19.12.2007, четверг
Ну?.. Что я говорил?.. После серьёзного с ней разговора – исправилась…
А то? Со мной – не шути. А жена мне ещё – «Макаренко хренов!». А вот и Макаренко!.. Детям, пусть и в животе, главное – спуску не давать.
Сегодня вела себя подобающе. Крутнулась, показалась - всё чин чином. Профессор остался доволен. Моя девочка!
Поначалу, как только зашли, эскулап, правда, скис немного. По всему видно – вспомнил. Стал мою жену «мамой» звать.
– Здравствуйте, мама, – говорит. – Проходите, мама. Ложитесь, мама.
Я жене киваю:
– А профессор-то, похоже, на отцовскую ласку напрашивается. Может, усыновим?
– А что, - шепчет, - я б его вскормила. Да и зарплата подходящая.
А тот всё не уймётся:
– Вам удобно, мама? Давайте помогу, мама.
Бросился подушки взбивать.
Я говорю:
– Делом займитесь, профессор, мы очень торопимся. Об усыновлении потом потолкуем. А пока вот сестрёнку поглядите...
В общем, посмотрел он, и язычком от удовольствия прищёлкнул.
– Ай, красавица! – говорит. – Ай, умница!.. Посмотрите, какая послушная. Сердечко – загляденье! Что же вы ей такого сказали?
Ну, я глаза и опустил.
А он стал фотографировать. И так, и эдак - со всех сторон.
– Мама, – говорит, – вы посмотрите на эту красоту неописуемую! Какая прелесть!
А я стою за профессорским плечом, гляжу, как это всё на экране булькает да перекатывается, и сердце моё щемит. Сопли гордости восходят.
«Моя девочка! Моё сердечко!.. Тук-тук-тук... Плоть-от-плоти. Кровь-от-крови... Тук-тук-тук...»
Так бы и слушал.
Но что-то мешало. Словно подглядывал я в замочную скважину. Будто вторгался в недозволенное, скрытое от глаз, укромное, личное.
Не зря, видать, зарождение жизни таинством зовётся. Таинство оно и есть. И подглядывать – нехорошо.
20.12.2007, пятница
Удачный день!.. Жив остался, и – слава богу.
Решили мы матрас перенести...
Огромный такой, словно кит. Вроде не подмоченный, но тяжёлый, собака – центнер, не меньше.
Мы на чердаке для старшенькой комнатушку обустраиваем. Не моя идея, жены.
– Сооруди, – говорит, – малютке кроватку под старый матрас. Чего, – говорит, – ей на двуспальной ютиться?.. Пусть по-людски, как Екатерина Вторая.
А матрасик тот, надо заметить - два-на-два! Спецзаказом штопали: пружинный, толщиной со льдину, на которой Челюскинцы дрейфовали.
Нам его в своё время четыре грузина, подкреплённые фасолевой похлёбкой, в дом через балкон вносили. Так мне им таблетками доплачивать пришлось. Надорвались!
А кроватку я загодя сколотил. Ничего клетушка получилась. На Ноев ковчег смахивает. Не сдвинешь!..
Только по брёвнам, как предки наши в Египте.
– Ну, – говорит супруга, – теперь дело за малым: взять, да перенести!
В общем, собрал я дружину. Построил. Пересчитал. Оглядываю. Стоят мои грузчики доморощенные – один другого краше.
Старшая - в кулачок зевает. Средняя - маникюр сгрызёт. Жена с пузом семимесячным наперевес. Ну и младшенький, доходяга, с трудом ложку в каше проворачивающий.
Оглядываю, и понимаю - кранты мне. Подписали. Не уйти живым.
И вот ходим мы впятером вокруг этого пружинного монстра. А у того - ни ручек, ни ножек, только туша безмозглая да пара шлеек, как дамасская сталь, ладони режущих.
Кружим, в общем, примеряемся - за какую часть ухватить. А у него, с какой стороны не подступись, всюду гладкая задница.
Словом, здоровье наше под вопрос встало.
– Эх, – кричу, – была, ни была! Хватай за что попало, и потянули!.. Только мамку, - говорю, - не подпускать, чтобы трагедии не было!
Ну и облепили мы его, как мухи.
Приноровились и-и-и...
Мы-то его, гада, волоком хотели. А он, собака, юзом пошёл...
Ну и первым из игры, конечно, сынишка выбыл.
Запутался в ногах, слишком уж замысловатые они оказались – правые, левые...
В общем, рухнул он, и закатился прямо под то громоздкое чудище. Так что в пылу схватки мы его даже не приметили. Почувствовали лишь, что матрас накатом свободно пошёл...
А младшенький-то у нас волевой. И роль бревна отыграл сказочно. Мы даже подумали его ещё пару раз, на бис, прокатить. Но, жена вмешалась. Сняла с сына полномочия, отстранила от обязанностей, и отполз он - зелёнкой умываться.
Поредели наши ряды...
А по лестнице же эту махину не втянуть. На ней матрас в жизни не развернётся. И потому путь наш был причудлив и тернист, как жизнь Миклухи-Маклая. То есть - через балкон на задний двор, оттуда по пожарной лестнице к центральному входу, и затем уж по ступеням на чердак!
– Старшая! – кричу. – Заходи справа и подхватывай!.. Средняя, подсекай на себя!.. Да за лямку же!.. За лямку, твою-ю-ю-ю!..
И средняя мне криком отвечает:
– Да хватаю я, хватаю!!
– За что ты, - ору, - хватаешь?! С другой стороны хватай!.. Старшая, я сказал – справа, а не слева!
– Так я - справа!
– От кого ты справа?!
– От стены!
– Ты от меня должна справа быть! От себя - справа!.. Быстро перебегай, пока я держу!.. Мать!...
– Я здесь! Ты меня звал?! – втискивает своё пузо между нами жена. И я ору:
– Уйди!.. Кто-нибудь, дайте ей пинка, я не достаю!.. Где младший?! Пусть отгоняет маму!..
- А-а-а-а! – вопит старшая.
– Что такое? Кого?!
– Тапка под дверью!
– Ну и хрен с ней!
– Но в тапке моя нога!
– Так, не рассуждай! Хватай и тяни!.. Всех поубиваю!.. Жив останусь, поубиваю всех!..
Так, отвоёвывая сантиметр за сантиметром, мы продвигались сквозь балконную дверь во двор, а матрас боролся, как японский самурай - отчаянно и насмерть.
Хотелось схватить нож и сделать ему харакири. Выплеснуть наружу его гадкие пружинистые потроха. Но тут с меня стащили штаны...
– Ай! – закричал я. – Ай-ай!
– Что такое? – хором вопросили жена и дети.
– Собака!.. Собака!.. Штаны!
Да-да, Дуся, наблюдавшая со двора за нашими приключения, не удержавшись, решила включиться и стащила с меня штаны.
Разумеется, любопытствующие чада возжелали посмотреть, как Дуся лишает меня портков, и побросали свои края. Отчего матрас ужасающе накренился, и мои глаза на сантиметр подались вперёд.
– Что вы делаете?! – захрипел я. – Старшая, подставь ногу!..
Но вместо старшей ко мне кинулась жена и уткнулась животом в пружины.
– Уйди-и-и!!! – взревел я. - Кто-нибудь, лягните маму!.. Старшая, прими свой край!.. Средняя, ползи ко мне и отащи Дусю!.. Где младший?!!
- Я здесь, здесь... - охая и держась за бока, возник передо мной сынишка.
– Подтяни мне штаны! А потом хватай палку и отгоняй Дусю с мамой!
И тут мою жену осенило.
– На головы! – воскликнула она. – Вам надо взвалить матрас себе на головы. Я видела - так несли грузины!
– Мы не грузины, - хриплю, - у нас нет таких удобных голов!
– А я вам говорю - на головы! Я помогу...
И она кинулась к нам так яростно, что я понял - конец всем!
И крикнув:
– Младший! Отгони её! - взвалил исполинскую тушу этого монстра себе на лысину. Пружины вошли в темя сантиметра на два!
– А-а-а!.. Хватайте скорее! Двое сзади, я - спереди!
Надо сказать, дети подхватили, и до пожарной лестницы мы, действительно, доковыляли почти без потерь.
Однако перед самым восхождением матрас внезапно завалился, и я закричал:
– Вправо! Прими вправо! – позабыв при этом пояснить относительно кого.
Поэтому сам сместился относительно матраса. Дети, пятившиеся задом, сместились относительно себя. А моя шея резко сместилась относительно оси, против движения солнца.
За ушами что-то хрустнуло. В мозгу ярко вспыхнуло. И я так взвыл, что соседская канарейка упала с жёрдочки бездыханной, а мои девочки брызнули в стороны, как сапёры при виде подрывающегося на мине товарища.
После чего мир на мгновение погас, и я, взбрыкнув жеребчиком, повалился.
А поднялся я уже преображённым - перекошенная шея, деформированная рожа, косой взгляд.
Собака Дуся, от такого зрелища, прижав хвост, сиганула за забор.
Дети попрятались.
А жена, подхватив живот, помчала в дом за бинтами и аппаратом Елизарова.
– Право!!!.. – рычал я, посверкивая от плеча бешенными глазами. – Лево!!!.. Я научу вас русскому языку!.. Вы у меня будете по компасу ходить!!!
В приступе бешенства матрас мне показался пушинкой. Так в азарте боя люди бегут в атаку с оторванными конечностями, и голыми руками загибают стволы гаубицам.
Словом, вцепившись в парусиновую ткань зубами, я, с рыком и матом в одиночку поволок этот треклятый матрас, и зрачки мои растянулись по вертикали.
В себя пришёл лишь на чердаке. Распластанный на этом монстре, как таракан на тапке.
А вокруг суетились мои изверги.
Средняя шептала:
– Мама, а папа что - шею сломал?
Старшая, придирчиво рассмотрев отметины зубов на матрасе, похвалила мой прикус.
И только младший, вжавшись в угол, жалостливо всхлипывал.
– А грузины, вот, на головах несли, – вздыхала супруга. А потом стала примеряться к моей шее.
- Руки убери! – сказал я.
– Но, если резко крутануть голову влево - тебе сразу легче станет. Я в кино видела.
– Сын! – прохрипел я. – Где твоя палка? Отгони маму!
6.01.2008, воскресенье
Ну, вот и праздники позади.
Конечно, я ничего не записывал. Я даже думать не соображал от всей этой еды и потраченных денег.
А началось всё 24-го декабря.
Праздновали не Рождество, а годовщину нашей свадьбы и день рождения младшенького. Так сказать - два запаха в одном флаконе.
Сынишку угораздило родиться в один день с Иисусом, а меня – в тот же день жениться на четырежды беременной… Только Брежнев был четырежды. Брежнев и она.
На день рожденья сын захотел кроссовки с роликами. Не отдельно, а вместе. Чтоб из подошвы выскакивали.
Говорю жене:
– Пожалей мальчонку, они же выскочат – мы его не соберём!.. Давай лучше пистоны ему купим. Пусть стреляет холостыми. Зачем – наверняка?
Но она всё же купила.
Теперь вот сижу над телефоном, жду звонка, что оно таки выскочило…
А за неделю до даты ко мне подошла средняя, и тихо сказала:
– Я знаю, чего от тебя хочет мама.
Я удивился. Вот уже восемнадцать лет я пытаюсь это понять, и на тебе – наконец-то!
– Мама хочет - черепашек!
– Че-ре-па-шек?
Это мы уже проходили, была у нас одна. Прожила с нами день и выбросилась в окно.
– Че-ре-па-шек? – переспросил я.
– Да, золотых: серёжки и кулон. Я видела, как мама тыкала пальцем в витрину и говорила: «хочу!»
– И где же обитают эти земноводные?
– В ювелирном отделе, за большой витриной…
Дав мне точный адрес, дочка объяснила, как их распознать. И я поехал.
Зайдя в магазин, сразу спросил, нет ли здесь подходящих земноводных, и продавщицы, профессионально оценив безвыходность моего положения, заломили цену.
– Простите мою глухоту, – извинился я, – но, сколько-сколько?
И они повторили, и ни одна улыбка не сползла с их отвратительных лиц.
– Вот эти вот крохотные малютки? – уточнил я.
Но они уже упаковывали, интересуясь, не моя ли беременная супруга намедни истыкала им всю витрину, приговаривая: «хочу!».
Так что я вынужден был признать и оплатить.
Но прежде я попросил этих улыбчивых крыс – разделить покупку по коробкам: серёжки - в одну, кулон - в другую. Таков был мой ход: серёжки - на годовщину, кулон - под ёлку. Чтобы одной головной болью меньше…
Но сюрприза, увы, не получилось. Черепашки жену не удивили ничуть. Как не удивила её и озвученная мною цена этого террариума. И хоть для оглашения суммы, я вскарабкался на табурет и произнёс её довольно торжественно, супруга не шелохнула и мускулом. Сильная женщина!
Только воспрянул я духом, отойдя от черепашек и скандальной годовщины, как подоспел чарующий своим карательным натиском Новый год.
Нет, скажу я вам, гнуснее и неотвратимее праздника. Ничто так болезненно не сказывается на нервах и семейном бюджете, как это рудиментарное, безнравственное торжество!
У Нового года много ипостасей, но я расскажу об одной. О подарочной!
Вот непонятно: как без этих подарков я обходился раньше? Как выживал? Как передвигался на нижних конечностях? Как смотрел людям в глаза – без этих вот самых новогодних подарков?.. Как-то это даже не по Дарвину получается…
И когда только жена всё успевает?.. Вот, вроде – беременный человек. Казалось бы, тяжело – передвигаться, вставать, садиться, лежать, дышать, жить! Но – как только она дотягивает на кислородной подушке до торгового центра - всё! В ней всё мобилизуется и превращается в механизм по скупке барахла. Она будто перепрограммируется на сметание с полок, очищение счетов и на прочий экономический террор.
Наши дети никогда не верили в Деда Мороза, поскольку ни один Дед Мороз не может навалить под ёлку такую кучу!
Во-первых, он не дотащит. Во-вторых, его просто упекут в психушку. А в-третьих, откуда такие деньжищи у Лапландского пенсионера?
Но моя супруга может… И в этот раз смогла.
Когда я увидел три громадных куля, заслонивших сияющую гирляндами ёлочку, мне стало дурно. Чтобы им поместиться на традиционном месте, вместо ели нужна, как минимум, секвойя.
– Что это? – застонал я. – Что это?!
– Подарки! – ответила жена, сдувая с моего лба пылинку, прилипшую к бисеринкам холодного пота.
– Вот эта вот куча – подарки?!!
– У-гу…
– Детскому дому?!
– Прекрати ныть, противно смотреть.
И я прекратил. Я вытер сопли и начал радоваться.
Дети в школу не пошли, до вечера разбирали шматьё, и Новый год превратился в восточный базар.
– Ты не сказала, как тебе мой подарок, – поинтересовался я у жены ближе к ночи, когда восстановил, наконец, сбившееся сердцебиение.
– Ты о черепашках?
Я кивнул.
– Конечно, спасибо, – сухо ответила жена. - Конечно, понравились.
– А разве ты не была удивлена?
И тут она поведала мне жуткую историю.
Оказывается, буквально на следующий день после приобретения мной черепашек, крайне беременная супруга, превозмогая тяжесть спереди и прогиб сзади, решила навестить понравившиеся ей безделушки в ювелирном магазине. Просто поздороваться,
Подойдя к витрине, она по привычке стала тыкать пальцем, но, к своему изумлению, золотых земноводных в ней не обнаружила. И возмущённая этим безобразием, обратилась к продавщицам.
Милые дамы, вышколено заулыбавшись, сказали, что вчера приходил такой импозантный молодой человек, с лысиной на всю голову, и скупил всех имевшихся в продаже черепах.
– Он говорил, – продолжали они, – что его беременная жена любит ходить по ювелирным магазинам, тыкать пальцем куда ни попадя, и говорить: «хочу!». Не вы ли та самая?
– Предположим… – ответила жена. И ей сказали:
– Ой, тогда бегите скорей - вас ждёт сюрприз! Вас, наверное, уже все ищут. И черепашки, и муж!
И тут продавщицы услышали слова, от которых на их загривках зашевелились волосы.
– А где ваша «жалобная книга»?!! – звучали эти слова. – Подайте мне «жалобную книгу», чтобы я могла немедленно набить ею ваши гнусные рожи, ибо вы только что испортили мне праздник! Понимаете?.. А если этот сукин сын мне их не подарит, а?!! – кричала беременная. – А если он подарит их какой-нибудь любовнице?! Вы понимаете, что я тогда с вами сделаю? Я вобью вам этих черепашек в ноздри! Я затопчу вас животом и закатаю в мрамор вот этими вот нежными руками! Вы у меня под прилавки ляжете, как панфиловцы под танки!
В общем, после того как продавщицы заперлись в подсобке, жена ещё немного покрушила им мебель, а потом ушла-таки ждать обещанного сюрприза.
Так что Новый год, скажу я вам - это сплошное расстройство и жуткая изжога…