Мы спускались на безжизненную планету. Вокруг нас полыхал огонь, разрывались снаряды, гибли сотни и сотни вступавших в бой десантников. Бой был в самом разгаре. Я чувствовал это каждой клеточкой своего тела. В своей герметичной капсуле я словно малая капелька дождя рвался на поверхность, в давно уже разыгравшуюся подо мной трагедию.
Гаметары – существа, которые, пожалуй, больше всего напоминают демонов из средневековых трактатов, окружили наши укрепления со всех сторон. Они словно дикие псы все крепче сжимали свои стальные челюсти вокруг нашей базы.
Турели заливались огнем, неустанно поливая противника. Гремели разрывавшиеся прямо в воздухе снаряды тепловых ракет. Дико выли разрезавшие безоблачное небо Нерские истребители.
Все это мне доводилось наблюдать из маленького окошечка в своей защитной капсуле, что доставляло меня на планету. Впрочем, защитной ли? И слева и справа от меня гибли мои товарищи, мои братья по оружию. Один случайный выстрел из лазерной пушки гаметаров, и капсулы вспыхивая, словно спичка исчезали в безоблачной выси.
- Вторая десантная группа шестой дивизии Мальтийского креста! – прошипел голос по радио. – Готовь к высадке! Второй сектор! У самого края каньона Напа-5! Конец связи! – закончил голос, и на чистоте вновь послышалось неприятное сердцу шипение.
Раздраженно фыркнув, я выключил радиомаяк и, схватив свою винтовку, приготовился к посадке.
Через десять секунд я почувствовал удар своей капсулы о землю. Дверь мгновенно распахнулась, и в лицо ударил горячий воздух безжизненной планеты. В одно мгновение, накинув защитный и шлем и отстегнув ремни, я выскочил из своей тюрьмы на волю прямо в один из кругов земного ада.
Я бежал быстро, постоянно защищаясь от бесчисленного количества зеленых энергетических сгустков, выпускаемых грогами гаметаров. Одно попадание означало немедленную смерть. Прямо передо мной один из этих снарядов угодил в сержанта Алексеева. Не успев даже простонать от нахлынувшей боли, обезображенное тело моего бывшего товарища, сползло на иссушенную землю.
Я что-то прокричал в гневе. Что, уже не помню. Знаю лишь, что в тот самый миг я в действительности осознал, что такое война, и чем она может грозить для остального мира. Ее надо прекратить! Немедля! Здесь и сейчас!
Я вскинул автомат и открыл огонь по вражеской пехоте, совершенно не думая о собственной защите. Снаряды летели мимо меня, избегая словно прокаженного. А быть может моя ненависть, моя жажда отмщения сыграли здесь не последнюю роль. Не знаю. Да и не важно все это. Я продолжал наступать.
Четверо гаметаров выскочили из-за нагромождения обломков разбитого UORT-87 – тяжелого танка рамейцов, и, повернув свои морды в мою сторону открыли огонь.
Они были уродливы, эти гаметары. Широкие сморщенные рыла, длинные уши, красная кожа с небольшого размера шипами по всему телу и маленькие крылья, расположенные на спине, которые не играли никакой роли, так как поднять в воздух такую тушу, они при самой буйной фантазии никак не могли.
Я упал на землю, закрывая лицо от яркого света рвущихся передо мной снарядов. От чего угодно, но от слепоты мой шлем защищал очень слабо. Приходилось всеми силами стараться не попасть под перекрестный огонь вражеских штурмовиков.
Четверо из нашей команды бросились вперед, отвлекая большую часть вражеского огня в свою сторону. Воспользовавшись моментом, старший лейтенант Макаров отдал приказ к наступлению.
- Группа 2-8! На правый фланг! Группа 4-7! Левый! – отдавал он приказы.
От шума голоса старшего лейтенанта у меня закладывало уши. Я был под номером восемь, а значит мы вместе с ефрейтором Лавровым – номером 2, атаковали правый фланг.
- Лавров! Автоматы на одиночные! – командовал я, будучи старшим, по званию.
- Есть, автоматы на одиночный. – выкрикнул тот по переговорному устройству.
Среди шума разразившейся на планете битвы только так можно было расслышать друг друга.
Мы двигались синхронно, не нарушая порядка, и скорости передвижения друг друга. Наша команда, словно единый механизм, работающий без права на ошибку, передвигалась вперед короткими перебежками.
Впереди проглядывалось нагромождение разбитой техники противника. Здесь и мотары – полуживые танки с ультразвуковой пушкой, и хагибды – легкие истребители шестого класса, и даже один из Зрахронгтов – передвижных инкубаторов для выведения новых пород гаметаров. Я брезгливо сморщился, когда вдруг из разбитого инкубатора выполз маленький еще толком, не сформировавшийся детеныш этих существ.
Посмотрев на меня мутными глазами, полными ненависти ко всему живому, детеныш распахнул свою маленькую, но уже зубастую пасть и что-то звонко пропищал. Я вскрикнул от нахлынувшей, словно изнутри острой боли. Звук не уловимый для человеческих ушей, испускаемый детенышем очень быстро убивал меня.
Одиночный выстрел из RT-70F в одно мгновение оборвал короткую жизнь юного гаметара. Я повернул голову, чтобы посмотреть в глаза своему спасителю.
Ефрейтор стоял тяжело дыша. Правая рука у него отсутствовала. Вместо нее лишь страшного вида рваная рана, на краях которой застыла черная кровь. Позади него лежало двое мертвых гаметаров, каждый из них был раза в два больше обычного человека. Оба были застрелены.
Странно! Я и не заметил их приближения, не говоря уже о самом бое. Сколько же я находился в ступоре?
Я растерянно смотрел на Лаврова. Тот сделал два шага в мою сторону. Один лишь Бог знает, как он еще мог ходить. Это было невероятно.
- Крикуны. – простонал ефрейтор указывая на мертвого детеныша. – Мерзкие твари.
Я приблизился к Лаврову.
- Миша, как ты? – робко поинтересовался я. – Идти можешь?
Лавров утвердительно кивнул.
- Я… я отведу тебя в наш лагерь. Тебе нужна срочная медпомощь. – проговорил я.
Я подхватил падающего ефрейтора. Он открыл глаза и страдальческим взглядом посмотрел мне в глаза.
- Мы должны идти… правый фланг…
Веки Лаврова медленно опустились, чтобы больше никогда не подниматься. Михаил умер.
Я попробовал пульс, послушал сердце, но в ответ лишь тишина.
Я опустил тело ефрейтора на землю, еще раз, проводив товарища по оружию печальным взглядом. Больше меня здесь ничего не держало, и я направился в сторону развалин выполнять свое задание.
По пути мне встретилось еще трое гаметаров среднего роста. Один даже был чуточку ниже меня. Все трое не имели при себе никакого оружия. Должно быть, они не допускали мысли, что кто-нибудь прорвется сквозь их укрепления и ловушки. Заметив меня, самый низкий что-то пропищал остальным, и они бросились бежать. Ни один не ушел от возмездия. Последнего, того, что был меньше всех остальных, я расстрелял почти в упор. Думаю, что никто не осудит меня за то, что я расстрелял безоружных гаметаров.
По пути мне больше не встретилось ни одного существа. Первый кого я увидел за два часа, как мне казалось бесконечных странствий по полю, был сержант Парн – десантник из отряда Амега-7.
От неожиданности он чуть было не выпустил в меня автоматную очередь. Глаза солдата горели безумием. В тот самый миг я в действительности испугался, что умру от руки своих же.
- Стой! – выкрикнул сержант. – Назови себя!
- Что? – не понял я.
- Отряд и личный номер! – выкрикнул он. – Быстро!
- Вторая десантная группа шестой дивизии Мальтийского креста. Младший лейтенант Романцов. Личный номер: 1528809-FJH-42 – отчеканил я. – Теперь ты уберешь свой ствол от моего лица?
Сержант выждал секунду, а затем опустил автомат. Огонь что до того момента горел в его глазах, исчез в одно мгновение. Мне показалось или на его лице я действительно прочел разочарование?
- Прости… - чуть слышно прошептал сержант. – Я должен был удостовериться, что ты человек.
- Что я человек? – удивленно переспросил я. – Ты что заметил во мне сходство с гаметарами или просто сошел с ума?
Сержант Парн бросил на меня негодующий взгляд. Мне отчего-то стало не по себе.
- Что-то произошло? – опасливо поинтересовался я.
- Ты разве не знаешь, солдат? Все погибли. – процедил сквозь зубы сержант.
В одно мгновение весь мир вокруг меня рухнул.
- Погибли? – переспросил я. – Как? Когда?
Сержант тяжело вздохнул. Было заметно, что об этом ему было тяжело вспоминать.
- После высадки вашего десанта первые два дня все шло хорошо, а потом…
- Постой, - оборвал я его. – Каких еще два дня? Наша группа десанта была доставлена на поверхность планеты четыре часа тому назад. О каких двух днях ты мне говоришь? Прости, но ты что-то напутал.
Лицо сержанта оставалось беспристрастным. Казалось, что он искренне верил в то, о чем говорит.
- Вторая десантная группа шестой дивизии высадилась на поверхность планеты в 6.37 ровно три дня назад по земному времени. Никто из членов отряда не выжил. Никто кроме тебя. – процедил солдат.
Я не знал, что и думать. Он сумасшедший? Не думаю. Но что же тогда? Три дня. Как все это можно было объяснить? Нет, я не верил ему.
Я сделал несколько осторожный движений, не желая лишний раз вызывать раздражение сержанта.
- Что с лейтенантом Макаровым? – спросил я. – Он тоже… тоже погиб?
- Все. – коротко пояснил Парн.
Я поднял голову, устремив свой взгляд на небо. Только сейчас я заметил, что все вокруг было затянуто едким дымом от сгоревших боевых единиц. Дым врезался в глаза, заставляя те слезиться. Дым словно ядовитая змея пробирался в легкие все сильнее обвиваясь вокруг них и все сильнее их сдавливая.
Я не заметил, как скинул защитный шлем и бросил его в один из еще тлеющих костров. Запахло гарью, я сморщил нос и отвернулся.
- Почему ты скинул шлем? – безразличным голосом спросил сержант Парн. – Опасно.
Я не ответил. Теперь мне нечего было бояться. Разве что дыма, все еще душившего меня, но это было уже неважно.
- Вы… - начал было сержант.
- Что произошло? – спросил я, тяжело дыша. - Подробный отчет.
Парн устремил взгляд в землю.
- Наши наступали. Все шло хорошо. Войны была близка к завершению, но… - сержант сделал паузу. – В общем, смотрите сами.
Он извел из рюкзака маленькую коробочку перламутрового цвета, с одной стороны которой сияла три миллиметра в диаметре черная дыра.
Это был голографический куб – устройство, предназначенное для видеосвязи с внешним миром.
Сержант Парн нажал на секретную кнопку и положил куб на иссушенную землю. Передо мной вырисовывалась картина места боя.
Дым. Пожар. Смерть. Пехота наступала по всем направлениям, выбивая гаметаров из своих позиций. Двенадцать истребителей, именно столько мне удалось разглядеть, делая заход за заходом, поливали противника огнем протонных ракет. Затем резкая вспышка и темнота. Ничего не было видно. Голограмма показывала же лишь белый дым, что окутал все пространство вокруг главного места действа.
- Они использовали какое-то новое оружие, что уничтожило многих из нас. Остальных же добила гаметарская пехота. Это было полным поражением. – усталым голосом прошептал сержант и бессильно упал на землю.
Я склонился над ним и, посмотрев ему в глаза, произнес:
- Тогда почему выжили только мы двое?
Парн покачал головой.
- На это у меня нет ответа. – прошептал он, прикрыв глаза от палящего солнца.
Черные космы дыма, что затягивали небо постепенно разгонялись внезапно нахлынувшим ветром - редким гостем в этой области планеты.
- Температура увеличивается. – отметил я. – Нам пора искать укрытие если не хотим сгореть здесь как две запеченные утки.
- Утки? – переспросил сержант.
- Такие птицы на моей родной планете. – пояснил я. – Мы их едим.
Мы двигались в сторону горной цепи, с надеждой именно там найти спасение от палящего солнца. Радиомаяк, прикрепленный к моему рукаву в виде обыкновенных часов, неустанно пищал, отмечая наше месторасположение для спасательной экспедиции, которая должна прибыть на планету в поисках выживших. В чем я очень сомневался.
Прошло не больше часа, но горы словно отдалялись от нас. Сержант Парн медленно двигался, опираясь на собственную винтовку, которая как все остальное приходилась ему в тягость.
Я в самом начале пути полностью избавился от неимоверно тяжелой брони моего защитного костюма. Идти мне было заметно легче, хотя в случае внезапного нападения гаметаров мне вряд ли можно будет позавидовать. Громоздкую винтовку я заменил на малых размеров бластер с лазерным прицелом.
Вода во фляжке закончилась. Я начинал ощущать знойное дыхание смерти. Именно сейчас я чувствовал это все острее. Не тогда, когда я впервые спускался на капсуле под обстрелом вражеских зениток, ни тогда, когда с одним автоматом прорывал оборону гаметаров, не тогда, когда на моих руках умер мой товарищ, а именно сейчас. В этот самый миг.
Позади меня раздался жалобный стон сержанта Парна. Я ясно слышал, как он беспомощно повалился на землю, под тяжестью брони, что тащил с собой. Я остановился и повернувшись зашагал в его сторону.
- Лейтенант… - прохрипел Парн. – Уходи… я… мне… все равно… конец.
Я замер. А быть может он прав? Действительно, зачем погибать двоим? Я мог бы спастись. Ведь у меня достаточно сил, чтобы добрести до гор, и там укрыться от зноя. Я мог бы сообщить командованию он новом оружии гаметаров, способным манипулировать со временем. Я мог, но не сделал. В от миг я не знал, что повлияло на мой выбор, но я решил остаться и помочь Парну. Кто знает, возможно, больше всего на свете я боялся одиночества.
Я приблизился к сержанту. Быстрыми движениями, освободив его от лишней одежды, то есть защитного костюма, я помог ему привстать на ноги. Пот струился градом. Нет, не из-за усталости, но из-за невыносимой жары.
- … зачем? – попытался возразить Парн, но слова застревали у него в горле.
- Или вместе или никто. – прошептал я ему на ухо. – Ты только помоги мне. Помоги мне спасти тебя.
Сержант Парн понимающе кивнул, и мы медленными шажками поплелись дальше, но как мне казалось, все больше отдаляясь от горной цепи, а солнце все светило и светило в глаза, застилая видимость.
Пожар еще не утихал. Всюду горела техника, всюду горели люди. Где-то еще слышалась стрельба, грохот разрывавшихся снарядов, вой танковых двигателей.
Старший лейтенант Макаров отрешенно смотрел впереди себя. Он ждал новостей от своего отряда. Уже четыре часа прошло со времени высадки, а от них никаких вестей. Не могли же они все погибнуть?
Кто знает. Война дело непредсказуемое.
Надежда на лучшее все еще согревало его сердце. Макаров ждал.
- Лейтенант! – услышал он крик одного из дозорных. – Лейтенант!
Макаров повернул голову.
У самого края лагеря четверо десантников волокли обезглавленное тело, до боли знакомого командиру человека.
Одежда. Да именно одежда выдавало в нем старого друга. Бывшего товарища, с которым им столько довелось пережить, столько протерпеть, и столькому научиться.
Перед ним лежал младший лейтенант Романцов – безжизненный и холодный.
Да. Это был именно он.