Рассуждение о денежных знаках или хорошо смеется тот, кто смеется последним.
«Раз в стране бродят какие-то денежные знаки,
то должны быть люди, у которых их много.»
(Ильф и Петров, «Золотой теленок».)
Чем больше невежества, тем больше самомнения; а чем больше самомнения, тем больше наглости. Вот появился еще один автор, который на протяжении последней недели с периодичностью примерно раз в день донимает меня своими умными мыслями. До сих пор этому автору я не отвечал, но, видимо, все же придется ответить. Ибо его выражения касательно некоторых делаемых мной в ряде последних статей положений уже начинают переходить меру. Это участник форума тюлькинцев mihail.
Отвечая на реплику одного из сталинистов, которому не по душе пришлось мое определение колхозников как сельских наемных рабочих, в другой статье я уточняю:
"Признак, по которому я отношу колхозников к наемным рабочим (что можно почерпнуть из других моих работ), состоит не в том, что эти работники работают в колхозе и только, а состоит в том, что они работали там за плату, и в том, что колхозы были капиталистическими по сути дела предприятиями".
Автор mihail узрел здесь в моих словах несоответствие тем представлениям, которые он, вероятно, имеет о марксистской экономической теории. Ну а то, что они не соответствуют сталинистким догмам, это уж само собой разумеется. Но сталинисты ведь выдают экономические воззрения Сталина за марксизм-ленинизм. И вот mihail шлепает на форуме электронную депешу:
" Вы объявили, что в СССР был капитализм , потому что там за труд платили.
Постоянный неоплачиваемый труд из идейных соображений, "по привычке" - черта коммунизма, а никак не социализма.
Принцип-то социализма помните? "От каждого по способностям, каждому по труду ".
Вот и посмеялись над вашими рассуждениями. Из-за их нелепости, а вовсе не от отсутствия аргументов."
В своих последних статьях я неоднократно указывал, что сталинисты очень слабы в аргументации либо же она у них отсутствует вовсе. И потому mihail вздумал сострить. Ведь остряку mihail-у его мысль представляется очень верной.
Во-первых, надо заметить, что mihail слегка переврал мои мысли. У меня не сказано, что рабочему платили за труд. Я сказал, что рабочие работали там за плату. Как видит читатель, акценты здесь стоят немножко иначе. Другими словами, рабочий продает капиталисту (администрации предприятия) не труд, а рабочую силу. Тем более капиталист (предприятие) оплачивает рабочему не весь труд, а только необходимую его часть, необходимый труд. Другая часть труда представляет собой прибавочный труд. Эту часть капиталист рабочему не оплачивает. Но вообще-то говоря, суть возражений mihail-а не в этом. Суть его возражений состоит в том, что это на высшей стадии коммунизма нет платы за труд, а на низшей его стадии, т.е. при социализме, труд оплачивается. Другими словами, по его мысли, здесь существует плата за труд. Ведь как, мол, осуществить принцип "каждому по труду"? Только через его оплату. А по этой причине и существует заработная плата, которая в СССР есть, мол, совсем не та заработная плата, какая при капитализме, а это есть присущая социализму заработная плата. Другими словами, здесь все те же сталинистские выкрутасы, целый клубок софизмов, на которые я уже неоднократно указывал.
mihail пишет:
" "Рынок рабочей силы" Трофимов как раз вывел из факта оплаты труда в СССР, не из чего больше.
Рынок товаров. Так товары должны безвозмездно потребляться при коммунизме. Для социализм это явно преждевременно.
А "антагонистические классы" - ну у него доказательств этого , кроме голословных утверждений - никаких."
Надо заметить mihail-у, если уж он так умен, что товары при коммунизме вообще не потребляются. И при социализме, тем более развитом, т.е. когда переходный период уже закончен, товары не потребляются тоже. По той простой причине, что товаров здесь нет. Здесь потребляются просто продукты, а не товары. Далее, наличие рынка рабочей силы выводится уже хотя бы из того (не причина его существования, а просто сам факт его существования), что существует категория заработной платы. Продажа рабочей силы за деньги, как и наличие самой денежной системы, есть свидетельство того, что труд является наемным. Если бы средства производства действительно принадлежали рабочему классу, если бы экономика СССР действительно представляла собой единую фабрику, не было бы надобности в продаже рабочей силы, в обмене ее на деньги, т.е. в самой заработной плате.
mihail говорит обо мне:
"он выводит его" (т.е. капитализм) "из самого факта оплаты труда в СССР".
Во-первых, я не говорю, что оплачивается сам труд; рабочими продается не труд, а рабочая сила. Относительно же превращения последней в товар, то достаточно уже одного только этого превращения, чтобы признать отсутствие социализма и господство капитализма.
mihail вещает:
" ... в обосновании "тезиса" о "капиталистическом характере" СССР в ней" (т.е. в моей статье) "не приводится ни единого слова. Есть только голословные утверждения без попытки доказательств.
Он, к примеру, заявляет про выросшую "новую буржуазию", но ни слова не говорит о том, где это он её усмотрел, т.е. просто повторяет "доводы" антисоветской пропаганды."
Надо заметить mihail-у, что антисоветская пропаганда состоит не в критике существовавших в СССР форм собственности, а в идеологическом противодействии установлению, укреплению или функционированию власти Советов, т.е. власти вооруженных рабочих.
Далее. Доводы "антисоветской пропаганды", если тут имеются, например, западные радиоголоса либо же речи либералов на съездах депутатов в конце 80-х - начале 90-х гг., состояли и состоят не в том, чтобы указывать на наличие буржуазии в СССР. Западные радиоголоса, как и либералы времен перестройки и после, напротив, очень охочи были и остаются шельмовать руководство СССР именно как коммунистов. Указание на господство в СССР буржуазии есть точка зрения не либералов (где б они ни окопались, в России или на Западе), не точка зрения анархистов, мелкой буржуазии вообще , а точка зрения пролетариата.
Чашу моего терпения переполнила следующая писулька mihail-а в комментарии под моей статьей:
"... как в авторе вышеупомянутой статьи, "подзабывшем" что отсутствие оплаты за труд характерно не для социализма, а для коммунизма и воздвигнув на фундаменте этой "забывчивости" целое здание теории о "капиталистическом характере" СССР этой самой ограниченности много, много больше, чем в самых "ограниченных" "сталинистах". Но есть, правда, в этих "деятелях" и кое-что "неограниченное", а именно - их воистину безразмерная нахрапистость и наглость. Тут у них точно, ограничений никаких.
Самое главное - не пасовать перед этими их качествами, а просто ставить этих господ на подобающее им место."
Вот так выражается mihail!
Ну что ж, поставим этого борзописца на место как раз именно мы. Способ этого отведения ему положенного места будет следующим.
В моих "Заметках о критике госкаповцев сталинистами" уже приводились выдержки из писаний сталиниста Якушева, где он говорит о том, что деньги в СССР были не действительными деньгами, а всего лишь выполняли чисто учетные функции, что они были своего рода квитанциями. Заметим что на этот счет писал о социализме Ленин:
"Каждый член общества, выполняя известную долю общественно-необходимой работы, получает удостоверение от общества, что он такое-то количество работы отработал. По этому удостоверению он получает из общественных складов предметов потребления соответственное количество продуктов. За вычетом того количества труда, которое идет на общественный фонд, каждый рабочий, следовательно, получает от общества столько же, сколько он ему дал." ("Государство и революция", гл.5-я)
А теперь обратимся к Марксу:
"Вопрос, почему деньги не представляют непосредственно самого рабочего времени, почему, например, бумажный денежный знак не представляет х рабочих часов, сводится просто к вопросу, почему на базисе товарного производства продукты труда должны принимать форму товаров, так как форма товара предполагает разделение их на товары и денежный товар: или - к вопросу, почему частный труд не может рассматриваться как непосредственно общественный труд, т. е. как своя собственная противоположность. В другом месте я подробно рассмотрел плоский утопизм "рабочих денег" на основе товарного производства ("К критике политической экономии", стр. 61. см. Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, 2 изд., том 13, стр. 67 и cл.). Здесь отмечу только, что, например, "рабочие деньги" Оуэна имеют с "деньгами" так же мало общего, как, скажем, театральный билет. Оуэн предполагает непосредственно обобществленный труд. т. е. форму производства, диаметрально противоположную товарному производству. Рабочая квитанция лишь констатирует индивидуальную долю участия производителя в общем труде и долю его индивидуальных притязаний на предназначенную для потребления часть общего продукта. Но Оуэн и не думал предполагать товарное производство и в то же время стремиться устранить его необходимые условия посредством денежных фокусов."("Капитал", т.1-й, Глава третья. "ДЕНЬГИ, ИЛИ ОБРАЩЕНИЕ ТОВАРОВ". 1. МЕРА СТОИМОСТЕЙ. Примечание 50.)
Таким образом, и у Маркса и у Ленина, когда они говорят о социализме и принципе вознаграждения по труду (вовсе не оплаты труда или оплаты по труду), речь идет не о деньгах, а о квитанции или удостоверении, т.е. некоем подобии театрального билета.
Чем же квитанция отличается от денег?
Она отличается от денег не тем, что сталинистский теоретик, сидя за письменным столом в своем кабинете, силою своей мысли вносит или привносит в государственный казначейский билет или в банкноту, не некими чисто субъективными свойствами, которыми данный денежный знак на деле вовсе не обладает. Отличие квитанции от денежного знака не субъективно, не в мыслях одних лишь идеологов, а объективно. Квитанция отличается от денежного знака тем, кто и что на ней пишет. Например, денежный знак может подписываться (то, что подпись может перепечатываться станком и тиражироваться, не меняет дела) министром финансов, действительным либо мнимым, т.е. каким-нибудь Попондополо. В первом случае это действительный денежный знак, во втором - фальшивый. Но в обоих случаях это не квитанция, а денежный знак. Ибо даже и фальшивый денежный знак может обращаться на рынке. Подписи может и не быть, но суть не в этом, а в том, что по обязательствам здесь отвечает выпустивший данную бумагу банк или иной финансовый орган. На квитанции же, если подпись необходима (такое обязательно не всегда; например, на театральном билете, разновидности квитанции, подписей нет, но есть "контроль"), ее ставит либо руководитель предприятия, цеха, либо работник, получающий со склада продукт, либо заведующий складом, либо все они поочередно и т.д. Далее, квитанция отличается от денежного знака еще тем, что в ней указываются конкретные подразделения или службы: цех, склад, база и т.п., а также могут указываться и какие-либо конкретные лица, получатели продукта. Путевка в санаторий тоже представляет собой разновидность квитанции. На ней конкретно указывается тот или иной санаторий. И, наконец, третье, что отличает квитанцию от денежного знака, это - указываемые на ней сроки, временные интервалы. Театральный билет дает право входа в театр только в указанное на нем время. Если время прошло, он становится недействительным.
Вот те бумаги, которые, действительно не могут превращаться в капитал. Правда, мы можем наблюдать ныне, как, к примеру, театральные билеты становятся предметами спекуляции. Но они становятся ими в общих условиях господства денежного обращения, в условиях капитализма. А если денег, денежных знаков и рынка нет, то они не могут стать предметом спекуляции. Квитанции, в отличие от денег, не могут превратиться в капитал. После получения по квитанции того или иного продукта или услуги она теряет свою силу в качестве средства, по которому можно получить какие-то блага, тем более она не может обращаться, как обращаются денежные знаки. Все эти квитанции позволяют на первой фазе коммунизма, т.е. когда господствует принцип "каждому по труду", вести учет и контроль за мерой труда и потребления, а также организовать планирование на основе не стоимостных, а натуральных показателей. На высшей же фазе коммунизма отпадет и надобность в каких-либо квитанциях.
Таким образом, при социализме рабочий не получает заработную плату, его труд не оплачивается, а вознаграждается из общественных фондов потребления, куда он предоставляет получаемые им за труд разного рода квитанции. Принцип вознаграждения по труду соблюдается.
Эти квитанции могут быть и электронными, т.е. могут быть не на бумажных, а на электронных носителях. Точно так же и деньги не перестают быть деньгами, если они не на бумажных носителях, а на электронных. Овеществление общественных отношений при этом не упраздняется. Здесь в виде вещи выступает не товар, не бумажный денежный знак, а электронный носитель.
В вышеизложенном нет утопизма. Утопизмом был бы отказ от использования квитанций или такого рода свидетельств, удостоверений на низшей фазе коммунизма. (Замечу, кстати, что деньги свидетельством о выполненной работе, о доли участия в общем труде не являются; напротив, они прикрывают эксплуатацию рабочего капиталистом, владельцем денег. ) А также утопизмом являются иллюзии о возможности планомерного развития производства на основе денег, на основе меновой стоимости, на основе денежного обращения. Здесь можно добиться лишь кое-каких успехов в создании материальной базы, подводящей к социализму, и связанного с этим созданием регулирования производства, например, организации широкомасштабных проектов типа полета в космос и пр. Но устранить классовое деление общества и кризисы здесь нельзя.
Почему большевики после революции использовали денежно-кредитные и т.п. механизмы? Потому ли, что они были приверженцами такого подхода в решении задач построения социализма вообще? Нет, они были вынуждены их использовать, ибо экономика России представляла собой далеко не единую фабрику, между цехами которой не происходит товарообмена. Существовал многомиллионный класс крестьянства, т.е. мелких товаропроизводителей. Крупные промышленные предприятия, даже став государственной собственностью, остались экономически обособленными одно от другого. Необходимость рынка диктовалась достигнутым к тому времени уровнем развития производительных сил. Отсюда и соответствующая экономическая политика, т.е. необходимость укрепления денежной единицы, необходимость торговать и т.д. А при таком положении дел неизбежно появление тех, у кого скапливаются крупные денежные суммы и кто вследствие этого имеет пространство для маневра и в конечном счете не только не теряет во время того или иного кризиса, денежной реформы, поворота событий, но даже выигрывает и наживается, о чем и свидетельствовал предоставленный мной на форуме материал в виде статьи В.С.Пушкарева "Денежная реформа 1947г. и "черный" рынок", пришедшейся сталинистам далеко не по вкусу.
mihail, поместив свои улыбчиво-самгинские замечания, пишет в заключение о денежной реформе 1947 г.:
"Реформа существенно укрепила систему государственного кредита, наблюдался большой приток вкладов в период реформы и после ее проведения. Реформа нанесла удар по спекулянтам, державшим свои накопления на руках, и полностью лишила возможности использовать как фальшивые деньги, так и советские, вывезенные оккупантами из СССР."
Вот пример списанной в какой-нибудь энциклопедии прошлых десятилетий апологетики буржуазного общества. Разве не то же самое вещали и вещают о своих реформах ельцинцы или путинцы? Разве они не глаголят об укреплении или стабилизации? Относительно же спекулянтов, т.е. держателей крупных денежных сумм, в приведенной мной в качестве материала для моих заметок статье В.С. Пушкарева содержится куда более всесторонний анализ, чем в теоретических потугах сталинистов. Там указывается, показывается, обосновывается, что теневые дельцы готовились к денежной реформе, заранее знали о ней (вероятно, немалая доля этих дельцов представляла собой гос.служащих, их родственников или их агентов), что они успели обезопасить свои средства, перевести их в товары или в банковские вклады, в сберкассы, а вот как раз масса простых трудящихся и не успела этого сделать, не знала о реформе, не готовилась к ней и потому потеряла значительную часть своих и без того скудных средств. Держатели крупных денежных капиталов не только сумели обезопасить свои средства от обесценения, но и нажились в ходе реформы.
mihail вещал в своих писульках:
"Вот и посмеялись над вашими рассуждениями. Из-за их нелепости, а вовсе не от отсутствия аргументов."
Итог. mihail тогда только будет иметь право посмеяться над моими рассуждениями, когда он докажет и покажет, что те бумаги, которые имели хождение в СССР в качестве денежных знаков, действительно не отличались от обычных квитанций. Другими словами, он должен доказать, что денежный знак терял свою силу после получения по нему продукта, что он учитывался на общественных складах или органами рабочего государства и более не обращался на рынке, что этот денежный знак имел после получения продукта либо подпись получателя на нем, либо имел отрывной "контроль" до получения услуги, как, например, театральный билет и пр. Короче, он должен доказать, что бумажный рубль в СССР не был действительным денежным знаком. В противном случае мое утверждение, что рабочие работали в СССР за плату и были поэтому наемными рабочими, остается верным, и право смеяться над кем-то остается за мной.
20 апреля 2008г.