Василию Журавлеву пришла телеграмма - молния. "Прибыть в 17.00 11.02 .... " Дальше указано было место на черноморском побережье, которое Василий нашел на карте (поселок на берегу, один из многих таких-же). Обратного адреса не было. А должен-ли он был быть, Василий не знал, так как никогда до этого не получал "Молний". И как ни странно, он не расстороился, и не выбросил телеграмму в корзину. Потому что как раз был позавчера отправлен в тарифный отпуск. Зимой, как всегда. И, как всегда, за пару дней уже обошел ближайшие кинотеатры, съездил за город, и больше не знал, чем себя занять. И тут - такая телеграмма. Короче, скоро сказка сказывается.... но 11.02 он подъезжал на автобусе к назначенному месту, заранее предвкушая, как получит приз от телевизионщиков, или отметит удачный розыгрыш со старыми друзьями... В крайнем случае, просто отдохнет у моря, последний раз у которого он был в далеком детстве. Правда, дальше этих фантазий дело не шло. Друзья были виртуально. Василию просто хотелось считать тех, кого он еще помнил по студенческим попойкам, старыми друзьями.
И вот он на берегу. Для февраля на удивление людно. В основном поодиночке, а иногда и парами прогуливаются люди. И, похоже, чего-то ожидают, как и он. Слово за слово, выяснилось, что они все получили такие-же телеграммы. А чуть позже, что у них всех есть и много общего: их фамилии. Тут были и Журавкины, и Журавушкины, и многие другие. И, как ни странно, даже один Лелека с Донбаса "затесался". И уже стало всем понятно, что розыгрыш... И стали гадать, какие будут разыграны призы... И все ближе назначенные 17.00.
Первым их заметила Ира Журавлева, молоденькая девушка лет 18. Потом все больше и больше Журавлевых (будем их так называть всех, чтобы не путаться с окончаниями), увидели, что прямо к ним от самого горизонта, закрашенного заходящим солнцем, плывет стая дельфинов. И когда те приплыли к самому берегу, и стали улыбаться, как умеют только черноморские дельфины, и подставлять свои спины, то началась СКАЗКА. Василий сразу это почувствовал, потому что заметил и синеву моря, и его соленые брызги на губах, и упругость блестящей черноты того дельфина, которого он оседлал.
Они плыли долго, вслед заходящему Солнцу, которое все время оставалось на горизонте и манило их своей глубиной и теплом. Какой там февраль, все и думать забыли о погоде, об оставшихся дома делах и заботах. Было только море, заходящее Солнце, и упругая спина дельфина под каждым из них...
Скоро сказка сказывается... И так же скоро приплыли они на сказочный остров. Почему сказочный? Ну не бывает таких островов на самом деле. Ни причалов, ни кафешек на берегу. Только чудная бухта, скалы, живописные причудливые растения, как в ботаническом саду (Василий как -то забрел ткуда в один из долгих зимних отпусков)и Город. Как положено в сказках, с башнями и крепостными стенами, с рекой и подвесными мостами через нее. И мощеные улицы, по которым наших Журавлевых торжественно провели горожане. Их действительно очень ждали. Мэр произнес приветственную речь, заиграли фанфары, были гирлянды из цветов, улыбки, экипажи.. Ну и все, что положено в таких случаях. И, главное, большой, украшенный цветами плакат "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЖУРАВЛИНИЮ", который объяснил все.
Каждому из Журавлевых отвели целый дом. Но не просто прилепленный к скале двухэтажный особнячок с вьющимся плющем и башенкой для ночных раздумий. Дома были подобраны, как будто все про каждого из Журавлевых знали заранее. Художнику достался дом с прекрасной студией и видом на море и скалы, Изобретателю - дом с огромным подвалом, в котором была мастерская. А Василию - совсем неприметный домик, в котором кроме прочего, была одна маленькая комнатка. В которой не бросалось в глаза разноцветье местной фауны, не тревожили слух городские звуки... Зато в ней вдоль всех стен стояли до потолка самые нужные книги. И в ней хорошо думалось. И Василий стал думать. Обо всем том, на что не хватало времени в старой жизни. Он проникал в глубины вселенной и в глубины своей души. Он мысленно беседовал с Ницше и одерживал победу в их спорах... А вечером у него собирались местные философы. И уходили только под утро. Василий не знал что такое счастье. Об этом он думать пока не решался, но все чаще вспоминал "остановись, мгновение...".
За всем этим он почти забыл о своих попутчиках, но когда вышел прогуляться, и повстречался с некоторыми из них, оказалось, что он такой не один. У Художника - целая очередь заказов на портреты, масса поклонниц, лучшие дома Города спорят за право выставить его картины. И только одна проблема - не хватает времени обойти весь остров и написать каждый его уголок. Так, как это может только он. У Изобретателя поклониц не было. У него, так же, как и у Василия, собирались местные "архимеды". Они вместе мастерили машину времени, вечный двигатель, думающего помощника и многое многое другое. И все по его, Изобретателя, чертежам. Тем, которые долгие годы он носил в голове. И пока с остальным неясно, но первая модель вечного двигателя уже крутится ТРИ ДНЯ!!!
Встретил Василий и Иру. Она бежала на очередное свидание. И почти впопыхах, тараторя без умолку, рассказала Всилию, что из-за нее уже было три дуэли, секретер завален стихами и цветами, а под балконом пришлось повесить расписание для серенад (надо же и спать когда-нибудь). В общем, Всилию показалось, что Ира тоже не против "остановить мгновение", ничего не меняя в своей молодой жизни. Были еще пара влюбленных, о которых судачило пол-города. И уложив детей, местные домохозяйки собирались поспорить, как быстро эти влюбленные помирятся после очередной размолвки. И восхищались их любовью, и завидовали им...... Ну и с остальными в том-же роде. Василий не стал выяснять про всех. Его ждали друзья философы.
Так прошла неделя. Очень быстро прошла. И в очередной вечер, приготовив Тезис, и предвкушая, как он разовьет его и разобьет в пух и прах вчерашние возражения поклонников Шопенгауера, Василий не дождался никого. Вернее, один из собеседников заскочил, удивился, что никого больше нет, извинился, что как раз сегодня очень занят, и слинял. Василий немного расстороился и пошел почитать книги. И зачитался до утра. Но на завтра опять не пришел никто. В беспокойстве он вышел на улицу и встретил Изобретателя, у которого тоже иссяк поток посетителей, а вечный двигатель поскрипел и остановился. Потом они уже вдвоем встретили Художника. У него все было иначе, но он тоже был в недоумении. Его так же приветствовали, заходили в гости, обсуждали местные сплетни. Но никто ничего не просил НАПИСАТЬ. Ни портретов, ни пейзажей. А сам художник долго решался и наконец, покраснев, предложил одной юной и красивой девушке написать ее портрет. В самых изысканных выражениях. Его НЕ УСЛЫШАЛИ!
И вот, теряясь в догадках, Журавлевы повстречали Мэра и, слово за слово, все -же решились задать ему вопрос. Что в городе случилось?! Не нужна ли помощь? "Да нет", сказал Мэр. "От вас больше не нужно НИЧЕГО. Завтра к нам приезжают Синичкины". И ВСЕ. И тут Василий почувствовал, как жестоко его разыграли. Ему не было даже больно. Просто внутри что-то оборвалось. Он не помнил, как добрался домой, как жил долгие дни, месяцы, годы... Ходил на постылую ничего не значащую работу, беседовал со знакомыми. Даже выпивал и отмечал Новый год, кажется.
Помнил только, как однажды, идя по улице, увидел Художника, копающегося в мусорном баке. Василий перешел на другую сторону и молил бога, чтобы Художник его не узнал. Но тому было не до него, он нашел что-то очень вкусное. Потом была случайная встреча с Изобретателем. Тот переругался со всеми, уволился с работы, и перестал копить деньги на машину времени. Он слишком хорошо знал, сколько будет стоить мастерская, такая как была ТАМ. Он-то и рассказал Василию, что Влюбленные судятся после развода, и дело дошло уже до демонстрации припрятанных загодя вещ.доков супружеской измены. Ира, увы, "пошла по рукам" и, кажется, спивается. Она никак не смогла смириться с тем, что никто больше не пишет ей стихи... Ну и про остальнеых, про кого знал...в том же духе.
И вот они сидят напротив друг друга в пивнушке, и заказали пока по третьей. Как вдруг, не сговариваясь, посмотрели в окно и увидели, что мимо них медленено проезжает голубой фургон. А на нем - нарисованный Журавль. Точно такой, как на плакате на острове. И под ним красивая, как там, надпись - "СИНЯЯ ПТИЦА". И Василий с Изобретателем, опрокинув стулья, срываются с места и бегут на улицу за фургоном. Миг, и забыта жестокая обида, прошла давящая сердце боль, остались, как тогда - только голубое небо и прекрасный Журавль, нарисованый на боку фургона.
Через несколько поворотов они его нагнали. Фургон стоял перед распахнутой дверью магазина, дверцы его были открыты, и двое рабочих в засаленых фартуках, сплевывая и матерясь, выгружали из него лотки с синими задохлыми курами....
Фома Лукич проснулся. Зачем ему приснился этот сон? Никогда его не звали Василием и тем более Журавлевым. С тех пор прошло много лет. Он до сих пор гадает, что было дальше. Вернее не гадает, а живет в той жизни, которая началась много лет назад с этого сна. С лотков с задохлыми СИНИМИ ПТИЦАМИ.... И все, что с ним за это время случилось, и случится дальше, теперь зависит только от него самого...