Espa;ola cuando besa, es que besa de verdad.*
Глава 2.
***
Из кухни шёл дивный запах. Кофе! Уммм!
Луис Мигель потянулся. Приятно стонало утомлённое тело. Секс – это жизнь! А вкусный секс – это вкусная жизнь. И пусть ему уже пятьдесят. Он молод. Он ещё ого-го как может!
Лидия гремела сковородками и тарелками. Корова!
- Доброе утро, хозяин.
- Лидия, сколько раз я говорил тебе, что бы ты не звала меня хозяином. Ты же не раба! Ты – домработница. И получаешь полагающуюся зарплату. Зови меня просто по имени.
- Хорошо, хозяин.
Луис Мигель поморщился.
- Я тебя выгоню!
Уго поджал хвост.
- Да не тебя, дурашка! Выгоню Лидию, если она не будет слушаться. Он открыл дверь в сад, выпуская собаку на утреннее солнышко.
- Какой запах чудный! Это после дождя...
- Садовник почему-то решил траву косить. В моей стране траву косят, когда она сухая. А если косить после дождя, она загниёт...
- Лидия, мне нужно чтобы ты помогла мне убрать квартиру в центре. Ту, что я сдаю. Вот адрес. Сто евро тебя устроят?
- Спасибо, хозяин!
- Да ну тебя... Я пошёл! В душ!
- А завтрак?
- Я опаздываю. Налей мне кофе. Я потом выпью, после душа.
- Всё на одной ножке! – переживала Лидия, как будто Луис Мигель был её ребёнком. Она ходила за ним по пятам по квартире, путаясь под ногами. Уго подумал, что это новая утренняя игра и ходил по пятам за Лидией и Луис Мигелем. Чтобы обратить на себя внимание Лидии, Уго потянул её за подол халата: «Слушай, я здесь! Лови меня!». Домработница отмахнулась:
- Уго, отцепись! Хозяин, а в магазин сходить надо? У нас порошок стиральный закончился.
- Сходи, пожалуйста!
- Так дайте мне денег, то что вчера дали я потратила. Хлеб купила, капусту, лук... Вы совсем ни о чём не думаете.
- Сейчас дам! Подожди... Что-то мне ещё сделать надо было... А, да, взять бумаги в кабинете.
Луис Мигель попытался обойти Лидию, но на его пути встал обиженный пёс.
- Некогда, Уго, мне с тобой играть. Иди к Лидии, она с тобой погуляет!
Уго кинулся к Лидии, но потом передумал, и прыгнул к хозяину. Лидия хотела обойти Уго, чтобы опередить Луис Мигеля и посмотреть, не держит ли он денег ещё где-нибудь. В это самое мгновение Уго решил, что самое время поиграть втроём в мяч и отфудболил лапой свою любимую игрушку Лидии под ноги. А нога Лидии наступила на резиновую поверхность мяча и поехала вслед, увлекая за собой ковёр по блестящему паркету. Падая, Лидия больно стукнулась об угол журнального столика. Луис Мигель споткнулся о растянувшуюся перед ним Лидию, а Уго поддал ему под коленку головой. «Куча мала!» - восхищённо пролаил пёс и лёг рядышком. Луис Мигель успел почувствовать упругую мягкость упитанного женского тела под хлопковый формой домработницы. Эта мягкость оказалась удивительно привлекательной, учитывая, что Луис Мигель, следуя моде, всегда увлекался тощими. А здесь что-то невообразимое, тёплое и пахнущее молоком и булочками.
- Да ты, оказывается, булочка... – и нехотя отполз, чтобы оперевшись на журнальный столик, принять вертикальное положение.
- Что? – не поняла раскрасневшаяся Лидия, поглаживая ушибленный бок. Уго её бодал тучной головой сенбернара, считая, что втроём они очень удобно лежат.
- Брысь, глупая псина! Пусти меня... – но собака оказалась сильнее и она снова столкнулась с животом Луис Мигеля.
- Ой, не могу! – хохотал Луис Мигель, - вы меня раздавите!
Он, симулировал, что помогает Лидии подняться, а сам пытался нащупать складочки жира под тонкой тканью.
- Вишь какая! А я и не догадывался! А у меня в доме! Такое! Богатство!
- Да ну Вас, хозяин, перестаньте! Ну что Вы как маленький!
- Если ты ещё раз назовёшь меня хозяином... Я... тебя... поцелую! Вот.
- Хозяин...
- РРРР! – Луис Мигель зарычал бармалейским голосом. Уго отозвался радостным лаем. Губы. Полные, красные губы без косметики. Ему не малого усилия стоило не выполнить своей угрозы. – Ну хорошо. Мне уже действительно пора. Приготовь мне, пожалуйста, что-нибудь на ужин.
- А что готовить? Вы всегда так, всё важное на последний момент...
- Не сердись, булочка! И не смей меня отчитывать. В конце концов, кто в доме хозяин?
- Вы...
- И не смей мне больше выкать. Всё. Я пошёл.
***
Агнес вышла из полицейского участка, удивлённо оглядываясь по сторонам. Она уже не помнила, какими бывают рассветы. Как Золушка, она должна была возвращаться домой до рассвета. Иначе скандала с мамой не избежать. А в те редкие дни, когда Агнес выходила на работу, она всё равно раньше девяти утра не поднималась. Иногда она думала, что пора бы от мамы отделиться. А потом становилось лень. Ну в самом деле, чего ей не хватает? Платить за квартиру? Так мамина всё равно ей останется. Готовить? Мама прекрасно готовит. Агнес нравится. Стирать? Убирать? Так маме тогда что делать? Вот когда она приручит Луис Мигеля, тогда можно будет подумать о том, чтобы съехать от мамы. К нему. И только к нему. Интересно, а он ей перезвонил? Кстати, нужно заблокировать телефон и аннулировать кредитки. И ещё жаль косметики. Надо у мамы денег попросить, чтоб купить новую. Опять будет её пилить. А для чего ей столько денег? В могилу с собой всё равно не заберёт. То же мне, Дева Сжатого Кулака**!
У Агнес саднили сбитые коленки. Жаль ножек. Теперь придётся отложить походы в солярий. Не загорать же с открытыми ранами! А кожу к лету нужно подготовить. Ведь летом Луис Мигель обязательно пригласит её на свой бассейн. А блистать белоснежной кожей можно в дезабилье при свете свечей, но решительно нельзя в купальнике у голубой воды. Уф, курить хочется. Купить пачку? Или воздержаться? Вспомнив, что у неё с собой только мелочь на метро, Агнес решила держаться. Не забыть бы про спортзал.
Глаза щипало. Разумеется, она же не спала. И солнечные очки тоже остались в сумке... Но вот и вход в метро, а там нет солнца. Считай, спасена!
Агнес уже давным-давно на метро не ездила. Сейчас она удивлялась, как много эмигрантов. Рабочий люд набивался в переполненные вагоны. Уф, запах какой. Они что, не знают, что с утра следует принять душ? Если бы они так пахли после трудового дня, можно было бы понять. Но в такую рань? Губы её презрительно кривились. Наконец ей удалось изловчиться и занять освободившееся место на скамейке рядом с толстозадой негритянкой. Негритянка пахла дорогими духами. Надо же! Агнес прикрыла глаза, пытаясь спрятаться от толпы в чудном облаке Ланкомовской сказки. Размерное покачивание вагона успокаивало. Как всё получилось... Вечер так здорово начался, а потом одна нервотрёпка...
Когда Агнес открыла глаза, она поняла, что проехала свою остановку. Ланкомом уже не пахло! Она вышла из вагона и перешла на противоположное направление.
***
Лидия размышляла над тем, что произошло. Хозяин был готов. На самом деле, она никогда не сомневалась в силе своей притягательности. Мужчине вовсе не нужны красавицы. Ему нужно тепло, отзывчивость и забота. А Луис Мигелю – особенно. Приходящие женщины о нём не заботились. Они съедали его ужин, пачкали постельное бельё и полотенца, но не привносили в его жизнь уюта. Сейчас она потушит для него мяса в вине. И добавит немножечко крови. Своей крови – чтоб никогда и никуда не смог от неё уйти. Лидия достала из сумочки бутылочку с заранее выжатой из прокладки кровью и бумажку с заклинанием. У её подружки Людки всё отлично получилось. Она уже замужем за стариком, за которым ходила, и он даже в тайне от детей переписал на неё завещание. Всё-всё делает так, как она хочет. Значит, заговор действенный. Она вспомнила, что всегда считала привороты грехом. Да ладно, есть грехи и по-хуже. Убийство, например. А Луис Мигель от тушёного мяса не помрёт, это точно! Перекрестившись на всякий случай, Лидия вылила содержимое пузырька в варево и забубнила угрожающим голосом: «...чтоб ни пить, ни есть, ни рукой пошевелить, ни ногой! И слово моё крепко, тяжёлым камнем привалено, в кованом сундуке заперто, а ключи в воду! И никому и никогда ключей не найти, сундук не открыть, камень не поднять. Аминь. Аминь. Аминь.» Уф, жар какой. Аж в пот прошиб. Слова, видимо, сильные. Во как!
***
- Хема! Привет! Надо же, не знал, что ты тоже на собрании будешь. Дай поцелую. Муак! Муак! Ах, какая ты стала хорошенькая. Сколько же лет мы не виделись?!
- Десять лет. С тех пор, как я замуж вышла.
- Надо же? Десять! Ни за что бы не сказал... Ты совсем не изменилась. Нет, конечно изменилась. Стала ещё интереснее. Мы обязательно вместе пообедаем. Сегодня же! Или ты занята? Ну так ты отмени, в кои-то веки ты встречаешься с давнишним другом. А мы ведь друзья?
Хема помедлила с ответом. Друзья ли они с Луис Мигелем? Были ли они когда-нибудь друзьями? Они были любовниками. Потом она его бросила – бесперспективные отношения её не устраивали. Луис Мигель никогда бы на ней не женился. Хема украдкой посмотрела на безымянный палец его руки. Кольца не было. Значит, вообще ни на ком не женился. Значит, она правильно поступила!
- Идём, идём! Поспешай, дорогая! Мы вместе сядем. Вот два свободных места. Ах ты, как я рад!
Потом он стал приветствовать знакомых, раскланиваясь, как артист, на право и налево. Какой-то член правления профсоюзом пригласил Луис Мигеля в президиум. Он повернулся к Хеме.
- Я пойду? Только, пожалуйста, подожди меня после заседания, хорошо? Я очень тебя прошу. Я тебя умоляю, Хема!
- Хорошо, - ели слышно отозвалась она.
***
Агнес открыла дверь. Тишина. Мама ещё не встала. Оно и понятно – переживала. Наверное, приняла таблетку. Надо будет попросить у неё прощения. Она ведь была не в себе, а мама приставала со своими нравоучениями. Агнес прошла в свою комнату, опустила жалюзи, чтобы солнечный свет не мешал ей выспаться. Хотела лечь, но не тут-то было. Мама услышала и прибежала разбираться.
- А на работу ты опять не идёшь?! Моя двоюродная сестра не может держать работницу, которая никогда не появляется в аптеке. Неужели ты не понимаешь, какое одолжение она нам сделала? Агнес!
- Мамочка, мамуленька, я так устала. Ну позвони кузине, расскажи, что произошло. Меня же обокрали... Ты всегда думаешь обо всех, и никогда меня не жалеешь. УУУУ! Поцелуй меня. И укрой, как я люблю. Посиди со мной, пока я не засну. Посидишь?
- Эх ты... Ну что с тобой, дурочкой, делать? Что ж ты у меня такая непутёвая, а? Сорок лет, а ни мужа, ни работы приличной, ни детей... ничего! Смотри, пересохнет у тебя рис***...
- Мааа, а я влюбилась. Знаешь, какой он замечательный? И умный, и интересный.
- Мальчишка какой-нибудь?
- Ну почему мальчишка? Он меня на десять лет старше. И ещё он очень богат. Мы красивая пара!
- Красивая они пара... Так у него детей небось штук семь, им он деньги и оставит.
- Не-а. Детей у него нет. И не женат. И женат никогда не был. Так что не ищи трёх ног у кошки****
- Старый холостяк, значит. Он тебе не подходит.
- Чего ты каркаешь? Почему это не подходит?
- Потому что такие ни на ком не женятся.
- Ну, мы ещё посмотрим, женятся или не женятся! Иди уже, я спать хочу! – Агнес надулась и повернулась к матери спиной. – Один сплошной негатив. Ничего тебе больше рассказывать не буду. Никогда!
***
После собрания Хема послушно поджидала Луис Мигеля у выхода из зала заседаний. Он что-то не спешил. Она посомневалась, не уйти ли. Но вот он появился в дверях в сопровождении какой-то крашеной грымзы. Обесцвеченные волосы, вульгарная помада. А Луис Мигель разливается в комплиментах. Грымза окинула Хему оценивающим взглядом и хищно оскалилась.
- Думала пригласить тебя на обед. Но вижу, что меня опередили. Так что приглашай меня на ужин, Луисито. Тебе решать, когда и где. Я приду! Ладно-ладно, оставлю вас наедине. Ха! – и удалилась, нарочито виляя бёдрами. Потому что такие походки бывают только у негритянок. А белые женщины так провоцируют.
Луис Мигель проводил грымзу плотоядными глазами. А потом переключился на Хему. Взял её под руку, как в старые добрые времена.
- Ты выбираешь ресторан, а я плачу. Помнится, тебе нравилась японская кухня. Хочешь суши? Я здесь чудное местечко присмотрел. Уверен, что тебе будет по вкусу. Вон в той подворотне.
Он сжал её локоть, а по телу Хемы поползли давно забытые мурашки. Что ж она так легко попадает под его обаяние? В её планы не входило снова терять голову из-за Луис Мигеля. Хема тряхнула волосами.
- А жаль, что ты волосы постригла! У тебя была такая копна... Обещай, что снова отрастишь.
- Нет, Луисито, не обещаю. За копной нужен уход. А у меня нет времени на глупости.
- Почему это?
- Муж у меня болеет... И ребёнок. Ты ж не знаешь, мы попали в аварию. Муж парализован, а ребёнок ослеп. Неизлечимо, к сожалению.
- Что ты говоришь! Мне очень жаль, Хема, нет, правда, очень-очень жаль...
- Да мы уже привыкли. Это давно было. Такова судьба... Грешна, стало быть.
- В чём грешна? Терпеть не могу эти католические замашки. Жизнь – дерьмо. И всё. А бога никакого нет, поэтому и греха нет, ни дьявола, ни ада. Ад – он на земле. Все страдают!
- И ты страдаешь?
- Я не все. Я умный, красивый и замечательный.
- ****ун ты, а не замечательный.
- Не ****ун, а Дон Жуан, если на то пошло. Я ценитель женщин и лекарь их измученных душ. Всем даю наслаждение и минуты счастья.
- Нет, это женщины тебе дарят наслаждение и души свои. А ты ими беззастенчиво пользуешься. Вот увидишь, накажет тебя господь. Отольются кошке мышкины слёзки.
- Не отольются. И не накажет – его просто нет.
- Не говори о том, чего ты не знаешь.
- А ты, значит, знаешь.
- Я верю. Потому что если не верить, то жить не хочется!
- Бедная моя... – Луис Мигель сжал её руку под столом. – Мне так хочется тебе помочь, защитить, успокоить.
Глаза Хемы наполнились прозрачной жидкостью. Слава богу, что подошёл официант и Луис Мигель отвлёкся на меню. Странно, что он до сих пор помнил, что Хема любит. Ни в чём не ошибся... Неужели, она значила для него больше, чем она тогда думала? Он отпустил её просто и без истерик, и не настаивал на том, чтобы продолжить их отношения. А теперь казалось, что они не расставались ни на минуту.
Продолжение следует...
* Когда испанка целует, она целует по-настоящему. (исп.) – слова из старинной песни, ставшие поговоркой.
**Virgen del pu;o cerrado (исп.) – устойчивое выражение, означающее «жадная женщина», «жадность собственной персоной».
*** Se te va a pasar el arroz (исп.) – устойчивое выражение, означающее что будет слишком поздно для замужества и рождения детей, что ты постареешь.
****No busques tres pies al gato (исп.) – устойчивое выражение, означающее «не выдумывай того, чего нет».