VIII
После выписки из больницы, дядя Саша снова стал заходить к нам в гости. Тётя Лида этому уже не противилась, но Маня больше никогда не угощала его, как раньше, чаем. Да, и вообще, несмотря на перемирие, былые отношения между семьями так и не восстановились. В выходные, поболтав с Борисом во дворе пару минут и узнав, что я вечерами остаюсь одна, тетя Лида предложила мне проводить время у них, но поскольку без Юли такая перспектива не прельщала, я вежливо отказалась. Маня, услышав об этом, моё решение одобрила, правда, ещё раз уточнила, действительно ли мне вечерами не страшно.
Уверив мать, что для меня нет никакой разницы день или вечер, я с наступлением новой недели предпочла всё-таки даже форточки везде закрыть. Какое-то время в голове возникали сомнения, не разобьёт ли Коля окно, но, представив себе подобную картину, я поняла, что, если он таким образом проникнет в дом, то мне можно будет разбить другое окно и убежать. А родителям потом должно быть всё равно, сколько стёкол вставлять.
Ближе к ночи стало ясно, что возможности моего мочевого пузыря не безграничны, и дотерпеть до утра шансов мало. Перебороть страх и выйти на крыльцо, удалось лишь после того, как, выключив свет во всём доме, я в течение получаса не услышала ничего за его пределами. Но и после этого, пробежать через весь двор в туалет, мне было страшно даже мысленно. Тихонько, озираясь по сторонам, я спустилась к палисаднику, присела. Пока предусмотренная природой и инстинктами работа организма естественным образом протекала в полном объеме, глаза мои стреляли по сторонам, останавливаясь, порой с надеждой на светящемся соседском окне. В случае появления опасности, я готова была визжать, не щадя горла. Но вокруг стояла тишина. Сделав своё дело, продолжая озираться, я вернулась в дом, гордясь собственной смелостью. На душе и не только там стало настолько легко, что весь мой организм быстро отключился, поглощаемый сном.
Наступившая среда разожгла внутри меня тревожное любопытство, и когда мать удалилась в спальню, на ум пришла идея, не спать всю ночь. Поначалу это было просто, но спустя некоторое время, веки стали слипаться, как намагниченные. Я кусала себя, щипала, рассказывала стихи, но вскоре поняла, что выдержать всю ночь у меня не получится. Пришлось снизить требования, сократив время бодрствования, хотя бы до тех пор, пока в спальне не потухнет свет. Как знать, может, именно в эту среду Коля и не придёт. Зато через неделю, дала я себе слово, постараюсь выспаться днём, и тогда проблему решить будет легче.
Ждать неделю не пришлось. Пошуршав газетой, Маня поднялась с кровати и вышла. Я с облегчением вздохнула: сейчас сходит в туалет и тоже будет спать. Однако её шаги с другой стороны дома слышны не были. Неужели тоже для этих целей она использует палисадник? Эта мысль меня развеселила, заставив чуть ли ни в полный голос хихикнуть. Входная дверь слегка скрипнула, потом открылась дверь в кухню. Тихо шушукаясь, плотно прижавшись друг к другу, Коля и Маня прошли в зал. Послышалась какая-то возня, шёпот, тихий смех. Во мне боролись два чувства: панический страх и жажда истины, но пока я раздумывала, Коля сказал:
- Ну, пошли.
После недолгой тишины заскрипела кровать. Я вдруг вспомнила, как мать несколько раз жаловалась, что любимое колечко с турмалином ей великовато, и она может его где-нибудь потерять. Похоже, в постели, оно с пальца-то её и соскользнуло, она рассказала об этом Коле, а тот со словами: «Ну, пошли», - решил помочь его найти. Этими рассуждениями я успокаивала себя, с большим трудом подавляя дрожь. Поиски продолжались долго, но, судя по счастливым вздохам в конце, увенчались успехом. После этого, немного пошептавшись с Маней, к моему великому счастью, гость направился домой, Маня сопровождала его к выходу. Преодолевая страх, я робко, но достаточно громко позвала:
- Ма, мама.
- Мы, кажется Светку разбудили, - сказала тихо Маня, и они оба очень быстро выскользнули из дома.
Вскоре она вернулась и, несмотря на то, что я снова её позвала, как бы ничего не слыша, зашла в зал. Я встала и прямо в ночной рубашке выбежала к ней.
- Что случилось? Ты заболела? У тебя что-то болит? Голова? - она пыталась изобразить заботу и беспокойство.
- Ничего у меня не болит! Он был здесь, и я его сейчас видела.
- Тебе опять что-то приснилось?
Мне вдруг захотелось наброситься на неё с кулаками, избить ногами, вцепиться в волосы... Но здравый смысл и воспитание позволили лишь закричать, сдерживая прочие желания, плотно сжатыми ладонями:
- Ничего мне не приснилось! Потому что я не спала! И тогда, когда ты пила молоко, тоже ничего не приснилось! Я сейчас его видела! А ты говоришь, его не было! А завтра ты скажешь, что мы с тобой здесь не стояли и не разговаривали? А потом будешь говорить, что дома этого не было? А может быть, и меня на белом свете не было? Может, это я сама себе просто приснилась? – руки мои, оторвавшись ладонями друг от друга, разошлись в разные стороны, а взор устремился в лицо матери. Но во мраке плохо освещённой комнаты оно вдруг показалось мне настолько чужим, что я ужаснулась.
- Тихо-тихо, Я просто спросила, что тебе приснилось. Я же не знала, что ты ещё не спала. Чего это ты, как с цепи сорвалась? - очень спокойно, слегка удивлённо зашептала Маня, словно мы были не вдвоём.
Мне стало страшно – вдруг гость только притворился, что уходит, а на самом деле где-нибудь здесь притаился, как в тот день, когда тётя Белла приходила.
- А почему ты говоришь, что дяди Коли здесь не было? - значительно тише, но всё ещё агрессивно спросила я.
- Да я тебе ещё вообще ничего не успела о нём сказать. Так вот, дядя Коля сейчас приходил, потому что ему срочно нужны деньги. Он кое-что хочет завтра рано утром купить. Я ему деньги заняла, а в следующую среду он обещал прийти и отдать. И чего ты такой шум подняла – не понятно.
- Но в другие дни он тоже приходил! – во мне просыпался очередной приступ ярости.
- Нет. В другие дни тебе просто приснилось. И пошли спать. Уже поздно, завтра рано вставать.
- Но я не хочу спать! И ты мне не ответила...
- А я ничего не обязана тебе отвечать! Кто ты такая, что б с меня спрашивать? Скажи спасибо, что отец твой не слышит, каким тоном ты тут со мной разговариваешь! Если бы он знал, быстренько бы тебя на место поставил, - угрожающе произнесла Маня, и уверенными шагами удалилась в спальню, прикрыв за собой дверь, чего обычно не делала.
Сон, с которым я ещё полчаса назад усиленно боролась, куда-то исчез, и лишь когда запели утренние петухи, мне удалось задремать. Но кошмарные сновидения поглотили меня настолько, что звон будильника прозвучал, как спасение.
Оставшись вечером одна, я машинально перебирала содержимое ящиков. В голове сидело высказывание Мани, что Коля живой человек, а поэтому может появляться, где захочет и когда захочет. Но я, ведь, тоже живой человек, - глаза впились в пачку конвертов, - а поэтому имею право писать письма, кому захочу...
Голова моя склонилась над листом бумаги, по которому поскрипывало перо, подаренной Эдиком авторучки. Я изливала душу бабушке: откровенно, искренне, чисто и без преукрас. На двух листах удалось изложить успехи в учёбе, неудачи в спорте, а в конце следовало моё признание, что оставаться одной мне вообще-то нравится, хоть и страшновато. Чтобы не вызвать у бабушки волну беспокойств, я выложила ей теорию, как себя поведу, если Коля вдруг надумает залезть в дом, разбив окно. Перечитав всё внимательно, я запечатала письмо, а на другой день по дороге в школу опустила в почтовый ящик, сопроводив счастливой улыбкой, словно бабушка могла бы эту улыбку увидеть.
Когда наступила очередная среда, я, проводив Маню на работу, завалилась спать, твёрдо решив, внимательно проследить за тем, как Коля будет отдавать ей деньги. Что-то в её объяснении вызывало у меня сомнение, но что именно – понять было трудно, и я готова была подкрасться на цыпочках и подслушать, о чём пойдёт разговор. Однако уже в половине десятого, несмотря на то, что днём выспалась, я почувствовала необычную вялость и усталость, а когда, по совету Мани, прилегла в постель, моментально отключилась. Звонок будильника утром заставил меня подскочить на кровати и с удивлением уставиться на циферблат – казалось, я спала всего несколько минут. Но рассвет за окном подтвердил то, что показывали часы. Неспеша одевшись и позавтракав, я отправилась в школу, и всю дорогу пыталась мысленно найти ответ на вопрос: почему, чем больше спишь, тем больше хочется?
Вернувшись домой, я поинтересовалась у Мани:
- Дядя Коля тебе вчера деньги отдал?
Она просверлила меня взглядом своих болотных глаз, от которого несло неприятным холодком и, почему-то победно усмехнувшись, спросила:
- Что, вчера ничего не слышала?
- Нет, - мои плечи вздёрнулись удивлением. - Я вчера чё-т так рано уснула, как никогда.
- Ну, так, слушай, - она снова внимательно на меня глянула, - Он отдал мне деньги ещё в воскресенье, когда мы на базаре встретились. Поэтому сюда и не приходил. Так что, хоть вчера и среда была, но здесь никто не появлялся. Теперь ты убедилась, что тебе тогда просто что-то снилось?
- Нет, - уверенно возразила я, - Тогда мне ничего не снилось. А вчера я почему-то очень крепко спала. Ещё никогда так быстро не засыпала...
- В те дни ты тоже крепко спала, потому и показалось, что сон – это то, что на самом деле происходит.
В Манином утверждении сквозило недовольство, и мне стало страшно: а вдруг она снова, чтобы убедить меня, пригласит сюда Колю. С другой стороны, если Коли вчера не было, то может его и в следующую среду не будет, утешила себя я. Может быть, они поссорились, а может Маня испугалась, что я всё слышу, и перестала его сюда пускать.
После того, как Борис начал работать в Краснодаре, родители ссориться перестали. По будням отца не было, а выходные уходили на обсуждение каких-то проблем, накопившихся за неделю.
Стоя перед зеркалом и собираясь в город за покупками, Маня сообщила:
- Хотела Беллу Наумовну и Колю на эти выходные в гости к нам пригласить, так она отказалась, на следующие выходные – тоже говорит, времени у неё не будет, а на Седьмое Ноября, они, видите ли, уже куда-то приглашены.
- Ну, и хорошо. Значит, будем Седьмое Ноября отмечать сами, - на ходу заправляя рубашку в брюки, с довольной улыбкой произнёс Борис.
- Да, не в этом дело, - фыркнула Маня. – Просто зазналась она, с тех пор, как заместителем главврача стала. Раньше с ней общаться, было намного легче. Но у меня, между прочим, тоже гордость есть. И я у них также никогда не покажусь – ни по поводу, ни без повода.
- Не зарекайся, - очень серьёзно возразил Борис, выходя из комнаты.
Когда дом опустел, я зашла в спальню родителей и постояла некоторое время перед шифоньером. Теперь мне не надо будет искать здесь убежище – от этой мысли в моей груди радостно заколотилось сердце, и довольная жизнью, я в припрыжку выбежала на улицу.
На лавочке сидела одна Люська.
- Скукотища, - широко зевнув, пожаловалась она. – Наш класс в поход сегодня пошёл, а мне, вот, нельзя.
- Мама не пустила? - спросила я удивлённо, потому что до сих пор мне Люська казалась очень не зависимой от родителей девчонкой.
- При чём здесь мама? - Люська по-смешному сморщила свой носик, подчёркивая тем самым нелепость моего вопроса. – Разъехалась я не кстати.
- Куда разъехалась?
- Ты чё не поняла? Менструация у меня вчера началась. Знаешь, что это такое?
Я отрицательно замотала головой.
- У тебя ещё нет? – Люськин тон подчёркивал превосходство надо мной, словно у неё появилось какое-то новое нарядное платье, а у меня такого нет. – А, вот у Галки уже есть. Это дело ещё месячными называют, потому что каждый месяц появляется. Такое слово тоже не слышала?
Моё покачивание головой говорило о незнании этого вопроса, однако в памяти вдруг всплыли грязные трусы и скудные объяснения Мани. Но с тех пор прошло значительно больше месяца...
- Прям строго каждый месяц? – уточнила я у Люськи. – А раз в три месяца или так что б каждые полгода, бывает?
Подруга засмеялась:
- Темнота! Конечно же не бывает. Но ничего, когда у тебя начнётся, мама твоя тебе всё объяснит.
- А если не объяснит?
- Это почему же?
- А вдруг она чего-то не знает.
Люська удивлённо смерила меня взглядом.
- Может быть, кто-нибудь чего-то и не знает, но только не твоя мама. У тебя ж родители грамотные, с высшим образованием, - произнесла она немного с насмешкой, немного с завистью.
Чувствуя, что полной информации от подруги сегодня не получу, я перевела разговор на другие отвлечённые темы, а когда пришла домой полезла в медицинскую энциклопедию. Оживлённый разговор во дворе, вернувшихся из города родителей, заставил меня книжку испуганно захлопнуть.
(продолжение следует)