Глава вторая.
Осень наступила гнилая, холодная, мокрая. Начались занятия в университете. Кривая инфекционных заболеваний в городе круто полезла вверх. Началась эпидемия гриппа. И, как это часто случается в учебных заведениях, где большое скопление народа, там и наибольшее количество заболевших. Галя тоже заболела, вначале гриппом, а потом ангиной. Болела тяжело и трудно четыре недели. Сергей превратился в сиделку. Приехала его мама ухаживать за заболевшей снохой. Когда Галя пошла на поправку, сдала анализы, то выяснилось, что у неё, по всей видимости, осложнение на почки. И Галю положили в городскую больницу на серьёзное обследование.
В больнице определили, что у неё страшное и не излечимое заболевание почек – диффузный нефрит и уже в хронической, запущенной форме. Наверное раньше были переохлаждения и ангины, которые она «переносила на ногах».
Лекарств нет, чтобы лечить эту болезнь - ещё не созданы и не придуманы. Чтобы жить нормальной жизнью дальше ей необходимо менять климат на сухой и тёплый. Самое подходящее место для жизни таким больным в Советском Союзе, это Республика Туркмения, городок Байрам – Али. В своё время царь Александр-III построил, для своей заболевшей сестры(или дочери), большой каменный дом и на базе этого дома был создан почечный санаторий Союзного значения для лечения больных с именно таким заболеванием.
Полностью такое заболевание не излечивается, но поддержать и подлечить почки можно. Только в Туркмении либо надо жить постоянно, либо приезжать летом на два – три месяца каждый год, чтобы чуть – чуть подлечить больные почки и не дать им засохнуть совсем. Чтобы почки не превратились в грецкий орех и по размерам и по форме.
Этот приговор поразил всех. И Сергея с Галиной, и обе пары родителей.
Как всё было просто и понятно до этого момента. Расписанная почти по минутам жизнь, мечты и надежды на будущее, которое виделось радостным и счастливым, будущие дети и не один, а тут и сама жизнь превращалась в безысходный и каждодневный кошмар без веры в будущее, без будущего. Замок надежд и мечтаний, построенный силой любви, рушился в одно мгновение.
«Вот она - расплата, за всё и сразу. За счастливое, беззаботное детство, за добрых и любящих родителей, за удачную учёбу и перспективную работу, за любимую женщину, за его любовь» – эта мысль в голове Сергея не была первой, когда он узнал о страшных последствиях болезни своей молодой жены, но она была из тех мыслей, которые потом всю жизнь гнетут человека, не давая передышки. То тревожное ожидание беды, которое постоянно жило в нём после встречи с Галиной, сейчас находила своё обоснование и подтверждение вот таким страшным и безысходным образом.
Страшная и неизлечимая болезнь, которая может ударить в любой момент и человек сразу становится инвалидом, если выживает или умирает очень быстро, а защититься от неё невозможно. Будущее при таком заболевание ужасно – полный отказ работы почек. Они сжимаются до размеров грецкого ореха, не сразу, постепенно, в течении нескольких лет. Но надежды нет. Один выход – гемодиализ, очистка крови через аппарат искусственной почки. Три раза в неделю по четыре - пять часов необходимо очищать кровь с помощью этого аппарата, если ещё этот аппарат есть где-нибудь недалеко от дома, в пределах досягаемости и доезжаемости. В другой город на процедуру гемодиализа не наездеешься – физическое состояние организма после такой процедуры крайне паршивое, давление может упасть до нулевых отметок или наоборот – взлететь до невиданных пределов и лопнут кровеносные сосуды мозга. Сознание человек может потерять в любой момент.
Сама процедура гемодиалила представляет самое настоящее извращение разума над телом - в вены вставляют две иголки диаметром три миллиметра, вытянутую руку шевелить нельзя, потому что иголки могут воткнуться в вену изнутри и закупориться. И тогда кровь, которая проходит по системе очистки аппарата, а потом поступает из аппарата в организм, начнёт под давлением раздувать вену – приходится перекалывать иголки и уже с очередной потерей крови. (Потеря крови на гемодиализе – нормальные издержки технологического процесса очистки. Любая очистка жидкостей, например воды через системы самой различной очистки, влечёт за собой потерю части жидкости по «дороге». А потеря крови – это снижение гемоглобина до крайне низких величин и «агу» – летальный исход. Впрочем летальный исход человека, проходящего через гемодиализ, а не умершего сразу, как только отказали почки, может произойти в любой момент его жизни. И в самый счастливый тоже. В такой ситуации с таким заболеванием к смерти нужно быть готовым всегда – никаких перспективных планов на будущее, живёшь конкретно сегодняшним днём, как по библии, завтра у тебя может уже и не быть).
Постоянное, через один день в течение нескольких лет, подключение иголок в вену деформирует и раздувает вены. Во время этой процедуры ноги сводит судорога, при которой от боли выламываются спинки кроватей ногами. Артериальное давление может подниматься до заоблачных высот. Люди теряют сознание и умирают прямо на диализе или в перевозках, которые везут их домой после очистки крови. Пить воду так, как её пьют обычные люди, не замечая сколько и когда, нельзя, чтобы не набирать лишний вес, который потом, на гемодиализе, нужно будет откачивать через аппарат. Чем больше нужно откачать литров, тем тяжелее переносится диализ. Пить хочется постоянно, как в безводной пустыни, где до колодца несколько часов хода. Но здесь же не пустыня, здесь рядом везде вода, открой кран и она потечёт прозрачная, чистая, прохладная, а пить нельзя. Это мука. Пить хочется постоянно и везде.
Из-за сброса артериальной крови по вене раздувается сердце и разрушаются сердечные клапаны, печень надрывается от нагрузок, мочевой пузырь и мочеточники высыхают и ссыхаются, как былинки прошлогодней травы, поэтому продолжительность жизни на гемодиализе невелика - всего несколько лет. Лица людей, которые проходят очистку крови, серые, как асфальт, кости становятся хрупкими и ломкими, ухудшается зрение. Женщины не могут иметь детей. Единственный выход, даже не выход, а скорее норма жизни – санаторий Байрам – Али в Каракумской пустыни, в её сердце - в городе Байрам - Али.
Каково же было всё это узнать и увидеть молодой женщине, которая только, только начала жить, когда первый раз увидела то, с чем ей, в недалёком будущем, предстояло столкнуться и жить. Ей показали залы гемодиализа с аппаратами искусственной почки, когда она лежала на обследование в больнице.
Галя открыла дверь, вошла внутрь и ошеломлённо остановилась - два белых зала, соёдинённых между собой аркой, абсолютно белые залы, где в абсолютно белых халатах, почти беззвучно, двигались люди. А в средине залов текла красная река, но с течением не вдоль русла, а поперёк, отдельными ручьями по кругу. Красное на белом – это впечатляло. Такого даже в кино не возможно было увидеть во фронтовом госпитале, где оперировали раненых. Куски красного мяса, вывороченные кости - этого сколько угодно. Но столько крови одновременно, даже в фильме ужасов не показывали. А здесь вот оно всё рядом, можно подойти и дотронуться.
На сами аппараты, она поначалу, не обратила внимания. Аппараты стояли возле кроватей, на которых лежали больные люди. В венах их рук торчали иголки, от иголок шли красные трубки с кровью к аппаратам. В средине этого прибора что-то крутилось и жужжало. Сеть шлангов, какие-то бочонки, трубки, красные от крови, колбочки, тоже красные и серые пятна людских лиц, похожих друг на друга. От ужаса Галя прислонилась к косяку двери.
В этот момент отключилось электричество и белая тишина словно взорвалась. Люди в белом забегали от аппарата к аппарату, пытаясь вручную перекачать кровь из аппаратов в тело больных. Суета, крики «подойдите», «скорей кто-нибудь», перемешивались с криком: - «она потеряла сознание, быстрее». Кто то, видимо, потерял сознание, а может быть уже умер. Кто то самостоятельно пытался спасти себя – одной рукой вырывал иголку из вены, пальцем зажимал фонтан крови, а другой рукой начинал крутить красный круг на аппарате. Смерть в таком месте совсем не редкость.
Смена за сменой
Уходит туда.
Кто-то без смены
Ждёт часа суда.
Редеет толпа
Тех, кто с нами был.
И новая смена,
Кто здесь раньше не был.
А иных, уже нет –
На погостах кресты.
Лишь бессменны они –
Им суды не нужны.
Приговор, приговор.
Есть и свой прокурор,
Есть хирург-адвокат,
Чтоб отправить нас в ад.
Да! Чужая рука –
Не владыка своя.
Как закрутит она,
Ты сиди, жди суда.
Круги ада пройти
И с пути не сойти.
Суд назначит свой срок –
Нет других нам дорог.
Мы не все, не они,
Мы идём по пути.
Не свернуть, не сойти,
До погоста ползти.
Вот опять повезли,
На лицо не гляди,
Под покровом оно.
Хорошо - не твоё.
На погостах кресты
Умножают суды.
Нам от Бога даны –
Это наши пути.
Нам чужого не взять,
Своего не отдать.
Суд идёт, надо встать,
Надо жить и не ждать
Галя выскочила из залов, убежала к себе в отделение в свою палату, но ещё долго потом не могла успокоиться, плакала по ночам, никому не рассказывала об увиденном. Что то внутри у неё сдвинулось, она погрустнела, улыбалась и не улыбалась одновременно, глаза потускнели и в них застыла тоска.
В её жизни ещё по настоящему грустного и не было то ничего. Эта болезнь была первым серьёзным ударом судьбы для неё и сокрушительным, разрушающим, который обломками надежд и мечтаний засыпал всю её душу, светлую и чистую доселе. Он принёс в её душу новые краски, которых она, до этого не знала никогда – чёрную, серую, мрачную, тоскливую, которые вызывали болезненную жалость к самой себе и обиду на мир и судьбу, которые не пощадили её молодости и так сильно, так больно ударили.
Ударили так, что после таких ударов редко кто, становится прежним и продолжает жить, как жил раньше до этого чёрного разлома жизни, не обращая внимания на то, что он медленно умирает и умирает по много раз, когда узнаёт новые устрашающие результаты своих, для очень многих обычные, анализов. Которые отмеряют ему часы и дни жизни точно так же, как приговорённых к смертной казни и её ожидающих, каждый день и каждую минуту – вот откроется дверь и его позовут в никуда.
Галя едва не бросила учиться. Ежедневная тоска сжимала сердце. Она стала грустной и потухшей до неузнаваемости. Искорки смеха исчезли из глаз. Если улыбалась, то такой жалкой улыбкой, что Сергею хотелось разрыдаться. Тогда он подходил к жене, обнимал её и укачивал, как ребёнка, а она плакала, как плачут маленькие дети со всхлипами, уткнувшись ему в грудь.
Через некоторое время все потихоньку притерпелось и притёрлось, ушла острота происшедшего. Галя начала учиться, готовиться к зачётам и экзаменам. Сергей тоже немного успокоился, окунулся с головой в работу, чтобы хоть этим изгонять страшные мысли из головы.
Было решено, что после весенней сессии, Сергей возьмёт отпуск и они уедут в Туркмению, в Каракумы, где нет пальм и моря, но есть моря горячего песка, барханы которого очень даже напоминают волны морские. Так, приняв решение, они и жили, постепенно возвращаясь к жизни, к её повседневным заботам и ежеминутным обязанностям.
Этот, неожиданный удар, начал резко менять внутренний мир Галины, начал ускорять понимание всего того в этом мире, что нормальные люди, не так смертельно больные, понимают в течении нескольких лет или даже в течении всей жизни, начал менять взгляд на обычные, вроде бы вещи вокруг, которые раньше были само собой разумеющимися, а теперь, вдруг, приобретали совершенно другой оттенок, смысл и другое звучание. Этот удар привёл её к переосмыслению всего того, что было ей дорого и в чём она была всегда уверена. И в их отношениях с Сергеем тоже. То, что человек должен понять и переосмыслить за долгие годы своей жизни, ей предстояло сделать в сжатые сроки, отпущенные ей её судьбой, то есть, действительно, за всю её оставшуюся, но совсем очень короткую, жизнь.
Она начинала понимать, что чувства, которые испытывает Сергей к ней, не идут ни в какое сравнение с её чувствами к нему. Так, как он любит её, она никогда не любила его и не любит. Он для неё так и остался старшим и сильным братом, а не любимым мужчиной, которого бы она боготворила так, как боготворит её Сергей. И она подошла к черте, за которой был один, единственный вывод – «Она его не любит, как мужчину. Он всегда был ей просто интересен, но любви не было с самого начала, она придумала её себе и обманула и себя, и очень хорошего Сергея. Она подсознательно надеялась, что полюбит его, но этого не произошло и теперь уже не произойдёт никогда. Она связала его по рукам и ногам своей болезнью, а он даже если поймёт, что она его не любит, всё равно не сможет из благородных побуждений бросить её. А, поэтому, она сама должна уйти от него».
Это было так неожиданно, что она, убираясь на кухне, даже присела на стул. «Этого не может быть» - кричало всё её существо, но сквозь истеричные вопли эмоций, голос разума повторил ещё раз - «Любви не было. Была влюблённость. И ты теперь, своими проблемами, ухудшаешь и без того сложные взаимоотношения, которые начали складываться, ещё до твоей болезни, между вами».
Она вдруг увидела это чётко и ясно. Ей стало горько и обидно за Сергея. Она обманула человека, который её боготворил, она обманула себя, поверив самой себе. Признать это было жутко, но отделаться от этих мыслей, которые, как магнитная запись, крутились в голове, она уже не могла.
Сергея вечером она встретила как обычно, но он всё равно почувствовал некоторую отчуждённость, объяснив это её болезнью. А Галина продолжала сама себя истязать, когда рядом не было мужа и с этим уже ничего нельзя было поделать.
Казалось бы, что в такой страшной и безвыходной ситуации, в которой она оказалась из-за болезни, она должна была бы ещё сильнее упереться в плечо Сергея, надеяться на его помощь и поддержку, но она начала поступать с точностью наоборот.
Она, во первых - не хотела обременять своими проблемами человека, которого не любила, во вторых - даже оказавшись в таком отчаянном положении, не хотела разменивать свои чувства на блага и помощь, которые мог дать и предложить ей Сергей, и в третьих - она не умела и не хотела лгать, а особенно из – за того, что махнула на себя уже рукой от безысходности и тоски.
(Именно вот в таких ситуациях слабые, не волевые люди, начинают просто спиваться и тоже от безысходности и тоски. И дальнейшие события разрушения и крушения страны СССР, как лакмусовой бумажкой высветят таких людей по всей стране Советов. Чёрный и трудный Разлом огромного государства сведёт в могилы миллионы граждан этой, некогда могучей и свободной Державы. Сотни тысяч сопьются и погибнут, сотни тысяч будут выброшены на улицу вместе со своими детьми, беспризорничество приобретёт масштабы стихийного бедствия, доселе неизвестного в этой стране. Крестьянство сопьётся почти всё поголовно от перестроечных погромов, нищеты и разрухи. Село погрузится на самое дно перестроечного хаоса и в душах людей, которые просто потеряют себя в этом кошмаре разломов, перестроек и реформ страны Советов, надолго, если не навечно для очень многих, поселится отчаяние и тоска).
Она окончательно запуталась в сетях и собственных чувств, и в особенностях своей натуры, и в собственных мыслях. И, если бы, у неё было больше времени на принятие решений, то, учитывая любовь Сергея, его настойчивость и выдержку, в конце концов, она бы полюбила по настоящему своего мужа. А, так, у неё уже не оставалось времени ни для внутренних разборок, ни для любви, ни для жизни вообще, она приняла, как ей тогда казалось, единственно правильное решение - уйти от Сергея и немедленно.
Она не смогла, открыто поговорить с ним - боялась увидеть его глаза, дикое отчаяние в них. Она написала записку, собрала вещи и ушла к родителям, готовясь к новому сражению, понимая, что родители не поймут её, будет тяжёлый и серьёзный разговор с ними.
Сергей, придя домой и прочитав записку, ничего не понял и поехал к родителям жены, надеясь, что Галя у них дома и он сможет с ней переговорить и понять, почему она написала такую несуразную записку и ушла из дома к родителям.
Родители Галины, хмурые и виноватые, открыли дверь, встретили зятя, не стали ничего объяснять, а позвали дочь. Вышла Галя с зарёванными огромными глазами и, отводя глаза, сказала, что она ушла от Сергея, потому что поняла, что не любит его, и ему не нужно больше приходить сюда.
Сергей ошарашено выслушал её приговор, опять ничего не понял и попросил объясниться конкретнее. Может быть она любит кого – то другого? Галя ответила, что нет, но и Сергея она не любит и не хочет ему морочить голову.
Наконец до Сергея дошло, что произошло ещё одно ужасное событие – он потерял жену, даже раньше, чем думал сегодня утром.
Он молча ушёл из квартиры и пошёл неизвестно куда. Мысли чередой, цепляясь одна за другую, крутились в голове, но что то разумного не сформировывалось. Смысл их был непостижимо различен – цепочки мыслей были связаны, но нелогичны. Какой то, определённой, конкретной логике в них не было.
Когда Сергей очнулся, он подумал: «Так начинается шизофрения». Попытался взять себя в руки, ему это удалось, поймал такси и поехал домой. Проведя ночь в бессонных метаниях, утром, придя на работу, с порога попросил, чтобы его срочно отправили в командировку. На следующий же день он улетел на юг, на объект.
У Гали началась жуткая депрессия. Она металась, даже не понимая, что же она хочет. Мысли о самоубийстве, не раз и не два уже посещали её. Она страшно похудела, на лице остались одни огромные глаза, с тёмными обводами вокруг глаз. Несколько раз она порывалась встретиться с Сергеем, чтобы, посмотрев на него ещё раз, убедиться, что она его не любит. Но всё время страх увидеть его глаза останавливал её. Она перестала окончательно понимать себя. Мысли путались, душа ныла и болела, не хотелось ничего делать и даже просто шевелиться.
Родители начали за неё переживать и каждый раз с большой тревогой уходили на работу, а с работы, по несколько раз на день, звонили и интересовались, как у неё дела. Мама Гали, Ольга Сергеевна, несколько раз пыталась дозвониться до Сергея попросить его, чтобы он приехал к ним и поговорил с их дочерью, но телефон молчал. А, когда она поехала к нему домой, чтобы найти его дома, то соседка сказала, что Сергея давно уже не видела в квартире. Ольга Сергеевна поехала к родителям Серёжи и они ей, грустные и встревоженные, не меньше, чем она, сказали, что Сергей несколько дней назад улетел в срочную командировку на юг. Ольга Сергеевна поняла почему он так срочно улетел и перестала его искать.
С большим трудом, сдав весеннюю сессию едва - едва на тройки, хотя до этого училась хорошо, стала собираться в совершенно незнакомый город, к совершенно незнакомым людям – в Туркмению в город Байрам – Али.
Путёвку в санаторий сумел достать товарищ отца Гали, работавший в министерстве связи. Путёвка была сроком почти на два месяца.
Каракумы – Каракумы
Солнца много – нет воды.
Лишь песчаные барханы,
Миражи от злой жары
Чахлый куст, иголок россыпь,
Лишь верблюду в радость он.
Для двугорбого не новость,
Что колючки – его корм.
Солнце, словно луч лазара,
Ослепляя, режет глаз.
Ветра нет, как от пожара
Жаром воздух режет вас.
Влаги нет, а ты источник –
В тебе много есть воды.
Солнце греет, воздух лижет,
Выжигая до золы.
Вдруг оазис за барханом –
Рядом с ним всегда вода.
Путник! Ты идёшь не даром –
Вода - жизнь, а там она.
Город Байрам – Али находится в Туркмении в центре Каракумской пустыни, недалеко от единственной реки, которая там течёт - Мургаб. Там же, тоже недалеко от города, протекает знаменитый Каракумский канал, уходит вглубь пустыни и там исчезает, выдавливая сквозь песок соль. Пресная вода имеет солоноватый вкус. Ошибки в конструкции и технологии при строительстве канала привели к тому, что вода уходит в песок буквально. Не сделан бетонный короб основания канала и вода просачивается сквозь песок, заболачивая окрестные земли и поднимая соль из песка на поверхность. Кое где есть даже солевые озера, места совершенно не пригодные ни для каких сельскохозяйственных работ, ни для проживания. Каракумы – чёрная земля, каракурт - чёрный паук, и всё в смысле «мёртвый» или «смертельный».
Хотя, конечно, и в пустыне живности предостаточно – змеи, тушканчики, лисы, фаланги, скорпионы и рыбы в тёплых, неглубоких арыках полно.
Основным лечением для больных нефритом является жаркий, сухой климат. Температура до шестидесяти в тени и влажность около двадцати семи процентов. Плюс туркменский виноград, который в мире стоит на втором месте после афганского и арбузы. Арбузы промывают почки, а виноград восстанавливает почечный эпителий. Вот и всё лечение. Нужно целый день лежать на раскладушке в тени, пить зелёный чай, есть арбузы и виноград. Такого заряда жизни, который получают почки во время такого лечения, хватает на год жизни в Москве или другом таком же гнилом, в смысле экологии, городе. Но ездить туда нужно каждый год, ещё лучше, если там или где то в другом месте с приблизительно таким климатом, жить постоянно.
Галя добиралась до Байрам – Али с двумя пересадками. Вначале самолётом до Ашхабада – столицы республики, затем местным самолётом до города Мары, это ещё один город в пустыне, а потом с такими же, как она почечниками, до этого городка на такси. Его даже городом она постеснялась бы назвать. Посёлок городского типа засыпанный песчаной пылью. На всех электрических проводах рядом с хлопко - перерабатывающим заводом висит грязная вата, заброшенная туда песчаными бурями, сумасшедшая жара, чахлая зелень, заросшие камышом и травой арыки. (Но весной пустыня прекрасна – безумие красок и цветов).
Жара вначале словно оглушила её, она сразу покрылась потом и не чаяла добраться до санатория, чтобы нырнуть под душ. В санатории особых проволочек при оформлении документов не было и её сразу же заселили в приличный двухэтажный корпус на второй этаж. Это она уже потом поняла, почему второй этаж и почему вход в корпус закрывали на ночь железными решётками. Слишком активная и дикая молодёжь обитала вокруг санатория. Мужчин селили вниз и они могли ночью через балкон выходить и входить, а женщин, на верх на второй этаж, чтобы доступ к «телу» был загорожен. Но в принципе, всегда можно было спуститься вниз по лестнице и пройти через чью-нибудь комнату на лоджию, а от туда через перила на улицу. Благо стояла жуткая жара и двери в комнатах были нараспашку.
Номера в корпусе были на двух человек и особой тесноты и дискомфорта не было. В номере с ней жила женщина лет около сорока, приезжавшая сюда уже не первый раз и хорошо знакомая со здешними порядками. Они подружились. Увидев здесь таких же больных, как она, которые живут, рожают детей, не боятся будущего, ураган, который метался у неё в груди начинал затихать. Она начала возвращаться к себе той, какой была до этой страшной болезни. Опять весёлые смешинки засияли у неё в глазах, опять начала шутить и смеяться от души.
Единственное, что она себе запрещала - думать о Сергее. Она уже начинала понимать, что возможно она совершила ошибку, оттолкнув от себя Сергея. И не потому, что такой союз ей выгоден, так она не могла помыслить по своей природе, а просто потому, что вернувшись к нормальной жизни она, вдруг, поймала себя на мысли, что она всё время либо советуется с Сергеем, либо что то рассказывает ему и ей всё время приходиться себя ловить на этом и останавливаться. Мысли в её головке о нём всё время будоражили её. Но она решила для себя, что если она любит Сергея, то тем более не должна ломать ему жизнь. Пусть он забудет её и начнёт всё сначала. Он ещё может это сделать. У неё нет будущего, а значит, она не должна лишать будущего Сергея.
Решения решениями, но попробуй справиться с тоской, которая охватывала её всё больше и больше по своему, уже бывшему, мужу. По ночам ей начали сниться сны, в которых она с Сергеем занималась любовью. Она заболела любовью в то самый момент, когда отрезала всё их связывающее с Сергеем. Как побороть эту тоску она не знала. Сейчас, она была готова лечь ковриком у его ног, и чтобы он вытирал об неё ноги. Теперь, наконец, она поняла, как любит её Сергей, как он готов стать точно таким же ковриком у её ног. Как он готов пожертвовать собой ради неё и он уже пожертвовал, отказавшись от неё, как ни тяжело ему было. Он жертвовал собой ради её, эфемерного счастья. Он ушёл и совсем не потому, что не любит её, а как раз потому что любит и хочет ей счастья, пусть даже не рядом с ним. Он ушёл, чтобы не мешать ей найти того, кого она хочет найти.
Кто то может сказать, что он воспользовался моментом, который она ему дала или шансом уйти от больной, а в будущем и от очень больной, жены. Но она, она то ведь хорошо понимала и знала своего мужа. Так сказать может кто-то, кто не знает его. Но только не она. И она приняла решение – пожертвовать собой, своей надеждой на счастье, но сделать его счастливым, избавив себя от возможности вернуться к нему.
Она решила найти здесь самца и зачать ребёнка. Тогда все пути назад будут отрезаны и для неё, и для него. Это ещё будет и продолжением её жизни, раз уж ей самой так мало осталось. Родители молодые, им по сорок лет, они сумеют вырастить её ребёнка. И память о ней останется в этом ребёнке. Главное найти подходящего здорового самца, чтобы девочка (она очень хотела девочку, потому что девочку хотел и Сергей) родилась здоровой.
Особых проблем в этом плане, красивой и молодой женщине, не было. Жеребцов на дармовщинку, хоть отбавляй. Но нужен здоровый жеребец, а все русские больны почками. Не хватало ещё, чтобы девочка родилась больная. Значить нужно находить местного туркмена. Среди них попадаются очень красивые ребята.
И Галя начала раскидывать сети с умением, которое дала природа женщинам. Выбор сразу же оказался большой. Ребята попали в сети, даже не поняв, что их используют. Она выбрала высокого худого парня, чем-то напоминавшего ей мужа. Только с иссини чёрными волосами и чёрными, как антрацит глазами. Ей даже было любопытно наблюдать, как он обхаживает её. Она читала его, как открытую детскую книгу. Если бы он предложил ей переспать с ним в первый же день, она не отказалась бы. Она приняла решение и чем оно скорее будет претворено в жизнь, тем лучше. Но наивный паренёк не понимал, что хотят от него и прикладывал, как ему казалось, неимоверные обольстительные усилия и опять же, как ему казалось, он поймал момент, когда его потуги приведут к заветной цели. Гале было всё равно где и как, лишь бы поскорее. Но он, выдумывая различные комбинации, возил её то к друзьям, показывая как товар, то ходил с ней в ресторан, то выезжали на канал жарить шашлыки, пока это всё ей не надоело окончательно и она просто предложила ему переспать и сделать ей ребёнка. Парень обалдел, но за дело принялся со знанием самого дела. Ей не приходилось скучать, паренёк трудился на славу. Когда она поняла, что вроде бы «залетела», отношения по дружески с ним были прерваны.
Он особо и не настаивал, видимо подустал, только поставил одно условие, чтобы она больше ни с кем здесь не встречалась, чтобы не оскорблять его мужское достоинство. Ей это всё было не нужно, своего она добилась и все остальные проблемы её не касались и не волновали.
После короткой любви с этим парнем, мысли о Сергее как-то затуманились, прошла острота, только где-то внутри, как вечные часы, что-то постоянно тикало и напоминало о муже, но как-то издалека. Она понимала, что ни один нормальный мужик такого жене не простит. И мысль, что Сергей потерян для неё окончательно, успокаивала и примиряла Галю с самой собой.
Она валялась днём на раскладушке, вечером читала. Больше ни с кем не встречалась и никуда не ходила. Несколько раз заскакивал тот паренёк, видно усталость прошла, но она несколько раз популярно ему объясняла, что ни он и ни кто другой ей больше не нужен и он отстал.
Время в санатории текло не быстро, но и не медленно и в конце концов докатилось до отъезда. Она попросила того паренька отвезти их с соседкой в аэропорт Мары и помочь нести вещи. Парень согласился и они улетели каждая к себе домой. Их пути более никогда не пересеклись.
Вот опять, как тогда,
На волнах бытия
Каждый день суета.
А нужна ли она?
Исковерканы мы –
Для чего жить должны?
Нашей жизни пути
Уже все сочтены.
Каждый день без суда
Боль ломает меня,
А со мною других.
Ну, а, как же без них?
И у каждого рок,
И у всех свой порог
За которым лишь тьма.
Нам зачем жизнь дана?
Исстрадалась душа,
Кровь течёт, как вода,
Ночь туманит глаза,
На губах пот-роса.
И бессилия сон,
И спасает лишь он.
Смерть за нами идёт,
По пятам след берёт.
Но опять суета –
Ты очнулся от сна,
Ты бессилен до дна.
Вот опять суета.
Как от взрыва гранат
В нас осколки звучат.
Мы идём через боль,
Мы идём через кровь.
Как в последнем бою,
Мы всегда на краю,
Лишний шаг – это крах
Постоянен в нас страх.
Но мы, всё же, живём,
Мы страдаем, идём,
Мы рожаем детей,
Бережём матерей.
Мы не можем скулить,
Мы обязаны жить.
Ну, а Божий завет
Защитит нас от бед.
В нас надежда живёт –
Бог поможет, спасёт.
Воля двигает нас,
Свет ещё не угас.
Мы не смотрим назад,
Впереди нет наград,
Но вставать нам нельзя,
А, иначе, всё зря.
Нам зачем жизнь дана?