Заметки о критике госкаповцев сталинистами. 2.
-2-
Дмитрий Якушев говорит в своей статье, что именно в конце 50-х годов дискуссия среди экономистов о товарном либо нетоварном характере экономики СССР стала особенно острой:
"Экономисты разделились на две группы: "товарников" и "антитоварников". Первые утверждали, что советская экономика носит товарный характер и все беды в ней из-за того, что использованию товарно-денежных отношений не уделяется должного внимания. Они предлагали существенно увеличить роль товарно-денежных отношений. Считалось, что это резко усилит заинтересованность предприятий в результатах своего труда.
"Антитоварники", наоборот, считали, что увеличение роли товарно-денежных отношений недопустимо, так как приведет к появлению эгоизма отдельных предприятий, что будет подрывать плановую экономику. Некоторые "антитоварники" считали, что советское народное хозяйство уже переросло товарно-денежные отношения, что реально они уже не работают и от них осталась лишь внешняя форма. "Антитоварники" предупреждали, что попытка воскресить товарно-денежные отношения приведет к серьезным перекосам в народном хозяйстве и, в конечном итоге, к реставрации капитализма в СССР.
Тогда победили "товарники", следствием чего явилась реформа 65-го года. В результате этой реформы мы получили экономику абсурда, которую наблюдали последние 20 лет существования СССР."
---
Якушев не ставит вопрос, с чего бы это данная дискуссия приняла столь острый характер? А ответ на него таков: экономика того периода, который Якушев определил как полное господство планового начала, двигалась к кризису. Откуда же это движение к кризису в плановой экономике?!
В конце 80-х - первой половине 90-х годов приходилось слышать от некоторых профессоров, бывших сторонниками сталинистских взглядов, упреки в адрес руководства страны и либералов, что те стремятся решить все проблемы лишь монетаристскими методами, реформами денежного обращения и т.п. Не вправе ли и мы сделать сталинистам тот упрек, что они возились здесь, т.е. в годы так называемой "хрущевской оттепели", лишь вокруг вопросов государственного регулирования экономики, вокруг вопросов себестоимости и прибыли, вопросов так называемого хозяйственного механизма и пр., т.е. отвлекались от положения рабочего класса, от разделения труда, от необходимости всеобщего политехнического образования и пр.? Как можно действительно покончить с товарным характером производства, оставляя нетронутыми отношения между рабочим классом и буржуазией?! Но сталинисты как раз и не признавали указанного противоречия! Они стремились сгладить противоречия, убрать, говоря фигурально, некоторые острые углы, оставив неприкосновенной основу. Они и не могли действовать иначе. Это барон Мюнхгаузен может схватить себя за вихор и перенести из трясины на другую почву. Почва же сталинистов была вовсе не почвой революции, а почвой реформ в рамках установившегося строя. Вот и теперь они толкуют о том, что система образования в СССР была лучшей в мире. Возможно, что и так. Что же из того? Ведь речь не о том, была она лучшей или нет. Речь о том, что она, как и в других странах, была буржуазной. Ведь системы всеобщего политехнического образования, готовящего всесторонне образованных членов общества и потому подрывающей присущее капитализму разделение труда, в СССР не было.
Якушев:
"Реформа оказалась половинчатой, недостаточной, чтобы запустить механизмы рынка, но она серьезно подорвала плановую экономику. Рыночную реформу довели до конца уже в годы перестройки. Как и предсказывали "антитоварники", рыночный социализм обернулся "обычным" капитализмом."
---
Следует заметить, что и в годы перестройки и после нее находились теоретики или идеологи, которые толковали о половинчатости проводимых реформ. Другими словами, нет такого дурака, которого не превзошел бы еще больший. Всегда находится некая общественная группа, которая недовольна вмешательством государства в экономику. Но современный капитализм и не может обойтись без такого вмешательства, без государственного регулирования экономики. Как в былые годы за треском фраз о плане и статей якобы регламентирующих абсолютно все правовых актов не замечали рынка, не замечали конкуренции, погони за прибылью и т.п., так ныне за треском фраз о господстве рынка порой не замечают диктата со стороны монополий и государства.
Якушев:
"Известно, что Ленин любил сравнивать социализм с одной большой фабрикой. Был ли СССР такой фабрикой? В 39-м году Сталин заявил о полной ликвидации частной промышленности. К этому же времени колхозы охватили 93,5 процента крестьянских дворов. Все это хозяйство функционировало по единому плану. Колхозам, как и государственным предприятиям, также спускался план и по количеству, и по основной номенклатуре продукции. Большая часть продукции колхозов сдавалась государству. Технику, удобрения и другие необходимые изделия промышленности колхозы получали также согласно централизованному плану. Причем "платежеспособность" колхоза не влияла на поставки необходимой ему продукции промышленности. Уже к концу 30-х годов говорить о "товарообмене между государственным и колхозно-кооперативным секторами производства" в чистом виде не приходится. Колхоз в плановом порядке сдавал продукцию, и в таком же плановом порядке получал технику, удобрения и т. д."
"К концу 30-х годов в СССР не было никаких частных работ и никаких полностью обособленных производителей. СССР действительно стал единой фабрикой. А если так, то не могло было быть ни рынка, ни товарно-денежных отношений."
---
Но тем не менее рынок-то был! Иначе зачем существование денег? Одна только счетная функция? А нет ли здесь еще и господствующего в обществе недоверия к личности и доверия только к вещи, к деньгам?
Далее у Якушева следует длинная цитата из зам.председателя ЦСУ тех лет И.С.Малышева, отрицающего наличие в СССР рынка, т.е. товарно-денежных отношений и пр. Якушев величает его разглагольствования "свидетельством". Это как у теологов ссылка на библейские тексты является чем-то большим, нежели какое угодно свидетельство жизни, действительности.
Якушев:
"Не было не только торговли между отдельными предприятиями, но и между государством и колхозами. Колхозы по существу превращались в часть единого народно-хозяйственного комплекса. Государство ничего им не продавало, а распределяло в соответствии с общим планом. Существовали трижды "убыточные" колхозы, но они также получали все необходимые им изделия государственной промышленности. "Убыточность" их была условной и вызывалась, как правило, тем, что колхоз по государственному плану выращивал не самую "выгодную" культуру."
---
Если сталинист столь охоч до свидетельств относительно тех же лет, то я приведу здесь ряд цитат из другого экономиста, из публициста-деревенщика Л.Иванова:
"Как раз тогда в совхозной системе развертывалось движение за отказ от государственной дотации. Дело в том, что установленные заготовительные цены на совхозную продукцию были в большинстве случаев значительно ниже фактической ее себестоимости. Поэтому была введена государственная дотация. Суть ее в следующем: если, скажем, по утвержденному промфинплану себестоимость литра молока получалась в совхозе двадцать копеек, а государственная заготовительная цена лишь пятнадцать, то совхоз за каждый литр сданного государству молока получал дотацию - по пять копеек. Поначалу такой порядок казался разумным. Однако скоро стали проявляться и отрицательные его стороны. Директора, которые поумнее, поопытнее, быстро уловили суть дела. Они стали добиваться, чтобы в промфинплане заложить как можно выше себестоимость производимой продукции, тогда больше денег перепадет по госдотации. Получилось так, что борьба пошла не за то, чтобы снижать себестоимость продукции, а за то, чтобы добиться высокой плановой себестоимости ее.
И вот по почину богатых совхозов юга страны развертывалось движение за отказ от госдотации, то есть за то, чтобы и при существующих заготовительных ценах не терпеть убытка от производства. Кое-кто умело использовал и существующие заготовительные цены на продукты. Скажем, очень высокими они были за племенной молодняк, за семена многолетних трав. В годы приличных урожаев можно было получать прибыль и от зерна.
В Челябинской области первым заявил о намерении отказаться от госдотации директор Варненского совхоза Михаил Дмитриевич Богомолов, один из двух директоров с высшим образованием. Ему было чуть за тридцать лет, совхоз достался хотя и большой, но хорошо организованный, на богатых землях вблизи станции Тамерлан. Здесь себестоимость продукции была ниже, чем в других хозяйствах. И по плану на 1935 год совхозу причиталось госдотации что-то около двухсот тысяч рублей. Вот от этих денег и хотел отказаться Богомолов в следующем году.
Другие директора посмеивались над Богомоловым: молодой, мол, рвется в инициаторы ... На совещании у директора треста Богомолов говорил, что совхоз обойдется без дотации, но доводы его были не очень убедительны. Они строились лишь на резком повышении урожаев и продуктивности животных. Поэтому предложили еще поработать над своими расчетами.
Мне лично понравилась дерзость молодого директора, хотелось как-то поддержать его, предложить свои услуги в составлении расчетов.
(Л. Иванов, "Корпус директорский". Очерки. Москва. "Советский писатель". 1979г., стр.47-48.)
"Составленные расчеты показывали, что отказ от госдотации - дело реальное, но при некоторых условиях. В частности, надо было увеличить производство семян многолетних трав. За них цена была высокая."(там же, стр.50.)
Мы уже помним, как Якушев писал, что в указанный период "прибыль потеряла оценочную и стимулирующую функцию и сохранила только учетную". Но откуда же тогда взялись описываемые Л.Ивановым явления? Если, как пишет в своей статье Якушев, "основным показателем работы предприятий устанавливалась разница между заданной и фактической себестоимостью", то почему нельзя было как-либо менять заданную себестоимость в ту или иную сторону, в сторону повышения для одних хозяйств или предприятий и в сторону понижения ее для других? Почему нельзя было за счет изменения разницы между себестоимостью заданной и фактической получать какую-либо выгоду или большую прибыль? Далее, разве нельзя снижать себестоимость за счет снижения фонда заработной платы? А ведь чем ниже заработная плата, тем выше прибыль предприятия. Другими словами, прибыльность иных предприятий росла помимо прочего и по причине лоббирования их руководителями своих интересов в вышестоящих инстанциях.
У публициста Л.Иванова мы читаем:
"В начале 1938 года вновь были созданы тресты совхозов. Практика показала, что тресты пока еще не изжили себя. Наш совхоз стал подчиняться Омскому тресту молочных совхозов. Трест был союзного значения, он объединял отборные совхозы, до этого подчинявшиеся главку. А остальные хозяйства области оставались в ведении областного управления совхозов."( там же, стр.52.)
Образуя такие объединения (причем не имеет особого значения, что решение об их объединении поступает из вышестоящей инстанции), предприятия получали еще больше преимуществ, т.е. привилегий, в сравнении с другими предприятиями.
"В предвоенные годы произошел ряд важных событий в жизни совхозов. Были упразднены политотделы, в 1940 году произошла еще одна реорганизация: все совхозы вошли в состав союзных трестов. В Омской области стало два треста молочных совхозов - Омский и Ишимский. И еще: было разрешено рабочим совхозов иметь определенное количество скота в личной собственности. Им нарезались и приусадебные участки. В дальнейшем это сыграло огромную роль в создании постоянных кадров."( там же, стр.66.)
Как видим, если бы не определенные, вовсе не социалистического характера, меры, направленные к тому, чтобы закрепить рабочих за данным предприятием, они могли бы и разбежаться. Но почему они могли разбежаться? Потому что искали более выгодных условий продажи рабочей силы. Разве это не есть следствие рыночной стихии? Причем же здесь некий "план"? "План" здесь есть лишь регулирование рыночной стихии государством, но не отсутствие самого рынка!
"В те годы внедрялся в практику руководства институт уполномоченных. В совхозы слали своих уполномоченных областные, районные и центральные организации. В большинстве случаев, как мне теперь думается, уполномоченные, хотя и выполняли возложенные на них лично поручения, в целом нанесли много ущерба. Приехал, скажем, уполномоченный на посевную. У него задача: как можно быстрее отсеяться, он заставлял перебрасывать все силы на сев, не считаясь с тем, что в это время надо готовить выпасные лагеря для скота, оборудовать там жилье рабочим, выполнять много других необходимых дел. Но уполномоченный требует снять людей с этих участков только на посевную! И пожалуй, самая большая беда в том, что уполномоченные, будучи, как правило, в делах агротехники людьми необразованными, не считались с мнением агрономов. Если агроном наметил на каком-то поле спровоцировать сорняки, чтобы затем уничтожить их предпосевной обработкой, то уполномоченный требовал одно - засевать все быстрее, никаких провокаций сорняков. Агроном планирует оставить для паровой обработки намеченные по севообороту поля, но уполномоченному хочется блеснуть - перевыполнить план сева, и по его приказу засевались и эти поля, ломались правильные севообороты, что влекло к засорению полей. Думается мне, что именно уполномоченные больше всех виновны в том, что у нас до сих пор далеко не везде освоены правильные севообороты.
Или приезжает уполномоченный по хлебозаготовкам. Это самая боевая кампания, в этот период особенно много "слетело" директорских голов. Уполномоченный знает свою задачу: быстрее выполнить план заготовок хлеба, как можно больше сдать его сверх плана. Этой задаче он стремился подчинить все, весь транспорт в первую очередь выделялся для вывозки хлеба. Машины везли зерно на элеватор, а в это время комбайны простаивали с наполненными бункерами, потому что не хватало транспорта на вывоз зерна. В конечном счете сдерживалась уборка хлебов, зерно осыпалось, очень часто хлеба уходили под снег, государству наносился колоссальный ущерб.
Уже в ходе уборки надо думать о будущем урожае, а он в большей степени зависел от качества семян. Их надо было засыпать с самых урожайных участков. Но как засыпать семена в разгар уборки, когда уполномоченные требуют одно: все намолоченное зерно вези на элеватор! Только по этому показателю оценивалась работа всех. И только самым упорным директорам и агрономам удавалось засыпать хорошие семена. В большинстве других хозяйств семенное зерно шло на элеватор, а потом, в весеннюю распутицу, завозилось обратно в совхоз. Такая картина и с зерном для скота - сначала его вывозили из совхоза, а потом везли обратно. Сколько напрасного труда, какие колоссальные издержки...".( там же, стр.67.)
"Завершив хлебозаготовки, уполномоченные уезжали, оставив директора у разбитого корыта."( там же, стр.68.)
Интересные свидетельства, не правда ли? Они говорят о господстве рынка, а не каких-то там плановых начал. Но рынок этот - не свободный, а регулируемый государством. Сталинисты же ведут речь о якобы полном отсутствии закона стоимости в СССР или, по крайней мере, в указанный период его истории. Они ведут речи о том, будто деньги, прибыль и т.п. имели тогда лишь чисто учетную функцию. Мол, они сохранялись лишь потому, что так, т.е. с этим дополнительным показателем наряду с натуральными, было удобнее планировать производство и управлять экономикой. На деле же мы видим здесь противоречие между интересами государства и администрации предприятий, администрации предприятий и рабочими.
А вот какие слова руководителя одного из хозяйств (правда, речь идет уже о положении середины 60-х гг. и о других районах земледелия в СССР , но суть дела от этого не меняется) приводил Л.Иванов касательно плана и его отношения к севообороту:
"... мы обычно составляем два плана - один для управления, в точном соответствии с их заданиями, а другой для работы у себя. Так тот план, который делали для себя, и теперь не претерпел серьезных изменений. Вообще-то, при правильных севооборотах, у кого они сохранены, планирование полеводства - дело, строго говоря, простое. Вот когда ломают севообороты, тут и голову поломать приходится: как и что сеять? А ведь сам севооборот - это и есть план на много лет. Коррективы только в показателях урожайности, она должна расти понемногу." (Л. Иванов. "Молдинские были".
М. Политиздат. 1966г., стр. 80.)
Вот еще оттуда же касательно плана и кое-чего прочего:
"... у молдинцев под лен отведено 11 процентов пашни, а в "Великом Октябре" - только 6 ... Неужели в отстающем колхозе не понимают, что лен - очень доходная культура? Нет, хорошо понимают. Беда в том, что урожай с этой сравнительно небольшой площади не успевают убрать вовремя." (Л. Иванов. "Молдинские были". стр.62)
"Калининские руководители советуют колхозам: хотите преодолеть отставание, побольше сейте льна. Золотые слова! Но вот ведь вопрос: что толку, если "Великий Октябрь" удвоит площадь подо льном, когда он и с малыми площадями не управляется?" (там же, стр.63.)
"Почему молдинцы управляются с уборкой льна, а в "Великом Октябре" нет? Да потому, что с рабочими руками у молдинцев более или менее благополучно. У первого 2603 гектара пашни, у второго 1628, а трудоспособных членов артели соответственно - 500 и 129."(там же, стр.63.)
"Планируя производство в колхозах, надо принимать во внимание и баланс рабочей силы. Пока же это учитывается в очень малой степени. Современный план предусматривает для любого колхоза одно главное: вся земля должна быть засеяна! На первый взгляд это правильно, иначе и быть не может. Но не бывает ли тут грубых просчетов? Планируем производство зерна, мяса, молока и не берем в расчет, чьими руками все это будет обрабатываться.
Конечно, пашни надо засевать. Но если бы составлялся баланс рабочей силы на самые напряженные периоды полевых работ, то и набор культур, особенно трудоемких, мог быть иным. Тогда колхозы не несли бы убытков от неубранных в срок посевов. (там же, стр.64.)
"... за колхозом значилось пахотной земли 1628 гектаров. Но в наличии оказалось 1389. "Потерялось" 239 гектаров. Что же, не было совсем этой пашни?
- Нет, она была, - возразил землеустроитель. - Но заросла и уже не обрабатывается ...
А ведь в планах-то с этой земли ждут продукцию.
- Это еще не самый большой урон, - заметил Смирнов. - В колхозе числится под выгонами четыреста сорок пять гектаров, а фактически ни одного, понимаете, ни одного гектара не используется. Потому что все заросло.
Вот картина-то... А ведь и эти 445 гектаров входят в наличие сельхозугодий, и с них планируется получение продукции.
Но может быть, так только в этом колхозе?
- Что вы! - возразил райзем. - Везде, где проверили, недостает...
Он называет колхоз "Путь к коммунизму", где "потеряли" 130 гектаров пашни, колхоз "Россия", не досчитавшийся пашни 363 гектара. Это больше 20 процентов от того, что значилось.
Почему же никто не наказан за запустение земель? Теперь, пожалуй, и виновных не найдешь... Но дело не только в наказании. Надо же и меры принимать, наступать на кустарники, высвобождать земли, плененные ими, и тем самым наращивать богатство колхозов.
Однако я уже знал, что в распоряжении района всего одна маломощная лугомелиоративная станция. Она не в силах даже приостановить наступление кустарников. Так что вопрос этот на месте не решить. Но почему его не решают те, кто может и обязан?" (там же, стр.65.)
"...У нас двадцать автомашин, а в прошлом году мы получили наряд всего на шесть баллонов резины ... Одну машину одеть. И другим колхозам досталось не больше. Но ведь машины-то, хотя и с перебоями, но у всех ходят! Значит, резины-то почти хватает. Так почему же она не попадает к нам через государственные склады? Почему мы от государства получили только шесть, а у частников купили двадцать шесть баллонов? [...] Почему никто не следит, не установит контроля, как все это попадает в частные руки? Зато все видят, когда мы купили у частника. А сколько моральных сил тратишь, совершая сделку. Чтобы оформить каждую покупку, собираем правление, оно утверждает. И всякий раз в своем решении пишем: "В виде исключения разрешить" ... А этим исключениям и конца не видать. [...] У нас-то положение особенно сложное, мы ведь не пользуемся услугами "Сельхозтехники", все машины сами у себя ремонтируем." (там же, стр.76.)
"Иной раз не уловишь: кто же у нас держатель фондов на запасные части, на резину, на некоторые строительные материалы? Надо прямо сказать, если бы мы не купили у частных лиц краску, олифу и еще кое-что, то наш Дом культуры и сейчас бы стоял недостроенным. И больше половины автопарка стояло бы на колодках. И тракторы." (там же, стр.77.)
"Когда сами для себя ремонтируем, то обходится в два, а иной раз и в три раза дешевле, чем в мастерских "Сельхозтехники". А о качестве и говорить не приходится." (там же, стр.77.)
Правда, здесь речь идет о середине 60-х, но так ли уж они отличаются от любезных сердцу сталиниста 50-х и 40-х?! Или разве в конце 50-х было лучше?
" Все началось в 59-м году, когда главный партийный идеолог товарищ Суслов на встрече с публицистом Альбертом Каном услышал от последнего, что на улицах Москвы его постоянно донимали какие-то люди с предложением продать валюту. Удар пришелся под дых [...] Поэтому уже через несколько дней все руководство МВД получило грандиозную взбучку от Суслова за халатное отношение к работе, и в течение месяца все дела по контрабанде и валютным махинациям были переданы в ведомство КГБ, которому дали карт-бланш на использование всех имеющихся в арсенале приемов и рычагов.
Специалисты Лубянки взялись за дело с присущим им профессионализмом и рвением, в кратчайшие сроки были выявлены основные "точки охоты" фарцовщиков и схема их работы.
Самые серьезные прибыли крутились вокруг "плешки" (улица Горького - от Пушкинской площади до гостиниц "Националь" и "Москва"), на которой низший ранг фарцовщиков рыскал в поисках иностранцев, готовых продать валюту, их называли "бегунками" (в основном это были студенты, которые со сделок получали ровно столько, чтобы можно было вечером покутить с подружкой в ресторане). Вырученные за день доллары и "жоржики" (фунты стерлинги) "бегунки" отдавали своим "шефам", а дальше начиналось самое интересное.
Получив валюту, "шеф" звонил по заранее оговоренному номеру телефона, где, как в фильме, ничего не подозревающая "старушка божий одуванчик" их принимала и записывала место и время встречи. Затем все той же старушке звонила некая, например, Аня и получала полный список назначенных встреч, который она, в свою очередь, передавала человеку, замыкающему эту цепочку, - так называемому "купцу" или "королю". "("Первый миллионер СССР", рассказ о Я. Рокотове).
Разумеется, никакой Я.Рокотов не первый, а один из козлов отпущения. Но рассказ интересен указанием на наличие в конце 50-х годов множества общественных элементов, которые вовсе не поддавались какому-либо планированию. И разве таких неподдающихся планированию элементов не было в конце 40-х - начале 50-х годов?
16 апреля 2008г.
(продолжение следует)