Грязные обветшалые стены, скрипучая кровать, трехрукий стол и степлер, лежащий посередине комнаты.
Тут он и прожил последние пять лет.
Закрывая глаза, он не видел ни стен, ни степлера, не слышал скрип пружин под ребрами. Он ел. Ел жизнь, которой не мог жить.
Ему виделись настолько красивые мотыльки, разве что в сказках такие бывают, больше кроме сказок таких нигде нет. Он видел полную круглую луну с серыми пятнами, настолько круглую, что циркуль, возьми он такой радиус (что само по себе невероятно - циркули не умеют брать такие радиусы) очертил ее с такой погрешностью, что пришлось бы отменить все чертежные принадлежности и точные науки вообще - природа этого необыкновенного сказочного места намного точнее. А зачем пользоваться несовершенными предметами? Это он тоже узнал в этом мире: даже думать о несовершенстве нельзя. Его надо избегать, и ни в коем случае не дотрагиваться. Иначе смерть. Тем более что зачем вообще нужно несовершенство, когда есть все эти безупречные деревья и черепица? Так рассуждали местные птицы. Местные птицы, кстати, считали себя самыми главными. Причем должность у них была следующая: Вот если так подумать, то совершенно ничего особенного. Но не для птиц. Они лопались от гордости, каждый про себя выговаривая название своей профессии.
Даже лужи тут были невероятно важные. И важничали без перерывов на обед.
А люди были с очень грустными глазами. Постоялец комнаты со степлером посередине жилплощади считал, что это потому, что они очень умные и всегда размышляют на серьезные темы. И глупые эмоции вроде счастья им чужды. Они тоже очень идеальные - эти люди идеального мира.
И потому что все это было бескрайне идеально, он готовил себе именно этот мир на завтрак, полдник, обед и ужин. Готовил под одним и тем же соусом, потому что слишком все это безупречно, чтобы вообще приправлять соусом, но такова уж человеческая натура - готовить соусы. Поэтому он делал себе эту оччень маленькую уступку. Кстати сказать, она была единственной.
Люди идеального мира жили с грустными глазами, а жилец грязной комнаты ел их жизнь годами, приправляя одним и тем же соусом. На шестой год он умер от переедания.