Бес попутал

       
       Фёдор Фёдорович сидел в ординаторской и не торопясь листал истории болезни. Минут через 20-30 надо идти на приём. Оставалось ещё убрать сальмонеллёзный бактериофаг в холодильник, но шевелиться было лень. В дверь ординаторской постучали, прежде чем Фёдор Фёдорович успел ответить, ввалился Седой. Помятое лицо, печальные глаза и резкий запах перегара говорили сами за себя. Седой устало плюхнулся на диван и сказал любимую фразу Фёдора Фёдоровича: «Алкоголизм страшная болезнь и социальный недуг… Слушай док, не томи, спасай друга своего Седого! Подыхаю.»
       Кто и когда назвал Володю Седых Седым не известно, но он Седой для всех ; для друзей, соседей, жены, и даже для учеников, которым он преподаёт французский язык. Фёдор Фёдорович участливо смотрел на помятую физиономию друга. Помочь было нечем, поэтому он сказал: «Седой, пережили разруху, переживём и изобилие. Терпи!»
Седой с интересом посмотрел на ящик с пузырьками и осведомился, что в них. Какой то бес толкнул Фёдора Фёдоровича в бок. Он самозабвенно, со знанием дела нёс чушь о противном запахе и нужном количестве спирта в каждом «фунфырике», стоящем на его столе. Буквально за минуту, содержимое одного флакона перекочевало в чашку, а оттуда в желудок Седого. Седой морщился, выдыхал из себя, охал. Потом всё-таки сумел запить прямо из чайника. Закурили, посидели, говорил только Фёдор Фёдорович, убедил для закрепления успеха выпить ещё один «фунфырик». Седой мужественно повторил все предыдущие действия, и сразу потребовал налить ещё один. Фёдор Фёдорович начал отговаривать. Он знал, что лечебная доза 30 мл. 3 раза в день, а в Седом уже сидело 200мл. Ещё один «фунфырик» Седой просто выдрал у Фёдора Фёдоровича. Столько нежных и добрых слов о себе Фёдор Фёдорович слышал редко. Великое дело филологическое образование.
       Ближе к вечеру на душе у Фёдора Фёдоровича стало не спокойно… 300 мл. бактериофага. О передозировке в справочнике не пишут, но и о таких дозах не пишут. Зашёл в гастроном, взял четвёрку водки и пошёл к Седому. Они вышли в кочегарку, рюмка и сухари здесь всегда водились. Выпили, Седой стал жаловаться на отрыжку тухлыми яйцами. Вкус сальмонеллёзного бактериофага преследовал его весь день и даже водка им отдавала. Фёдор Фёдорович был очень внимателен и тактичен, поддакивал Седому, задавал уточняющие вопросы, но ушёл на этот раз рано. Категорически отказался сбегать за бутылочкой.
       Месяца два хранил тайну Фёдор Фёдорович. Но потом не выдержал, рассказал по большому секрету о пользе бактериофага надёжному товарищу. Ещё через несколько дней Седой, запивая водку сырым яйцом, спросил Фёдора Фёдоровича: « Эскулап, сколько лет я не заболею сальмонеллёзом?» Они смеялись громко, в захлёб, смеялись до слёз, весело и беззаботно.