На стене в кабинете одного из персонажей романа Лимонова "Это я — Эдичка", еврейско-американской правозащитницы Розанн, близкой по духу главному герою, висит искореженное изречение Бакунина: "Я до тех пор буду оставаться импасэбл персон, пока все пасэбл персон не перестанут быть таковыми". Герой Лимонова комментирует: "Это изречение — плакат — остаток ее бурной молодости, участия в борьбе против вьетнамской войны, преподавания в колледже, студенческих митингов и маленьких левых газет. Волею случая она действительно импасэбл в этом мире, но в какой же степени я тогда импасэбл персон, а? Уж я тогда чудовищно невозможная личность. Я был невозможной личностью даже там, в стране, породившей в свое время Бакунина, тут мое невхождение в систему только ярче, резче и формы более отвратительны."
Видна тенденция лирического героя Лимонова — обострять противоречия, двигаться по градиенту противоречия, к созданию имиджа ручного "монстра", "инфант терибл", инфантильного милашки с запредельными, но вполне буржуазного толка шалостями, — прирученная левизна с непременной оглядкой на сильных мира сего. Пошлость, — но перешедшая как бы в новое качество: она уже не шокирует, не кажется безвкусием, — в этом секрет обаяния лирического героя Лимонова, если о таковом можно говорить (думаю, что можно). Преступление канонов и рубиконов — по Достоевскому.
Теперь — все преступили. Теперь — не преступить, удержаться (от соучастия в воровстве, в криминале, в нравственной нечистоплотности, быть принципиальным до конца) — значит — преступить норму. Значит — быть незаурядным. Такие люди имеют непростую судьбу.
Преступили все или почти все. Теперь преступить — значит — не преступить. Нынешний Бакунин, герой Бакунин, был бы "пассэбл". И это придало бы его социальной позиции наибольшую остроту.
1999