Мой Тристан

(Месть хромого жонглера)

       ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Жонглеры: КЛИМЕНТ;
       КОЛЕН;

Жонглерессы: НИКОЛЕТТА;
       КАМИЛЛА;
МАРК, король Корнуэльса;
ГРАФ АНДРЕТ, племянник короля;
ЕПИСКОП ТИНТАЖЕЛЬСКИЙ;
БАРОН ДИНАС;
БАРОН ГОНДОИН;
Безымянный БАРОН;
НИЩИЙ ГУГО

Стражники: ФЕРГЮС
       ЛАМБЕРТ

Место действия: Корнуэльс (на территории будущей Англии),
       Бретань (на территории будущей Франции)

Время действия: раннее Средневековье
       
       З А П Е В
       
       1 СТРОФА
       
       Корнуэльс. Улица в городе Тинтажеле. Вечереет. Входят КОЛЕН, КЛИМЕНТ, НИКОЛЕТТА и КАМИЛЛА. За плечами у них дорожные мешки, арфы и виолы.

КЛИМЕНТ: Ну, вот и добрались мы до Тинтажеля, славного города, где по-прежнему правит король Марк. Хорошая земля Корнуэльс, а, Колен?
КОЛЕН: Земля как земля... Не хуже и не лучше иных прочих.
КАМИЛЛА: После доброго угощения – везде рай!
КЛИМЕНТ: Помнится, шесть лет назад меня тут на славу приняли. До сих пор память осталась. (Легонько хлопает ладонью по своей хромой ноге.)
КАМИЛЛА: Постой, так это в Тинтажеле тебя собаками травили?
КЛИМЕНТ: Не простыми собаками, пташка моя, королевскими, породисты-ми. Подумать только! Сам король Марк приказал спустить на меня свору! Не понравилась ему моя песенка. Эх, и глуп же я был тогда!
КОЛЕН: Ну и какого рожна тебе нужно в этом городе? Что, мало одной кривой ноги?
КЛИМЕНТ: Пришло время уплатить должок.
КОЛЕН: Ты рехнулся, Климент! Что мы можем против короля?
КЛИМЕНТ: Я дал обет, парень, что король Марк еще вспомнит обо мне.
КОЛЕН: Ну и выполняй свой обет, а нас не втягивай!

       Входит НИЩИЙ.

НИЩИЙ: Благодать! Благодать Божия осенила нас! Подайте сирому, убогому, не скупитесь в такой светлый денек!.. Ба-ба-ба! Климент, хромой пес, ты, что ли?
КЛИМЕНТ: Гуго, блаженный плут, старый попрошайка! Жив еще?
НИЩИЙ: Твоими молитвами, малый! Ты зачем у нас? Решил себе вторую ходулю испортить?
КОЛЕН: Вот я и ему говорю!
НИЩИЙ: Эти с тобой?
КАМИЛЛА (с вызовом): Не знаю, как другие, а я с ним!
НИЩИЙ: Ну-ну. А у нас тут праздничек, светлое веселье. Нынче двенадцать лет, как покойный сеньор Тристан на веки вечные избавил Корнуэльс от ирландской дани.
НИКОЛЕТТА: Это что, тот самый Тристан, о котором поют и говорят на всех дорогах?
НИЩИЙ: Он самый, милая, только – тс-с-с! Высоким сеньорам нашим не по нраву об этом вспоминать. Потому ни звону колокольного, ни службы благодарственной вы не услышите. Всяк в своем дому тихохонько празднует.
КЛИМЕНТ: Стало ли, наконец, известно, отчего умер Тристан?
КАМИЛЛА: Ну ты что, Климент! Это же все знают. От любви он умер. Мочи нет, какая грустная история!
НИКОЛЕТТА: И красивая.
КЛИМЕНТ: Ах, пташки мои, от любви умирают только в песнях
       (Нищему)
       А что, король Марк здоров ли?
НИЩИЙ: Слава Богу. Как похоронил Тристана с королевой – погоревал месяц-другой, да и зажил вдовцом, без забот, без хлопот… Если вы в замок, то поторапливайтесь: у них там уже вечерняя трапеза началась.
НИКОЛЕТТА (насмешливо): И все-то ты знаешь, господин мой!
НИЩИЙ: Ремесло у меня такое, госпожа моя! Матерь Божья... Вот такая же наша королева была. Молоденькая, беленькая…
КЛИМЕНТ: Ну, прощай, Гуго. Клянчи дальше, да спину от палок береги! Что это ты мне кланяешься?
НИЩИЙ: Я не тебе кланяюсь, а ходуле твоей. Как-никак, ее попортила королевская сука!
КЛИМЕНТ: Пшел отсюда, болван!
НИЩИЙ (хихикая): Кому что! Благодать Божия осенила нас!..
       (Уходит.)
КЛИМЕНТ: Я в замок. Кто со мной?
КОЛЕН: Ну, если просто попеть да порассказывать, то – ладно.
КЛИМЕНТ: Само собой, дружок Колен! (в сторону) А заодно проверим, так ли слаба королевская память. «Зажил вдовцом, без забот, без хлопот»… Ха! Спасибо тебе, Гуго, лукавый болтун. Теперь я знаю, в какое место нужно ударить. Берегись же, король Марк. За боль моего тела ты заплатишь мне болью своей души!
       (Уходит вслед за остальными.)
       
       2 СТРОФА
       
       Замок Тинтажель. Пиршественный зал. Во главе стола си-дит король МАРК, человек преклонных лет, совершенно седой и очень веселый. По правую руку от него сидит ЕПИСКОП ТИНТАЖЕЛЬСКИЙ, по левую – граф АНДРЕТ, цветущий, надмен-ный, породистый мужчина. Далее за столом сидят ГОНДОИН, ДИНАС, другие бароны и дамы.
       ГОНДОИНУ около сорока лет. Это полноватый, холеный, моложавый человек. Он явно не в духе.
       ДИНАС, напротив, выглядит старше своего возраста. Лет де-сять назад он был недурен собою, но теперь выглядит потаскан-ным и обрюзгшим. Он пьет много и с удовольствием.
       Вообще, попойка в разгаре. Слышен хохот, гул разговоров, шум собачьей грызни, звуки флейт и волынок.

АНДРЕТ: Здоровье короля!
ВСЕ: Слава, слава, слава!
ГОНДОИН: Скучно...
ДИНАС: Вы о чем?
ГОНДОИН: Скучный пир.
ДИНАС: Почему? Все как обычно.
БЕЗЫМЯННЫЙ БАРОН: Вы слыхали? Наш певец Бертран сегодня помер.
ГОНДОИН: Туда ему и дорога. Визжал он, прости господи, как недорезанная свинья. И что только в нем нашел государь?
ЕПИСКОП: А вы не замечали, сеньоры, как покойный Бертран был похож на того… другого?
ДИНАС (вздрагивая): Прошу извинить...
       (Поспешно встает из-за стола и уходит.)

ГОНДОИН (с презрением): Налакался…
МАРК: О чем это вы шептались, а, святой отец?
ЕПИСКОП: Мы поминали покойного Бертрана, государь
АНДРЕТ: Жаль беднягу. Бывало, как затянет, шельма, о подвигах короля Арту-ра или Ланселота Озерного – заслушаешься!
МАРК: Да, некому нынче петь на моем пиру.

       В зал поспешно входит ДИНАС.

ДИНАС: Государь! Там, на дворе замка – бродячие жонглеры!
       Ну и штучки они выделывают, клянусь честью!
МАРК (весело): Сам Бог привел сюда жонглеров! Идемте же, сеньоры, посмотрим на них!

       МАРК выходит из зала вместе с АНДРЕТОМ, за ними шумной толпой устремляются жаждущие развлечения бароны и дамы.

ГОНДОИН: Святой отец!
ЕПИСКОП: Да, сеньор?
ГОНДОИН: Святой отец, я хотел бы исповедаться.
ЕПИСКОП (пораженный): Исповедаться?.. Вы?
ГОНДОИН: И причаститься тоже.
ЕПИСКОП: Гм... Однако, вы, сеньор, не выглядите больным.
ГОНДОИН: Дело не в болезни.
ЕПИСКОП: Хорошо, сеньор. После трапезы...
ГОНДОИН: Нет, сейчас же! Поверьте, я нахожусь в крайней нужде.
ЕПИСКОП: Ну что же, сеньор Гондоин... Идемте.
       (Оба уходят.)

       Через мгновение за сценой слышатся шаги, громкий говор и смех. Входит хохочущий король МАРК в обнимку с КЛИМЕНТОМ, за ними АНДРЕТ, бароны и дамы, КОЛЕН, НИКОЛЕТТА и КАМИЛЛА.

МАРК (утирая слезы): Ну, малый, ты и впрямь достоин зваться жонглером! Нет, каков плут, а, сеньоры? Турнир на свиньях! Когда он свалился вместе с копьем и седлом, я думал, что отдам Богу душу!.. Но поведай нам: кто ты и кто твои спутники?
КЛИМЕНТ: Славный король Марк! Я жонглер Климент, и это все, что мне из-вестно. Ангелы Господни, видать, лепили меня спросонок и работали спустя рукава, поэтому обличье мое довольно неказистое. Но когда я, уже готовый, сушился на солнышке, мимо проходил Создатель. Увидал Он меня, горемыку, разбранил ангелов, а в утешенье дал мне живой ум да хорошенько подвесил язык! А это Колен, мастер играть на лютне, которому к лицу мое уродство, потому что оно оттеняет его смазливость. А это наши подружки, Камилла и Николетта, наша радость и утеха в земной юдоли. А ну, пташки мои, покажите, что вы недаром едите свой хлеб!

       НИКОЛЕТТА начинает играть на флейте. КАМИЛЛА танцует, задавая себе ритм на бубне. Все обступают их. КЛИМЕНТ тем временем отводит КОЛЕНА в сторону.

КЛИМЕНТ: Слушай, Колен… Я знаю, как ты любишь свою жену… Но умоляю тебя, уступи мне ее сегодня.
КОЛЕН: Это как понимать?
КЛИМЕНТ: Помогите мне отомстить. Бояться нечего. Шесть лет изучал я черно-книжие и волшебство, готовясь к этому дню… Уступи же мне свою Нико-летту! Клянусь, я верну ее тебе нетронутой.
КОЛЕН (хмуро): Ладно... Ты меня выходил, когда я был при смерти. Бери, но помни: Бог видит все.
КЛИМЕНТ: Аминь!
КОЛЕН: Но что ты задумал?
КЛИМЕНТ (жарким шепотом): Я воскрешу для них Тристана из земли Лоонуа… Воскрешу бедную королеву Изольду, и все, все, что было двенадцать лет назад!

       Мимо них проходят ЕПИСКОП и ГОНДОИН.

       (преклоняя колени) Благословите нас, святой отец.

       ЕПИСКОП нехотя благословляет жонглеров.

КЛИМЕНТ (вставая) Приветствую доблестного барона Гондоина.

       На мгновение их взгляды скрещиваются. ГОНДОИН меняется в лице и быстро отходит. ЕПИСКОП – следом за ним.

КЛИМЕНТ (явно довольный): Дружок Колен, будь моим оруженосцем! Был на службе у Тристана плут по имени Горвенал.
КОЛЕН: Мы летим в пропасть.
КЛИМЕНТ: Мы воспаряем к небесам! Я заставлю их всех болеть его болью, и мучиться его мукой, ибо моя боль воистину была огромна…
КОЛЕН: Твоя?!
КЛИМЕНТ: Моя, его – какая разница.
МАРК (хлопнув в ладоши): Довольно! Эй, жонглеры, просто так вы не отделае-тесь! Ваши подружки уже заработали себе ужин и ночлег, а вот ты (кивает Клименту) еще должен спеть для нас!
КЛИМЕНТ: С превеликой радостью, государь!
ЕПИСКОП (Гондоину): Что с вами, барон? На вас лица нет.
ГОНДОИН: Вы будете смеяться, но когда этот скот поглядел мне в глаза, я ужаснулся.
БАРОН: Полно, сеньор, что за ребячество! А девчонки, если их отмыть и приодеть, будут весьма недурны.

       Тем временем КЛИМЕНТ выходит на середину зала.

МАРК: Ну, малый, что же ты споешь мне?
КЛИМЕНТ: Благородный государь! Начну я с песни, коей давно уже не слышали в стенах Тинтажеля. (Колену) Дай-ка мне лютню, красавчик!

       За столом наступает тишина. КЛИМЕНТ, переби-рая струны лютни, негромко начинает:

Когда б я был царем царей,
Владыкой суши и морей,
Любой владел бы девой…

       И вдруг откуда-то сверху, из темноты высоких сводов на пирующих обрушивается чистый, веселый юношеский го-лос:

Я всем бы этим пренебрег,
Когда проспать бы ночку мог
С английской королевой!

       Пирующие в ужасе переглядываются, многие вскакива-ют с мест.

МАРК: Это его голос...
АНДРЕТ: Это он! Где он?!
ЕПИСКОП (крестясь): Конец света...
ДИНАС: Будь я проклят! Будь я проклят! (С плачем лезет под стол.)

       А юношеский голос все поет:

Ах, только тайная любовь
Бодрит и будоражит кровь,
Когда мы втихомолку
Друг с дружки не отводим глаз.
А тот, кто любит напоказ,
В любви не знает толку!

ЕПИСКОП (простирая руку с крестом в сторону Климента): Се Сатана! Изыди!
ВСЕ: Держи колдуна! Дьявольское отродье! Держи его!
КЛИМЕНТ (властно): Стоять! У меня только один день, сегодняшний! И сегодня вы – мои! Вспоминайте же, высокие сеньоры, воскрешайте прошлое, и молодейте, молодейте ровно на двенадцать лет!

       Пиршественный зал погружается в темноту и безмолвие.

КЛИМЕНТ (смеясь): Я воскресил его голос, ты слышал, Колен? Голос Тристана из Лоонуа!
НИКОЛЕТТА: Ты в своем уме, Климент? Что тебе нужно от них?
КЛИМЕНТ : Скорей, скорей! Через пять минут они очнутся, и я перестану быть собой. Ступай же, бедная госпожа моя, ступай, моя королева, и прости меня за все… Ступай, я призову тебя!

       НИКОЛЕТТА, точно в полусне, медленно выходит прочь из зала.

КЛИМЕНТ (целуя в лоб Камиллу) : Иди вслед за нею и воскреси для меня слу-жанку Изольды, лукавую Бранжену.

       КАМИЛЛА выходит вслед за НИКОЛЕТТОЙ.

Бросай виолу, дружок Колен, и одевайся. Не пристало моему оруженос-цу ходить в отрепьях.
КОЛЕН: Во что одеваться-то?
КЛИМЕНТ: Погляди у себя в мешке.
КОЛЕН (одеваясь): А как же ты?
КЛИМЕНТ (сбрасывая свою грубую дорожную куртку): Мне кажется, будто я ро-дился в этой одежде.

       Под это курткой у него оказывается другая, щеголь-ская и ладно скроенная, перетянутая дорогим поясом. На груди КЛИМЕНТА – тяжелая рыцарская цепь.

КОЛЕН (крестясь): Свят, свят, свят...
КЛИМЕНТ (прохаживаясь): Мне все в пору, а тебе?
КОЛЕН (изумленно): Как! Ты больше не хромаешь?
КЛИМЕНТ: Да, ведь Тристан не хромал.
КОЛЕН: А где твои шрамы?
КЛИМЕНТ: У Тристана их не было. (Вдруг, помрачнев, берет Колена за плечи.)
       И вот еще что… Прощай на всякий случай. Вам троим бояться нечего, я плачу за все.
КОЛЕН: Остановись, прошу тебя!
КЛИМЕНТ: Поздно… Король Марк! О чем говорил ты в этом зале двенадцать лет назад?

       
       П Е С Н Ь П Е Р В А Я
 
       1 строфа

       Зал позади жонглеров освещается неровным светом факелов. На троне сидит помолодевший король МАРК. Вдоль стен толпятся бароны.

МАРК: Сеньоры Корнуэльса! Я призвал вас, ибо нуждаюсь в вашей помощи и совете. Всем вам ведомо, что принуждены мы платить ежегодную дань королю Ирландии. До сей поры он довольствовался деньгами и скотом… Но на сей раз к нам прибыл Морольд, брат ирландской королевы. Он требует сто юношей и сто девушек, выбранных по жребию из корнуэльских семей. Вы понимаете, без сомнения, что в Ирландии сыновей ваших ожидает раб-ская доля, а дочерей – доля распутниц.

       Негодующий гул пробегает по рядам баронов.

       Впрочем, сказал Морольд, он готов сразиться с любым из вас и решить судьбу Корнуэльса поединком. Если победит корнуэлец, мы избавимся от рабства, если Морольд – мы останемся данниками Ирландии навсегда Так сказал Морольд, и скрепил свои слова клятвой. И вот я спрашиваю вас: кто готов поднять его боевую рукавицу? (Бросает на пол железную рукавицу.)

       Бароны явно смущены.

АНДРЕТ (тихо): Что ни говори, а это позор, сеньоры.
ДИНАС: Н-да. Ужасно неприятно.
БАРОН: Но в то же время как подумаешь о Морольде… Лучший боец по обе сто-роны пролива!
ДИНАС: Я что-то не вижу сеньора Гондоина.
АНДРЕТ (сквозь зубы): Еще бы! Он уехал еще вчера.
ДИНАС: Куда?
АНДРЕТ: К королю Артуру, с письмом от государя.
ДИНАС: Хитрая лиса...
АНДРЕТ: Этот всегда увернется.
БАРОН: Мало просто увернуться. Ты попробуй сделать это достойно!
МАРК: Второй раз я взываю к вам, сеньоры! Кто из вас готов принять бой за честь нашей земли?
АНДРЕТ: А где же наш красавец?
ДИНА С (невинным тоном): Вы о ком?
АНДРЕТ: О Тристане, о ком же еще!
ДИНАС: Государь позволил ему поохотиться. Уже три дня, как его нету в замке.
БАРОН: Конечно! Своего любимчика Марк услал подальше от беды.
АНДРЕТ: Раны Господни… Хотел бы я, чтобы этот наглец оказался тут. Вызов ирландца убавил бы ему спеси!
МАРК: В третий и последний раз я спрашиваю вас, сеньоры! Неужели нет нико-го, кто бы принял вызов?!
АНДРЕТ: Пожалуй, я попробую...
БАРОН: Одумайтесь, не губите себя!
АНДРЕТ: Что делать… Больше-то некому.

       В зал врывается ТРИСТАН. Он стремительно подходит к трону и преклоняет колено перед МАРКОМ.

ТРИСТАН (тяжело дыша): Государь! Дозвольте мне поднять рукавицу Морольда Ирландского!
МАРК (горестно): Зачем ты приехал? Я не переживу твоей гибели.
ТРИСТАН (с торжеством оглядывая растерянных баронов): Все в Божьей воле, государь. Благословите же меня!
МАРК Благословляю.

       ТРИСТАН целует ему руку и поднимает рукавицу Морольда.

БАРОН (тихо): Что ни говори, а он повел себя достойно.
АНДРЕТ (тихо): Он спятил. Ирландец прихлопнет его, как котенка
МАРК (нетвердым голосом): Поединку быть завтра… На острове святого Самсо-на. Там никто не помешает бойцам. Да смилуется над нами Господь, и да пошлет Он победу Тристану из Лоонуа!

       В зал входит ГОНДОИН в запыленном дорожном плаще.

ГОНДОИН: Государь! Вот письмо от короля Артура. Он обещает нам поддержку в случае войны с Ирландией.
МАРК: Благодарю вас, это добрая весть.
ГОНДОИН с поклоном вручает МАРКУ сверну-тый в трубку пергамент, затем подходит к баро-нам.

ГОНДОИН: Приветствую всех. Что тут происходит?
БАРОН (ядовито): Вы очень вовремя, сеньор Гондоин. Только что был назначен боец для поединка.
ГОНДОИН: И кто же?
АНДРЕТ (с ненавистью поглядев на Тристана): Разве не видно?
ГОНДОИН (с ухмылкой): Так я и думал.
МАРК: Идемте же в храм, сеньоры, и помолимся о спасении нашей земли!

       МАРК и ТРИСТАН уходят. За ними вереницей тя-нутся бароны.

АНДРЕТ (небрежно): Ну что же, я с удовольствием закажу по нем заупокойную мессу.
ГОНДОИН: На вашем месте, граф, я бы не тратился на мессу.
АНДРЕТ: Почему?
ГОНДОИН: Потому что все в руках Божьих.
       (Оба уходят.)

       На пиршественный зал падает ночная темнота.

       2 строфа

       Утро следующего дня. Солнечный свет скупо про-никает сквозь узкие окна пустого, гулкого зала. У входа стоят двое стражников: ФЕРГЮС и ЛАМБЕРТ.

ФЕРГЮС (зевает): О-хо-хо… А-а-а…
ЛАМБЕРТ: Ты чего зеваешь, балбес? Рот хоть перекрести!
ФЕРГЮС (зевая еще шире): Сам балбес… Это у меня от волнения... А-а-а-а!
ЛАМБЕРТ (возбужденно): Ох и заваруха там сейчас! Ой, что творится!

       Входит ГОРВЕНАЛ.

       Эй, Горвенал, а ты почему не на берегу, как все?
ГОРВЕНАЛ: Страшно мне, братцы, мочи нет. Да и чего я там буду торчать на ветру и холоде… Выпьем, а?
ЛАМБЕРТ: Да мы вроде как на службе...
ГОРВЕНАЛ: Вот и я говорю, страшно! Выпьем!
ФЕРГЮС: Эх, была не была… Наливай!

       В зал поспешно входят АНДРЕТ и ГОНДОИН.

АНДРЕТ: Все что угодно, только без меня!
ГОНДОИН: Будьте благоразумны, граф. Вам нужно остаться.
АНДРЕТ (со стоном): О, раны Господни!
ГОНДОИН: Он приближается. Слышите?
АНДРЕТ: Слышу, разрази меня гром!

       У стен замка слышен нарастающий гул толпы.

ГОРВЕНАЛ: Шумят, братцы.
ФЕРГЮС (зевает с риском вывихнуть челюсть): Ага-а-а... Шумят.
ГОНДОИН: Мой вам совет: оповестите короля первым.
АНДРЕТ (задохнувшись) : Мне?! Мне оповещать о...
ГОНДОИН: С вас не убудет. Не забывайте, что вы почти в опале.
АНДРЕТ: Черт бы его побрал!..
       (Уходит.)
ГОРВЕНАЛ (Гондоину): Сеньор… Простите, сеньор… Что там, а?
ГОНДОИН: Иди, малый, встречай своего господина. Сегодня победил Тристан из Лоонуа.
       (Уходит.)
ЛАМБЕРТ: Значит, победил… Победил, а?.. Чтоб ему провалиться!
ФЕРГЮС: Победил, чтоб ему пусто было!
ГОРВЕНАЛ: А ты как думал? Что бы вы без нас делали! Эгей-гей-гей! (Пляшет в обнимку с Ламбертом.)
ФЕРГЮС: Тише вы, король идет.

       В зал входят король МАРК, за ним ЕПИСКОП, АНДРЕТ, ГОНДОИН, другие бароны.

МАРК: Но где же он, я хочу обнять его! Клянусь честью, мы зададим такой пир, о котором будут слагать песни!

       Входит ДИНАС.

ДИНАС: Он здесь, государь! Нам пришлось пробиваться сквозь ликующие толпы горожан.

       В зал входит ТРИСТАН в помятых, порубленных доспехах и останавливается на пороге.

ЕПИСКОП: Вознесем же хвалу Отцу небесному, избавившему Корнуэльс от позорного рабства!
ВСЕ, КРОМЕ ТРИСТАНА: Аминь!
МАРК: Подойди ко мне, мальчик мой, дай обнять тебя!
АНДРЕТ (сквозь зубы): Он еще ломается!

       ТРИСТАН молча падает, ДИНАС едва успевает его подхватить.

МАРК (тревожно) : Лекаря! Немедленно! Несите его в мои покои!

       ГОРВЕНАЛ и ДИНАС уносят ТРИСТАНА, следом уходят МАРК и бароны.

АНДРЕТ: А все же Морольд Ирландский неплохо владел мечом.
ЕПИСКОП: Если сеньор Тристан умрет, из него получится великолепный святой.
       (Уходит.)
ГОНДОИН (Андрету): Вы слышали, что сказал епископ? Молитесь, молитесь за его здоровье! Он не должен умереть святым.
       (Уходят.)
       
       3 СТРОФА

       На авансцену выходит НИЩИЙ.

НИЩИЙ (нарочито громко): Благодать! Благодать Божия осенила нас! Кругом по-кой, радость и процветание! (Садится.) А что? От ирландской дани мы вот уж две недели, как избавились. Живем, не тужим: Богу молимся, побираемся, судейским да солдатам последнее отдаем… Своим и отдавать при-ятней. (Чешется.) Блохи заели… Это все за грехи, за грехи наши плотские! Да, век мне того денька не забыть. Помню, высыпал весь город на бе-рег, столько народу набилось – яблочку некуда упасть! Вдруг глядь – плывет лодка. Ну, думаю, если это Морольд, рожа ирландская, возвращается, на месте помру. Ан нет, наша взяла! Ну, тут такое началось!.. Толпа глотки надрывает, колокола трезвонят, кто плачет, кто пляшет – не разберешь! А я, грешный, под шумок у зеваки одного кошель из кармана – хвать! Эх, где вы, денежки мои? Все пропил, прогулял… Подайте! Подайте Христа ради убогому... (прислушивается) Чу! Охота едет. Пора мне убираться от греха подальше… Благодать! Благодать!
       (Уходит.)

       4 СТРОФА

       Галерея в замке Тинтажель. Входят АНДРЕТ и ГОНДОИН.

АНДРЕТ: Ну, что скажете, Гондоин? Ведь выжил, мерзавец!
ГОНДОИН: Прекрасная была охота.
АНДРЕТ: Раны Господни! Я все-таки надеялся, что он умрет.
ГОНДОИН: А вот я поставил за его здравие пудовую свечу в храме Богородицы.
АНДРЕТ: Ха! Трогательная забота!
ГОНДОИН: Слушайте, граф. Вы могли поручить надежному человеку зарезать раненого в постели. Почему вы этого не сделали?
АНДРЕТ: Ну, знаете, барон… Я – рыцарь!
ГОНДОИН: Вот именно, прекрасный мой граф. Такое деяние бесчестно, а, главное, бессмысленно. Стоит ему сейчас умереть, и он сделается мучеником. О нем сложат песни, в церквях поставят его изваяния, и память о Тристане из Лоонуа будет светлой, непорочной и чистой, как хрусталь. Вы этого хотите?
АНДРЕТ: Ни за что!
ГОНДОИН: Он должен умереть. Но с запятнанной честью, смертью позорной и публичной, среди всеобщего презрения и поношения.
АНДРЕТ: Раны Господни! Да вы мудрец, Гондоин. Но это будет нелегко…
ГОНДОИН: Терпение. Пойдемте, граф, навестим нашего больного.
АНДРЕТ: Охотно, барон.
       (Уходят.)

       5 СТРОФА

       Покои Тристана. ТРИСТАН и ДИНАС играют в шахматы. ГОРВЕНАЛ со скучающим видом сле-дит за игрой.

ТРИСТАН: Шах королю.
ДИНАС: А мы прикроем.
ТРИСТАН: Гм... Налей еще, Горвенал.
ГОРВЕНАЛ (меланхолично): Нельзя вам больше, сеньор.
ТРИСТАН: Я тебе дам «нельзя», олух. Налей!

       ГОРВЕНАЛ наливает в кружку вина и подает ТРИСТАНУ.

       (глотнув из кружки, Динасу) Мат.
ДИНАС: Ах, Тристан, это даже как-то неучтиво – всегда быть первым.

       Входят АНДРЕТ и ГОНДОИН.

ГОНДОИН: Первенство – удел немногих, не так ли, сеньоры? Приветствую доблестного Тристана!
ТРИСТАН (с едва заметной усмешкой): Благословен этот день, сеньоры, ибо вы почтили меня своим посещением. (Знаком приказывает Горвеналу выйти, тот повинуется.)
АНДРЕТ: Благодарение Богу, вам уже лучше, сеньор?
ТРИСТАН: О да, настолько лучше, что через неделю я отправляюсь в Ирландию.
ДИНАС (поперхнувшись): В Ирландию?! Вы в своем уме, дорогой друг?
ТРИСТАН: О чем вы?
ДИНАС: Как – о чем?! Думаете, королева ирландская успела забыть об убийстве родного брата?
ТРИСТАН: Пустое, дорогой друг. Ведь я еду туда не как убийца Морольда, а как посланник нашего короля. Узнайте же, высокие сеньоры! Государь наш король Марк положил в сердце своем жениться…
ВСЕ: Что?!
ТРИСТАН: ...и, дабы укрепить мир и союз меж Ирландией и Корнуэльсом, избрал себе в жены Изольду, дочь короля Ирландского.

       Пауза.

ДИНАС: И вы едете от имени государя просить ее руки?
ТРИСТАН: Он удостоил меня этой чести.
ГОНДОИН (оправившись от изумления): Поздравляю, сеньор. Честь, без сомнения, велика… Но вы сильно рискуете.
АНДРЕТ (Гондоину, тихо): Отвлеките на минутку Динаса.
ГОНДОИН (берет Динаса под руку): Вы напрасно отказались от охоты, барон. Было очень весело…

       Оба отходят к окну.

       АНДРЕТ подходит вплотную к ТРИСТАНУ.

АНДРЕТ: Ты что же, хочешь отнять у меня корону?
ТРИСТАН (со спокойной издевкой): Я хочу служить сыну короля, а не его племяннику.
АНДРЕТ: Чем ты был, когда король вытащил тебя из конского навоза?
ТРИСТАН: Где ты был, когда Морольд бросил свой вызов?
АНДРЕТ: Не забывай, кем ты родился!
ТРИСТАН: Не забывай, кем я стал.
АНДРЕТ: Безродный любимчик...
ТРИСТАН: Благородный граф.
АНДРЕТ: Ублюдок!
ТРИСТАН: Благороднейший граф.
АНДРЕТ: Клянусь Богом, ты еще вспомнишь обо мне!
ТРИСТАН: Клянусь Богом, я день и ночь помню о вас, мой граф.

       АНДРЕТ стремительно выходит вон.

ГОНДОИН (Динасу): Прошу извинить меня. Прощайте и вы, сеньор Тристан! Мы еще увидимся перед вашим отъездом.
       (Уходит.)

       ТРИСТАН без сил опускается в кресло.

ДИНАС: Вам плохо, дорогой друг?
ТРИСТАН: Горвенал!

       Входит ГОРВЕНАЛ.

ГОРВЕНАЛ (зевая): Да, сеньор.
ТРИСТАН: Я передумал. Неделя – это слишком долго. Мы отплываем через два дня.
ГОРВЕНАЛ: Как – через два?! Вы ж больны совсем!
ТРИСТАН: Ступай и скажи лекарю, что он может пичкать меня своими зельями, сколько хочет. Но чтобы на третий день я был здоров, как бык. Живо!

       ГОРВЕНАЛ, пожав плечами, уходит.

ДИНАС: Ей-богу же, на вас лица нет!
ТРИСТАН: Выйдем отсюда… Мне не хватает воздуха.
ДИНАС: Охотно… Но прежде позвольте дать вам добрый совет. Граф Андрет из тех, кого лучше иметь другом, нежели врагом. Эта порода очень опасна.
ТРИСТАН (с улыбкой): Совет хорош… Но, к несчастью, я тоже из этой породы.
       (Оба уходят.)
       
       6 СТРОФА
       
       Улица в городе Тинтажеле. Входит НИЩИЙ.

НИЩИЙ: Вот уж поистине благодать осенила меня, грешного! Богатые были проводы, богатые, что и говорить! В храме Богородицы службу отслужили, после службы щедро подавали, хе-хе! Нынче тому счастье, кто на паперти! А король плакал. Ей-богу. Видать, не хотелось ему отпускать сеньора Тристана… Ну ладно, ладно, там поглядим. Проводы были богатые, какова-то будет встреча?

       Входят подвыпившие стражники, ФЕРГЮС и ЛАМБЕРТ.

ФЕРГЮС: Ты глянь, Ламберт! Прохожий!
ЛАМБЕРТ: Наглость какая… Мы стоим, а он идет!
ФЕРГЮС: Нет, ты подумай: мы, мы стоим! А он – идет!
ЛАМБЕРТ (икая): Так чего же мы стоим, если он идет?
ФЕРГЮС: Э! Как тебя… Прохожий! А ну, стой! Стой лучше!
ЛАМБЕРТ: Мы тебе не кто-нибудь! Мы вл… власть!
НИЩИЙ: Смилуйтесь над убогим слепцом, благородные господа!
ФЕРГЮС: Ха! Чтоб мне пропасть! Гуго! Когда это ты ослепнуть успел?
ЛАМБЕРТ: Глянь, Фергюс, он вчера на правую ногу хромал, а сегодня на левую!
НИЩИЙ: Оставьте вы меня, ради Христа...
ЛАМБЕРТ (встряхивая Нищего за плечи): Слышь? Звенит! С головы до пят звенит!
НИЩИЙ: Клянусь мощами святого Гуго, нет у меня ни полушки!
ЛАМБЕРТ: Он еще клянется, богохульник! А ну, давай, тряси его!

       Стражники хватают НИЩЕГО за ноги и начинают трясти. Из его лохмотьев со звоном сыплются медные деньги.

ФЕРГЮС: Ух, до чего я люблю такой дождичек!
НИЩИЙ: Господа стражники! Пожалейте вы меня! Я и не думал утаивать вашу долю, просто с другими вас перепутал!
ЛАМБЕРТ (собирая монетки): Будет врать-то!
ФЕРГЮС: И чтоб в следующий раз без этих штучек, понял?
НИЩИЙ (кланяясь): Понял, понял… Как не понять...
ЛАМБЕРТ: Смотри у меня!

       Стражники уходят.

НИЩИЙ (кланяясь им вслед) : Смотрю, смотрю, господин Ламберт! Как не смот-реть!… Тьфу! Ведь не хотел идти этой дорогой, а вот словно дьявол пихнул меня под зад! (Вдруг начинает хихикать.) Дураки! Боровы безмозглые! Обобрали! До нитки! Без гроша оста-а-авили! Ой, не могу! (Разматывает тряпку, обернутую вокруг ступни, и вынимает из нее серебряные моне-ты.) Вот они, милые… Вот они, рыбоньки мои! Эту мне сам король дал… Эту – сеньор Тристан… Это – от госпожи Лодины… Это – от госпожи Ба-зилиды, пошли ей, боже, исцеление от всех болезней! Нынче и я погуляю, назло этим ослам! Благодать! Благодать!
       (Уходит.)

       7 СТРОФА

       Палуба корабля, идущего из Ирландии в Корнуэльс. Входит ГОРВЕНАЛ. Шатаясь, бредет он по палубе, на лице его написано страдание. Наконец, он добирается до борта и поспешно перегибается через него. Входит БРАНЖЕНА. В руках у нее небольшой запечатанный кувшинчик.

БРАНЖЕНА: Эй, малый! Нашел чем кормить рыбок. Им этого и даром не надо!
ГОРВЕНАЛ: Грех тебе насмехаться, девица… Пожалела бы лучше...
БРАНЖЕНА: Ну да, сейчас. Пить надо меньше, голубок!

       ГОРВЕНАЛ со стоном сползает на палубу.
       
       Эй… эй, ты чего это?
ГОРВЕНАЛ (закрывая глаза): Все. Кончаюсь.
БРАНЖЕНА (испуганно): Погоди, миленький, не кончайся!
ГОРВЕНАЛ: Водички бы...
БРАНЖЕНА: Ах, нет у меня с собой водички… Сейчас принесу!
       (Убегает.)
ГОРВЕНАЛ (устраиваясь на палубе поудобнее) А она славная… Ради такой и наизнанку вывернуться не жаль.

       Входит БРАНЖЕНА с глиняной кружкой в руках, садится возле ГОРВЕНАЛА и кладет его голову себе на колени.

БРАНЖЕНА: На вот, попей, миленький… Ну что, полегчало?
ГОРВЕНАЛ: Тебя, я слышал, Бранженой звать? Красивое имя - Бранжена. А меня…
БРАНЖЕНА: Знаю. Горвеналом тебя зовут. Ты оруженосец Тристана из Лоонуа.
ГОРВЕНАЛ: Шустрая ты девица!
БРАНЖЕНА: Госпожа моя твоего Тристана видеть спокойно не может. Так, го-ворит, и вцепилась бы в него, да честь не позволяет.
ГОРВЕНАЛ (лениво): Чем это мой хозяин ей не угодил?
БРАНЖЕНА: Он еще спрашивает! Да ведь ваш Тристан ее родного дядю убил!
ГОРВЕНАЛ (сладко щурясь) Какого еще дядю?
БРАНЖЕНА: Славного герцога Морольда!
ГОРВЕНАЛ: А, этого… Этого, точно, убил. Помню, я тогда на радостях на-пился мертвецки.

       БРАНЖЕНА спихивает его со своих колен.

       Ты чего?!
БРАНЖЕНА: Напился на радостях?! А у нас горе было! Вся Ирландия слезами заливалась! Лучше герцога Морольда нет и не будет рыцаря на свете!
ГООРВЕНАЛ: А мой хозяин вашего Морольда как муху раздавил.
БРАНЖЕНА: Ваш Тристан колдун, это все знают! Он у Морольда заклинанием силу отнял!
ГОРВЕНАЛ: Да как у тебя язык-то повернулся! Он чуть Богу душу не отдал после этого, я его сам выхаживал! Да еще полубольной за вашей куклой поехал!
БРАНДЖЕНА: А ваш Тристан раньше конюхом был!
ГОРВЕНАЛ: Был да сплыл! Король Марк ему земли пожаловал, и в рыцари посвятил, так-то. Подумаешь! Конюхом был, а герцога убил! Ха-ха!
БРАНЖЕНА: Хохочет, жеребец! А я-то, дура, его пожалела!
       (Хочет уйти.)
ГОРВЕНАЛ (хватая ее за подол) Да ты погоди.
БРАНЖЕНА: Пусти, хам!
ГОРВЕНАЛ (примирительно): Ну, будет тебе кипятиться. Какое нам дело до на-ших господ? Вот я бы тебя ни на какую Изольду не променял.
БРАНЖЕНА (уже мягче): Пусти. Мне идти надо.
ГОРВЕНАЛ: Ну так пойдем вместе! А то ведь я один не доберусь. Ты уж не бросай меня, голубушка!
БРАНЖЕНА: Ладно. Можешь на меня опереться. Я сказала – опереться, а он уж и навалился! Ишь, греховодник! Пойдем, пока не увидели нас, а то я со стыда сгорю.
       (Оба уходят.)

       Забытый БРАНЖЕНОЙ кувшинчик остается на палубе.

       8 СТРОФА

       Входят ИЗОЛЬДА и ТРИСТАН.

ИЗОЛЬДА: Зачем вы ходите за мной?
ТРИСТАН: Что делать, госпожа моя! На море штиль, на корабле скука. Покуда ветер не надует паруса, не развлечься ли нам беседой?
ИЗОЛЬДА (с презрением): О чем прикажете с вами говорить?
ТРИСТАН: Ну, например, о том, как вы ненавидите меня.
ИЗОЛЬДА: Вы смеетесь надо мной!
ТРИСТАН: Что вы, королева, разве я смею… Ну, если об этом не хотите, то давайте поговорим о вашем будущем муже. Что бы вы желали знать о нем?
ИЗОЛЬДА: От вас – ни слова!
ТРИСТАН: Зря. Я мог бы немало вам порассказать.
ИЗОЛЬДА: Уходите! Сейчас же!
ТРИСТАН (невозмутимо): Ах, госпожа, если я уйду, вам через минуту станет скучно.
ИЗОЛЬДА: Как мог мой отец отдать меня своему даннику и рабу!
ТРИСТАН: Простите, но мы вот уже месяц как не рабы и не данники.
ИЗОЛЬДА: Как мог он доверить меня убийце!
ТРИСТАН: Ваш отец, король ирландский, мудрый и дальновидный государь. Я же не мог тогда уклониться от своего долга. Ваш дядя также мог убить меня.
ИЗОЛЬДА: Я была бы рада этому!
ТРИСТАН: А вот я нет. Боже милосердный, ну и жара! Не желает ли госпожа воды или вина?
ИЗОЛЬДА: Оставьте меня в покое!
ТРИСТАН: Ба! Взгляните, мы спасены! Я нашел вино. (Поднимает забытый Бранженой кувшинчик.) Горвенал! Где его черти носят… Горвенал!

       Входит несколько помятый ГОРВЕНАЛ.

ГОРВЕНАЛ (хмуро) Да, сеньор.
ТРИСТАН: Принеси два кубка… Нет, лучше один. Большой.
ГОРВЕНАЛ (хитро поглядев на Изольду) Слушаюсь.
       (Уходит.)
ТРИСТАН: Мы осушим его в знак примирения.
ИЗОЛЬДА: Я никогда с вами не примирюсь!
ТРИСТАН: О госпожа моя, «никогда» - это слишком долго. Мы выпьем из одного кубка, и у вас не будет вассала, преданнее меня.

       Входит ГОРВЕНАЛ с кубком.

ГОРВЕНАЛ: Вот, сеньор.
ТРИСТАН (указывая на кувшинчик) Распечатай и налей.

       ГОРВЕНАЛ распечатывает кувшинчик и выливает в кубок все его содержимое.

ТРИСТАН: Подай кубок госпоже.

       ГОРВЕНАЛ, неловко поклонившись, подает Изольде кубок.

ТРИСТАН: Не обижайте бедного малого. Из моих рук вы не приняли бы кубка, но он-то чем виноват?

       ИЗОЛЬДА, помедлив, берет кубок, отпивает из него и отдает ГОРВЕНАЛУ.

ТРИСТАН: Теперь моя очередь. (Принимает у Горвенала кубок и осушает его залпом.)
ИЗОЛЬДА: Какое странное вино.
ТРИСТАН: Да, букет хороший, но... (Внезапно замирает и меняется в лице.)

       ИЗОЛЬДА ошеломленно смотрит на него.

ГОРВЕНАЛ: Эй, сеньор... Что это с вами?

       Входит БРАНЖЕНА.

БРАНЖЕНА (смущенно, поспешно оправляя платье) Вот вы где, госпожа! А я-то вас обыскалась...
ИЗОЛЬДА: Нет! Я не хочу… Не хочу… Уйдите, все уйдите от меня!
       (Убегает.)
БРАНЖЕНА: Госпожа, куда вы? (Бросается вслед за Изольдой.)
ГОРВЕНАЛ: Да что с вами, сеньор? Вы меня слышите? Эй!
ТРИСТАН (хрипло): Боже, оборони мою душу грешную… Я не хочу, я не умею страдать, я не готов к такой любви… (Уходит, пошатываясь, точно пьяный.)
ГОРВЕНАЛ: Чудно! Видать, оба рехнулись, не иначе.

       Вбегает БРАНЖЕНА.

БРАНЖЕНА (хватая Горвенала за грудки) Ты что им дал?! Госпожа говорит, ты им вина налил!
ГОРВЕНАЛ: Чего ты пихаешься?
БРАНЖЕНА: Откуда ты вино брал, из какого кувшина?!
ГОРВЕНАЛ: Из этого! Из какого приказали, из такого и налил!
БРАНЖЕНА: Ох, погубила я свою бессмертную душу… Ты же им отравы дал, бестолочь этакая!
ГОРВЕНАЛ: Как – отравы?…
БРАНЖЕНА: Не вино это было, питье любовное! Королева-мать его варила, мне дала и наказала, чтобы никто его не пил, кроме госпожи моей и короля Марка! Чтобы не была наша ягодка несчастной в чужом краю! Чтобы любили они друг друга до самой смерти крепкой любовью!
ГОРВЕНАЛ: А ты не врешь?
БРАНЖЕНА: Чего мне врать-то?! Теперь все мы пропали! И моя госпожа, и твой Тристан, и я, дура, заодно! Загляделась на тебя, остолопа, обо всем позабыла!
ГОРВЕНАЛ: А нельзя как-нибудь… Ну… Вернуть это зелье обратно? Я хоро-ший способ знаю…
БРАНЖЕНА: Дурень ты! Дубина! (Плачет навзрыд.)
ГОРВЕНАЛ (прижимая ее к себе): Ну, не плачь, козочка моя… Не плачь, солнышко… Может, еще обойдется…
БРАНЖЕНА: Ничего не обойдется! Я-то уж знаю!
       (Оба уходят.)

       Темнота окутывает корабль. Появляется КЛИМЕНТ. Ничего от Тристана уже нет ни в его лице, ни в повадке. Посмеиваясь и притоптывая, он поет:

Не пейте, девы, с юношей
Из кубка одного!
С вином погибель вам найти
Не стоит ничего
Кто влагу красную к устам
Беспечно поднесет,
Тот примет яд, а вместе с ним
Любовь и смерть найдет!
Не слушайте, когда поют
Вам песни под окном.
Токуют юноши одно,
А мыслят о другом.
Не верьте, девы, никогда
Ни пенью, ни певцам –
Уйдет блаженства краткий миг,
Придет черед слезам!

       9 СТРОФА

       На другой день. Попутный ветер гудит в парусах, поскрипывают корабельные снасти. С разных сторон появляются ГОРВЕНАЛ и БРАНЖЕНА.

ВМЕСТЕ: Ну, что?
ГОРВЕНАЛ: Как она?
БРАНЖЕНА: Плохо. А твой?
ГОРВЕНАЛ: И того хуже. Всю ночь просидел, как каменный, глаза вперил неизвестно куда… И молчит.
БРАНЖЕНА: И моя! Слова не вытянешь! Ох, не миновать нам беды…
ГОРВЕНАЛ: Слушай! Может, повязать их по рукам и ногам или запереть?
БРАНЖЕНА: Без толку это, я уж знаю… Ой, госпожа идет! Сгинь отсюда, жи-во!

       ГОРВЕНАЛ прячется за большую бочку.

       Входит ИЗОЛЬДА.

ИЗОЛЬДА: А… Ты здесь.
БРАНЖЕНА: Я, госпожа на минутку отлучилась...
ИЗОЛЬДА: Он тут не проходил?
БРАНЖЕНА: Кто?
ИЗОЛЬДА: С утра его не видно.
БРАНЖЕНА: Кого, госпожа? Вы здоровы ли?
ИЗОЛЬДА: Нет… Не здорова. И не больна. Я не знаю
БРАНЖЕНА: Покушать вам надо. С вечера ни кусочка в рот не положили.
ИЗОЛЬДА (рассеянно): Это ничего. Поди, Бранжена, я не хочу.
БРАНЖЕНА: Беда-то какая, господи… (Уходит, чуть не плача.)

       ИЗОЛЬДА рассеянно подходит к бочке, за ко-торой спрятался ГОРВЕНАЛ, и садится на нее.
       Входит ТРИСТАН.

ТРИСТАН (не глядя на Изольду): Могу я говорить, госпожа моя?
ИЗОЛЬДА: Да, сеньор.
ТРИСТАН: Поднялся попутный ветер. Завтра поутру мы прибудем в Тинтажель.
ИЗОЛЬДА: Да, сеньор.
ТРИСТАН: Я передам вас королю Марку, и тем самым исполню свой долг.
ИЗОЛЬДА (помертвев): Да, сеньор.
ТРИСТАН: Но как только это случится, я уеду, ибо не в силах буду видеть вас женой короля.
ИЗОЛЬДА: Нет!
ТРИСТАН: Я более не могу бороться с собой, это выше сил человеческих.
ИЗОЛЬДА: Нет...
ТРИСТАН: Я люблю вас, чтоб мне провалиться! Люблю. Впервые в жизни. Не скрою, у меня были женщины, но это другое. Это как болезнь. И никуда мне от вас не уехать, не смогу я и шагу сделать прочь от вас, госпожа моя!
ИЗОЛЬДА (беспомощно): Вы святотатец...
ТРИСТАН: Знаю.
ИЗОЛЬДА: Предатель. Подлый изменник.
ТРИСТАН (делая к ней шаг): Знаю, но...
ИЗОЛЬДА: Попробуйте только дотронуться до меня! Клянусь вам, сеньор, я убью вас.
ТРИСТАН: Не нужно. Я сам. (Хочет уйти.)
ИЗОЛЬДА: Обернитесь!
ТРИСТАН: Зачем?
ИЗОЛЬДА: Да обернитесь же!
ТРИСТАН: Не мучайте вы меня, Бога ради. Дайте мне уйти.
ИЗОЛЬДА (приближаясь к нему): О Господи... Почему ты такой...
ТРИСТАН: Какой?
ИЗОЛЬДА: Такой... такой...
ТРИСТАН: Что? Что, что?! Не молчи!
ИЗОЛЬДА: Не уходи. Мне почему-то вот здесь так больно… Мы оба больны, и не будет нам счастья на этом свете. Так обними меня, возьми меня всю, без остатка, возлюбленный мой!
ТРИСТАН: Мы оба прокляты...
ИЗОЛЬДА: Пускай! Все что угодно, но только завтра! Бери меня, господин мой, и не думай о завтра, у нас целая ночь впереди…

       ТРИСТАН подхватывает ее на руки и уносит прочь с палубы.

ГОРВЕНАЛ (выходя из-за бочки) Ну и хват же мой сеньор… Вот тебе и конюх! А, все-таки, не уйти ли мне с этой службы, пока не поздно? Ведь лезем прямо в пасть ко льву рыкающему… Нет, погожу пока. Таким, как Три-стан, во всем удача!
       (Уходит.)

       10 СТРОФА

       На рассвете следующего дня. Свежий ветер не-умолимо надувает паруса. За кормой уже слышны крики чаек. На палубной скамье сидит БРАНЖЕНА и зябко кутается в длинный плащ.

БРАНЖЕНА: Куда плывем? За смертью плывем, все четверо. А эти двое будто с ума посходили, ни о чем не думают, ни от кого не таятся…

       Входит ИЗОЛЬДА.

ИЗОЛЬДА: А это ты...
БРАНЖЕНА: Я, госпожа.
ИЗОЛЬДА: Знаешь, Бранжена? Я стала женщиной. Это так странно – быть женщиной!
БРАНЖЕНА: И вам не жаль своей чистоты?
ИЗОЛЬДА: Нет. Глупо хранить чистоту, когда любишь.
БРАНЖЕНА: И что теперь? Он все-таки отдаст вас королю?
ИЗОЛЬДА (поспешно) Я не виню его. Он не может оставить службу. Там его це-нят и почитают… И потом, честь его будет запятнана, если он не сдержит слова.
БРАНЖЕНА: Вы думаете, король ничего не узнает? В первую же ночь он пой-мет, что вы не девственны, и все откроется!
ИЗОЛЬДА (холодно): Ничего не откроется. Потому что в первую ночь с королем ляжешь ты.
БРАНЖЕНА: Я?!
ИЗОЛЬДА: Ты девственна?
БРАНЖЕНА: Э-э… Да...
ИЗОЛЬДА: Вот и хорошо. Темнота скроет наш обман. А твой Горвенал не будет в обиде. Принять девушку после короля – это для слуги не позор. О приданом я позабочусь.
БРАНЖЕНА: Но, госпожа...
ИЗОЛЬДА (со слезами в голосе): Хватит! Слышать ничего не хочу! Не забывай, что ты одна во всем виновата!

       Входит ГОРВЕНАЛ.

ГОРВЕНАЛ: Слава Тебе, Пречистая Дева! Целехонькими воротила Ты нас в родные края!
ИЗОЛЬДА: Как, уже?..
ГОРВЕНАЛ: Да вы поглядите, госпожа! Вон вдали темная полоска. Это Корнуэльс! Еще до полудня мы бросим якорь в гавани Тинтажеля!
       
       Входит ТРИСТАН.

       Эгей, сеньор! Наконец-то мы дома, слава Богу! Что может быть лучше твердой земли!
ТРИСТАН (мрачно): Заткнись, болван.
ИЗОЛЬДА (бросаясь к нему): Господин мой! Любимый мой! Прикажи повернуть корабль! Не отдавай меня королю!
ТРИСТАН: Перестань...
ИЗОЛЬДА: Не отдавай, не губи меня! Ты смелый, ты доблестный рыцарь. Лю-бой король с радостью примет нас, и я буду твоей женой. Прикажи повер-нуть корабль.

       ТРИСТАН уже явно колеблется… Но тут, словно с неба, раздается вкрадчивый голос КЛИМЕНТА: «А как же честь? А власть? А церковь? А враги?..»

ТРИСТАН: Я не могу сделать то, о чем ты просишь
ИЗОЛЬДА: Что же будет со мной?!
ТРИСТАН: Я люблю тебя… Но я обещал.

ИЗОЛЬДА, плача, бессильно опускается на па-лубу у его ног. На корабле слышны радостные крики матросов.

       11 СТРОФА
       
       На авансцене появляется НИЩИЙ.

НИЩИЙ: Благодать! Благодать Божия осенила нас! Проводы были богатые, а встреча и того богаче. Пристал корабль, сходни устелили коврами, и спус-тилась по ним Изольда Ирландская, точно солнышко летнее. Сеньор Тристан с рук на руки передал ее королю, все как положено. А тому она сразу понравилась. И то сказать – хороша! Тут и думать не стали, сыграли пышную свадьбу. А какой потом пир был! У многих до сих пор животы болят, хе-хе… А все Тристан- благодетель! По его милости наша братия живет, не тужит! Не скупились богатые горожане на милостыньку, да-а… Вот уж больше месяца, как у нас королева появилась. Теперь живем! Благодать! Благодать!
(Уходит.)

       12 СТРОФА

       Галерея в замке Тинтажель. Входят АНДРЕТ и ГОНДОИН.

ГОНДОИН: Скоро ли мы отправляемся? До Сен-Любена неблизкий путь.
АНДРЕТ: Каждый год одно и то же… Это королевские суды – такая морока!
ГОНДОИН: Где государь?
АНДРЕТ: Прощается с королевой.
ГОНДОИН: Она разве не едет в Сен-Любен?
АНДРЕТ: Нет. Она сказалась больной.
ГОНДОИН: Ага… Надо думать, сеньор Тристан тоже не поедет.
АНДРЕТ: Не понимаю, как дядя не замечает того, что видят все!
ГОНДОИН: Любовь к Тристану ослепила его.
АНДРЕТ (с раздражением): А не кажется ли вам подозрительной такая любовь? Говорят, подобное было у греческих язычников!

       Пауза.

ГОНДОИН: Счастье, граф, что мы одни. Забудем об этом.
АНДРЕТ: Да… Благодарю. Но этот выскочка тоже забыл о всякой осторожно-сти!
ГОНДОИН (пожав плечами): Любящие безумны.
АНДРЕТ: Признаться, барон, мне как-то неловко бить такую легкую дичь.
ГОНДОИН: Что ж, не бейте, граф. Я и один управлюсь.
АНДРЕТ: О нет, мы ударим сообща. Но скажите мне… За что вы-то его нена-видите?
ГОНДОИН (помолчав): Помните, года два назад я попал в немилость?
АНДРЕТ: Как же, помню. Король тогда слишком погорячился…
ГОНДОИН (резко): Да. Это было слишком. Но о таких вещах не говорят… Итак, дела мои были плохи. Тристан уже тогда мог все… И вот я, потомок слав-ного рода, пришел к этому ублюдку и спросил его: чем он может мне по-мочь? «Ничем», – ответил Тристан и улыбнулся нагло.
АНДРЕТ: Раны Господни! Но почему вы не обратились ко мне, сеньор?
ГОНДОИН: Ах, прекрасный мой граф… Не в обиду вам будь сказано, вы тогда уже ничего не значили в глазах короля. Потом, конечно, все уладилось… Государь наш, Божиею милостью, отходчив… Но в моей памяти навсегда останется тот день, когда я, Я ПРОСИЛ, и мне было отказано.
АНДРЕТ: Сюда идет король.
ГОНДОИН: Да поможет нам праведное небо.

       Входит король МАРК.

МАРК: А, вы здесь, сеньоры. Все ли готово к отъезду?
АНДРЕТ: Ждем только вашего приказа, дядя.
ГОНДОИН: Могу я спросить, государь?
МАРК: Да?
ГОНДОИН: Сеньор Тристан тоже едет с нами?
МАРК: Конечно, как всегда.
ГОНДОИН: Он не поедет, государь.
МАРК: Как? Почему?
ГОНДОИН: Потому что королева остается здесь, в Тинтажеле.
МАРК: При чем тут королева? Она больна.
ГОНДОИН: О да. Это чрезвычайно заразная болезнь.
МАРК: Как смеешь ты?..
АНДРЕТ: Дядя, вам давно пора прозреть! Тристан и королева любят друг друга грешной любовью, и об этом знают все!

       Неожиданно МАРК начинает смеяться.

       Вы смеетесь?!
МАРК: Что же мне остается делать при виде вашей глупости! Жалкие, зави-стливые твари… Неужели вы не могли придумать чего-нибудь получше?
ГОНДОИН: Несчастный государь...
МАРК (бьет его по лицу): Вон с глаз моих! Оба! Довольно я наслушался!
ГОНДОИН (горделиво выпрямляясь): Вы сделали это в ослеплении, государь, и я прощаю вам.
МАРК (задохнувшись от гнева): Ты? Мне?! Собака! Да, я люблю Тристана, как родного сына, и, если бы мог, отдал бы ему корону! Кто, кроме него, осме-лился выйти против ирландца? Ни один из вас тогда не вышел, трусливые псы! Он спас мою голову от позора!..
ГОНДОИН: Если Тристан поедет в Сен-Любен, я сам положу свою голову под топор!
АНДРЕТ: Я тоже.
МАРК: Ловлю вас на слове, сеньоры.

       Входит ТРИСТАН. Он слегка пошатывается и очень бледен.

ТРИСТАН: Государь, я готов. Когда мы выезжаем?
МАРК: Что с тобою, мальчик мой?
ТРИСТАН (страдальчески улыбаясь) Ничего.
МАРК: Не лги.
ТРИСТАН: Старая рана открылась… Подарок Морольда Ирландского.
МАРК: Как же ты поедешь?
ТРИСТАН: Мой долг – сопровождать вас.
МАРК (мрачнея): Нет, нет… Я приказываю тебе остаться. Ты себя совсем не бережешь.
ТРИСТАН: Вы очень добры, но…
МАРК: Ступай и ложись. Я пришлю к тебе лекаря.
ТРИСТАН (целуя ему руку): Благодарю вас, государь.
       (Уходит.)
АНДРЕТ: Не думал я, что он отважится на такое… Шутка ли – вскрыть себе рану! Велика же его греховная страсть.
МАРК: Ты с ума сошел, племянник. Это чистая случайность.
ГОНДОИН: Вы сами не верите в то, что говорите, государь.
МАРК: Тогда, сеньоры, посоветуйте что мне делать.
ГОНДОИН: Выезжайте, государь. На закате же тайно возвращайтесь. И если мы этой ночью не застанем их вдвоем, я добровольно отдам в ваши руки свое тело и свое имущество.
МАРК: Хорошо же. Я последую вашему совету. Но если это окажется ложью, то клянусь: вы пожалеете о дне своего рождения!
       (Уходит.)
АНДРЕТ: Раны Господни... Мы висим на волоске.
ГОНДОИН: Напротив, мы идем по мощеной дороге! Главное – будьте тверды и решительны… о мой король. (Низко склонившись, целует руку Андрета и уходит.)
АНДРЕТ (нежно погладив кисть своей руки): Ни одна женщина не способна подарить такой поцелуй… Глуп же ты, Тристан, что предпочел милостям коро-ля тело королевы!
       (Уходит.)
       
       13 СТРОФА

       Королевская опочивальня. Вбегают ИЗОЛЬДА и БРАНЖЕНА.

ИЗОЛЬДА: Уехали! Уехали! Господи, я целый день как на крыльях!
БРАНЖЕНА: Ах, госпожа, не забывайте, что вы больны.
ИЗОЛЬДА: О да, я ужасно, ужасно больна!

       Обе хохочут.

БРАНЖЕНА: До чего же глупы эти мужчины! Корчат из себя повелителей, а стоит им состроить жалобную рожицу, как они и голову теряют!
ИЗОЛЬДА: Послушай, но ведь он не уехал. Я нарочно всех оглядела в окно, его не было в свите.
БРАНЖЕНА: Он же обещал вам, что останется в замке, вот и остался.
ИЗОЛЬДА: Но уже вечереет, а его все нет… Слушай, Бранжена! Может, он за-болел, а я ничего не знаю, и радуюсь тут, как дура… Конечно, заболел! Как же иначе король позволил бы ему остаться? Ах, Бранжена, я так давно его не видела! Почти два дня! Он, видно, смерти моей хочет! (Садится на по-стель.)

       Из-под одеяла появляются чьи-то руки и обхва-тывают ИЗОЛЬДУ сзади. ИЗОЛЬДА вскрикивает и оборачивается. На постели сидит и хохочет ТРИСТАН.

БРАНЖЕНА (переводя дух): Господь с вами, сеньор! Разве можно так пугать бед-ных женщин!
ТРИСТАН: Полно, милочка! Чтобы тебя испугать, и дюжины чертей не хватит.
БРАНЖЕНА: Что вы такое говорите! Слушать противно.
ТРИСТАН: Не гневайся на меня, о лучшая из служанок. За дверью ждет Гор-венал, он поможет тебе сменить гнев на милость.

       БРАНЖЕНА радостно всплескивает руками и ис-чезает за дверью.

ИЗОЛЬДА: Ты меня и вправду напугал.
ТРИСТАН (виновато): Я так долго ждал тебя под этим одеялом!
ИЗОЛЬДА: Значит, ты уже давно здесь?
ТРИСТАН: Не знаю. Может, прошла минута, а, может, и год… Я ничего не знаю, когда вижу тебя. И знать не хочу. (Хочет обнять ее.)
ИЗОЛЬДА (отстраняясь): А ну, признавайся, негодный, кого ты любил до меня? Я им глаза выцарапаю! Кто эти женщины?
ТРИСТАН: Не помню.
ИЗОЛЬДА: Они были красивы?
ТРИСТАН: Я был глуп.
ИЗОЛЬДА: А теперь?
ТРИСТАН (смеясь): А теперь еще глупее!
ИЗОЛЬДА: О, мое сокровище! (Кидается ему на шею.)

       Лицо ТРИСТАНА внезапно искажается, он стискивает зубы, подавляя стон.

(с тревогой) Что? Что? Я сделала тебе больно? Где больно, скажи?
ТРИСТАН: Пустяки. Я ведь обещал тебе остаться.
ИЗОЛЬДА: А ну, смотри мне в глаза! Что ты с собой сделал?
ТРИСТАН: Да ничего особенного! Ну, потревожил немного старую царапину, только и всего.
ИЗОЛЬДА: Ты открыл себе рану?! С ума сошел!
ТРИСТАН: Конечно. Я уже давно сошел.
ИЗОЛЬДА: Очень больно?
ТРИСТАН: Ерунда!
ИЗОЛЬДА: Матерь Божья, посмотри на этого врунишку! Но я буду осторожна. Иди сюда, ко мне. Бедненький мой… А знаешь… Я ведь буду любить тебя любого. Правда, правда! Даже если ты убьешь моих отца и мать, даже если церковь спалишь.
ТРИСТАН (зарываясь лицом в ее волосы) Прикажешь – спалю.
ИЗОЛЬДА: А самое смешное – я знаю, кем ты был, и мне все равно. Будь ты даже рабом или язычником, уродом или калекой, я и тогда бы… Нет, нет, так нельзя! Это слишком страшно.
ТРИСТАН: Можно… Можно...
ИЗОЛЬДА: Целуй меня… Я эти два дня будто и не жила. Я хочу быть счастлива сегодня!

       Внезапно за дверью раздается сдавленный вопль БРАНЖЕНЫ, слышна какая-то бурная возня.

ИЗОЛЬДА: Ты слышишь? Что это?
ТРИСТАН: Кричи!
ИЗОЛЬДА: Что?
ТРИСТАН (с силой сжав ей руки): Кричи громче!
ИЗОЛЬДА (отбиваясь): Пусти! Ты с ума сошел! Мне больно!
ТРИСТАН: Не упрямьтесь же, королева моя! К чему вам сопротивляться? Ко-роль далеко и ничего не узнает!

       Дверь распахивается, входит король МАРК, за ним – АНДРЕТ, ГОНДОИН, ЕПИСКОП, ФЕРГЮС и ЛАМБЕРТ.

ТРИСТАН: К тому же он стар, а я – взгляните на меня, госпожа моя! Я молод и сгораю от любви к вам. Не упрямьтесь же, оставьте вашу холодность, вы слишком долго испытываете мое терпение!
АНДРЕТ: Нашему терпению, ублюдок, тоже пришел конец! Взять его!

       Стражники бросаются на ТРИСТАНА и стаски-вают его с постели. Ударом кулака ТРИСТАН сбивает с ног ЛАМБЕРТА.

АНДРЕТ (тревожно) Живым! Брать только живым!
ТРИСТАН (схватившись с дюжим Фергюсом): Ага! Племянник-то от дяди ни на шаг! Иди сюда, племянничек! Или замараться боишься?

       ТРИСТАН и ФЕРГЮС валятся на пол. Тем временем подоспевает ЛАМБЕРТ. АНДРЕТ, не вы-держав, тоже вступает в драку. Втроем они подминают под себя ТРИСТАНА и начинают скру-чивать ему руки ноги ремнями.

ТРИСТАН (взвыв от боли): На рану не наступай, изверг! Я ж ее за тебя получил, харя неблагодарная!
ФЕРГЮС (стягивая ремень): Ничего… В самый раз...
ТРИСТАН (Изольде): Будь ты проклята со своей добродетелью! Ведь пропадаю ни за что! И попробовать тебя не успел!
АНДРЕТ: Не слушайте его, дядя! Он спасает королеву!
ТРИСТАН: Получай теперь своего старика! У него и сил-то на тебя не хватает!
АНДРЕТ: Прикуси свой грязный язык! (Бьет его ногой.)
 
       ТРИСТАН впивается зубами ему в щиколотку. АНДРЕТ вскрикивает от боли, и, озверев, начинает избивать ТРИСТАНА ногами.

ГОНДОИН (оттаскивая его): Граф, граф, опомнитесь, вы забыли себя!

       МАРК подходит к ТРИСТАНУ, становится на колени и берет его окровавленное лицо в свои ладони.

МАРК: Ты… Как ты мог?.. Как ты мог?..
ТРИСТАН (перебивая): Вам повезло с женой, государь, И не говорите мне ничего, Бога ради.
АНДРЕТ: Не верьте ему, дядя! Королева виновна, ручаюсь головой!
ТРИСТАН: Глупец! Будь она виновна, я не сетовал бы на судьбу.
ГОНДОИН (Андрету, тихо): Оставьте… С ней еще успеется.
МАРК (поднимаясь): Ты умрешь завтра. И пепел твой будет развеян по ветру.
ЕПИСКОП: Государь, королеву нужно увести отсюда.
МАРК: Да. Уведите ее. А его оставьте. Это место осквернено, я никогда уже не лягу здесь.

       АНДРЕТ подхватывает под руки онемевшую от ужаса ИЗОЛЬДУ и увлекает ее к дверям.

ИЗОЛЬДА (точно пробуждаясь) Пустите… Пустите… Пустите! Я не хочу! Оставьте меня, я не хочу, я никуда не пойду отсюда! Это я во всем виновата! (Захлебываясь криком и слезами, она рвется из рук Андрета.)
ЕПИСКОП (тревожно оглядываясь на короля) Дочь моя, вам нельзя тут нахо-диться… Идемте.

       Вдвоем с АНДРЕТОМ они уводят ИЗОЛЬДУ.

МАРК: Тебе… нечего мне сказать?

       ТРИСТАН молча поворачивается лицом к стене. МАРК уходит.

ГОНДОИН (наклонясь над связанным, тихо): Жди меня этой ночью, скот… Да молись, чтобы я не раздумал прийти к тебе! (громко) Глаз с него не спускать! Головой отвечаете.
       (Уходит.)
ФЕРГЮС (потирая скулу): Порази его гром, этого грешника! Таким ударом и бы-ка убить можно. Ух, вот я ему сейчас… (Идет к Тристану.)
ЛАМБЕРТ (удерживая его): Да ладно… Что уж теперь… Ты нынче ел?
ФЕРГЮС: Поешь тут, как же!
ЛАМБЕРТ: Жрать охота, сил нет… В кости, что ли, перекинуться?
ТРИСТАН: Ламберт, ты бы хоть немного узлы распустил. У меня же рана открытая, помилосердствуйте, парни!
ФЕРГЮС: Ага, щас, разбежались! Нет уж, сеньор, лежи себе, да готовь свою душу к вечности. (Ламберту) Доставай!

       ЛАМБЕРТ вынимает из кармана кожаный стаканчик с костями и начинает его трясти.

ТРИСТАН (будто про себя): Нынче повара козленка жарили.
ФЕРГЮС (Ламберту, раздраженно): Ну давай же, бросай! Сколько можно тря-сти?
ТРИСТАН (так же): И свинина была. И зайчатина.

       ЛАМБЕРТ бросает кости.

ФЕРГЮС: Фью! Тройка! Я тебя щас вмиг обставлю!
ТРИСТАН (так же): А какие хлебы Гаржолена испекла… Там, поди, еще осталось на кухне.
ФЕРГЮС (жалобно): Да заткни ему глотку, Ламберт! Чего он душу травит?!
ЛАМБЕРТ (поднимаясь с решительным видом) Ты как хочешь, а я пойду на кухню. У меня с Гаржоленой были кой-какие делишки… Может, по старой памяти оделит нас пирожком. Бог даст, и пива нацедит.
ФЕРГЮС: А с ним как быть?
ЛАМБЕРТ (жарко и громко шепчет): Ну что с ним! Ты погляди на него – связанный, измолоченный, в кровище весь… Пошли! Мы же быстренько, туда и обратно. А потом сядем за дверью, перекусим да сыграем без помех. Пусть человек спокойно к смерти готовится.
ФЕРГЮС: Твоя правда. И ему легче, и нам веселей. Пошли!
ЛАМБЕРТ (проходя мимо Тристана, тихо) Простите меня, сеньор. Я бы ослабил вам ремни, да мне ж потом голову снимут, если что.
ТРИСТАН: Бог тебе судья, малый.

       Стражники уходят.

       14 СТРОФА

ТРИСТАН (один): Зачем я их услал? Порвать ремни у меня сил нет… Значит – все. Значит – костер… Ведьма… Конечно, ведьма. Опоила меня бесовским зельем, помутила разум, погубила душу… Зачем я спас ее! А, может, и не спас… Все равно. Не успеешь оглянуться, как уже приходит конец, и пора думать о Боге… А вот о нем думать страшно.

       Дверь тихонько открывается, и в опочивальню вхо-дит ЕПИСКОП.

ЕПИСКОП: Вы одни, сеньор Тристан?
ТРИСТАН: О нет. Со мною мои грехи. Что вам еще нужно?
ЕПИСКОП: Я пришел поговорить… А, может, и сделать кое-что для вас.
ТРИСТАН: Для трупа ничего нельзя сделать. А от меня даже трупа не останет-ся.
ЕПИСКОП: А душа? Вы о душе подумали? Жаль мне вас, сеньор. Страшно бу-дет вам предстать перед Богом.
ТРИСТАН: Слушайте, святой отец! Вы же молоды. Вы немногим старше меня. Неужели вам вовсе не знакомо это безумие?
ЕПИСКОП: Я не познал иной любви, кроме любви матери. Меня рано научили подавлять плотские желания. Но я могу сказать, в чем ваша вина.
ТРИСТАН: В чем же?
ЕПИСКОП Вы не пожалели ее. Вы оба ее не жалели. Короля осуждать нельзя, он муж Изольды по римскому закону… Но вы, сеньор! Разве вы не знали, что она одинока и беззащитна, что она слаба, как любая женщина?! Вам не было дела до этого! Ваше слепое вожделение погубило королеву.
ТРИСТАН: Я спас ее!
ЕПИСКОП: Вы пытались ее спасти, но этим никого не обманули. Возможно, завтра она умрет.
ТРИСТАН: Не добивайте меня, святой отец...
ЕПИСКОП: Клянетесь ли вы спасти королеву?
ТРИСТАН (в упор глядя на Епископа): Всю кровь из моих жил я выпущу в землю ради нее. И мнится мне, что вы бы сделали то же самое, а, святой отец?
ЕПИСКОП (отшатывается, крестясь) Прочь, сатана!
ТРИСТАН: Дайте же и мне перекреститься!
ЕПИСКОП: Клянетесь ли вы спасти королеву?
ТРИСТАН: Клянусь святым распятьем.
ЕПИСКОП: Целуйте крест!

       ТРИСТАН целует крест, висящий на груди ЕПИСКОПА.

ТРИСТАН: Ремни, святой отец.

       ЕПИСКОП разрезает кинжалом ремни, стяги-вающие руки и ноги ТРИСТАНА.

ТРИСТАН: Меч, святой отец.

       ЕПИСКОП вынимает из-под плаща меч и подает его ТРИСТАНУ.

ТРИСТАН: Теперь я не боюсь никого…(с еле заметной усмешкой взглянув на Епископа) Кроме Бога.
ЕПИСКОП: Слушайте же. У королевы есть только один путь к спасению.
ТРИСТАН: Какой?
ЕПИСКОП: Суд раскаленным железом. Божий суд.
ТРИСТАН: Раскаленным железом?! Но… Святой отец, как же ее руки?
ЕПИСКОП: Я верую: Господь охранит руки королевы, если уста ее не солгут.
ТРИСТАН: Но ведь она должна будет поклясться, что верна своему мужу, что ни один мужчина, кроме него…
ЕПИСКОП: Тише! Через дверь уйти невозможно, повсюду слуги и стража. Хватит ли у вас сил погнуть решетку?
ТРИСТАН: После того, что вы сказали – хватит.
ЕПИСКОП: Спускайтесь из окна. Дай Бог, чтобы веревка выдержала. Спрячетесь у лесника. Он предупрежден, и приютит вас. Завтра утром ждите вес-тей. Прощайте и не мешкайте ни минуты! Я иду к королю. И помоги нам боже исправить зло, содеянное вами!
       (Уходит.)
ТРИСТАН Аминь. Но я все-таки задержусь ненадолго. Неучтиво обманывать гостей. Только бы руки не подвели, Господи… (Садится на пол и при-творяется связанным.)

       Дверь открывается, и в опочивальню заглядывает что-то жующий Ламберт.

ФЕРГЮС (за сценой) Лежит?
ЛАМБЕРТ Лежит.
ФЕРГЮС (за сценой) Ну так иди сюда! Попируем на просторе. Да засов-то опус-ти!
ГОНДОИН (за сценой) Погоди запирать! Впусти меня к нему.
ЛАМБЕРТ (за сценой) Так не велено же, сеньор…
ГОНДОИН (за сценой) Помалкивай! Я пришел от имени короля. А вы ступайте и приведите сюда оруженосца. Да не слишком торопитесь. Понятно? Дверь я потом запру.
ЛАМБЕРТ (за сценой) Да, сеньор.

       (Слышно, как стражники уходят прочь.)

       Дверь открывается, и входит Гондоин. Увидев Тристана, скорчившегося у стены, он приближается к нему.

ГОНДОИН (не спеша оглядев Тристана): Ну, смазливый конюх… Я доволен. То, что с тобой случилось, хуже смерти. Так почему бы не подарить тебе жизнь? Живи! Есть еще Уэльс, Бретань, Испания, страна фризов... Нам не будет тесно в этом мире. Стража отлучилась от дверей. Если будешь хладнокровен -–спасешься, а как – это не моя забота. Давай сюда руки. Я милую тебя.
ТРИСТАН (отстраняясь): Разве не было иного способа отомстить мне? Зачем ты погубил ее?
ГОНДОИН: Вздор. Это ты ее погубил. Грешить-то надо умеючи, а не умеешь – не берись! (приближаясь лицом к лицу Тристана) Думаешь, легко было мне, верному вассалу короля, видеть, как эта ирландская девка позорит его ложе?
ТРИСТАН: Тебе никогда больше этого не видеть! (Выхватывает из ножен опешившего Гондоина кинжал и всаживает ему в бок.)
ГОНДОИН (хрипя): Но он же только ранил меня тогда!
КЛИМЕНТ: Знаю. У него дрожали от слабости руки, и ты выжил, досточти-мый барон. Но я не хочу повторять его ошибку.
ГОНДОИН (с ужасом глядя на него) Вот оно… Боже, как вовремя я исповедался!
       (Падает и затихает на полу.)
ТРИСТАН: Исповедался? Тем лучше. Значит, душа твоя не осталась без по-каяния. Стража отлучилась… Значит, можно попробовать и через дверь.
(Идет к двери.)

       Издалека слышны вопли ГОРВЕНАЛА, усиленные гулким эхом.

(отпрянув от двери) Нет, видно, не судьба! Куда же мне его деть?.. Вот куда!

       (Прячет труп под кровать.)

       Вопли ГОРВЕНАЛА слышны все ближе. ТРИСТАН поспешно сует под кровать меч, броса-ется в самый темный угол и скорчивается на полу.
Входят стражники, таща связанного ГОРВЕНАЛА.

ФЕРГЮС: Хорош Гондоин! Тащите, говорит, оруженосца, а я дверь на засов закрою!
ЛАМБЕРТ: А сам! Уйти ушел, а запереть и не подумал!
ГОРВЕНАЛ (всхлипывая): Братцы! Меня-то за что? Фергюс, родненький! Вы ж меня, как облупленного, знаете!
ФЕРГЮС: И ничего мы тебя не знаем. Чужая душа – потемки.
ЛАМБЕРТ: Эй, а Тристан где?!
ТРИСТАН: Здесь.
ФЕРГЮС: Ну вот, а ты говорил, давай узлы распустим! Он и с такими узлами гляди, как разгуливает!

       ГОРВЕНАЛ начинает горестно выть.

       Заткнись, христопродавец! И вообще, чтоб тихо тут у меня было! Долго ли спугнуть счастье в игре… Пошли, Ламберт.

       Стражники уходят.

ГОРВЕНАЛ (горестно раскачиваясь из стороны в сторону): Вольно же вам было, сеньор, шастать по чужим постелям! Ну почему всегда так бывает: господа напакостят, а простой человек отдувайся! Где-то сейчас Бранжена, козочка моя! Тоже, видно, под замком сидит, слезами заливается! А все вы, по вашей милости пропадаю во цвете лет!
ТРИСТАН: Молись давай.
ГОРВЕНАЛ: Успею еще, ночь длинная!
ТРИСТАН (встает и подходит к нему): Молись, говорят тебе, да погромче.

       У ГОРВЕНАЛА от изумления отвисает че-люсть.

ТРИСТАН: Ну!
ГОРВЕНАЛ: Как же, как же… Сейчас… Господи, все молитвы из головы вон…

       (Тристан начинает освобождать его от ремней.)

ГОРВЕНАЛ: Как там наш капеллан читает?.. «Kredo... kredo... mea culpa...» А, вот! «Miser-ere mei, Deus...» Как же это вы, а?
ТРИСТАН (шепотом): Живее! Помоги мне погнуть решетку. Да молись, молись же, остолоп!
ГОРВЕНАЛ: Господи, наставь и вразуми...

Miserere mei, Deus
Secundum magnum misericordiam tuam
Et secundum
Muititudinem miserationum tuarum
Dele iniquitatem meam!

       Оба тянут на себя прутья оконной решетки.

ТРИСТАН: Давай, давай, тяни! Слава Богу, прутья не такие уж толстые…
ГОРВЕНАЛ (поднатужившись): Проклятая латынь! Сам не понимаю, что гово-рю!

Deus, Deus meus, respise in me
Quare me dereliquisti!
       
Господи, ничего не помню! Что бы мне в детстве вызубрить! Так нет же, кошек гонял!
ТРИСТАН (привязывая к железному пруту конец веревки): Да ты грамотей, братец. Куда мне до тебя… Готово!
ГОРВЕНАЛ: «Et secundum...» Я всегда говорил, что вы из любой воды сухим выйдете!
ТРИСТАН: Полезай первым. Да не вздумай бросить меня, одному тебе все равно не выбраться.
ГОРВЕНАЛ: «...miserationum tuarum...» Грешно вам такое говорить, сеньор!
       (Взбирается на подоконник.)

       Внезапно дверь открывается и входит АНДРЕТ.

АНДРЕТ (насмешливо): Хорошо молитесь, заслушаться можно… (Застывает в изумлении.) Так-то вы стережете, скоты!
ФЕРГЮС (выглядывая из-за его плеча): Свят, свят, свят! Видать, помогла им нечистая сила!
АНДРЕТ (Ламберту): Беги, зови, кого можешь!

ТРИСТАН: Вспомни, Ламберт, как бились мы спина к спине у Опасного бро-да!
АНДРЕТ: Кому говорят, зови!
ТРИСТАН: Вспомни, кто вынул тебе стрелу из бедра!
АНДРЕТ: Ты не уйдешь, проклятый колдун... (Обнажает меч.)

       ТРИСТАН поспешно поднимает свой меч. Оба дерутся.

ГОРВЕНАЛ: Эх, отведу перед смертью душу! А ну, телок, выходи на быка!

       ГОРВЕНАЛ дерется с ФЕРГЮСОМ. ЛАМБЕРТ же скромно держится в стороне. Наконец, ГОРВЕНАЛ хватает скамеечку для ног и со всего маху бьет ФЕРГЮСА под ребра. Тот, задохнувшись, переламывается пополам и падает.

ГОРВЕНАЛ: Будешь знать, как дергать меня за нос! (Ламберту) Может, и тебя угостить?
ЛАМБЕРТ: Дай мне для вида, разок.

       ГОРВЕНАЛ несильно бьет его. ЛАМБЕРТ валится на пол и притворяется бесчувственным. Тем временем АНДРЕТ и ТРИСТАН все еще бьются. АНДРЕТ явно одолевает.

ГОРВЕНАЛ: Кончайте его, сеньор, а не то поздно будет!

       ТРИСТАН из последних сил наносит АНДРЕТУ страшный удар. Тот падает.

       Ловко! А я уж помогать собрался… Эй, чего это вы трясетесь?
ТРИСТАН: Больно очень...
ГОРВЕНАЛ: Это ничего, всем больно... (Ведет Тристана к окну.)
ТРИСТАН: Ты только не бросай меня… Грех будет на тебе…
ГОРВЕНАЛ: Не, не брошу. Уж больно интересно с вами, сеньор! Ну, я первый, а вы за мной. Я вас внизу поддержу. (Спускается из окна по веревке.)
ТРИСТАН (глядя вниз): Господи, помоги ему… Господи, помоги… Ведь не ради себя прошу, господи…Только бы луна не показалась…
ЛАМБЕРТ (шепотом): Ну что, спустился?
ТРИСТАН: Спустился, слава Богу…(вздрагивая) Кто это?
ЛАМБЕРТ: Не бойтесь, я вам не помеха. Я чего сказать хотел, сеньор… Славно мы тогда бились. У Опасного брода.
ТРИСТАН: Спасибо тебе, Ламберт. Ну, я пошел.
ЛАМБЕРТ: Пошли вам Боже удачи!

       ТРИСТАН исчезает за окном.

ФЕРГЮС (со стоном): Скотина ты, Ламберт, вот что! Меня бросил, им уйти дал!
ЛАМБЕРТ: А ты полеживай да помалкивай. Тебе куда попало-то?
ФЕРГЮС: Справа под ребра. Всю печенку отбил, иуда!
ЛАМБЕРТ: Это жаль. Да и у меня глаз опухает… Погляди, чернеет вокруг глаза-то?
ФЕРГЮС (приподнявшись) Чернеет. (Мешком валится на пол.)
ЛАМБЕРТ: Как думаешь, граф Андрет живой?
ФЕРГЮС: Черт его знает… Хоть бы и сдох, невелика потеря!
ЛАМБЕРТ (лежа на животе и подперев кулаками щеки): А я что вижу...
ФЕРГЮС: Чего еще?
ЛАМБЕРТ: Сеньора Гондоина под кроватью. Не ушел он никуда. Мертвенький лежит.
ФЕРГЮС: Ох, спаси-ите...
ЛАМБЕРТ: Заткнись.
ФЕРГЮС: Зачем ты дал им уйти, дубина?!
ЛАМБЕРТ: МЫ дали. Понял? Мы! И ничего нам не будет, попомни мое слово. Король только обрадуется. Каково ему было бы смотреть, как Тристан сжигают!
ФЕРГЮС: Вот доберусь до тебя, живого места не оставлю...
ЛАМБЕРТ: А я не жалею, что все так обернулось.
ФЕРГЮС: Да почему, чтоб тебе провалиться?!
ЛАМБЕРТ (мечтательно): Да уж больно хорошо мы бились тогда… У Опасного брода.


       П Е С Н Ь В Т О Р А Я

       1 СТРОФА

       Поляна за городом. В центре разложен костер, на котором стоит жаровня с угольями. Среди угольев лежит раскаленная железная полоса. Слева от костра сидит хмурый король МАРК, его окружают бароны. Ближе к авансцене расположился раненый АНДРЕТ. ДИНАС и БЕЗЫМЯННЫЙ БАРОН стоят за спинкой его кресла.

БАРОН: Однако наш святой отец чересчур медлит.
АНДРЕТ: Ничего. Я готов подождать.
БАРОН: Интересно… Хватит ли у нее духу?
АНДРЕТ: Или, скорее, наглости.
ДИНАС (в сторону) Или ума.
БАРОН: Что ни говори, а Бога не обманешь.
ДИНАС: Кха!
БАРОН: Вы что-то сказали, сеньор?
ДИНАС: Я прочистил горло, сеньор.
МАРК: Епископ Тинтажельский слишком медлит.
АНДРЕТ: Не послать ли за ним кого-нибудь?
ДИНАС: Я уже вижу его, государь!

       Входят ЕПИСКОП и ИЗОЛЬДА в сопровождении монахов.

БАРОН (наклоняясь к уху Андрета) Через минуту вы станете наследником престола.
ЕПИСКОП Простите за невольную задержку, государь. Исповедь королевы немного затянулась…
АНДРЕТ (сквозь зубы) Еще бы! Ей было о чем порассказать.

       Появляется толпа нищих, среди них ГУГО и переодетый ТРИСТАН. Нищие, галдя, рассаживаются полукругом.

АНДРЕТ: Ну конечно, без этого сброда никогда не обходится!
ЕПИСКОП: Не препятствуйте нищим, сеньор, ибо все мы братья во Христе.
МАРК: Готова ли королева предстать перед Божьим судом?
ЕПИСКОП: Она отдает себя в руки Господа.
МАРК: Да будет воля его!

       ИЗОЛЬДА делает шаг в сторону жаровни и, ко-ротко вскрикнув, падает.

ЕПИСКОП: Что с тобою, дочь моя?
ИЗОЛЬДА: Ноги отказали мне, святой отец… Прошу вас, помогите мне доб-раться до костра.
ЕПИСКОП (Нищему) Сын мой, помоги королеве. Если Бог не оправдает ее, я очищу тебя святой водой.
НИЩИЙ: Стар я, отец мой, чтобы королев таскать! Да и боязно… Э, немой, может, ты пойдешь? (Подпихивает Тристана в спину.) Давай, давай! Кроме тебя, урода, никто мараться не станет. Мы хоть и убогие, а себя помним!

       ТРИСТАН, сгорбившись и мыча, подходит к ИЗОЛЬДЕ, неловко поднимает ее на руки и несет к жаровне с углем.

АНДРЕТ: Ну, что я говорил, сеньоры? Разве это зрелище не стоит нашего ожидания?

       ТРИСТАН опускает ИЗОЛЬДУ на землю.

ИЗОЛЬДА (снимая с шеи ожерелье) Прими это в благодарность, божий человек.
ЕПИСКОП: Говори же, Изольда Ирландская!
ИЗОЛЬДА (срывающимся голосом) Король Марк и вы, высокие сеньоры! Перед лицом Господа нашего и в присутствии епископа Тинтажельского и прочих служителей Божьих клянусь, что ни одному мужчине на свете не отдавалась я добровольно в объятия, кроме супруга моего, да еще вот этого нищего. Годится ли такая клятва, король Марк?

       МАРК молча кивает головой.

ЕПИСКОП: Да свершится Божий суд!

       ИЗОЛЬДА хватает железную полосу, держа ее на вытянутых руках, делает насколько шагов и бросает полосу на землю.

ИЗОЛЬДА (протягивая руки к Марку) Смотри же, король!
АНДРЕТ (всем телом подавшись вперед) Раны Господни… Что же, что, сеньоры?..
МАРК (берет руки Изольды в свои) Они чисты! На них нет ожогов! Они чисты!
НИЩИЙ: Чудо! Чудо! Слава нашей королеве!

       На поляне наступает ликование и суматоха. Нищие пускаются в пляс. Изольда теряет сознание и падает на руки короля Марк. Тристан невольно делает к ней шаг.

НИЩИЙ (удерживая его) Не ходите туда. Нечего вам там делать. (громко) Слава нашей королеве! Слава епископу Тинтажельскому!

       МАРК с ИЗОЛЬДОЙ на руках уходит с поляны, за ним – свита, монахи, нищие. На поляне остаются ЕПИСКОП и ТРИСТАН.

ЕПИСКОП (глядя вслед ушедшим) Господи, простишь ли Ты мне этот грех?
ТРИСТАН (становясь под его благословение) Он простит, и воздаст вам сторицей.
ЕПИСКОП: Помните о вашей клятве, сеньор. Вас никогда больше не должны увидеть в Корнуэльсе.
ТРИСТАН: Да, святой отец.

       ЕПИСКОП благословляет ТРИСТАНА. Тот целует ему руку, а потом приникает губами к его грубым башмакам.

ЕПИСКОП (отшатываясь) Кто я такой, что ты целуешь мне ноги?
ТРИСТАН: Ты спас ее. Я недостоин тебя. Конюхом был, конюхом и остался.
ЕПИСКОП: Прощайте, сеньор! (Поспешно уходит.)

       3 СТРОФА

ТРИСТАН (один): Никогда… Никогда больше… Никогда. Но почему же сердце мое бьется ровно? Еще вчера я готов был выть от смертной тоски, а теперь… Неужели мне все равно? Когда я прикоснулся к ней, то ничего не почувствовал. Никакого желания. Боже милосердный, Ты сжалился надо мной… Я нес на руках нелюбимую женщину! Я не люблю ее! Я свободен! Счастье-то какое, Господи!

       Входит ГОРВЕНАЛ.

ГОРВЕНАЛ: Эй, сеньор! Что это вы беснуетесь в одиночестве? Я там жду, жду, все глаза проглядел!
ТРИСТАН: Иди сюда, негодный плут! Дай я тебя расцелую!
ГОРВЕНАЛ: Ну вот еще нежности…
ТРИСТАН: Слушай! А не пора ли мне жениться?
ГОРВЕНАЛ: Давно пора. Да идемте скорей!
ТРИСТАН: Мы поедем в Бретань.
ГОРВЕНАЛ: Обязательно.
ТРИСТАН: У герцога Бретонского есть дочь.
ГОРВЕНАЛ: Ого, куда замахнулись!
ТРИСТАН: Я женюсь на ней. Герцог сам будет просить меня об этом, вот уви-дишь!
ГОРВЕНАЛ: Будет, будет… Поехали, сеньор, от греха подальше!
ТРИСТАН: Да… Едем!
       (Оба уже хотят уйти.)

       Входит ДИНАС.

ДИНАС: Тристан!

       ТРИСТАН и ГОРВЕНАЛ замирают на месте.

       Это все-таки были вы. Я не ошибся.
ГОРВЕНАЛ (не оборачиваясь, тихо) Что будем делать?

       ТРИСТАН медленно оборачивается и так же медленно идет к ДИНАСУ.

ДИНАС Когда немой дурак нес на руках Изольду, меня вдруг осенило. А знаете, почему? Опуская королеву на землю, вы на миг стали самим собой. Руки выдали вас. Сегодня вы совершили невозможное. Вы обманули Господа Бога, мой единственный друг!

       ТРИСТАН и ДИНАС крепко обнимаются.

Я так рад видеть вас невредимым!
ТРИСТАН: А вот я не рад вас видеть, дорогой друг.
ДИНАС: Понимаю… Вам теперь всюду мерещатся ловушки. Но клянусь, моя догадка умрет во мне.
ТРИСТАН (качая головой) Тут я не могу поверить даже вам, Динас. Не знать мне покоя, если еще хоть одна живая душа…
ДИНАС: Вы собираетесь меня убить?

       Пауза.

       (взяв Тристана за плечи) Вы не сможете меня убить, друг мой.
ТРИСТАН (опуская глаза) Нет… Не смогу. Но и отпустить вас – тоже.
ГОРВЕНАЛ: А вы поезжайте с нами, сеньор Динас!
ДИНАС: Как?! Бросить все?..
ГОРВЕНАЛ: Ну и что? Мы в Бретани вдвое больше наживем!
ТРИСТАН: Малый прав. Едемте с нами.
ДИНАС: Но надо хотя бы взять коня, оружие, деньги…
ТРИСТАН: Нет! Поедем, как есть. Я не могу позволить вам вернуться в город.
ДИНАС (с тяжким вздохом): Ну что ж… Бретань, вы говорите?
ТРИСТАН (виновато улыбаясь): Не печальтесь, мой бесценный друг. Я возмещу вам утраченное, даю слово.
ДИНАС: Надеюсь.
ГОРВЕНАЛ (толкая Тристана локтем, тихо) Так-то вы ее не любите, сеньор? Чуть-чуть лучшего друга не порешили.
ДИНАС: Тристан! Если уж ехать, то поскорее!
ТРИСТАН: Едем. Да, Горвенал!

       Вынимает из лохмотьев ожерелье ИЗОЛЬДЫ.

       Видишь? Это ее ожерелье. Мы пропьем его на первом же постоялом дворе.
ДИНАС (хмуро): Уж лучше купить лошадь.
ГОРВЕНАЛ (Динасу): Да что вы его, не знаете? Он теперь на эти бусы молиться будет.
ТРИСТАН: С Богом! Нас ждет Бретань…
ГОРВЕНАЛ: И дочка Бретонского герцога!
       (Уходят.)

       4 СТРОФА

       Улица в городе Тинтажеле. Входят ФЕРГЮС и ЛАМБЕРТ. ФЕРГЮС держится за поясницу и при каждом шаге слабо охает.

ЛАМБЕРТ: Чума тебя забери! Ну, чего ты разохался?
ФЕРГЮС: Ох, боюсь я, Ламберт… Вот возьмут, и прогонят со службы… Или того хуже: петлю на шею – и все.
ЛАМБЕРТ: Опять! Да король и думать о нас позабыл! Он теперь от радости чуть не колесом ходит. А если б захотел, от нас уж давно бы и косточек не осталось.
ФЕРГЮС: Там, может, просто не захотел еще…
ЛАМБЕРТ: Да ты вспомни! Он как узнал, что птички улетели – покричал для вида, а сам-то и рад! Даром, что ли, нам сверх жалования по целой сереб-ряной марке выдали?
ФЕРГЮС: Ох, печеночки мои бедные, ох, отбитые мои…
ЛАМБЕРТ: Помалкивай. Неужто твоя печенка не стоит серебряной марки?

       Входит НИЩИЙ.

НИЩИЙ (прикрыв глаза рукой) Ах! Сияние исходит от вашего лица, господин Ламберт! Ну прямо как от лика святого Брендана по воскресеньям.
ФЕРГЮС: Эй, Гуго! Слышно, ты зельями приторговываешь?
НИЩИЙ: Есть, есть, как не быть. Что благородным господам угодно? Вот от трясучки, от водянки, от паралича, от проказы… А, вот она! Драгоценная! От дурного глаза. Не желаете?
ЛАМБЕРТ (роясь в пучках сушеной травы) А от подбитого ничего не имеется?
НИЩИЙ: Как не иметь? Четверть серебряной марки пожалуйте.
ЛАМБЕРТ: Ты что, рехнулся?! Такие деньги за паршивую траву!
НИЩИЙ: Как же, господин Ламберт! Да из-за этой травки я такого страху натерпелся! Ее ведь надо в полночь, в Гнилом ущелье собирать. Сами знаете, что там водится!
ЛАМБЕРТ: Ладно, давай, сквалыга.
ФЕРГЮС: А мне от отбитой печенки.
НИЩИЙ: Извольте, господин Фергюс. Пожалуйте и вы столько же.
ФЕРГЮС (нюхая свою травку) Эй, ты, старый башмак! Не радуйся. Теперь мне не до тебя, но уж потом лучше не попадайся!
НИЩИЙ: А про запас травки не желаете?
ФЕРГЮС: Топай, топай отсюда!
ЛАМБЕРТ: Тумаков насуем тебе про запас!

       Стражники уходят.

НИЩИЙ: Как же, насовали одни такие! Эх, маловато я запросил… Тьфу ты! Перерыли тут у меня все… Где что, не пойму. Так. Это – от наговору. Это – от трясучки. Да нет, вот это от трясучки. А это что? Запамятовал… Ну, пусть будет от бесплодия. На это нынче большой спрос. А это что? После придумаю. Все едино – с одного куста!

       5 СТРОФА

       Бретань. Покой в замке герцога Бретонского. ТРИСТАН сидит за столом, сгорбившись, тупо уставясь в одну точку.

       Входят ГОРВЕНАЛ и ДИНАС.

ГОРВЕНАЛ: Вот, поглядите на него, сеньор! Опять напился. А еще женатый человек!
ДИНАС: При чем тут «женатый» – «не женатый»… Король Артур только и начал пить, когда женился.
ГОРВЕНАЛ: Почему?
ДИНАС (садится в кресло): Да ведь королева позорила его на каждом шагу.
ГОРВЕНАЛ: Это с рыцарем Ланселотом, что ли?
ДИНАС: Ну.
ГОРВЕНАЛ: Ничего, с таким, как Ланселот, и согрешить можно… Эй! Эй, сеньор! Вы меня слышите? Вот беда… И чего он себя изводит? Ведь так все хорошо пошло… И года нет, как мы в Бретани, а уж и повоевать успели, и в милость к герцогу вошли, и даже дочку его за себя взяли!
ДИНАС: А какая свадьба была!
ГОРВЕНАЛ: А невеста!
ДИНАС: Пальчики оближешь.
ГОРВЕНАЛ: Сеньор мой ходил молодцом, на турнирах побеждал…
ДИНАС: Воевали весело!
ГОРВЕНАЛ: Прибыльно!
ДИНАС: Замки приступом брали!
ГОРВЕНАЛ: Города!
ДИНАС: Королей били, точно зайцев по осени!
ГОРВЕНАЛ: Герцог Бретонский души в нем не чает!
ДИНАС: Жена-красавица от него без ума!
ГОРВЕНАЛ: А он!.. Четвертые сутки пьет, не просыхая, да еще в одиночку.
ДИНАС: Тристан! Речь идет о вас, между прочим.
ГОРВЕНАЛ: Без толку, он не слышит.
ДИНАС: Плесни-ка, братец, на него водой.

       ГОРВЕНАЛ берет кувшин для умывания, налива-ет воды в горсть и выплескивает в лицо ТРИСТАНУ.

ТРИСТАН (немного приходя в себя) Пшел отсюда… Налей еще.
ГОРВЕНАЛ: И не подумаю. Хватит с вас на сегодня.
ТРИСТАН (пытаясь приподняться) Убью, пес шелудивый...
ГОРВЕНАЛ: Не убьете. Кишка у вас нынче тонка.

       ТРИСТАН бессильно роняет голову на руки.

ДИНАС: Печальное зрелище.
ТРИСТАН: Дай...
ГОРВЕНАЛ: Сказал – не дам больше.
ТРИСТАН: Воды, болван...

       ГОРВЕНАЛ дает ему кувшин, ТРИСТАН жадно пьет.

ГОРВЕНАЛ: Думаете, я не знаю, из-за чего он запил? Знаю!
ТРИСТАН: Что ты можешь знать, дубина…
ГОРВЕНАЛ: Помните, он после свадьбы на две недели уехал? Для покаяния, говорит, по святым местам. Это ведь он к ней ездил! Каяться, видите ли!
ТРИСТАН: Дурак...
ГОРВЕНАЛ: Я-то не дурак! А вот вы!..
ДИНАС: Постой. К кому это – к ней?
ГОРВЕНАЛ: К Изольде Ирландской, к кому же еще!
ДИНАС: И ничего не сказал мне? Как вы могли, Тристан!
ГОРВЕНАЛ: Что вам, когда он и мне словечком не обмолвился! Уехал – и все. Я уж только потом догадался.
ТРИСТАН: Она прогнала меня…
ГОРВЕНАЛ: Еще бы! Ведь вы женаты, как-никак.
ТРИСТАН: Разве?..
ДИНАС: Вы с ума сошли. Как можно было вот так сорваться и уехать?
ТРИСТАН: Прогнала… Я жизнью рисковал, а она и слушать не захотела… Ненавижу!
ДИНАС: Лучше бы вам было все равно.
ТРИСТАН: Я притащился в Тинтажель, как нищий. Чего только не натерпелся! Перед кем только не унижался! Она вышла из церкви и стала раздавать милостыню… «Дайте, говорю, и мне что-нибудь, королева.» И она уже было дала… А потом узнала. Я шепнул ей… Неважно, что. Все мы шепчем одно и то же. Она сразу руку отдернула. На всех не напасешься, гово-рит. Подайте, говорю, вы не знаете, КАК я нуждаюсь! И тогда она велела страже гнать меня. Меня!
ГОРВЕНАЛ: А что же вы хотели? Жениться – и опять за старое? Бабы, они такого не прощают.
ТРИСТАН: Пшел вон, пес!
ГОРВЕНАЛ: Ну да, конечно… Надо же и вам кого-то пнуть сапогом!
ДИНАС: Ступай, Горвенал. Придешь, когда позову.

       ГОРВЕНАЛ обиженно фыркает и уходит.

ДИНАС (помолчав) Я не привык видеть тебя таким.
ТРИСТАН (с вызовом) А я доволен собой, да! Потому как только и свободен, ко-гда пьян.
ДИНАС: Бароны так не напиваются. Ты пьян, как… как конюх.
ТРИСТАН (с ухмылкой) Конюх и есть… «Гнедого, гнедого, гнедого! Гнедого по-дать королю!»… Погубила меня гнедая скотинка. Один только раз я подвел ее королю Марку… И что он нашел во мне? Все повторял: «Хотел бы я, чтобы мой сын был похож на тебя». Почему на меня? Кто я есть?.. Младший сын в большой семье, где никому не нужен был лишний рот. Младший сын, каких тысячи! Сбежал из дому сопляком… Пошатался… Навидался…
ДИНАС: Ты сильно пьян. Поговорим завтра.
ТРИСТАН: А все-таки я был лучше вас. Ваша ненависть меня забавляла. Я побеждал вам назло, и подминал вас под себя, и чего бы только не достиг, если бы не она!.. (помолчав) Она очень подурнела, Динас. С лица спала, пожелтела вся…
ДИНАС: Ты пьян. Иди проспись. Я позову Горвенала.
ТРИСТАН: А ты завидовал мне, признайся. Ты и теперь мне завидуешь. Все вы, благородные, таковы.
ДИНАС: Послушай меня и ложись в постель, а завтра…
ТРИСТАН: Иди-ка ты подальше отсюда, барон! Оставь конюха в покое!
ДИНАС: Он спивается, это ясно.
(Уходит.)
ТРИСТАН: Прогнала… Меня! А я один мучиться не желаю. Пускай благородные в одиночку мучаются, это у них красиво выходит… А мы напомним о себе.

       Входит ГОРВЕНАЛ.

ГОРВЕНАЛ: Давайте-ка спать, сеньор. Пойдемте, я вас раздену. А завтра отопьемся рассолу – да на охоту. Четыре дня носа на двор не казали…
ТРИСТАН: Малый, хочешь, я тебе свою жену взаймы дам?
ГОРВЕНАЛ: Вы что, спятили?
ТРИСТАН (задумчиво) Спятил… Ах ты плут! Славно придумал!
ГОРВЕНАЛ: Чего еще?
ТРИСТАН: Подай мне пластину… Ту, полированную.

       ГОРВЕНАЛ подает ему медную пластину.

ТРИСТАН: И ступай. Ступай, я сам разденусь!

       ГОРВЕНАЛ, вздохнув, уходит.

 (вглядываясь в свое отражение) Тьфу… Ну и рожа. Они говорят, что я спятил. Это хорошо. Сойдем-ка с ума, дружок, потешим королеву, нашу прекрасную госпожу! Это ничего, что нас прогнала без подачки. Собакам тоже не каждый день перепадает со стола… А мы снова приползем, и ляжем у ее ног, - Господи, зачем ты дал ей такие ножки! Приползем, скуля и виляя хвостом, и она, может быть, даже посмотрит на нас… То-то радость!

       Входит ДИНАС с кубком в руке.

ДИНАС: Тристан, умоляю, ложитесь немедленно. Я опасаюсь за ваш рассудок, и не уйду, сколько бы вы ни гнали меня.
ТРИСТАН (с пьяной нежностью) Милый мой… Я вас обидел, да? Простите меня, ради бога.
ДИНАС: Вот, выпейте. Без вина не полегчает.
ТРИСТАН (залпом осушая кубок) Динас!
ДИНАС: Что?
ТРИСТАН: После нее я люблю вас больше всех на свете.
ДИНАС: Идемте спать.
ТРИСТАН: Но только после нее!
       (Уходят.)

       6 СТРОФА

       Улица в городе Тинтажеле. Входит НИЩИЙ.

НИЩИЙ: Благодать! Благодать непомерная свалилась на нас! Голова кругом от такой благодати! Королева наша родила государю наследника. Нынче крестины были. Младенчик розовый, крепенький, а уж до чего законный!.. Законнее некуда. Весь город ликует, король фазаном ходит… А племян-ничек-то в церкви невеселый стоял. Оно и понятно: уплыла корона из-под носа, век не воротишь… Ба! Помянул я черта к ночи…
       (Прячется.)

       Входят АНДРЕТ и БЕЗЫМЯННЫЙ БАРОН.

АНДРЕТ: Пропади они пропадом, эти колокола. У меня ухо заложило.
БАРОН (мягко): Что делать, граф… У короля есть наследник, и с этим надо смириться.
АНДРЕТ: Ах, барон, мне слишком тяжело смириться!
БАРОН: Но граф, разве я сказал – навсегда?

       К ним подходит НИЩИЙ, униженно согнувшись и подволакивая ногу.

НИЩИЙ: Подайте убогому, высокие сеньоры! Не скупитесь в такой светлый денек!
БАРОН: Да ты, верно, так нынче поживился, что впору нам у тебя просить.
НИЩИЙ: А не хотите ли, одолжу вам, сеньор? Под залог, конечно.
БАРОН (добродушно): Хорошо. Когда больше никто не захочет мне одалживать, я вспомню о тебе. А теперь пшел вон, скот.
НИЩИЙ (кланяясь): Пойду, пойду, как не пойти… Благодать! Благодать!
       (Уходит.)
АНДРЕТ: Что вам за охота привечать это жулье!
БАРОН: Ах, иногда не знаешь, кто может пригодиться.
АНДРЕТ: Да, вот что… Не сочтите за оскорбление, барон… Вы случайно не умеете читать?
БАРОН (в изумлении): Чи-тать?!
АНДРЕТ (торопливо): Конечно, я понимаю, это недостойно благородного рыцаря… Но может быть… Понимаете, это нельзя доверить постороннему.
БАРОН: Гм… Что нужно прочитать?
АНДРЕТ: Письмо из Бретани, от барона Динаса.
БАРОН: Клянусь душой! Перелетная пташка подала голос?
АНДРЕТ: Чтоб ему провалиться! Он и раньше любил это дурацкое занятие – буквы на пергаменте выводить!
БАРОН: Письмо при вас?
АНДРЕТ: Вот. (Подает ему письмо.)
БАРОН (вертя его в руках): Кажется, тут не слишком трудные слова… Идемте к вам, я попробую разобраться.

       Оба уже хотят уйти.

       Навстречу им, в противоположном конце улицы появляется ТРИСТАН, одетый в странные, весьма живописные лохмотья. На шее его висят погре-мушки, лицо перепачкано грязью.

ТРИСТАН: Скок, скок, мои ножки, хвать, хвать, мои ручки… Ушки по ветру развеваются, язычок во рту болтается, сердце в брюхе трепыхается! Стра-жа у ворот нынче плохо стережет, пропускает всякий сброд… Вот этих, например. (Тычет пальцем в Андрета и Барона.)
АНДРЕТ (смеясь): Раны Господни! Может, вы, барон, и его приветите?
ТРИСТАН (приплясывая, обходит их кругом) Чтоб с ума сойти, надо ум иметь, а коль нет ума, то и сходить не с чего!
БАРОН: Ты откуда взялся, дурак?
ТРИСТАН: Э, полегче! Я посол короля сарацинского, вот мои верительные грамоты!

       (Трясет своими погремушками.)

АНДРЕТ: А этот юродивый мне по вкусу.
ТРИСТАН: Ха-ха! Так ли еще запоешь, когда распробуешь меня получше!
АНДРЕТ: Слушайте, барон, а не взять ли его в замок? Этот дурень поможет мне развеяться.
ТРИСТАН: А чего это у вас личики постные? Может, Господь вашему королю бороду пощипал?
БАРОН: Господь подарил королю наследника.
ТРИСТАН: От кого?
БАРОН: От королевы, умник, от кого же еще!
ТРИСТАН (вздрагивая, изменившимся голосом): От короле-евы?.. (прежним дурац-ким тоном) Так у вас и королева есть? Бедные детки, сколько напастей свалилось на вас!
АНДРЕТ: Идем с нами, сеньор посол! Нынче в замке пир по случаю крестин. Там и вручишь свои верительные грамоты!
ТРИСТАН: А королева будет?
БАРОН: Будет тебе и королева.
ТРИСТАН: Тогда пошли. Давно уж я мечтаю помиловаться с ней!

       Все трое уходят.

       Появляется НИЩИЙ.

НИЩИЙ: А я его сразу узнал, не то, что эти. Ой, беда, беда… Эк прихватило горемыку! Я вот что думаю. Донести или не донести? Ох и отвалили бы мне за это звонких кружочков!.. Не донесу – дураком буду, а донесу – иудой. Дураком-то можно кое-как прожить, а вот иудой – нет, не получится. Видно, не гожусь я в умники. Так-то. Благодать! Благодать!
       (Уходит.)

       7 СТРОФА

       Замок Тинтажель. Пиршественный зал. На возвышении за столом сидят король МАРК и ИЗОЛЬДА, чуть ниже – АНДРЕТ, БЕЗЫМЯННЫЙ БАРОН и ГОНДОИН, далее – прочие бароны и дамы.

АНДРЕТ: Здоровье короля!
ГОНДОИН: Здоровье королевы!
БАРОН: Ну, вот мы и с наследником.
ГОНДОИН: А мальчишка-то весь в короля!
АНДРЕТ: Все подобрал, до капельки!
МАРК (Гондоину): Мы рады снова видеть вас при дворе, досточтимый барон.
ГОНДОИН: Благодарю, государь. Рана была тяжела, но Господь не допустил моей гибели.
МАРК (Изольде, тихо): Ты что-то невесела. Тебе нездоровится?
ИЗОЛЬДА: Я здорова, государь.
БАРОН: Что там за шум?

       В зал входит ТРИСТАН, за ним бегут стражни-ки, ФЕРГЮС и ЛАМБЕРТ.

ФЕРГЮС: Стой! Куда прешь, дубина?
ЛАМБЕРТ: Клянусь святым Ламбертом, мы его не пускали, государь!
ТРИСТАН: Скок, скок, мои ножки! Хвать, хвать, мои ручки!
АНДРЕТ: Дядя, вы только послушайте этого полоумного! Клянусь честью, мы отлично позабавимся!
ТРИСТАН: Ба-ба-ба! Вот и ты, братец-король! Давненько мы не виделись. Ты, говорят, сынком обзавелся? Похвально, похвально!
МАРК: Иди-ка сюда, дружок. Нынче я рад любому гостю.
ТРИСТАН (приплясывая, приближается к пирующим): У кого такой обед, тем до Бога дела нет. Кто траву жует в обед, до тех Богу дела нет!
МАРК: А до кого же Богу есть дело, умник?
ТРИСТАН: А до неверных жен. Господь их особенно жалует.
МАРК: Почему, дружок?
ТРИСТАН: Потому что если неверная – значит, любила. А Бог, он всегда на стороне тех, кто милуется тайком, развалившись под кустом. Под кустом и любовь слаще!
АНДРЕТ: Складно говорит этот полоумный.
ТРИСТАН: А у дураков все просто да складно. Это у вас, разумников, мозги наперекосяк! Что это у тебя? Дай посмотреть! (Тянется к цепи, висящей на груди Андрета.)
АНДРЕТ (отстраняясь): Но-но!
ТРИСТАН: Ну дай же, дай! Ты и так с утра до ночи граф, неужто не надоело?
МАРК: Андрет, дайте ему цепь. Нельзя обижать блаженных.

       АНДРЕТ нехотя снимает цепь и дает ее ТРИСТАНУ.

ТРИСТАН: Нельзя, нельзя… Кто умишком плох, тех и любит Бог!
МАРК: Как же зовут тебя?
ТРИСТАН: Меня-то? А Тристаном.
МАРК: Как, как?!
ТРИСТАН: Я Тристан из Лоонуа, лучший из конюхов, худший из рыцарей.
МАРК: Дружок, да разве похож ты на рыцаря? Погляди на себя!
ТРИСТАН: Чего мне глядеть? Сам знаю, что непохож. А кто виноват? А?
МАРК: Кто же?
ТРИСТАН (тыча пальцем в Изольду): А вот она.
ИЗОЛЬДА: Ступай вон, дурак! Не по нраву мне твои речи.
ТРИСТАН: Слушай-ка, братец-король! Отдай мне ее. Ты ей все равно уже надоел, а меня она любить будет.
МАРК (смеясь): Да что ты сделал такого, чтобы королева полюбила тебя?
ТРИСТАН: С ума сошел, только и всего.
МАРК: И куда же ты поведешь ее, умник?
ТРИСТАН: Понесу, братец-король! Такими ножками по земле не ходят!
ИЗОЛЬДА (резко поднимаясь): Позвольте мне, государь…
МАРК (удерживая ее): Нет-нет, погоди, дослушаем его. Так куда же ты понесешь королеву, дружок?
ТРИСТАН: В мой чудный замок на белом облаке. Тут рукой подать. В Моне слив наворуем, в Безансоне рыбки наловим – так, глядишь, и доберемся. (Андрету) На тебе твою цепь! Уж больно она тяжелая.
МАРК: Поживи у меня, дружок. Здесь тебя не обидят.
ТРИСТАН (неожиданно серьезно): Знаю. Ты меня никогда не обижал. А если и было что, так не со зла.
ИЗОЛЬДА: Простите, государь. (Встает и идет прочь из зала.)
ТРИСТАН: Стой, допей свой кубок, прекрасная госпожа! Или ты никогда не допиваешь? Там, на корабле, тоже едва пригубила, вся отрава мне досталась!

       ИЗОЛЬДА поспешно выходит.

МАРК: Ты расстроил госпожу своими бреднями.
ТРИСТАН: Это ничего, братец! Королевы быстро забывают. Можешь мне поверить, я ведь только и знал, что любил королев. Ты ведь не прогонишь меня, братец Марк? Уж так мне хочется помиловаться с твоей женушкой!
МАРК: Не прогоню, если ты будешь с ней почтителен.
ТРИСТАН: Да я башмачки ее стану лизать!
АНДРЕТ: Не пора ли нам, дядя? Наши гончие заждались, и кони застоялись под седлом!
МАРК: Пора, племянник. На вепря, мои верные вассалы! Сегодня охота обещает быть удачной!
БАРОНЫ: На вепря, на вепря!

       Все шумно встают из-за стола.

КЛИМЕНТ (Гондоину, тихо): Разве я не убил тебя?
ГОНДОИН (с усмешкой): Нет, жонглер, не убил. Ведь у подлинного Тристана дрожали руки от слабости, помнишь? Ты хотел изменить прошлое, но этого сделать нельзя. Иди же до конца по его пути, и не самовольничай больше!
       (Уходит.)
КЛИМЕНТ : Я иду. (к Марку) Эй, братец-король! Так ты позволяешь мне покушать яблочек вместе с королевой?

       МАРК, смеясь, выходит из зала, бароны – следом за ним. Зал пустеет.

ТРИСТАН (пошатнувшись): Голова… Голова кружится… Это со мной не в первый раз. И в глазах черно… Да что же это делается?! (Сползает на пол.) Ну вот… Прошло… Прошло, слава Богу. Помню, забрел как-то на замко-вый двор такой вот сумасшедший, и все стали глумиться над ним. Я ударил дурака, и кругом засмеялись... За что я ударил его?.. Так, ни за что.

       В зал крадучись входит БРАНЖЕНА.

БРАНЖЕНА: Эй… Ты здесь, дурачок?
ТРИСТАН (вставая): Здесь я, дурочка, здесь, моя курочка!
БРАНЖЕНА: Пойдем, тебя госпожа зовет.
ТРИСТАН: Госпожа – какая? У тебя, может, одна, а у меня другая!
БРАНЖЕНА: Королева Изольда моя госпожа.
ТРИСТАН: Ну, тогда, бедняжка, мы в одной упряжке!
БРАНЖЕНА: Давай, давай, шевелись.
ТРИСТАН: Иди, крошка, впереди, да гляди, не упади. Да яблочек, яблочек приготовь нам, красавица!
       (Уходят.)
       
       8 СТРОФА

       Покои Изольды. ИЗОЛЬДА ходит из угла в угол в сильном волнении.

ИЗОЛЬДА: Откуда, откуда он мог узнать? Кто надоумил этого сумасшедшего?

       Входит БРАНЖЕНА.

БРАНЖЕНА: Госпожа, я привела его.
ИЗОЛЬДА: Как ты думаешь, кто он?
БРАНЖЕНА: Ума не приложу. Принесла его к нам нечистая сила.
ИЗОЛЬДА: Ох, Бранжена, страшно мне!
БРАНЖЕНА: Может, не звать?
ИЗОЛЬДА: Нет, зови. Только не оставляй меня с ним.
БРАНЖЕНА: Иди сюда, дружок, не бойся!

       Входит ТРИСТАН.

ТРИСТАН: А чего мне бояться? Ну, здравствуй, радость моя!
ИЗОЛЬДА: Убери свои руки, мерзкий дурак!
ТРИСТАН: Разве не след мне сегодня миловаться с тобою, прекрасная госпожа? (Бранжене) Выйди отсюда, попрыгунья-козочка!
ИЗОЛЬДА: Бранжена, не уходи!
ТРИСТАН: Третий лишний! Третий лишний! Ступай, коза, любопытные глаза! Братец-король велел, чтобы нам не мешали.
ИЗОЛЬДА: Не уходи, Бранжена, слышишь?
ТРИСТАН (Бранжене): Живо, живо, ступай вон! А не то как оглажу со всех сторон!
       (Замахивается палкой.)

       БРАНЖЕНА в страхе убегает.

       Ну, что делать будем, ягодка моя? Сразу в постельку или сперва поболтаем?
ИЗОЛЬДА: Замолчи, урод проклятый! Что тебе известно о Тристане?
ТРИСТАН: А ничего хорошего. Женился он с горя, с горя и запил.
ИЗОЛЬДА: Откуда ты знаешь?
ТРИСТАН: Кому же и знать, как не мне, ягодка? Ведь я Тристан и есть.
ИЗОЛЬДА: Пошел прочь отсюда!
ТРИСТАН (своим голосом): Не пойду!

       Пауза.

ИЗОЛЬДА: Уходи… Я узнала тебя.
ТРИСТАН: Я уйду, когда сам захочу. Довольно ты потешалась надо мной, теперь моя очередь.
ИЗОЛЬДА: Я замужем, ты женат. У меня ребенок…
ТРИСТАН: Чей?
ИЗОЛЬДА: Это сын короля.
ТРИСТАН: Ха! Это ты другим рассказывай! Да твой старик уже ни на что не годен!
ИЗОЛЬДА: Ступай к своей жене, и проверь, на что годен ты сам!
ТРИСТАН: Говори, с кем ты путалась после меня, шлюха!
ИЗОЛЬДА (дает ему пощечину): Вон отсюда, конюх! Перед тобой королева.

       Пауза.

ТРИСТАН (падая к ее ногам): Бей… Бей, только не гони… Я сам не понимаю, что говорю… Я не могу без тебя, я люблю тебя, мне дышать без тебя нечем!
ИЗОЛЬДА: Зачем ты женился?!
ТРИСТАН: Ее тоже зовут Изольдой… И я не ошибался, когда звал тебя по ночам… Она не нужна мне.
ИЗОЛЬДА (со слезами): Тебе никто не нужен!
ТРИСТАН: Только ты… Только ты...
ИЗОЛЬДА: Зачем ты приехал? Я уже омертвела без тебя, уже успокоилась… А теперь что?
ТРИСТАН: Это твое платье, твои колени, твои башмачки, а больше мне ничего не нужно.
ИЗОЛЬДА: А я тебя так ждала! Я знала… Всегда знала… О Господи, какой ты грязный, нечесаный… Да сними эти погремушки! И возьми меня на руки… Как раньше, помнишь?

       ТРИСТАН берет ИЗОЛЬДУ на руки и, ступив шаг, падает на колени, не выпуская ее из рук.

ИЗОЛЬДА: Что с тобой?
ТРИСТАН: Голова кружится… Прости. Дохлый я нынче какой-то.
ИЗОЛЬДА: Ну что ты! Ты просто устал. А знаешь, ведь я ужасно располнела! Мои девичьи платья стали мне малы… Пойдем. Теперь все можно.
ТРИСТАН: Да… Потому что это – в последний раз.
       (Уходят.)

       9 СТРОФА
       
       Галерея в замке Тинтажель. Входят АНДРЕТ и ГОНДОИН.

АНДРЕТ: Нет, что вы скажете, барон?! Черт бы побрал этого грамотея Динаса! Не мог предупредить меня на словах! Пока мы ломали голову над его каракулями, проклятый конюх обвел нас вокруг пальца! И ведь я сам, сам привел его в замок! Меня просто бесит наглость этого ублюдка!
ГОНДОИН: Это не наглость.
АНДРЕТ: А что же, по-вашему?
ГОНДОИН: Это любовь, сеньор.
АНДРЕТ: Значит, он теперь у нее?
ГОНДОИН (пожав плечами): Наверняка.
АНДРЕТ: Так… Я сейчас же иду к дяде, и...
ГОНДОИН (повелительно): Граф Андрет!
АНДРЕТ: Да?
ГОНДОИН: Оставьте его в покое.
АНДРЕТ (ошеломленно): И это мне говорите вы?
ГОНДОИН: Да. Оставьте его. В письме из Бретани все ясно сказано. Вы уже отмщены, и я тоже. Будем же милосердны, дадим ему этот последний день.
АНДРЕТ: Но королева...
ГОНДОИН: Ба! Далась вам королева! Все мы не без греха, и не нам провозглашать волю Божью. Успокойтесь. Скоро он покинет Корнуэльс, дабы не навлечь подозрений на королеву… И на сей раз он уедет навсегда. Не надо их тревожить, ей-богу.

       Пауза.

АНДРЕТ: Н-ну… В конце концов, мы добрые христиане…
ГОНДОИН: Вот именно, прекрасный мой граф.
АНДРЕТ: Да, чуть не забыл поздравить вас! Вы нанесли вепрю отличный удар, кажется, он-то его и прикончил…
       (Уходят.)

       10 СТРОФА

       Бретань. Покои Тристана в замке герцога Бретонского. Входит ГОРВЕНАЛ, поддерживая под руки ТРИСТАНА.

ГОРВЕНАЛ: Как хотите, сеньор, а я вас больше не пущу на пристань. Чего ради торчать там на ветру?
ТРИСТАН: Болван ты, Горвенал. Ведь на пристани ближе…
ГОРВЕНАЛ: К чему ближе-то?
ТРИСТАН: Я хочу к окну.
ГОРВЕНАЛ: А, может, лучше в постельку, а?
ТРИСТАН: Пусти... ( С трудом добирается до окна и опирается на подоконник.)

       ГОРВЕНАЛ идет следом за ним.

ТРИСТАН (неуверенно): Ничего? Я что-то плохо вижу…
ГОРВЕНАЛ: Ничего.
ТРИСТАН: Две недели… Динас поклялся, что привезет ее. Как думаешь, можно ему верить?
ГОРВЕНАЛ: Господь с вами, сеньор!
ТРИСТАН: Да нет… Не со мной он, пожалуй. (Пошатывается.)
ГОРВЕНАЛ (подхватывая его): Ну вот, что я говорил! А ну, живо в постель, без разговоров! (Тащит Тристана к постели.) Сладу с вами нет! Травяных настоев не пьете, пластыри срываете, лекарей гнать велели…
ТРИСТАН: Какие лекари, олух… На что они теперь?
ГОРВЕНАЛ: А зуб святого Георга, что отшельник принес? А палец святой Вероники? А волос…
ТРИСТАН: Да пошел ты со своей дрянью!
ГОРВЕНАЛ: Ох, сеньор, не надо бы вам богохульствовать. (Укладывает Тристана в постель.)
ТРИСТАН: Мне отсюда не видно…
ГОРВЕНАЛ: Вот и хорошо. Лежите, лежите, не брыкайтесь! Хватит вам себя изводить. Там жена ваша за дверью стоит, плачет, а войти не смеет. Что ж вы гоните ее, сеньор? Нехорошо это. Поговорили бы, а?
ТРИСТАН: Не надо! Не хочу.
ГОРВЕНАЛ: Постыдились бы, сеньор. Ведь жена, все-таки.
ТРИСТАН: Потому и не хочу, что стыдно. Мне силы беречь надо. Погляди, не видать еще?
ГОРВЕНАЛ: Да приедут, никуда не денутся! Сеньор Динас обещал – значит привезет. Не сегодня, так завтра.
ТРИСТАН: Нет… Мне нужно, чтобы сегодня. Сегодня!
ГОРВЕНАЛ: Знали бы вы, как я, грешный, от вас устал!
ТРИСТАН: Ничего… Скоро отдохнешь. Поди к окну.
ГОРВЕНАЛ: Да ведь только что смотрели, пусто!
ТРИСТАН (умоляюще): Погляди… Ну что тебе стоит?

       ГОРВЕНАЛ подходит к окну.

       Ничего?
ГОРВЕНАЛ: Много всего. Да только того, что вы ждете, пока не видно.
ТРИСТАН: Две недели… С ума сойти можно. Я ведь, Горвенал, до завтра не доживу.
ГОРВЕНАЛ: Да будет вам, сеньор… Вы у нас живучий.
ТРИСТАН: Ты Бранжену помнишь?
ГОРВЕНАЛ (с тяжелым вздохом): Как ее не помнить...
ТРИСТАН: Поезжай к ней и женись. Она ведь до сих пор не замужем, видно, тебя ждет.
ГОРВЕНАЛ: Вот поправитесь – и поеду.
ТРИСТАН (со слабой усмешкой): Поправлюсь… Погляди, нет там ничего?
ГОРВЕНАЛ (в сторону): Ох, Пресвятая Дева, помилуй нас, грешных…(Подходит к окну.) Ах ты, чтоб тебя… Плывут…
ТРИСТАН: Что? Что там?
ГОРВЕНАЛ: Плывут… Плывут, чтоб мне провалиться!
ТРИСТАН: Врешь!
ГОРВЕНАЛ: Плывут, сеньор! Я эту посудину из тысячи узнаю! У нее на носу дракон с золотыми крыльями!
ТРИСТАН (задыхаясь): А парус… Парус белый или черный?
ГОРВЕНАЛ: Белый! Белый! Значит, привез!
ТРИСТАН: Это что же… Дождались?
ГОРВЕНАЛ: Ну, чего вы разнюнились? Радоваться надо!
ТРИСТАН: Слушай… Запаршивел я тут вконец… Скажи честно, хоть что-то осталось от меня прежнего?
ГОРВЕНАЛ: Вот еще глупости! Вы у меня молодцом!
ТРИСТАН: Господи, только и пожить бы теперь…
ГОРВЕНАЛ: И поживем! Еще как поживем-то!
ТРИСТАН: Вина!
ГОРВЕНАЛ: Третий день одно вино глушите… (Наполняет кубок и подает Тристану.)

       ТРИСТАН осушает кубок залпом и садится на постели.

       Эй, опять за свое?
ТРИСТАН: Меч!
ГОРВЕНАЛ: Какой меч, вы что, спятили?
ТРИСТАН: Меч, болван!

       ГОРВЕНАЛ со вздохом подает ему меч.

       (погладив лезвие) Вот кто меня никогда не подводил… (Встает, опираясь на меч.)
ГОРВЕНАЛ: Не позволю! Вы же только что пластом лежали!
ТРИСТАН: Осел ты, братец… Может, я в последний раз на ногах стою.

       Входят ИЗОЛЬДА и ДИНАС. Увидев Изольду, ТРИСТАН отбрасывает меч и стоит вымученно прямо, на негнущихся ногах.

ДИНАС: Тристан, я исполнил вашу просьбу. Вот королева.
ТРИСТАН: Да… Благодарю.
ИЗОЛЬДА (подбежав к Тристану): А мне говорили, ты лежишь!
ТРИСТАН: А я вот стою. Как добрались?
ИЗОЛЬДА: Хорошо, очень хорошо! Один раз на море шторм начался… Совсем маленький. Было даже весело…
ТРИСТАН: У тебя красивое платье.
ИЗОЛЬДА: Что?
ТРИСТАН: Почему-то я раньше никогда не замечал, во что ты одета… Очень красивое.
ИЗОЛЬДА: Чем ты болен? Сеньор Динас! Чем он болен, скажите, наконец!
ГОРВЕНАЛ: Тут, госпожа, никто ничего толком понять не может.
ИЗОЛЬДА: А лекари? Лекари что говорят?
ГОРВЕНАЛ: Каждый свое говорит, а кто прав – не разберешь.
ИЗОЛЬДА (Тристану): Что ты чувствуешь?
ТРИСТАН: Счастье… Да ты не думай, у меня ничего страшного нет. Так… Глупость какая-то. (Падает на пол, как подкошенный.)
ГОРВЕНАЛ (Динасу): Ну, чего вы застыли, как соляной столб?!

       ДИНАС и ГОРВЕНАЛ переносят ТРИСТАНА на постель.

ТРИСТАН (лихорадочно): Теперь – все для тебя, Динас… Буду жив, нет ли – все для тебя! (Изольде) Послушай… Опять я все не о том… Тебе, наверно, было очень больно?
ИЗОЛЬДА (опускаясь на колени у изголовья его постели): О чем ты?
ТРИСТАН: И почему так устроено, что рожать должны женщины?.. Ты кричала?
ИЗОЛЬДА: Нет, нет...
ТРИСТАН: Это так же, когда ранят в живот, верно?
ИЗОЛЬДА: Нет, нет, что ты!
ТРИСТАН: Я совсем не так тебя любил.
ИЗОЛЬДА: Неправда! Ты так меня любил!
ТРИСТАН: Я никогда не жалел тебя.
ИЗОЛЬДА: Что ты! Ты всегда меня жалел!
ТРИСТАН: Никогда. Я-то уж знаю… Динас!
ДИНАС: Я здесь.
ТРИСТАН: Ты не должен был привозить ее. Как она теперь вернется?
ИЗОЛЬДА: Я уже вернулась! К тебе!
ТРИСТАН: Ты самый лучший, Динас… Самый лучший. Ты сделал меня счастливым… Да ты не отворачивайся! Я тебе так благодарен… Правда. Все, что у меня есть – твое, и не вздумай отказываться! А Горвеналу два… нет, три плаща на меху, коня, да куртку новую, да денег… Ты уж не обдели его. Еще бочонок вина, герцога подарок… Он, выпивоха, давно к нему подбирается!.. Только не надо сюда жену… Стало свежо. Накиньте плащ, госпо-жа моя. Еще до полудня мы бросим якорь в гавани Тинтажеля.
ИЗОЛЬДА (испуганно): Что ты говоришь?
ТРИСТАН: Слушай… Зачем мы плывем туда? Почему я должен отдавать тебя кому-то?
ИЗОЛЬДА: Тристан, очнись, ты бредишь!
ТРИСТАН: Боже мой, как это просто… Всего один раз решиться, только один раз в жизни!
ИЗОЛЬДА: Он уходит от меня, он уходит от меня, что же мне делать, Господи?!
ТРИСТАН: Ну что ты плачешь, глупенькая?.. Ни честь, ни власть, ни церковь, ни враги не стоят твоих слез, моя королева. Я сейчас… Сейчас все сделаю. Сейчас… (приподнимаясь) Кормчий! Поворачивай корабль! (Замертво па-дает на постель.)

       Пауза.

ИЗОЛЬДА: Вы слышали? Все слышали? Он повернул. Я знала, что он повернет когда-нибудь! (гладя Тристана по волосам) А вот теперь он спит, благодарение Богу… Только бледный очень, не правда ли, сеньоры?
ГОРВЕНАЛ: Госпожа… Не надо бы вам здесь оставаться.
ИЗОЛЬДА: Где же мне и быть, как не здесь, дурачок? (Тристану) Мой господин, пусти меня к себе. (Свертывается на постели калачиком и кладет голову на грудь Тристана.) Знаешь, я забыла тебе сказать… Вечно забываешь са-мое главное… Я люблю тебя. И у меня опять болит вот здесь, да вот здесь очень больно. Но я ничего не боюсь теперь. Теперь все будет хорошо. Спи, мой маленький… Я тихонечко буду лежать. У меня сейчас все пройдет… Вот уже… Уже проходит. (Судорожно, по-детски вздыхает и затихает на его груди.)
ДИНАС (Горвеналу): Да не скули ты, как пес.
ГОРВЕНАЛ: Сил моих нету на это смотреть… Что я жене-то его скажу?
ДИНАС: А ничего. Собирайся, едем.
ГОРВЕНАЛ: Куда это?
ДИНАС: В Корнуэльс. Домой.
ГОРВЕНАЛ: Ага… А меня прямо с корабля – и на костер!
ДИНАС: Не бойся. Не будет костра. Кто мне служит, тот не пропадет. Пошли!
ГОРВЕНАЛ: Я до похорон не поеду!
ДИНАС: А что мы герцогу скажем? А дочери его? Думаешь, они нас обласкают, когда увидят рядом с ним (кивает на Тристана) мертвую королеву? Живо на пристань! Долго ждать не буду!
ГОРВЕНАЛ: Ладно… Вы идите, я сейчас.

       ДИНАС уходит.

(подойдя к Тристану) Простите вы меня, сеньор. Слаб человек… Привык я за вашей спиной жить, каково теперь одному? Надо же к кому-то притулиться… Да только никогда я вас не забуду… Обоих. Так-то! (Поспешно и неловко целует Тристана в лоб и выходит вон.)

       Наступает тишина. И в этой тишине слышит-ся звенящий слезами девичий голосок. Он поет:

Девица Бланшефлер
Сидела у окна,
Предчувствием дурным
Она была полна.
Луна взойдет вот-вот,
Что ж милый не идет?
Девица Бланшефлер
Взглянула из окна,
И что же под окном
Увидела она!
Любимый там лежит,
И будто мирно спит.
Девица Бланшефлер
Сбежала в сад к нему.
«Зачем же тут, сеньор,
Вы спите, не пойму?»
А рыцарь и не спал,
Убитый он лежал.
Девица Бланшефлер
Заплакала навзрыд:
«Зачем теперь мне жить,
Коль рыцарь мой убит?»
И смерть она звала,
И к Богу отошла.

       Хрупкая, простая мелодия постепенно нарастает, усиливается. На сцену стекаются люди в белом, легкий бриз трогает складки их длинных одежд. Музыка из печальной становится мощной и светлой, люди в белом вздымают на руках тела Тристана и Изольды, невиданный свет озаряет их... Внезапно музыка обрывается, и глухая темнота падает на сцену.
       
       
       О Т Г О Л О С О К
       
 
       Корнуэльс. Замок Тинтажель. Король МАРК, ЕПИСКОП, АНДРЕТ, ГОНДОИН, БЕЗЫМЯННЫЙ БАРОН и ДИНАС сидят в разных концах пиршест-венного зала, одинокие и постаревшие.

ЕПИСКОП: Я видел, как она поднялась на борт купца из Бретани. Я следил за ней. Я знал, кто этот купец, и понимал, к кому она плывет, но не удержал ее. И странно: с тех пор как Динас увлек за собой эту заблудшую, что-то погасло во мне. До нее я был чист и тверд помыслами, при ней я стал грешен и смятен душой, но вера моя была неколебима, и взор мой не отвра-щался от Бога. Я и сейчас верую… Да, верую… Но что-то погасло. И глаза мои все реже поднимаются к небу. Плотские радости полюбились мне куда больше прежнего. Хорошая еда, мягкая постель, золото, власть, а иногда и… (Осекается.) Нет, я верую, я свято верую! Но что-то погасло… Что-то погасло во мне.
АНДРЕТ: Не понимаю… Почему – он? Почему всегда он, а не я? Разве не был я так же молод, так же хорош собой?.. Да что там, куда красивее! Разве не играла во мне благородная кровь? Почему же он, а не я поднял тогда рукавицу Морольда? Почему он, а не я полюбил королеву? Любовное зелье, колдовство – да разве в них дело! Он ОСМЕЛИЛСЯ полюбить королеву, а я… Я никогда бы не посмел. Ненавижу его. До сих пор ненавижу. Ибо знаю, что никогда не посмею стать королем. А он посмел бы. Он бы посмел…
       (Уходит.)

ГОНДОИН: С тех пор как его не стало, я потерял вкус к жизни. Это был единственный достойный меня враг. Конюх да я - мы стоили друг друга… А теперь – нет людей. Ни одного человека вокруг! И потому скучно. Скучно и серо мне. А жить еще долго… А зачем?
БАРОН: Я испытывал невольный страх перед ним, а его слава и наглость ме-ня угнетали. Но я все прощаю ему за его смерть. Лучше умереть он не смог бы даже на поле брани. Зачем ты показал нам все это, жонглер!

       В дверях появляется КЛИМЕНТ. Он стоит, по-шатываясь, ухватившись рукой за дверной косяк.

КЛИМЕНТ: Зачем? А вы посмотрите на него. (Кивает на Динаса.) Он все пьет и пьет, но спасительный хмель не ударяет ему в голову.
ДИНАС Я не пьянею, вот в чем беда. Уже двенадцать лет, как я не могу опьянеть.
КЛИМЕНТ: А что, досточтимый барон, неудобная штука – совесть?
ДИНАС (взрываясь): Ну да, да, да, да! Я отравил его тогда в Бретани. Да, отравил! Тихо и милосердно. Он отошел в мир иной без боли, без мучений… А кто как не я сделал его конец светлым и радостным? Что ж, отравил! И не жалею об этом. От него всем было плохо, он никому не давал покоя. Убив его, я сделал благое дело…
КЛИМЕНТ: Ну полно, Динас! Хоть сейчас-то правду скажи, легче станет.

       Пауза.

ДИНАС: А что? И скажу. И меня поймут. Не грязные конюхи и жонглеры, а люди благородной крови. Посудите сами, высокие сеньоры! Может ли человек с именем и древним гербом терпеть благодеяния безродного наглеца?
ГОНДОИН и БЕЗЫМЯННЫЙ БАРОН (вместе): Не может!
ДИНАС: А между тем я терпел. Ибо только за спиной конюха мог существовать барон Динас! Когда он заткнул меня за пояс, точно перчатку, и увез голым и нищим в Бретань, он поклялся возместить мне утраченное! И ведь возместил! Да еще сторицей! Из рук конюха получал я земли, деньги, жалкие объедки славы… «Кто это?» – «Как, вы не знаете? Это же друг самого Тристана из Лоонуа!» – «Неужели? Того самого? Слава Тристану из Лоонуа!» Я всегда был только его тенью. Он верил мне, но эта вера меня раз-дражала. Он любил меня, но эта любовь становилась мне все более ненавистна.
КЛИМЕНТ: Ну так радуйся его смерти! Отчего же ты пьешь?
ДИНАС: Ха… Отчего… Каждую ночь он приходит ко мне. Стоит у изголовья, такой же исхудалый и просветленный, как в последний час. И улыбается. И завещает мне свое добро. И все благодарит и благодарит меня, за то что я сделал его счастливым. «Все для тебя, Динас!» Каково?! И я не знаю, сколько мне еще надо залить в глотку, чтобы не слышать, как он все благо-дарит меня и благодарит… Все благодарит и благодарит!..
       (Уходит.)

МАРК: Ступайте все. Оставьте нас одних.

       ГОНДОИН и БЕЗЫМЯННЫЙ БАРОН уходят.

       За что ты так со мной? Что я сделал тебе, жонглер?
КЛИМЕНТ (сползая по стене на пол): А ведь ты не узнал меня, король Марк.
МАРК (неуверенно): Нет...
КЛИМЕНТ: А пора бы. Вспомни красивого юнца, который шесть лет назад спел неугодную тебе песню. Вспомни, как отдал ты его на потеху своим кобелям. И как смеялся, когда свора гнала его по полю... Правда, вскоре твоим ленивым ловчим надоела эта потеха, и они бросили меня околевать. Но я собрал себя по кусочкам. Я выжил – и не простил. Ибо ты не только изуродовал мое тело. Ты надругался над моей глупой, чистой душой! С той поры ни о чем не помышлял я, кроме мести… И сегодня мой удар попал точно в цель. За один день ты стал развалиной, король Марк. Я вижу это! А значит – не о чем мне больше беспокоиться.

       Входят КОЛЕН и КАМИЛЛА.

КАМИЛЛА (подбегая к Клименту, с тревогой): Эй, Климент, что это с тобой?
КЛИМЕНТ: Да так, ничего… Отдыхаем, беседуем… А… где Николетта?
КОЛЕН: Спит, как убитая, добудиться не можем.
КЛИМЕНТ: Не надо. Пускай поспит. Бедная девочка слишком хорошо играла. Что, сдержал я слово, Колен? Цела твоя женушка?
КОЛЕН (смущенно): Ясное дело, об чем разговор!
КЛИМЕНТ: Ну так уезжайте поскорей.
КАМИЛЛА: А ты?
КЛИМЕНТ: Я вас завтра нагоню. Король Марк просит меня погостить.
КОЛЕН: Смотри, не задерживайся!
       (Уходит.)

КАМИЛЛА: Что с тобой? Ты здоров?
КЛИМЕНТ: Ты была воистину хороша сегодня.
КАМИЛЛА (вспыхнув от радости): Правда?
КЛИМЕНТ: Ступай, пташка моя. Не ждите меня.
КАМИЛЛА: Я всегда буду ждать тебя. Можно мне остаться?
КЛИМЕНТ: Нет.
КАМИЛЛА: Ну пожалуйста!
КЛИМЕНТ: Я же сказал, я вас нагоню. Уезжайте. Ну!

       КАМИЛЛА уходит.

МАРК: Я вспомнил тебя.
КЛИМЕНТ (со слабой усмешкой): Да неужто?
МАРК: Чем помочь тебе?
КЛИМЕНТ: Даже Бог мне теперь не поможет. Ибо сегодня я сам был богом, а небеса не любят соперников…

       МАРК подходит к КЛИМЕНТУ и с трудом опускается возле него на колени.

МАРК (проводя рукой по волосам Климента): Когда ты успел поседеть, мальчик мой?
КЛИМЕНТ: Не называй меня так! Я – не он. Я старше и мудрее его, а, значит, хуже.
МАРК: Мне все равно, кто ты. Прости меня.
КЛИМЕНТ: Это больше, чем я ожидал… Много больше. Что ж… Перед смертью принято прощать обиды… Я прощаю тебя, король.
МАРК (с облегчением): Ну, вот и хорошо… Вот и хорошо. А знаешь? Ты правильно делаешь, что умираешь сам. Я ведь тебя все равно бы в живых не оста-вил. А что до похорон – то все будет, как должно. Пудовые свечи… Заупокойная месса… И я доживу остаток дней в мире и спокойствии
КЛИМЕНТ (приподнимаясь из последних сил): А ты опять неплохо устроился, король Марк! Да, чуть не забыл… Скажи спасибо конюху Тристану, за то что он сделал тебе наследника!

       Торжествующий смех обрывается на его губах, и он замертво падает на руки короля Марка.

МАРК (закрывая Клименту глаза): Холоп… Ненадолго же хватило твоего благородства. Но это мой сын, слышишь, ты!.. У меня нет другого сына! И он БУДЕТ королем.

       К О Н Е Ц


Пьеса зарегистрирована в РАО