С тех пор, как в доме появилась новорожденная внучка Дашенька, и дед Саша стал настоящим дедом, он сильно изменился. Он стал мягче, романтичнее, и стал улыбаться больше от какой-то своей внутренней радости, и уже так не рвался из дома на рыбалку.
Он мог подолгу тихо сидеть около её кроватки, и любоваться, как она спит, а когда она просыпалась, первым бежал за сухими ползунками и подгузниками. Чтобы привести его в счастливое состояние, нужно было, только, в очередной раз, повторить, что Даша - вылитая дед Саша в детстве, и он, прямо, расцветал от признания этого бесспорного факта. Дашенька, действительно, пошла в его породу, черные волосенки, черненькие глазки, и уверенное спокойствие без суеты во всем облике.
Ночью, только внучка зашевелится, или подаст голос, он первый вскакивал и, в трусах, бежал к ней из своей комнаты. Как он слышал, что Даша повернулась и сбросила одеяло, было непонятно. Его комната была далеко от детской.
Он с удивлением и тревогой, что Даша сбрасывает одеялко, рассказывал всем, как он обнаружил внучку, спящей на коленках с откляченной попкой, а её раскинутые ручки лежали, как крылышки, и головка упиралась щечкой в подушку, и была ниже попки. Тревожился он за внучку, наверное, больше всех, и преобразился необычайно.
Не даром говорят, что ребёнок, появившийся в доме, делает его светлее, а у его обитателей пробуждает доброту, как бы воспитывает их, а, главное, любовь божеская с ним приходит, и жизнь делает он осмысленной, изгоняя пустоту.