------------------------------------------
Фумо-раннер*
------------------------------------------
/кибер-панк зарисовки/
Я раздвигаю темные, тяжелые от промокшей листвы, ветви деревьев. Мой университет: нда, был когда-то моим, настолько давно, что ни он, ни я об этом стараемся не помнить. Обидно то, что из такого посредственного места, где декан презирает все виды талантов, вышел я – самый лучший раннер, рожденный на бордовой стороне. Только не подумайте, я не выпендриваюсь: бордовые считают, что раннеры - рудимент, и если игнорировать их существование, то они сами вскоре исчезнут, а мои новые хозяева считают, что за раннерами будущее, и я с ними абсолютно согласен. Бордовые не знают, что завтра им уже придется натянуть маскировочную сетку на здание университета, а всех студентов отправить на ускоренные курсы бойцов. Бордовые не измены – наивно полагают, что знают все лучше всех, а я наивность не люблю и сыновних чувств к ним давно не испытываю. Мне жаль лишь родителей, они так и не смогли смириться с тем, что я теперь на стороне белых, для них это измена, для меня – единственный выход. Работая на тех, кто ценит твой талант, развивает его, да и платит достойно, я выполняю свое предназначение. Отец не понимает кто такие раннеры, и какое стратегическое значение они несут, а маме говорит: «Перебесится и вернется!» Но материнское чувство не обмануть: она знает, что это моя судьба. Забрать бы тебя с собой, мама, уберечь от того кошмара, что вот-вот начнется. Только знаю, ты не поедешь, останешься тут до самого конца, а конец близок и белые неминуемо победят.
Отправили меня сюда на сутки раньше (своеобразная фора бордовым) узнать, какие у них резервы, моральные силы и как они отреагируют на известие о начале войны. Двоякая у меня была роль: узнать о реальном положении вещей и подкинуть пару очевидных подсказок.
Пригнувшись, я выхожу на проспект: восемь полос и ни одной машины. Ого-го! Может быть, бордовые не так наивны, как мы полагали! С большой осторожностью пересекаю проспект, и тенью замираю на асфальте, пару минут выжидаю: тихо, очень тихо… Нет, белые не ошиблись считая бордовых излишне самоуверенными. Оставить проспект без охраны: глупость или самонадеянность? Хотелось бы верить в последнее, но я уже не тот наивный студент, что учился когда-то в этих стенах. Несколько шагов и я на территории университета: застегиваю куртку до самого подбородка, не хочу светить нашивками раньше времени, на голову натягиваю кепку, чтобы скрыть длинные волосы. Само собой, форменные брюки спрятать не удастся, но я знаю – на них никто не обратит внимания, даже волноваться не стоит. Мне вообще вредно волноваться: работ у меня такая - нужно быть внутренне собранным, но расслабленным внешне.
Иду к спортплощадке: руки в карманы, походка как у старшекурсника, взгляд пренебрежительный – не догадаться, что я не студент вовсе. Команда из пяти человек в спортивных майках и трусах – первая моя цель. Подхожу, пару секунд разглядываю их.
-Стометровщики? – спрашиваю, а у самого спина холодеет. Погода меняется что ли?
Парни с подозрением смотрят на меня, потом один говорит.
-А если и стометровщики, какое тебе дело? – старший, наверное. – Шел бы ты свой дорогой!
Вот ведь, отшил так отшил, и драться не полезешь, не мои места уже.
-Праздное любопытство, гал, - отвечаю как можно спокойнее,- Думал, может команду раннеров готовишь, вот и спросил. Без обид! – и руки так шутливо поднимаю, типа лох я совсем.
Кстати, галами у бордовых зовут главных в спорт-отрядах. Пошел я ва-банк и не прогадал: парень в плечах развернулся, словно подрос даже, и высокомерным тоном заявляет мне.
-Нет у нас раннеров!
Типа, считает он, что раннеры даже хуже кротов – вот насколько отсталое воспитание. Лишний раз убеждаюсь, как мне повезло…
Иду к зданию университета, спиной ощущаю, как сгустился воздух от назревающей ненависти. Знаю, нападать первыми они не станут, но чувство очень неприятное. Да и чистильщика у меня с собой нет, если что – не положено до начала войны. Вот и иду по дорожке спокойным шагом, только ноги пружинят немного – профессиональная привычка, ничего не поделать!
Около входа – стайка девчонок-первокурсниц. Увидев меня, начинают хихикать, краснеть, перешептываться между собой. Совсем юные, из них еще может толк выйти, если во время распознать таланты. Вот, например, рыженькая, с веснушками и зелеными глазищами – летун, но она не знает об этом; а вот эта темненькая, с выражением хладнокровия на лице – прирожденный чистильщик. Бордовые всегда делили таланты на касты, как в индийском обществе. Поэтому, самое страшное оскорбление назвать кого-либо чистильщиком или кротом. Всегда ненавидел это разделение, если по нему судить, то я вообще отношусь к самому низшему сословию: и по рождению, и по таланту. А у белых все иначе. Во-первых, они очень трепетно относятся к происхождению, но не для навешивания ярлыков, а для выбора правильной программы обучения; во-вторых, не выделяют одни таланты над другим: раннер ты, чистильщик, летун, строка или невидимка – всех необходимо обеспечить условиями для тренировок, комфортным жильем и достойной оплатой. Уйти к белым – мой выбор. Это я к тому, что бордовые считают белых гипнотизерами, мол, они вербуют наши молодые таланты и используют их как пушечное мясо. Смеюсь таким в лицо!
Останавливаюсь перед входом, разглядываю девчонок и спрашиваю, немного растягивая слова, как это принято у старшекурсников.
-И что по домам не идете? Поздно уже. Или всем штрафных дали?
Рыженькая с таким вызовом на меня уставилась, что мне смешно становится.
-А тебе какое дело, господин хороший? – а голос подрагивает.
-Лично мне – никакого… - отвечаю, достаю из кармана картонную пачку, оттуда – самокрутку, чиркаю спичкой по коричневому боку картонки и закуриваю.
Девчонки, словно онемевшие, наблюдают за этим святотатством.
-Только жаль, что вы последние мирные часы попусту тратите…- и снисходительно улыбаюсь.
-Фумо…- шепчет рыженькая, и делает шаг назад, а темненькая, не сводя с меня глаз, спрашивает.
-Вы и есть тот самый раннер?
Я не тороплюсь с ответом, делаю затяжку, выпускаю дым – самокрутка приятно жжет кожу на пальцах, именно поэтому у меня между указательным и безымянным – коричневое пятнышко.
-Какой «тот самый»?
-Единственный, перешедший к белым и ставший легендой...
-Нет…- отвечаю, тушу самокрутку и убираю бычок обратно в картонку,- Не легендой, а тем, кем должен был стать…
-Фумо-раннер…- глаза девочки стекленеют: еще чуть-чуть и она целиком окажется в моей власти.
Тут ее подружки приходят в себя и силой уводят темненькую прочь.
Дорога в университет открыта, только трудно сделать этот шаг, очень трудно. Словно в змеиное гнездо иду. Воспоминания - странная штука: как не топи их в болоте сознания, все равно всплывают. Вот и сейчас легкий запах ностальгии затронул мои ноздри. Чушь! Засовываю руки поглубже в карманы и поднимаюсь по лестнице на шестой этаж. Декан в это время всегда на месте. По дороге мне все первокурсники встречаются, словно и нет других, я даже расстраиваюсь: думал хоть пару лиц знакомых увижу.
-Альберто!
Интересно, думаю, неужели еще какого-то страдальца так назвали. Сколько тягостных минут мне пришлось пережить из-за этого имени, вы бы знали! Имя нужно давать для защиты, а не для красоты, поэтому я теперь - Фумо.
-Альберто, оглох что ли?
Замираю, медленно поворачиваю голову: так и есть - мои бывшие компаньерос Анье и Карлос.
Оба еще выросли, я им теперь едва до плеча достаю, хотя всегда был выше среднего роста.
-Здорово, старик!- Карлос приближается первый, хлопает меня по спине.
-Какими ветрами занесло?- улыбка у Анье в пол лица.
-Не называйте Фумо - Альберто…- сухо говорю я.
-Тебе чего, совсем мозги промыли?- Карлос отступает на шаг.
-Думаю, ему просто запретили с нами общаться,- Анье внимательно разглядывает меня.- Верно Альберто?
Тут я очень плавно приближаюсь, приобнимаю обоих и быстро говорю.
-Уходите отсюда поскорее. Завтра война будет!
И тут же ускользаю от них прочь, вверх по лестнице, чтобы не отвечать на вопросы, которые вертятся у них на языках. Не мое дело, не мое! Прошлого не существует, а вот будущее – совсем близко и я занимаю в нем определенное место. Мне необходимо знать, будут ли у меня достойные противники. Фумо – не пустышка, а выращенный на иллюзиях солдат, с банальным талантом, без которого не победить. Завелся я что-то, нельзя так. Вот и деканат: ничего тут не изменилось, даже подоконник, на котором я неоднократно сиживал, все тот же. Улыбка едва трогает мои губы. Достаю из картонки самокрутку, закуриваю, расстегиваю куртку, чтобы все мои нашивки были видны, и усаживаюсь на подоконник. Теперь нужно немного подождать. Рядом с деканатом нет никаких аудиторий, поэтому маловероятно, что сюда занесет ни с того, ни с сего большую толпу студентов – не хотелось бы конфликта под самый конец моей операции. Отгоняю прочь негативные мысли, курю. Ощущение запретного, как это было раньше в этих стенах, вновь наполняет меня…
«Курение на территории Университета категорически запрещено! Тому, кто нарушит этот запрет, будет поставлено пожизненное креймо крота. И никакого значения не имеет, постоянно вы занимаетесь этим святотатством, или впервые вкусили запретный дым!»
Сколько пламенных речей на эту тему было произнесено деканом, да вот мне было наплевать на это, но не по глупости, а, скорее всего - по голосу интуиции. Видимо, я всегда знал, что стану раннером, поэтому и не боялся клейма крота, которое мне так и не поставили.
Внезапно дверь деканата распахивается: вот он, невысокий, с копной изрядно поседевших волос, в неизменном мышиного цвета костюме-тройке, с вечно печальным выражением лица.
-Кто посмел курить? – успевает произнести декан и замирает, глядя на меня расширенными от ужаса глазами.
-Приветствую… - тихо говорю я и делаю последнюю затяжку.
Бычок отправляется в картонную коробку: никаких следов не должно быть.
-Что…ты здесь делаешь? – нижняя губа декана начинает подергиваться, это он нервничает.
-Вот тебе и приехали: родной декан даже здороваться не желает! – развожу руками, спрыгиваю с подоконника. – Как хотите... Мне кое-что узнать у вас, всего делов!
Декан мнется, и уйти не может, и приблизиться. Делаю шаг ему навстречу – что пожилого человека заставлять мучиться – мы-то не гордые!
-Так могу я рассчитывать на честный ответ?
-Можешь… - декан вздыхает.
-Раннеры в университете есть? – голос мой звучит грубо, просто надоело играть по чужим правилам. – Только не спешите, подумайте…
Декан головой качает, словно старинная китайская игрушка: помню, была у меня такая в далеком детстве. Щелкнешь ее пальцем по голове – и она давай из стороны в сторону качаться, долго-долго так, словно заведенная.
-После твоего ухода, как я не старался, не смог вытравить заразу эту… не смог… Неофициально группа раннеров порядка десяти-пятнадцати человек существует…
Он опять вздыхает и замолкает, даже в глаза мне не смотрит. Я произношу свое коронное «завтра будет война» и застегиваю куртку. Потом вскакиваю на подоконник и рывком открываю окно. В помещение врывается холодный, сильный ветер.
-Война… - бормочет декан и, наконец, поднимает на меня взгляд. – Какая война, Альберто? О чем ты?
Впервые я вижу его настоящее лицо – старика, который ничего в своей жизни хорошего не видел. Только поздно уже: снимаю кепку, убираю ее в карман куртки.
-Подготовьте раннеров, - говорю, - Времени очень мало… - и отворачиваюсь.
-Альберто!
Голос декана уже далеко за моей спиной, как и стены университета, как и широкий проспект, как и засаженная огромными деревьями зеленая зона… Еще пару шагов, и я буду дома, там, где все понятно и логично, там, где нужен мой талант, среди подобных мне. Фумо-раннер предупредил противника, выполнил свою разведывательную миссию. Теперь дело за бордовыми: сочтут ли нужным поверить или так и останутся пленниками ярлыков и каст. Ждать осталось недолго. Завтра будет война…
__________________________________________
*фумо-раннер:
fuma - курить (исп.)
runner - бугун (англ.)
**компаньерас:
companeras - товарищи (исп.)
10-13 апреля 2008