Дырка на колготках

Галина Подольская
Я уже перешла две полосы движения и была уверенная в собственной безопасности, когда получила удар в левый бок. Я тут же поняла, что сбита машиной. Такой сильной боли я никогда раньше не чувствовала, я не могла дышать. Я увидела себя сверху – тело сползало под колеса. Было уже не больно. Я подумала – неужели конец? Я только начала жить, мне только понравился один человек, я получила хороший заказ и взяла аванс – это нечестно – взять деньги и погибнуть. И еще я вчера купила колготки на этот аванс, очень красивые колготки…Может быть они не порвались. Жаль свое тело, жаль расставаться с жизнью. - На все эти мысли мне понадобилось меньше секунды. Водитель выбежал из машины, осторожно уложил тело на дороге. «Ты только живи, только живи, ты слышишь!», звучало как приказ.
       Я вновь почувствовала боль, но уже чуть слабее, открыла глаза.
- Скажите, я порвала колготки?
Он усмехнулся
- Она точно будет жить, - произнес кто-то третий
 « Пошевели рукой» - больно, но я пошевелила рукой, « Ногой» , «другой». Ноги не шевелились. « Хреново, похоже таз, долго срастается.»
Появились журналисты с камерой, водитель их прогнал:
- Слетаетесь. Человеку плохо, а вы деньги на этом делаете. Идите отсюда, идите.

       Потом было несколько операций, реанимация, наркотические глюки… Наконец реальная палата. Реанимационная . Ноги проткнуты и привинчены к какой-то раме, аппарат искусственного дыхания и - полная уверенность, что я выздоровею. Напротив меня парень без сознания. К нему приходила мать, плакала. Потом девушка и тоже молча плакала. Как-то они встретились, и плакали в обнимку.
А мне хотелось сказать им «Что вы делаете? Да вы ж его хороните раньше времени. Надо приказать жить, а не распускать нюни, он жив, он жив! Что вы делаете! Надо говорить с ним!», но я не могла произнести ни слова – в горле торчала трубка, видимо голосовые связки находились выше. На следующий день его тело увезли ногами вперед.
       Слева пожилой мужчина. Тоже приходят, молча плачут. Дети приходят, жена.

       Ко мне приехала дочь. Она рассказала что произошло за это время, принесла мне блокнот и ручку – я смогла общаться с ней, медсестрами и врачами. Дочь рассказала, что забрала одежду, постирала колготки – они были грязными. Я спросила её нет ли там дырок, она сказала, что они целые. Но как они могли быть целыми было непонятно. Меня протащило по асфальту, да и на ноге я видела, в том месте намазано зеленкой.
       Я быстро пошла на поправку и в скором времени аппарат искусственного дыхания отключили, трубку вытащили, а ранку заткнули ваткой, заклеили лейкопластырем и сказали не молчать, разговаривать побольше.

       Опять к соседу пришли родственники. Я донесла до них, что не стоит плакать возле живого. Они поняли и говорили с ним спокойно, рассказывая о домашних делах, настойчиво просили выздороветь. Они приходили по нескольку раз на дню. Не знаю, чем все закончилось, но когда меня переводили в обычную палату, он уже был в сознании, хотя дышал через трубку.

       Потом было долгая, очень долгая неподвижность, потом я начала слегка двигать ногами, с каждым разом осторожно увеличивая амплитуду. Выписка домой, еще лежание, но уже с гимнастикой, костыли, гантели, гимнастика, гимнастика, ползание на четвереньках, первые шаги…
И наконец я собралась погулять на улице. Я достала одежду: юбка, колготки… Я внимательно их осмотрела. Это замечательные колготки – серые, с черным некрупным рисунком. Фон матовый, а узор на нем блестящий, шелковый. И кроме всего прочего они теплые и эластичные. А дырочки я все-таки нашла, когда их надела. Какие все-таки колготки – даже стрелки не пошли! Дырочка была даже не одна – три маленькие и одна побольше. Самая большая диаметром в 5 мм. Дочь их не заметила. Я их все заштопала и их стало почти не видно. Заметить можно, если только специально приглядеться, но кто знает об этом?.