Я приехал к Вениамину в гости. Мне нравится к нему ездить. У него дома такой бедлам, что, когда я возвращаюсь от него, наша не очень ухоженная квартира кажется мне идеальной. В этот раз я заметил, что за последнее время в его квартире прибавилось порядка: наконец-то ушёл на помойку один из двух огромных неработающих телевизоров, и даже крупные и мелкие детали от двух его полуживых «Москвичей» частично исчезли из квартиры, а оставшиеся уже не так бросались в глаза и под ноги.
Веня сказал, что должна прийти Танька, наша бывшая одноклассница. У них была длинная история: они дружили с седьмого класса, потом в десятом классе неожиданно для всех разошлись. Увидевшись на свадьбе нашей одноклассницы, опять стали встречаться, но снова разбежались. И вот совсем недавно, имея за спиной по два брака и по ребёнку, встретились опять. Наверное, со стороны двадцатилетних, вид влюблённых тётки и дядьки, которым за сорок - зрелище не очень приятное. Но я, видя их светящиеся лица, и то, как они держатся за руки, вспоминал девятиклашек Таньку и Веньку, которых знали все в школе. Над ними посмеивались, но ими и любовались. Короче, я стал напрашиваться на свадьбу, чувствуя некоторую неловкость перед товарищем: в период их очередного отдыха друг от друга я имел с Танькой недолгий роман.
Веня открыл маленький замочек на двери в кладовку и попросил меня занести туда большое растение в горшке.
- Зачем? – спросил я.
- Потому что это цветок Тамары, и, если Танька его увидит, начнутся ненужные вопросы.
- Как? Опять Тамара? – спросил я, зная, что ещё два месяца назад ей была дана полная отставка.
- Сэ ля ви, - сказал Веня.
Я попытался выяснить, что у них там опять произошло с Танькой, ведь совсем недавно он не только не вспоминал о Тамаре, но даже перестал оборачиваться на женщин. Ничего у меня не вышло: он не проговорился и даже не намекнул.
- Так ты что, теперь с обеими? – спросил я.
- Ну. Как в молодости, - ответил Веня и добавил: - А как ты помнишь, тогда и с тремя бывало.
- Так то в молодости, - сказал я, сразу наполнившись сладкими воспоминаниями, и спросил: - И что, сил хватает?
- Веду здоровый образ жизни, кое-что принимаю, делаю некоторые упражнения. Могу рассказать.
- Да, нет, пока незачем, - ответил я.
Поставив цветок, я начал помогать Вене носить из шкафа в кладовку Тамарины вещи: махровый халат, платья и тапочки. Потом мы занялись парфюмерией и косметикой: сначала аккуратно складывали в коробочку одни склянки, тюбики и баночки, а затем выставляли из похожей коробки на ту же полку другие. Не забыли мы и про зубные щётки. После этой операции Веня стал собирать в большой кулёк полотенца из кухни и ванной.
- Стирать будешь? – спросил я.
- Нет, - он мотнул головой и, подав мне кулёк, велел нести его в кладовку.
- Полотенца-то зачем убирать? – удивился я.
- Ничего ты не понимаешь, - снисходительно ответил он и, торжествуя, показал на кухонном полотенце следы от помады. - Ты думаешь, это просто так?
- Ну и жизнь у тебя, - посочувствовал я, - ты прямо как разведчик.
- Сигареты, - вспомнил Веня и пошёл на кухню.
- Что сигареты? – спросил я, следуя за ним.
- Они разные курят.
Он вывернул в ведро полную пепельницу окурков, а пачку синего «Винстона» понёс в кладовку.
Потом Вениамин достал лист бумаги, который оказался схемой расположения Танькиных вещей в шкафу и на вешалке: там даже было нарисовано, в какую сторону должны смотреть носки её тапочек. Когда всё это мне порядком надоело, позвонила Танька и сказала, что не сможет прийти. Я с удовольствием пообщался с ней по телефону, мы оба пожалели, что сегодня не получится увидеться.
По-быстрому накрыв на стол, мы выпили по пару рюмок, закусывая Танькиными маринованными огурцами и вкуснейшими Тамариными дерунами. Но только я принялся, нахваливая, уминать Танькин рыбный пирог, позвонила Тамара и сказала, что через полчаса придёт. Пришлось оставить выпивку и начать приготовления к её приходу, то есть опять носить и расставлять. Я сразу потащил обрадованное растение из темноты на подоконник.
Через минут десять всё было готово. Веня даже похвалил меня, сказав, что я многое запомнил, но поменял местами халат с платьем, и немножко подвинул тапочки. Пока он возился в кладовке, зазвонил телефон. Не успев отреагировать на его вопль: «Не бери!», я снял трубку. Это звонила Танька: она сумела отменить все дела и скоро придёт. На Веньку было жалко смотреть: он даже забыл отругать меня за тупость.
«Что делать?» - было написано у него на лице.
Когда я предложил ему выпить и пустить это дело на самотёк, он так посмотрел, что я понял: разведчики на работе не пьют. Он напряжённо думал и молчал.
- Давай сбежим, - не выдержал я его тягостного молчания.
- Нельзя, - серьёзно ответил он, - а вдруг они перед домом встретятся?
- Позвони им на мобилки и скажи, что у тебя дела.
- Нельзя. Они же обе знали, что ты придёшь.
Через пять минут позвонила Танька и сказала, что у неё всё-таки не получится прийти. А к Тамариному приходу у нас всё было готово. Я радостно предложил отметить это и вдруг увидел, что Веньке нехорошо: он побледнел, и как-то не так задышал. Я принёс ему таблетку и стакан воды.
- Вот видишь, - тихо сказал он, - а если бы тебя не было? Так и помру когда-нибудь, - и продолжил. - Тебе-то это не грозит, у тебя жена нормальная.
«С каких это пор Венька стал завидовать женатым?» - подумал я, и тут до меня дошло: он боится остаться один. Он хотел быть с Танькой, но она, видно, что-то сделала не так. Но что? И почему он не сказал мне? Неужели опять из-за её слабости к мужикам? Неужели не угомонилась?
- Как у тебя стёкла хорошо вымыты! - сказал я. - Кто это постарался? Танька или Тамара?
- Ага. От них дождёшься! - ответил Венька. - Это бывшая жена, вместе с малым вымыли.
Я не нашёлся, что ответить, и выглянул в окно. К парадному подходила Танька. Она подняла голову и, увидев меня, заулыбалась и помахала рукой. Она зашла в парадное, и я уже открыл рот, чтобы доложить об этом Веньке, но тут увидел, что из подъехавшего такси выходит Тамара.
«Это провал» - подумал бы Штирлиц.
А мне, потому что я хорошо знал Таньку, стало очень жалко Вениамина и Тамару, и даже захотелось домой. Я на всякий случай закрыл окно: всё-таки пятый этаж.