О, человек - ничтожен ты и слаб,
ты плоти алчущей презренный раб.
(Аль-Маарри, 973 г. - 1057 г.,
сирийский поэт, мыслитель)
Тюремная камера мала. Я оглядываюсь. Красные окрашенные стены, стол, стул, кровать. Спартанское жилище, ничего не скажешь. Но вся эта обстановка была не важна – меня влечёт только огромное, почти во всю стену, окно. Несмотря на толстые прутья решетки, обзор из него отличный.
Моему взору открывается огромная, залитая огнями, площадь. По её периметру красуются аккуратные купированные липы, украшенные блестящими гирляндами, а в центре площади бьёт тугой струей воды белоснежный мраморный фонтан, вокруг которого гуляют парочки. Это открытое пространство окружают величественные здания, чьи фасады украшены архитектурной подсветкой. После недавно прошедшего дождика вся картинка выглядит особенно чётко, отдавая какой-то щемящей сердце свежестью. Кристально чистый воздух за окном дрожит, нагретый лучами солнца.
Я не могу оторвать взгляд от такой красоты. Всё это я вижу в первый раз в жизни. Моё существование прошло в глухих пещерах Гималаев, далеко от людей и цивилизации. Знаю, что стукнуло мне уже 30 лет, но кроме диких зверей, огромных деревьев, травы, гор и камней в памяти ничего не отложилось. В горах я прятался. Сюда меня привезла мама, как только мне исполнилось 2 года. Моя мама… Она была ангелом-хранителем, оберегая меня от беды – голода и жажды, жары и холода, гималайских медведей и леопардов. Она отдавала свою еду, последнюю одежду и глоток воды, даря мне всю свою любовь, всю – до последней капельки. Иногда мама куда-то исчезала, но через неделю-другую обязательно появлялась, принося с собой конфеты и сладости, игрушки и книги. Именно от нее я и узнал, почему нам приходится прятаться. Мама рассказывала мне об этом регулярно и так доходчиво, что, казалось, знание это я впитал с её молоком.
Но мама, любимая, единственная и неповторимая, умерла полгода назад… Все те испытания, которые выпали на нашу долю, подорвали ее жизнь, она ушла во сне, спокойно и тихо. Я долго оплакивал маму, боясь выходить из пещеры, мучался и очень страдал. Но голод вынудил начать новую жизнь. Мне приходилось уходить далеко от жилища в поисках пищи, и в один ужасный день это закончилось очень плачевно. Меня поймали. Это сделали мои злейшие враги, именно те, от кого так долго и тщательно скрывала меня мама. Я сопротивлялся, как мог, бился, как лев, но их было больше, много больше…
И вот теперь я здесь, в этой тесной камере. Я не отхожу от окна, каждой частичкой моего тела, моей души впитывая новые впечатления, и все больше и больше убеждаясь в мысли, что жизнь моя кончена.
В городе в разгаре праздник. Двигаются колонны людей с плакатами, отовсюду звучит музыка, а ярко раскрашенные автомобили возят огромные транспаранты. Я знаю, что этот праздник в честь моей поимки. На плакатах, транспарантах, воздушных шариках, растяжках, да вообще на любом свободном месте мелькает знакомое лицо. Одновременно с празднеством, я вижу огромные очереди, составляются какие-то списки. Женщины в белых халатах деловито снуют между этими очередями, умело руководя ими. На лицах людей сияют плотоядные улыбки, и я даю себе палец на отсечение, что у всех на устах звучит моё имя.
Время от времени кто-нибудь из очереди поднимает голову и смотрит прямо в моё окно. От этого взгляда у меня мурашки бегут по коже. Мне машут руками и шлют воздушные поцелуи, но я только все сильнее и сильнее прижимаюсь к стене, широко раскрытыми глазами взирая на это скопище народа.
Я хотел умереть, искал хоть что-нибудь, что могло бы мне помочь в этом, но тюремщики предусмотрели всё. Мебель намертво прикреплена к полу, острых углов и предметов нет, вилок и ножей тоже. Даже одежду, из которой можно было сделать удавку, отобрали. Я был полностью обнажен.
Мне остаётся только молча, с ужасом, смотреть через стекло на вакханалию, которая разворачивается передо мной. Народ начинает потихоньку терять терпение. Иногда небольшие группки людей берутся громко скандировать моё имя, но их быстро успокаивает полиция. Я вижу, как две дамочки, вооруженные ножами, пытаются прорваться через охрану моего здания, но не удачно. Обеих расстреливают на месте. Народ на площадь все прибывает и прибывает. В очередях вспыхивают драки. До меня доносится глухой грохот барабанов, который будто отсчитывает удары моего сердца. Все чаще и чаще я вижу горящие глаза, обращенные ко мне, разверстые в крике рты и трясущиеся от нетерпения руки. Откуда-то из дворов начинают медленно стекаться воины регулярной армии, в итоге тюрьма окружена тройным кольцом вооруженных до зубов солдат.
На площадь въезжает огромный, украшенный цветами, грузовик, рабочие быстро сооружают из него трибуну. На нее поднимается красивая черноволосая женщина в обтягивающем кожаном комбинезоне, ее тут же обступают люди в белых халатах. Женщина начинает говорить. Сквозь толстые стекла камеры мне плохо слышно, о чем идет речь, но по реакции народа я понимаю, что оратор она превосходный. Периодически брюнетка показывает рукой на мои окна, и все тут же взрываются восторженными воплями, оглушительно хлопая в ладоши. Митинг идет уже долго, люди распаляются все больше и больше, крики практически не умолкают. Вдруг громко заиграла ритмичная музыка, и море присутствующих на площади заколыхалось в едином завораживающем танце. На площади собралось не менее пятидесяти тысяч человек…
Слезы застилают мои глаза. Я плохо вижу, меня сотрясают рыдания, по телу пробегают судороги. Я сжимаюсь в клубок, пытаясь слиться со стеной. На душе у меня осень, да что там осень – зима, конец света! Я точно знаю свою дальнейшую судьбу, мама не раз рассказывала мне об этом. Мне больше никогда не суждено выйти на волю, никогда больше не буду я свободен! Сквозь торжествующие возгласы с улицы в моей памяти всплывают страшные пророческие слова матери.
Три века назад ученые обнаружили жутковатую вещь: мужская половая Y-хромосома – это результат древнейшей мутации. В процессе этой метаморфозы у одной из X-сестриц отвалилась "ножка" с доброй тысячей генов, новоявленный мутант вступил в союз с полноценной хромосомой, и образовалась пара XY. Y-форма оказалась достаточно стабильной, чтобы просуществовать миллионы лет, однако "утечка" генетической информации была всё же неизбежна. Деградация Y-хромосомы заключается в том, что эта когда-то многофункциональная и мощная структура потеряла всю свою силу. Если раньше в ней было около полутора тысяч генов, то с течением веков не осталось ни одного. Со временем, сперматозоиды, несущие эту хромосому, стали появляться всё реже и реже...
Я был среди самых последних здоровых пацанов, рожденных на этой планете. Взрослые мужчины быстро исчезали, часто не доживая даже до 20-летнего возраста. За последующие два года не родилось ни одного мальчика, а оставшиеся быстро умирали из-за врожденных пороков развития. Мама почувствовала приближающуюся беду раньше других, так я и оказался в пещерах. Когда мне исполнилось 10 лет, на планете уже не оставалось ни одного свободного мужчины, какие-то десять-пятнадцать тысяч влачили жалкое существование в резервациях и лабораториях. Через пяток лет не стало и их. Так я остался единственным мужчиной на Земле…
Потом мне мама говорила, что ученые нашли способ размножаться и без нас, но легенды об удовольствии, которое мог доставлять только мужчина, лишь ширились и всё быстрее распространялись по свету с каждым новым годом. Несбыточной мечтой каждой женщины этой планеты стал мужчина в ее постели, не робот, не продвинутый механизм, а именно настоящий мужчина…
И сейчас там, за окном, на площади, собрались тысячи голодных алчущих женщин. Кругом были одни только женщины. И именно им долгие годы так не хватало мужского внимания... О, я слышу, как внизу со скрипом открываются двери…