Глава 20 – Взятие Урса
Опасайся, о военачальник, заводить многочисленное войско. В нём всяк солдат оглянется на соседа, и не решится первым завязать бой, но первым побежит от врага.
Когда ж ты сам обратишь в бегство многочисленного неприятеля, не перекрывай ему путей к отступлению, дабы, охваченный возмущением, он в ожесточении не поглотил тебя.
Из поучений Корвина-Завоевателя
1
Я понимаю, дорогой терпеливый читатель. Вы, наверное, немного утомились, перечитывая все эти главы о снах, размышлениях и фантазиях? В новых главах моя история будет посвящена действию. И воистину: Покорители Мира вернулись домой!..
Исполнявший обязанности главнокомандующего келлангийской армией генерал Ноубл привлёк для обороны Урса армию, достаточно мощную для того, чтобы четыре раза подряд разбить тагров в открытом бою. Здесь Даурадесу вряд ли удалось бы, как при Вендимиоке, выиграть сражение благодаря полнейшей неопытности противника… Перед ним стояли отборные, бывалые в деле келлангийские части. Однако, судьба, как это водится, распорядилась по-своему.
Гайс Кратар, адмирал тагркосского флота, рослый и румяный здоровяк, был героем множества историй, ни одна из которых, впрочем, нисколько не роняла его чести. Кратара в армии любили. Особой славой пользовался эпизод, когда он подобрал имя большому адмиралтейскому фрегату, будущему флагману эскадры, который вот-вот должен был сойти со стапелей в море. Специальная комиссия рассмотрела более сотни названий, отбросив приевшиеся «Ураганы», «Морские звери» и «Славы Тагр-Косса». У адмирала, которому предстояло открыть торжество, лопнуло терпение. Явившись в озабоченную решением вопроса комиссию, он заявил:
– В чем проблема, господа? Имя? Имя должно вытекать из назначения. Назовите хотя бы по первым буквам... Большой адмиралтейский фрегат? Значит – «Баф»!
– То есть, как это – «Баф»? – засомневались члены комиссии.
– Адмирал, но ведь слово «Баф» означает «Лягушка»!
– Лягушка, господа, хорошо плавает, умело прячется, громко ревёт. У нас в посёлке её называли «водяным быком»!.
– Да, кстати, господа, – вовремя вспомнил один из членов комиссии, – ведь слово «Баф» на диалекте Северного Тагр-Косса означает «бык»!
– То есть, «Баф – Морской Бык»! – развеселился Кратар. – Великолепно! Так тому и быть!
Ныне красавец-фрегат, возглавляя эскадру, крейсировал в десяти милях от берега и его команда ждала приказаний. На грот-мачте «Бафа – Морского Быка» гремело под ветром полотнище военно-морского флага Тагр-Косса – голубая нереида с мечом и щитом на фоне морских волн. Носовая фигура, огромная лягушка с бычьими рогами, грозно таращилась из-под бушприта. Кое-кто успел заметить, что выраженьем морды она что-то уж очень сильно напоминает обычное выражение лица самого адмирала. Кратар, узнав о том, вовсе не обиделся: "а ведь верно! И верно! И должно быть верно, да-а-а!.."
Тагркосские корабли, уйдя из Урса, занимали позицию равно достаточную, чтобы не ввязываться в преждевременную драку и, в то же время вовремя подоспеть на помощь, если драка действительно завяжется. Адмирал Кратар заверил посланцев из столицы в том, что флот полностью поддерживает новый порядок и не замедлит оказать посильную помощь Даурадесу и всем его сторонникам. Паруса, пушки и абордажные крючья ждали своего часа.
Несколькими днями ранее, флот, объединившись с кораблями Анзуресса, дал келлангийцам бой у Земляничного мыса (мыса Трагария). Флот Келланги бежал, потеряв более трети состава. Около двух десятков фрегатов и бригантин Тагр-Косса и Анзуресса перекрыли подходы к гавани Урса.
Кратар присутствовал на военном совете, встретился глаз на глаз с Даурадесом и вернулся на флагман весьма озабоченным.
– Господа военачальники! – объявил, открывая этот совет, Даурадес. – Хочу, прежде всего, объявить вам, что я был и остаюсь крайне недоволен тем, как мы провели сражение при Вендимиоке. Бой, выигранный благодаря неумению противника, засчитывать в свой список побед – отказываюсь. В то же время, я всё больше убеждаюсь в том, что каждый наш шаг и каждое намерение почему-то становятся заранее известны противнику.
– Кого конкретно вы обвиняете? – раздался голос.
– Из присутствующих здесь мне не хотелось бы выделять никого. Тем более, что многие из вас заслуженно отмечены наградами, а некоторые – мои прямые учителя. Однако, господа, круг посвящённых в наши планы, на мой взгляд, чересчур широк! Любой писарёк, состоящий при штабе нашей, не столь огромной армии, способен при желании узнать большую часть, если не всё из того, что нам хотелось бы сохранить в тайне.
– Ну и что же изволите предложить вы? – осведомился командир одного из полков. – Вы собираетесь начинать сражение?
– Нет, – ответил Даурадес. – Никак не собираюсь.
– Вы собираетесь передать командование кому-то из нас?
– Нет. Я намерен узурпировать командование и не собираюсь передавать его кому-нибудь из вас.
– Тогда – как объяснить ваше, извините, упрямство? Нам надоели ваши загадки!
– Очень просто, господа. Я знаю, что у многих из тех, кто собрался здесь, есть свои соображения насчет того, каким образом нам следует расположить штурмовые колонны?
– Разумеется!
– Это совсем просто!
– Это написано в любом учебнике!
– Разрешите, я покажу на карте! – вызвался генерал Макгребен.
– Нет, – ответил Даурадес. – Я не разрешаю вам, господа, показывать это на карте. И вообще, господа. Я не собираюсь штурмовать Урс...
– Как, вообще?!
– Господин генерал, на кон поставлено будущее нашей родины!
– ...То есть, – ледяным тоном продолжал главнокомандующий, – я не собираюсь повторять того, что написано в любом учебнике. И – именно потому, что на кон поставлено будущее нашей родины. Я...
Он сделал паузу. В шатре командующего наступила нервная неровная тишина. В печи потрескивали осиновые поленья.
– Существует некий замысел, осуществление которого должно принести успех. Прошу простить, господа. Сейчас я не открою его ни одному из вас. Соответствующие указания каждый получит непосредственно перед боем. Пока же – все подошедшие части остаются на тех позициях, которые занимают в данное время. Я прошу всецело довериться мне... Вопросы, господа?
– Мудрите вы, что-то, по-моему. Господин главнокомандующий! Вы отдаете себе отчёт в том, какую ответственность на себя берёте? – покачал головой Макгребен.
– Если бы я не ощущал этой ответственности, господин генерал, я не стал бы выводить свой полк из Элт-Энно. Ещё вопросы? Нет? Все свободны!
Когда, находясь в полном недоумении, господа генералитет изволили удалиться, к Даурадесу подошёл адмирал Кратар.
– Я тебя понял, Даурадес, – вполголоса молвил он. – И не стал спрашивать при всех. Но мне кажется, что со мной у тебя всё-таки должна быть какая-то договоренность. Я отправляюсь к флоту. Так что же мне, продолжать, подобно дохлой селёдке, болтаться в заливе и ждать, пока с берега заговорят ваши пушки?
– Именно, адмирал. Именно.
– Это-то – не проблема... – Кратар озабоченно почесал свой знаменитый выпуклый как яблоко подбородок. – Скажите, Даурадес: у вас действительно есть какой-то чудодейственный план?
– Господин адмирал, господин адмирал... Вам я скажу честно. У меня нет никакого плана! Келлангийцы выгнали в поле около тридцати тысяч своих солдат. Ещё около десяти тысяч постоянно находятся в городе. У нас подошло всего около пятнадцати тысяч. Тоже немало... Вся эта масса людей, лошадей и артиллерии сосредоточена на узком перешейке, в пространстве величиной с ладонь. Так или иначе, будет давка. К тому же… представьте. Время идёт, люди ждут… И ждут, и ждут, и ждут… Вы поняли мою идею?
– Кажется, понял, дружище! Разрешите вопрос? А мне что же, остаётся запереть для келлангийцев выход в море?
– Вы не должны пропускать их корабли в направлении севера. Пускай дрейфуют к югу, в сторону Бэрланда. Но нам ни в коем случае нельзя удерживать их в городе! Представьте себе, что случится, если эта масса, отчаявшись, повернёт обратно. Они нас просто сметут. А так... пусть бегут прочь из Тагр-Косса! Надеюсь, вы удовлетворены?
2
На другое утро Дарамац, командир разведки только что доложил главнокомандующему о замеченных ими многочисленных «волчьих ямах», а также о том, что келлангийцы, выведя из города несколько сотен жителей, поставили их впереди своего войска.
– Учатся понемногу, – проронил кто-то.
– Не поздновато ли? – заметил другой.
Даурадес, пасмурный как весеннее тагркосское небо, наблюдал за келлангийскими позициями. Шёл второй час с той поры, как противники встали лицом к лицу. Ни одна из сторон не начинала сражения. Где-то в море ждал начала канонады адмирал Кратар.
Силы келлангийцев прибывали и прибывали. В подзорную трубу были отчётливо видны многочисленные повозки и батареи, пехотные и конные отряды, проходившие туда и сюда за линиями окопов.
– Всё строятся да перестраиваются, – отмечал Гриос. Его всадники под штандартом грифона только и ждали сигнала.
– Ну что, нам дожида-аться их, что ли? – беспокоился Еминеж. – Ка-ак врезать посередине! Пусть забегают!
– Нет, – отзывался Даурадес. – Я не дозволяю вам врезать им посередине... Пускай себе стоят или гуляют, ждут, разрываются от нетерпения…
– Вот что, – отрываясь от подзорной трубы, твёрдо сказал он. – Вся наша вчерашняя диспозиция – неверна в корне. Ударим в центр – затопчем своих. По флангам – потеряем кавалерию... Атаковать мы, конечно, попробуем… Правда, это потребует максимальной собранности, а главное – быстроты. Не давать им опомниться! Напор и только напор! Подготовить к бою пятый и шестой тагрские и первый и второй чаттарские... И ещё – на всякий случай, разгрузим центр… Генерал Макгребен! Дело за вашими стрелками. По-моему, скоро для них представится большая работа...
Проходили минуты, проходили часы, дело шло к полудню, а бой не начинался. Беспрестанно шевелившееся войско келлангийцев и суровое в своей немой, каменной неподвижности войско тагркоссцев стояли друг против друга.
То ли Гурук, то ли Крабат промолвил:
– Нам-то что! Мы – полевые, а они… только из тепла. Зубы, небось: «дыр-дыр-дыр».
Подступало время обеда.
…И вдруг пехотинцы Келланги, что находились в первых рядах, поспешно перестроились и из-за их спины вырвался крупный отряд кавалерии, числом не менее двух тысяч сабель.
Этот удар, предпринятый на свой страх и риск командующим центром келлангийского войска, был направлен в самое сердце тагркосских позиций.
По приказу Макгребена тагркосские войска поспешно отодвинулись вправо и влево. Отважные келлангийцы, потрясая палашами, с боевыми криками протаранили расступившиеся боевые порядки и ворвались, как им казалось, в тыл тагркосской армии. Здесь они также не встретили никого и в недоумении заметались по полю.
Тагркосская артиллерия, за исключением небольших полевых орудий, оказалась сосредоточенной именно здесь, в тылу, чтобы поддерживать огнем наступающие колонны. Развернуть пушки для артиллеристов Теверса было делом нескольких минут…
Пути назад у келлангийских кавалеристов не было. Пехотинцы – стрелки Макгребена сомкнули ряды. Часть их немедленно открыла сокрушительный огонь по келлангийской пехоте, следовавшей за кирасирами. Остальные, перестроясь в боевой порядок, изготовились к стрельбе по вражеской кавалерии.
Грохот их винтовок совпал с грянувшим в то же мгновение ураганным огнем, воем и визгом картечи тагрских пушек.
Это был огонь на истребление. Десятки и сотни всадников рядами валились под выстрелами; они опрокидывались на скаку в талый снег; десятки и сотни коней, потерявших всадников мешали келлангийцам перестроиться в боевой порядок. Кавалеристы соскакивали наземь и, марая роскошные белые плащи, вжимались в грязь. Орудия Теверса били прямой наводкой. В этой кровавой сумятице не мог уцелеть никто... Уцелевшие всадники высыпали в степь, где их встретила, в полной боевой готовности, конница Вьерда.
В это же время по приказу Даурадеса около тысячи тагркосских кавалеристов, позади каждого из которых сидело по пехотинцу, на плечах отступавших келлангийских стрелков начали атаку. За ними, нахлёстывая лошадей, пошли в бой лёгкие полевые батареи.
И тотчас, как это предсказывал Гриос, в келлангийском строю колонны перепутались с колоннами. Артиллеристы выжидали – тагркосская кавалерия летела прямиком на «волчьи ямы». Жители Урса, покорные как овцы, наблюдали, как из-за холмов прямо на них надвигается волна конницы, готовой смять, растоптать и изрубить любого, кто встанет на ее пути.
Однако ситуация снова сложилась не так, как надеялись келлангийцы. Не доезжая четверти мили до позиций противника, строй всадников вначале рассыпался, затем разошёлся надвое. Келлангийцы увидели тысячу пехотинцев, которые с карабинами наготове бежали к их окопам. Всадники, не доезжая «волчьих ям», сохраняя боевой порядок, наискосок помчались к левому и правому флангам. Там, где они только что совершили этот маневр, выросли неоткуда взявшиеся мортиры и гаубицы, которые немедленно и дружно дали оглушительный залп. Снаряды разорвались далеко за передовыми позициями келлангийцев, не принеся вреда горожанам, но внеся сумятицу во вконец заблудившиеся колонны солдат.
Келлангийская артиллерия дала ответный торопливый залп, который задел лишь немногих... Передовые из драгун-пехотинцев лезли на центральные бастионы противника, в то время как кавалеристы, вкосую промчавшись мимо угрожавших им батарей, на всём скаку врезались в правый и левый фланги.
Благо, выбирать пути между «волчьих ям» нападавшим не пришлось – следы недавно проскакавших кирасир отчётливо выделялись на снегу.
Всего лишь пара с небольшим тысяч солдат тагркосского войска заставила содрогнуться весь с таким искусством налаженный фронт. Разгорячённые драгуны, разметав и обратив в бегство выскочивших навстречу неприятельских солдат, миновали застывших в остолбенении горожан и с боевым кличем «Даннхар!», бесстрашно рванулись дальше, в сердцевину позиций. Легкие батареи из мортир и гаубиц, подобравшись вплотную к келлангийским позициям, вели огонь по тылам. Артиллеристы, развернув захваченные орудия, открыли огонь прямой наводкой. Всадники Еминежа и Гриоса орудовали на флангах. Следом за ними, отряд за отрядом, подходили главные тагркосские части…
Армия Ноубла заметалась на полуострове, как измученный жарою бык, которого одолевает целая туча слепней. Бравые келлангийские солдаты, не успевая перестроиться в тесноте коммуникаций, под непрерывным огнем артиллерии натыкались друг на друга, стреляли без команды и без прицела, путались, падали и, наконец – побежали...
Кони топтали брошенные в бегстве штандарты полков «Слава» и «Братство», «Свобода» и «Равенство»… Брошенные фуры и зарядные ящики мешали бежать и преследовать. Чаттарская кавалерия Гриоса била отступавших дротиками, всадники Еминежа, которых в дыму и копоти горящих повозок было почти не отличить от «своих», добавляли замешательства и брали пленных десятками, а потом и сотнями...
Полки армии Даурадеса на плечах бегущих ворвались в город.
3
Солдаты армии Ноубла отступали внутрь города, точнее – спасались в панике, бежали как затравленные звери, как об этом рассказывал впоследствии Гриос. Пробирались огородами, переулками, пробивались к порту. На улицах безумствовал хаос, улицы были завалены брошенными повозками без лошадей. Бросали и лошадей, захватывали в порту большие и малые суда. В море их встречал тагркосский флот, предупредительными залпами направляя к югу. Корабельные орудия работали без перерыва. Красавец «Баф» схватился сразу с двумя келлангийскими фрегатами и, отправив на дно первый, сумел поджечь второй, который дымя и увлекая за собой остальные келлангийские суда, задрейфовал под попутным ветром к бэрландскому берегу.
В городе, в суматохе и давке, таграм и сопровождавшим их солдатам Еминежа и Гриоса почти не требовалось применять силу. Спрятавшихся по домам и подворотням отлавливали до утра. Солдаты различных полков, не подчиняясь командам, смешавшись, толпами метались по городу, бросая оружие, и победителям было некуда девать пленных.
Даурадес распорядился освободить проход к бэрландской границе и тысячи бросивших оружие людей шли и бежали в узком коридоре под наблюдением тагркосских кавалеристов...