Имя

Серафимм
Когда я перешел в новую школу, меня посадили за одну парту с какой-то странной одутловатой девочкой с большой толстой чёрной косой, смуглой кожей и пухлыми короткими пальчиками с обгрызенными ногтями.
Фамилия девочки была Сало.
С ударением на последнюю гласную.

Три урока мы с ней не разговаривали, а на четвёртый я не выдержал и спросил, как её зовут.
На что она с какой-то потаённой горечью сказала:
- Зачем тебе моё имя? Ты всё равно его не запомнишь и будешь дразнить по фамилиии...

И точно - все вокруг, естественно, обзывали её "салом" - с ударением на первую гласную.
Класс был очень недружный и мне после моей старой школы казалось, что всё тут переставлено с ног на голову.
Никто не читал Лескова, никто никогда не бывал на похоронах своих сверстников, никто не беспокоился за болеющих одноклассников, не относил им пропущенные задания, не прихватывал для них с собой булочек со столовой, которые для некоторых моих друзей из прошлой школы были единственным завтраком-обедом-ужином за весь день. Никто не знал цыганских песен, не пёк в таборе картоху, не ходил по весеннему устью притоков Оби в болотных сапогах, не коллекционировал "финки" с наборными плексиглазовыми рукоятками...
Вокруг были дети лётчиков, вторых секретарей и работников районо - выстраиваясь в школьной иерархии именно по этим критериям.

А та, которую они дразнили "салом" - обожала, как и я, Шукшина, выпрашивала на почте "под честное слово" новые "Уральские следопыты" с Крапивиным и лишь только в математике была совсем плоха, полагаясь на мои подсказки.

Через год она переехала в другой город и мы с моим новым другом Лёхой уже до конца школьных дней застолбили за собой последнюю парту среднего ряда. У него, кстати, было тоже плохо с математикой.

И, вот что еще - та девочка была права.
Имени её я так и не запомнил.
Помню только фамилию - Сало.
С ударением на последнюю гласную.