Копенгаген

ДЕТИ РЕВОЛЮЦИЙ
Offspring of Revolutions

Часть 7 КОПЕНГАГЕН


 
Её Величество Королева Дании Маргрете II и его королевское Высочество Принц Хенрик
Фото из ежегодника KRAKS Export Directory of Denmark (1985)
Королева Маргрете II – двоюродная внучка Российского Императора Николая II и внучатая племянница Дагмары Датской, в православном крещении Марии Фёдоровны, жены Российского Императора Александра III.
Принц Хенрик – французский граф Анри Мари Жан Андре Лаборде де Монпезата. Бывший французский дипломат, работавший в Великобритании. Масон, из династии Меровингов, потомок Иисуса Христа. 



«Учитывая глупость большинства людей, широко распространенная точка зрения будет скорее глупа, чем разумна», – Бертран Рассел (1872-1970), английский философ, логик, математик, общественный деятель.



Hamlet, Prince of Denmark
        Поездки вдоль моря на север острова Зеландия от северного предместья Копенгагена Шарлотенлунда к Хельсингёру успокаивали. Прекрасное дорожное покрытие, неисчезающая никуда зимой разметка, всегда работающие светофоры, аккуратные строения и газоны, отсутствие свалок, мусора и подозрительных личностей вносили безмятежность. Не видно сплошных бетонных заборов, железных гаражей и покосившихся сараев - характерных строений для не показной Москвы, расчленённой проспектами – потёмкинским деревнями. Жителю приморского Копенгагена, в отличие от москвича, испытывающему вечный недостаток кислорода, так называемая дача не требуется, решили Апраксины.
        Мысли постоянно возвращались на родину с её заборами и суетящимися личностями. «Что там сейчас происходит?» - спросил себя Сергей Сергеевич. Лариса ответила без артикуляции.
Она хорошо читала мысли. Читать мысли людей Сергей Сергеевич мог, если глаза людей не были защищены очками или другим экраном. Если Сергей Сергеевич по-прежнему мог приказывать, то Лариса этого не только не умела, но и не хотела этому учиться, не желая сокращать свою жизнь, как приходилось, при крайних обстоятельствах, это делать мужу.

; Ничего там хорошего происходить не может. В газетах люди читают про то, как их 70 лет вели за нос в коммунизм, а в это время номенклатура делит страну на мелкие кусочки, подыскивая себе нового Бориса Годунова для получения грамоты на вожделенное имущество, - сказала она.
; Да всё рухнуло. Иван Грозный – это Андропов, Фёдор Иоаннович – это Горбачёв, а кто будет Борисом? Что за выборный царь у нас будет? После смерти царя Бориса нам предстоит ещё тринадцать лет смутного времени, наверное. Вмешались чёрные силы. Видимо бояре пронюхали. В 1977 году труд был подготовлен. Был построен сетевой график, состоящий из миллионов событий и работ. Каждая цель распадалась на сотню подцелей, каждая подцель требовала сотню мероприятий, а каждое мероприятие требовало сотни новых законов. Путём многократных сжатий концепцию уместили на ста страницах. Сделали брошюру в двух экземплярах. Первый экземпляр отдали Алексею Николаевичу. Он читал концепцию на даче в Архангельском до известного события в 1978 году.
; Это когда он на байдарке чуть не утонул в Москве-реке?
; Да. После этого он заболел и был фактически отстранён от дел. Брошюра пропала. Хотя в Политбюро для приличия Косыгина держали до самой смерти в 1980 году. В 1980 году погиб Машеров при странных обстоятельствах. Видимо в целях маскировки замысла в 1979 году Юрий Владимирович был вынужден голосовать со всеми членами Политбюро за вступление в войну с Афганистаном. Русские цари всегда полагались на войну, чтобы перевести народный гнев с врага внутреннего на врага внешнего. Видимо тогда косыгинский экземпляр брошюры сотрудники «девятки» показали Брежневу, но Леонид Ильич скандал не поднимал, приглядываясь с подозрением к Косыгину и Андропову. Война повлекла за собой международную блокаду, проведение олимпиад-дублёров в 1980 году. Решили ждать смерти Брежнева. Андропов пришёл, в конце концов, к власти в 1982 году. Второй экземпляр концепции был у Андропова. Про эту концепцию, наверное, забыл или уговорили его бояре не губить их. Он начал террор мафиози, но не с того краю и не теми силами. Вытаскивали бездельников из пивных и бань в рабочее время. Расстрелял директора гастронома, знаменитого «Елисеевского», посадил начальника Ленинградского Интуриста за крупные афёры с валютой. Посадил министра рыбного хозяйства и директоров магазинов «Океан» за афёры с рыбой, икрой и крабами. Взялись за МВД – Щёлоков, Чурбанов. Ведь тогда милиция, сажая теневиков, прихватывала их бизнес. Воспитанник Горбачёв, видимо прочитав брошюру, полученную от учителя Андропова, подхватил борьбу с мафией. Начал узбекское дело и поплатился должностью. А вот хорошего замминистра Внешторга Андропов в тюрьму упрятал за пустяк.
; Кажется, Сушкова брали в Японии?
; Не совсем. В Японии начали операцию. Тогда замом резидента в торгпредстве стал Персиков. Ему поручили подготовить операцию – сообщить о размере даров, дарителях и дате отгрузки. Когда отгрузили подарки японских фирм (видеомагнитофоны и телевизоры) в Шереметьево, с грузом полетел помощник Сушкова Кузмин. Его и взяли на таможне – откуда вещички? Слово за слово. Лефортово, то да сё. Потом в Шереметьево прибыл и сам Сушков, и его под белы рученьки. Помощник рассказал всё, что мог, от всего открестился. Оказывается, дары Сушков передавал наверх, в Совет министров и ещё выше. Взяли бывшего сотрудника секретариата Брежнева Бровкина. Поскольку партийная номенклатура у нас святая, со времён Хрущёва был введён её иммунитет от действий КГБ, МВД, прокуратуры и ОБХСС, скандал был купирован. Осудили одного Сушкова для острастки так сказать. После ареста Сушкова Горбачёв с Рыжковым в бессильной борьбе с мафией, начали разгром Минвнешторга. Нашли себе мафию! Во Внешторге 90% честных людей работает, остальные на привязи. В 5-м управлении КГБ знают. Я вот сюда выслан, пока вихри пронесутся.
; Не пронесутся. Я думаю, что Андропов сильно почеркал вашу концепцию, исключив всякое упоминание о плюрализме и народовластии. Он засадил честного гения Сахарова в Горький, сатрап! Горбачёв эту концепцию от него получил в каком-то кастрированном виде.
; Я теперь понимаю, что это вполне могло быть, - вздохнул Сергей Сергеевич и вновь погрузился в мысли.

        Супруги молча сидели на лавочке у замка Кронборг лицом к морю и смотрели на Швецию, отделённую от Дании узким проливом Зунд . Наступила ранняя весна, и находится у Зунда можно только в пальто и головном уборе. Бася, укутанная в шерстяной платок, сидела на коленях Ларисы Леонтьевны и принюхивалась к ветру, дующему вдоль пролива. Никто не мог подумать, что супруги беседуют, тем более о судьбе родины, то есть занимаются любимым делом русских интеллигентов.
        Сергей Сергеевич хорошо помнил тогдашние дискуссии в Сокольниках. Касатонов подытожил мысли членов СВС – переход от государственного капитализма к частному капитализму социал-демократического типа (смена базиса) можно облегчить только с помощью точных, взвешенных действий нового человеколюбивого правительства, направленных на улучшение жизни граждан, а не на ухудшение (в этом должно заключаться активное воздействие надстройки). Группу промышленности А следует на первом этапе оставить за государством, а группу Б – приватизировать. Сделать оценку предприятий, поделить имущество на акции и акции продать. Когда разбогатеют торговцы, пищевики и текстильщики, то они смогут покупать акции предприятий тяжёлой промышленности. Горчаков тогда спросил, а на какие шиши нищие, хотя и бывшие жулики, купят акции предприятий лёгкой промышленности? Дохтуров сразу же ответил, что теневики получат компенсацию за сидение в тюрьме, а Госбанк или Стройбанк должны будут предоставлять покупателям кредиты под ТЭО , разработанные заёмщиками, и под залог акций. В противном случае министерство промышленности должно быть готово продавать имущество иностранным покупателям, а также передавать предприятия по реституции дореволюционным владельцам с тем, чтобы они могли провести модернизацию за свой счёт. Дохтуров предложил оставить монополию внешней торговли сырьевыми не восполняемыми ресурсами – нефтью, газом, углём, рудами, алмазами, драгоценными и редкими металлами, а также электроэнергией за министерством внешней торговли РСФСР. Тогда весь доход от реализации не восполняемого общенародного ресурса будет, как и прежде, поступать в казну. Оставить государственную монополию на внешнюю торговлю средствами питания до тех пор, пока частные импортёры не начнут кормить страну, а фермеры не начнут собственное производство. Хорошо запомнилось выступление «министра финансов» Виктора Зотова о введении безналичного золотого стандарта, созвучное предложению Сергея Сергеевича. Введение в XIX веке золотомонетного стандарта в Англии, во Франции, в США, России, Германии, Японии, Италии, Бельгии, Швейцарии, Нидерландах привело к тому, что денежные системы этих стран превратились в единую, устойчивую мировую валютную систему, - говорил он. - Это в значительной мере содействовало развитию мирового хозяйства, росту промышленного производства, внутреннего товарооборота и международной торговли, расширению и укреплению кредитной системы. Золотомонетный стандарт потерпел крах с началом общего кризиса, когда вспыхнула первая мировая война 1914-1918 годов по одной простой причине. Рост военных расходов, а не сами военные расходы, нарушил баланс товаров и денег, и экономики стран-участниц стали несбалансированными. Золота в наличном виде не хватило для обслуживания военных и оружейников. И это правильно – так и должно быть. Мы не будем увеличивать военные расходы – это первое условие, и второе – мы не будем увеличивать социальные расходы, они и так чрезмерно большие с учётом размера пенсий (120 рублей по паритетному курсу это 360 долларов), ничтожного размера арендной платы за жилплощадь и коммунальные услуги (около 30 долларов) и малой цены электроэнергии, что-то около цента за киловатт-час. До начала свободного ценообразования во всей экономике правительство Косыгина должно будет Актом утвердить стартовые цены на первичные продукты – нефть, газ, уголь, электроэнергию, промышленное и сельскохозяйственное сырьё на базе существующих у нас цен, но в золоте с некоторым поправочным коэффициентом. Импортные цены тоже нужно котировать в золоте.

- Это что же? – спросил Чичагов . – Цены в прейскурантах будем указывать в граммах золота?
- - Конечно! 20 грамм золота за тонну пшеницы первого сорта и 30 грамм золота в качестве минимальной заработной платы работника на частных и государственных предприятиях. В качестве единицы измерения стоимости можно использовать промилле или одну тысячную долю грамма, обозначается как 0/00. Потребуется калькуляция всех цен на предприятиях и пересчёт всех бухгалтерских документов, - ответил Зотов и повесил на стену таблицу перевода золота в рубли.
-
Золото граммы Доллар США Рубль
1 10 3,33
5 50 16,67
10 100 33,33
20 200 66,67
30 300 100,00
40 400 133,33
-
- - Но золотой запас РСФСР ограничен, сейчас это где-то под 10 тысяч тонн! Если у нас будет золотой стандарт, то импорт мы должны будем оплачивать золотом, как при Ленине! – возмутился Чичагов.
- - Нет! Не совсем так. Вернее, совсем не так. Наш экспорт будет по-прежнему давать нам иностранную валюту, которая будет поступать на нашу валютную биржу. Обязательная продажа всей экспортной выручки. Её будут свободно (не как сейчас) покупать частные импортёры за своё безналичное золото, чтобы ввезти в Россию нужные товары. Таким образом, будет обеспечиваться снабжение страны нужными товарами при нулевом внешнеторговом балансе, - решил тогда ответить Апраксин.
-

        Тут в мысли Сергей Сергеевича вмешалась Лариса Леонтьевна, прочитавшая его рассуждения.

- Нулевой баланс хорош для детского сада. В свободном обществе разбогатевший человек захочет шотландского виски и американский автомобиль! Он купит иностранную валюту за своё безналичное золото и купит на западе то, что ему надобно, без всякого там нулевого баланса. Чем больше будет таких сверхквотных покупателей, тем дешевле будет золото в России. Так сказать будет превышение спроса на иностранную валюту. Придётся Госбанку продавать своё золото на мировом рынке, чтобы наш покупатель удовлетворился. Что делать?
- Придётся, конечно, продавать для покрытия дисбаланса, чтобы у предпринимателя поддерживать стимул получения прибыли. Чтобы не обвалить курс русского золота в стране и на мировом рынке - понемногу. Для торможения спроса на импорт капстраны применяют импортные пошлины, например в США и Японии в тяжёлые времена импортные пошлины были умопомрачительными. Сдерживание импорта осуществляется до тех пор, пока не появиться собственное производство товаров народного потребления в нужном количестве!
- Виски у нас никогда не будут делать, а если и будут, то пить его будет нельзя. Форды тоже мы не сможем делать. Вот газовские автомобили Форда – ГАЗ-АА, ГАЗ-ММ, Волга. Разве это автомобиль наша с тобой баржа «Волга»? Ну и что вы там навыдумывали?
- Говорили об этом. Здесь есть два направления – расширение экспорта в качественном, количественном и стоимостном выражении и строительство заводов и фабрик в РСФСР иностранными инвесторами. Эти заводы будут производить нужную продукцию для народа по западным лицензиям, постепенно вытесняя импорт бытовой техники, одежды и автомобилей.
- Золота должно хватить на двадцать лет перестройки или достройки промышленности?
- По расчётам Зотова должно было хватить. Но без услуг Чичагова, то бишь МГБ, не обойтись.
- Чтобы не крали?
- Ну да. Всероссийская ЧК должна уничтожать казнокрадов на постоянной основе, так сказать перманентно.
- Опять кровь! «Белая стрела?» Господи, сколько можно.
- Зачем же кровь? Товарищ Пален предложил сносную систему подавления сопротивления бояр. Главное - это воров, взяточников, казнокрадов не заключать в тюрьму надолго, а держать их в долговой яме до тех пор, пока добровольно не отдадут краденое или вымороченное. Простая конфискация не решает проблемы возмещения потерь общества. Потом будут выпускать на волю и вместо паспорта выдавать им на 25 лет волчий билет без права занимать руководящие должности и выезжать за границу. Лиц, совершивших преступление с применением насилия дважды, уничтожать без огласки. Пален предложил пересыльные тюрьмы, то есть временный зал ожидания для осуждённых, отдать в распоряжение министерству госбезопасности. Суд, допустим, осудил рецидивиста на срок, а его чекисты направят в газовую камеру прямо в пересыльной тюрьме. Тайно, конечно. В поезд на восток сядут только те, кто осужден в первый раз. В лагерях всех рецидивистов разом уничтожить. Большая экономия затрат общества. То есть лагеря опять подчинить ЧК. Сейчас воруют в среднем по 130 рублей на одного жителя СССР (или по 40 грамм золота ежегодно) по некоторым данным ОБХСС, что составляет 10% от бюджета СССР.
- Вот так граф Пален! Гулагостроитель.
- Иначе нельзя. Это же не борьба с политическими преступниками, с инакомыслием так сказать, а борьба с мироедами, настоящими и будущими. Пойми, сделать то всего ничего, сейчас ВВП СССР составляет 75% от ВВП США. Из-за недостаточного выпуска товаров народного потребления и худых услуг этих 25% как раз не хватает!
- Если бы было всё так просто, Серёжка, - вздохнула Лариса Леонтьевна. – Хотя, когда откроют ворота из нашего лагеря, преступность возрастёт в разы. Из бюджета будут красть не 10%, а все 100%! Твоё ОГПУ наверняка приведёт к смутному времени и возвращению России в границы Московского княжества, если джин вырвется из бутылки.
- Так предрекал Устин Кочубей . Он, правда, утверждал, что 100%-ная гласность победит преступность.
- Что-то у вас в скиту знатные фамилии были. Так подбирали?
- Думаю, да. Порядочных, что ли, набирал Евгений Петрович.
- Происхождение – это только предпосылка порядочности. Если воспитание не прерывается. Если же человек попадает в плохую компанию, то воспитывается или волком или поедающим падаль шакалом. Дворяне, пожившие в СССР, превратились в твари дрожащие, подобно почти всем людям, испытавшим террор в двух-трёх поколениях. Включаются биологические факторы борьбы за выживаемость. Не думала, что Евгений Петрович рассуждает так примитивно.
- Я думал, что ты признаёшь евгенику. Он, видимо, сделал определённые выводы, когда ловил врагов народа. Многие следователи же понимали разницу между порядочным и непорядочным человеком. Но работали как роботы, уничтожая не согласных с так называемой генеральной линией партии, то есть с концепцией Политбюро. Порядочность не принималась во внимание при вынесении смертных приговоров, просто с порядочными людьми им было легче работать. Тогда говорили, что цель оправдывает средства. Наш Скит считал также.
- Что-то мы тут в прошлое окунулись. Неужели дух принца датского Гамлета к нам явился, как дух отца к сыну?
- Ты говорила, Лара, что драма «Гамлет» представляет собой меннипею ? Гамлета здесь никогда не было, и его самого не было.
- Конечно. В старой недоброй Англии в 1590-х годах работал Тайный совет, иными словами МГБ королевы Елизаветы. Правду о королевской семье писать было нельзя, как и в Российской империи, в СССР и в других полицейских государствах. Действие драмы авторы намеренно перенесли в Королевство Датское.
- Будет нам сейчас дух. Вон Сорокины сюда приближаются! Сиди спокойно, сделаем пока вид, что мы их не замечаем.
- Следят за нами, стало быть. Редкие интеллигенты в колонии, которым не жалко своей «валюты» на экскурсии и книги! Их визит сюда можно объяснить, ведь твоих коллег с фирмы сюда калачом не заманишь. Мудро! – тихо засмеялась Лариса Леонтьевна.

        Сергей Сергеевич встал с лавочки, поправил очки на носу, решив их не снимать, чтобы сделать дуэль справедливой – пусть одна Лара сканирует Марию Петровну – ведь Сорокин близорук и потому беспомощен.
Он махнул Сорокиным рукой, приглашая их подойти. Сорокины приехали в Кронборг с дочкой Нюрой. Увидев Апраксиных, они прибавленным шагом направились к лавочке, разместившейся между старинными пушками береговой датской артиллерии.


ДАГМАР
        Мария Петровна сделала улыбку и подошла первой, протянув руку в перчатке сначала Ларисе Леонтьевне, а потом уж и Сергею Сергеевичу. Вячеслав Никитович стоял сзади, поправляя на носу очки в роговой оправе, дожидаясь, когда Лариса Леонтьевна протянет ему руку для рукопожатия.
 
- Vi er glad at se dig! We are glad to see you! – сказала Лариса Леонтьевна Сорокину по-датски и по-английски.
- Вы начали учить датский? Вы ходите на курсы? – спросил Сорокин.
- Det er godt at have mange venner! It is good to have many friends! – засмеялась Лариса Леонтьевна, уклонившись от ответа.

        Сорокина, как и Апраксина, оделась вызывающе пышно, если учесть, что датчане начали движение за сохранение жизни животных, одеваясь в текстиль: Мария Петровна надела лёгкое меховое пальто, не хуже, чем у Ларисы Леонтьевны – на первый взгляд норка западной выделки. Правда, у Ларисы Леонтьевны пальто оказалось ещё тоньше и легче, она его восемь лет тому назад купила на Гинзе и берегла, подвергая его воздействию дождя и снега, чтобы не усыхало.
Вячеслав Никитович приоделся, как и Апраксин, в длинное пальто, накинув шарф на пальто сверху, но без головного убора. Сергей Сергеевич усмехнулся, какой же франт! И как это ему удаётся удерживать постоянно шарф на месте в условиях постоянно дующих ветров в Дании, наверное, булавками концы прикалывает! Не снимая перчаток, как сценические персонажи английских рыцарей или офицеров, мужчины пожали, наконец, друг другу руки.

- Вы здесь впервые? – спросила Мария Петровна.
- В третий раз! – ответила Лариса Леонтьевна.
- Ах, вот как? Вы были в замке? Видели Рыцарский зал?
- Были. Видели.
- Тогда не пойдём. Можно к вам присесть?
- Садитесь, а мы встанем. Зябко стало, - ответила Лариса Леонтьевна.

        Нюру одевали со вкусом, не как советских детей - во всё красное. Нюра долго смотрела в глаза Сергею Сергеевичу, а потом прильнула к нему.

- Вы не погуляете со мной вдоль моря? - спросила она серьёзным тоном, взяв Сергея Сергеевича за мизинец.
- Нюра, отстань от Сергея Сергеевича. Сядь и сиди, а то в следующий раз не возьму тебя в Кронборг! – рассержено приказала Мария Петровна дочери и силой усадила её рядом с собой.
- У вас пальто красивое, - отвлёк Марию Петровну от внимания к дочери Сергей Сергеевич. – Пластины широкие, цвет великолепный!
- Вы знаете, эту норку в Дании выращивают на зверофермах. Получается не дорого. MOMS или VAT нам, дипломатам, возвращают на границе. То есть 22%! – заулыбалась Мария Петровна.
- Не только дипломатам, - посерьёзнел Сергей Сергеевич. – Любой иностранец при предъявлении счёта на таможню при выезде, получает 22% в любой конвертируемой валюте по его желанию и безо всякой очереди! В каждой стране ЕЭС при выезде в страны, с которыми нет таможенного союза по НДС!
- Я не знала. Извините! – ответила Мария Петровна и подумала. - Везде эти внешторговцы суются. Дельцы проклятые!
- Вы уж извините моего мужа за всезнайство. Он иногда раздражает! – ответила Лариса Леонтьевна, услышав ругань Марии Петровны. – Вы, какой институт закончили?
- МГИМО! – ответила с гордостью в голосе Мария Петровна.
- Наверное, факультет международных экономических отношений, то есть курсы для будущих советских купцов. Девчонок то в дипломаты не берут!
- Верно, - растерялась Мария Петровна.
- Я почему знаю. Наш сын Александр Сергеевич уже на втором курсе МГИМО. Учиться на юриста-международника. Мы решили, что коммерция и дипломатия не для него. Он человек бесхитростный, обманывать не сумеет.
- Вот как? Вячеслав, видишь? Как раз юристы самые отчаянные вруны! – Мария Петровна повернулась к мужу.

Вячеслав Никитович натянуто улыбнулся, не зная, что сказать.

- Вы его дома оставили с родителями, наверное? – спросил он и подумал. - Интересно, господа хорошие, а как вы к перестройке относитесь? Сынка, наверное, по блату устроили? И кто ваш покровитель?
- Оставили, как и дочку, Дарью Сергеевну, на попечении моей мамы. Даша учиться в английской спецшколе на Ленинском в четвёртом классе. Мы пока решили её сюда не брать, чтобы процесс не прерывать. И осмотреться. Ваша Нюра здесь английский изучает? – ответила Лариса Леонтьевна.
- Изучает, но учителка неважнецкая, - ответил Вячеслав Никитович и продолжил, перекрестившись правой рукой тремя пальцами верх-вниз-лево-право. - А у матушки нашей, незабвенной, Марии Фёдоровны вы были на могиле? – Интересно как они к монархии и религии относятся?

- Не были. Вы имеете в виду принцессу Фредерику Дагмару ? Кстати вы неправильно покрестились. Так крестятся католики и армяне! – ответила Лариса Леонтьевна.

Сорокин порозовел и перекрестился заново верх-вниз-право-лево.

- Вы верующая? - спросил он и подумал. - Конфуз, какой!
- Наблюдательная! – засмеялась Лариса Леонтьевна. – Мы знаем, что бывшая русская царица Мария Фёдоровна похоронена в Дании. Но в Roskilde не были ещё.
- Там находится её саркофаг в Domkirken ! – сообщила Мария Петровна и подумала. – Сейчас у них нет детей в Копенгагене. Нюрку хотелось бы на вечер пристраивать куда-то, тогда я смогу работать полный рабочий день! Вот бы посидела с ней Лариса!
- Съездим, посмотрим, - улыбнулась Лариса Леонтьевна.
- Мы, как дипломаты, пользуемся выпиской по каталогу Quelle! Можем вам предложить присоединиться к нам, это будет дешевле, чем в нашем кооперативе, не говоря уже о распродажах в универмагах Illum или Magasin du Nord!
- Спасибо, не надо. Мы, знаете ли, не K;bmanden , нас не купишь! В няни не годимся! – резко ответила ей Лариса Леонтьевна. – Я бы сама хотела работать, привезти сюда Дашу и нанять няню. Но я бы никогда не предложила нянчить моего ребёнка жене дипломата, хотя бы из чувства такта. Я преподаватель английского языка в средней школе для вашего сведения. Работала в спецшколе, где учился Сергей Сергеевич. Мне заработок тоже не помешает. Здесь, я вижу, нищенские зарплаты, как тут жить? Мне Сергей Сергеевич объяснил, что зарплату во всех загранучреждениях назначают одинаковую в инвалютных рублях, но покупательная способность японской иены значительно, раза в два, превосходит датскую крону.

Мария Петровна растерялась оттого, что её мысли прочитали. Она поджала губы и замолчала, порозовев: Какие вы дипломаты?

- Если не секрет, Сергей Сергеевич, какая у вас зарплата на «Данатрак»? – решил выручить жену Вячеслав Никитович, уводя разговор в другое русло, задав явно бестактный вопрос, первый пришедший ему в голову. Он смутился своего вопроса и подумал. – Не хватало нам ещё поссориться! Фёдор Фёдорович просил нас профилактировать их, а как теперь?
- Я начальник отдела на фирме и получаю, как начальник отдела торгпредства или как второй секретарь посольства. Вы знаете, что в колониях уравниловка, чтобы люди не перегрызлись! То есть 6300 крон минус 1% на профсоюз и 3% процента – партийный взнос.
- Надо же, как у меня! – радостно сказал Вячеслав Никитович и подумал. – Распускают слухи, что на совместных фирмах жируют! Оказывается, тоже бедствуют!
- Вы знаете, сколько получает уборщик мусора на Копенгагенском вокзале? – с едва заметной иронией в голосе спросил Сергей Сергеевич, понимая, что дипломаты весьма далеки от экономических категорий.
- Нет.
- 12000 крон или почти 2000 долларов США!
- Но он, наверное, платит подоходный налог. Налоги здесь жуткие – до 50%!
- 50% платят люди, куда с большей зарплатой, а малообеспеченные вроде этого мусорщика, не платят его вовсе! Правда, мусорщик платит за квартиру, а вам государство предоставляет квартиру бесплатно. Вы знакомы с Kollektiv Traktat Дании?
- Нет! – ответил, явно огорчившись своей неосведомлённости, Сорокин и продолжил. – Получается, что зарплата здесь рассчитана по московским меркам и большой разницы между уровнями жизни для советского человека в Дании и СССР нет!
- Есть разница. Здесь вы можете на эквивалентную зарплату московского чиновника в 350 рублей покупать всё, что хотите и качественную еду, и модную классную одежду. Здесь нет очередей и свирепых гостей столицы! Одежда и обувь здесь дешевле, чем в СССР, а еда и напитки – значительно дороже! Здесь всюду чистая публика и почти полное отсутствие преступности. Марихуаной, правда, некоторые балуются и чтобы её купить могут стащить из магазина что-нибудь по мелочи. Полицейские и чиновники взяток не берут, можно гулять по Копенгагену ночью и ничего с вами не случиться! Кроме того, ваша мидовская зарплата в Москве наверняка меньше, рублей 200? Не так ли?
- Меньше. Все эти заграничные преимущества мы получаем за счёт наших рабочих и крестьян, доверивших нам право представлять их интересы за рубежом! – рассмеялся Сорокин. – Правда мусорщик получает здесь 700 рублей? Если бы они знали!
- Да вы киник , Вячеслав Никитович! – улыбнулся Апраксин. Если бы наши рабочие узнали, то потребовали бы от продажных профсоюзов повышения заработной платы!
- У нас так пишут про американские профсоюзы!
- Пишут-то, пишут. Взятки можно брать не только деньгами, но и борзыми щенками. Наши журналисты, есть у меня два приятеля таких, один был в США, другой в Канаде, пишут о результатах судебных расследований делишек тамошних профсоюзных боссов, а не просто из пальца высасывают. Если взяточников судят, значит, борются с коррупцией. Хороший признак здорового общества. В нашем ВЦПС есть международный отдел для регулярного командирования профсоюзных боссов по разным странам, что-то вроде вашего МИДа. Министерство профсоюзных дел! Их никто не судит за предательство интересов рабочего класса, они не подсудны! Понимаете, что я имею в виду? – выдал Апраксин тираду.
- Понимаю. Вот есть у нас такой Богословский, он что-то вроде офицера безопасности посольства, - неожиданно сменил тему Сорокин: Композитор!
- Композитором его зовут! Мои коллеги с трепетом его упоминают, - ответил Апраксин.
- Мы его не знаем! – заявила Лариса Леонтьевна.
- А он вас знает! Он проводит со всеми профилактическую работу. До вас ещё не добрался, но скоро соберёт коллектив торгпредских и коллективы совместных компаний, - сообщил заговорщицким тоном Сорокин.
- Что он хочет от нас? – спросила воинственным тоном Лариса Леонтьевна.
- Понимаете, сейчас в Дании развёрнута антисоветская пропаганда. Есть факты терактов, захвата заложников, мы же воюем с мусульманами! Он просит не называть себя в городе советскими людьми. Мол, говорите, что вы из Польши там или из Болгарии, - как бы извиняясь, сказал Сорокин.
- Сволочь он ваш Композитор, - рассердилась Лариса Леонтьевна. – Так и передайте ему. Как вы узнали, Мария Петровна?
- Что узнала? – испуганно ответила Мария Петровна: Что же Господи?
- Мы же с вами живём в одном доме! Позавчера я говорила в прачечной с датчанкой из соседней квартиры . Она меня спросила, из какой я страны. Я с гордостью ответила, что из Советского Союза. Она ответила, что, глядя на моё лицо, она теперь верит в успех перестройки. Горбачёв не проиграет! Стало быть, вы подслушали наш разговор? – Лариса Леонтьевна заплакала. Это случилось совсем неожиданно даже для Сергея Сергеевича, и он сказал.

; Cleanliness is the next to Godliness !

        Сорокин кивнул головой, приглашая Апраксина отойти от женщин в сторону. Он не на шутку расстроился, что начал это собеседование.

; Понимаете, Сергей Сергеевич, - начал Вячеслав Никитович.
; Понимаю, что Композитор наложил в штаны, кабы чего не случилось с его подопечными. Перебдел так сказать! Просить всю колонию скрывать своё гражданство! Пропаганда трусости! – сердитым тоном ответил Апраксин.
; Вы знаете, одна гражданка доложила Композитору, что ваша супруга не избегает контактов с иностранцами на улице! – начал объяснять Сорокин.
; Ну и что?
; Как-то эта гражданка шла с вашей женой в магазин Irma. Одна датская старушка перед ними упала, и Лариса Леонтьевна бросилась её поднимать!
; Подняла?
; В том и дело, да ещё разговаривала с ней, утешая. Гражданка возмутилась поведением вашей супруги. Контакт с иностранцами!
; Она, что дура, ваша гражданка?
; Может быть и дура. Я сам теперь вижу, что дура.
; Как вам не стыдно! Воспитывать из хамов ещё больших хамов! Почему вы креститься начали? На прошлой неделе вы выступали на нашем общем партийном собрании, говорили что-то про марксизм-ленинизм. Вы что состоите в польской компартии, или как её там, которая разрешает в костёлы ходить?
; Вы понимаете: гласность, перестройка.
; Я понимаю, что вы можете принимать дома датчан, а моя жена не может даже поднять упавшую старушку на улице! Вот оно наше лицо, если это лицо. Мы настолько привыкли жить во лжи и в двойном измерении, что даже не замечаем, что мы уже не люди, не общество! Нас надо перестроить? Легче срубить и вырастить заново! Гадость какая! – Сергей Сергеевич начал срываться на крик.

       Сорокин растерялся, развернул шарф и снова обмотался, подумав: Надо срочно менять тему и замять этот скандал!
       Женщины поднялись с лавочки, решив, что мужчины могут вцепиться друг в друга.
 
; Я получил разрешение у посла Овечкина! - заносчиво ответил Сорокин и подумал: А также тысячу крон представительских. И Композитора предупредил!
; Вот что, любезный Вячеслав Никитович, давайте мириться, споры ни о чём! All clear! – сказала Лариса Леонтьевна.
; Приглашаю вас проехать вдоль набережной километров пять. Слева, у моря будет небольшой ресторан. Приглашаю там выпить пива! – пригласил Сорокин, обрадовавшись неожиданной мысли заключить перемирие.

        Апраксины поехали первыми, за ними Сорокины. Ресторан вблизи Vedb;k оказался почти пуст. Заняли место у окна с видом на море. Лариса Леонтьевна попросила меню и заявила, что она хочет выпить тёмное пиво портер , а также съесть какое-нибудь горячее блюдо из датской кухни. На лице Марии Петровны отразилось беспокойство: «Вячеслав пригласил, значит нам платить!»

; Не беспокойтесь, здесь платит каждый сам за себя, в условиях местного социализма! – засмеялась Лариса Леонтьевна. - Every Cloud has its Silver Lining! Я хоть поем вкусно, надоело дома готовить!

        Официант, выражавший своим довольным видом благодарность за посещение ресторана, принёс четыре кружки портера и два мясных блюда для Апраксиных – котлеты из индейки с картофелем, запечённым в кожуре, качанным салатом, брокколи и зелёным горошком. На столе появилось несколько пузырьков с соусами, а также горячий белый хлеб и сливочное масло. Несмотря на приглашение присоединиться к ним, Сорокины отказались от еды, сославшись на плотный завтрак дома.

; Вы не считаете, что монархия больше подходит для России, Сергей Сергеевич? – задал неожиданный вопрос Сорокин, поняв теперь уже наверняка, что Апраксины его не продадут: Что думают, то и говорят! Если не хотят врать, то молчат!
; Не считаю! – ответил Апраксин. – История нам подсказывает, что после революции, переворота выстраивается новая пирамида власти. В конце концов, в элиту опять попадает 10% от численности населения. При Петре I была одна элита, при Ленине – другая, а при Сталине – третья!
; Вы считаете элитой Горбачёва, Лигачёва и прочих членов ЦК? – с ехидством спросил Сорокин.
; Да, считаю. Вы, наверное, знаете, что в социологии и политологии элита это высший слой социальной структуры общества, осуществляющий важные управленческие и культурные функции. Различают как по признакам выделения элиты — политической, технологической, социально-психологической, так и по направленности — от деспотической до либеральной. В социологии есть концепция множества элит, то есть политической, экономической, административной, военной, религиозной, научной, культурной, уравновешивающих друг друга и предотвращающих установление монополии одного из видов. Важнейшими являются проблемы формирования, отбора, смены и вознаграждения элиты. Элита, как видите, совсем не связана со способом управления обществом – элиты существуют и при абсолютной монархии и в демократических обществах, вроде Дании. Впрочем, Дания – это конституционная монархия да ещё с государственной религией, как в старой России, где церковью правил или патриарх или Синод. Королева Дании, как и королева Англии, является главой церкви. Однако элита не всегда может называться аристократией, поскольку аристократия это привилегированное сословие, которое развивает своим бытом и деятельностью идеальные понятия о личной чести, благородстве, неприкосновенности прав человека, из рода в род передаёт образованность и вкус во всех формах жизни.
; Горбачёв мало образован, говорит на языке низшей казацкой прослойки. Тем не менее, это не мешает ему ораторствовать, у него словесный понос. Успешно продолжает словоблудие большой лжи. Как-то язык не поворачивается сказать, что он выполняет культурные функции. Хотя вы, наверное, правы. Мы другой элиты и не заслуживаем. Вы вот подметили визит датчан к нам на квартиру. У меня, как и у всех загранслужащих, в том числе и у вас, я думаю, есть общее задание на проведение внешнеполитической пропаганды. Я прочитал датским дипломатам небольшую лекцию о преимуществах жизни при нашем социализме. Они молчали минут сорок, ни разу меня не прервали. Когда я выдохся, я их спросил, согласны ли они со мной?
; Ну и как?
; Ответили, что не согласны. Спорить не стали, ни одного возражения против моих постулатов.
; Вы их спросили, почему не согласны?
; Побоялся. Ведь Сахаров в ссылке, наши войска в Афганистане, - грустно ответил Сорокин.
; Воспитанные люди, аристократы. Если их даже и спрашивают, то они не лезут со своим уставом в чужой монастырь, понимая ваше сложное положение. Горбачёв, всё-таки, осуществляет культурные функции, скажу я вам. Пусть коряво и запутанно, он признался народу, что система управления не эффективна, надо её менять, что надо поднять железный занавес в целях снижения затрат общества на оборону и повышения уровня информированности населения о жизни на Западе. Нельзя забывать, что у него неограниченная власть Генерального секретаря! Но он ещё не осознал, какого дракона он тащит за хвост из болота, рассуждая о демократии! И этот дракон может его съесть!
; Думаю, что не осознал. Всё-таки монархия больше к лицу России. Монарх не позволит себе безобразничать, как эти проходимцы. Заметьте, у нас принято втаптывать в грязь всех предшественников царствующего генерального секретаря. Что за народ!
; Знаете почему? Потому что, видимо, все наши бывшие лидеры люди аморальные. Народ это чувствует, не даёт себя обмануть и с готовностью срывает портреты бывших вождей по указке свыше, - ответила Лариса Леонтьевна, с видимым удовольствием доедая огромную картофелину и котлету. - Если бы вожди были благородны, то народ бы оценил!
; С царями так не поступали на Руси, за исключением последнего царствовавшего Романова. Здесь вот, проживает Великий князь Дмитрий Романов . Он женат на датчанке Доррит. Я с ним беседовал неоднократно. Убедил создать фонд Романовых в новой России. Убедил его, кажется, в необходимости восстановления монархии в стране. Скоро сюда приезжает Питирим, митрополит Волоколамский и Юрьевский. Посол поручил мне работать с ним здесь. Он, думаю, обязательно поедет на могилу нашей матушки-царицы! Питирим должен назвать несколько фамилий, с их помощью я хотел бы установить связи с церковью в Москве.
; Поп в погонах?
; Зачем же так? Не все же! Я бы назвал митрополита Питирима весьма одаренным для церкви человеком. Его интересуют естественные науки, техника, политика, философия, искусство, да и вообще буквально все стороны жизни. Владыка играет на виолончели, прекрасный редактор церковного журнала и самобытный фотохудожник, умеет общаться с людьми самых разных кругов и статусов. Не случайно его богослужения привлекают ученый мир и творческую интеллигенцию, - увлёкся Сорокин рассказом о владыке, совершенно забыв о своём членстве в КПСС.
; Думаю, что мы можем на время прикрыть нашу дискуссию. Кстати цари наши только и делали, что убивали друг друга. Возьмите Павла I, например. «Смерть от апоплексического удара в висок табакеркой!» Пользуясь возможностью, просим передать вашему Богословскому, что по-прежнему будем сообщать датчанам о своём истинном гражданстве. Кроме того, Лариса Леонтьевна хочет продолжить занятия конным спортом и вы, Вячеслав Никитович, найдёте нам клуб неподалёку, где есть прокат лошадей для любителей. Заодно и добьётесь санкции Богословского на наше общение не только с гражданами этой страны, но и с датскими лошадьми. С датскими собаками и собачниками мы довольно плотно общаемся без согласия вашего Фёдора Фёдоровича! Правда, Бася? – сказал Сергей Сергеевич, сняв очки и погладив болонку по голове. – Договорились? В противном случае я вытащу его на трибуну на партсобрании и попрошу объясниться! Пользуясь гласностью.

        Сорокины молча переглянулись и одновременно кивнули головами. Расплатившись в ресторане, Апраксины и Сорокины сели в свои автомобили и не спеша, порознь двинулись в город.
       Сорокин не решился рассказать Сергею Сергеевичу, каких жертв ему стоило установить связь с Дмитрием Романовым. В январе он к 7 утра по совету Чемоданова подъехал к проруби в Шарлоттенлунде, где располагался клуб моржей. Простые деревянные сооружения с мостками посещали не последние люди Копенгагена. Судя по маркам автомобилей, в клубе состояли весьма зажиточные люди, в том числе и дворяне. Дворяне, правда, были лишены былой собственности и зарабатывали на хлеб, как все. Его без обиняков приняли в клуб как члена дипломатического корпуса, повсеместно относимого к элите.
        В единственном на берегу сарайчике все прибывшие одновременно раздевались догола, чтобы намокшая ткань не примерзала к телу, пробегали по мосткам босыми до проруби, куда и погружались, спускаясь по деревянной лестнице с наледью. Сорокин в течение лета и осени готовился к испытанию, купаясь на пляже Шарлоттенлунда, тем не менее, он чуть не умер от спазма сердца при первом погружении в подлёдную воду. Специальный человек следил за размером проруби и безопасностью сооружения и пловцов. Увидев за;мершего от спазма впервые спускавшегося по лестнице Сорокина, он бросился к нему и помог выбраться на мостки.
        Клуб работал в режиме равенства мужчин и женщин, что не смутило Сорокина, поскольку все женщины оказались пожилыми, со сморщенной кожей и пустыми молочными железами, а низкая температура совершенно исключала сексуальные настроения: наружные половые органы мужчин сморщивались, втягиваясь в пах. Зато после купания, когда Сорокин садился в тёплый автомобиль, тело вдруг разогревалось, а все члены его наполнялись горячей пульсирующей кровью.
С Сорокиным разговорилась пожилая дама, представившаяся баронессой Ингрид из боковой ветви Гогенцоллернов. Он признался ей, что является русским дворянином Сорокиным-Муромским и ждёт, как и все русские дворяне, реституции частной собственности, конфискованной большевиками 70 лет назад.
        Ингрид через семь сеансов мучений Сорокина в проруби познакомила его, наконец, в клубе богачей Ротари с Дмитрием Романовым и его женой Доррит Розентру, пригласив туда Сорокина и Романовых в качестве почётных гостей. К своему ужасу Сорокин узнал, что клуб Ротари напичкан масонами, коих он называл без всякого стеснения и разбору только жидо-масонами , уничтожившими Христианство и монархию на Руси.
        Сорокин, сам того долго не ведая, переохладился в проруби, застудив предстательную железу, и приобрёл свойство premature ejaculation к огорчению Марии Петровны, своих любовниц и своему собственному. Только в Москве, по окончании командировки, после многочисленных и безуспешных визитов к урологу-садисту мидовской поликлиники он понял, почему молодые датчане избегают купаться в проруби.


ЭГОН
       Появление Апраксина в офисе акционерного общества «Данатрак» не вызвало положительных откликов у советской части персонала. Все граждане СССР сидели, нахохлившись, по кабинетам, видимо, не получив директив от генерального директора Куканова встречать Апраксина радостно. Пока общество не купило Апраксину автомобиль служебного пользования, его на работу в офис и обратно возил без всякого удовольствия малоразговорчивый хмурый Мошонкин, проживавший на соседней улице.
       Сергей Сергеевич знал, что кадры на обществе формировались долгие годы из работников В/О «Трактороэкспорт», а один работник неизменно приезжал из В/О «Запчастьэкспорт». Сергея Сергеевича оказался первым, кого командировали на общество от инородного В/О «Технопромимпорт», что настораживало всех советских работников фирмы.
       Размолвки между коллективами объединений строились не только на соперничестве в социалистическом соревновании, на чёрной зависти, ощущаемою экспортниками по отношению к импортникам, или на чувстве локтя, но и на кадровой политике министерства, затруднявшей переход работников из одного внешнеторгового объединения в другое, чтобы не злить председателей объединений, входящих по должности в номенклатуру ЦК.
        Председатели всегда подозревали, что вталкиваемый к ним чужак обязательно имеет тяжёлое прошлое, за ним могли числиться доносительство, врождённая лень, сутяжничество, психические недостатки или крупные карьерные сбои, отмеченные в «чёрной книге» Ирины Ивановны Ежовой , последовательного борца за высокий моральный облик сотрудников системы Министерства внешней торговли. «Лучше свой урод, чем чужой!» - часто говорил Апраксину Пеньков по этому поводу, наставляя его в проведении кадровой политики в конторе: «Всегда знаешь, что ждать!»
        Импортёрам завидовали, считая, что они ведут лёгкую и приятную жизнь, разъезжая по развитым странам и заключая сделки с богатыми фирмами и получая от них угощение и подарки. Правда, В/О «Трактороэкспорт» помимо экспортных имел импортные конторы для завоза в СССР иностранных дорожных машин и оборудования для переработки сельхозсырья – но это не бралось в счёт: всё-таки свои и делятся дарами.
Вполне вероятно, что Куканов счёл Апраксина чьим-то выдвиженцем, которого направили в командировку в Данию лишь для смены впечатлений, что, безусловно, может оказаться весьма тяжким бременем для бюджета общества, едва сводившего концы с концами. Следовательно, решили все, необходимо создать невыносимые условия для пришельца, чтобы он поскорее уматывался - Yankee Go Home!
        В отличие от советских работников, в первый день появления Сергея Сергеевича в офисе члены датского коллектива с приветливыми улыбками заходили в его кабинет, чтобы узнать, как новичок устроился на новом месте. На столе Апраксина стоял монитор с клавиатурой единого на всю фирму компьютера о назначении, которого он мог только догадываться.
В СССР подобный аппарат никому неведом, но разговоров о так называемых АСУП много. Писались монографии, защищались диссертации, создавались отделы и даже управления министерств под названием АСУП, но компактных, офисных компьютеров не было. Ходили, правда, слухи, что в Госплане и ЦСУ СССР есть какие-то очень большие компьютеры, что, однако, не привело к наполнению прилавков едой.
        Секретарь фирмы Уля Тонессен с готовностью растолковала правила пользования компьютером, научила пользоваться Word Processor и Electronic Table . Инструктаж вёлся на смеси английского и датского языков, что сподвигнуло Сергея Сергеевича начать изучение датского языка путём глубокого погружения в среду.
        Один принтер обслуживал всю фирму. Терминалы находились у Апраксина, у советского начальника отдела запчастей Камина, у главного бухгалтера – полной датчанки Эдит Паркинсон с добрым лицом, и у советского финансового директора Кулиева, встретившего Апраксиных на вокзале. Ещё один терминал находился, кроме того, на складе, у заведующего складом – голландца Мака Ван Ховена, человека, как оказалось, взрывного характера, ежедневно боровшегося с мелким воровством советских механиков.
Апраксин узнал о его борьбе на Пасху, когда выпивший больше чем следовало бы пива «Тюборг», Мак Ван Ховен сделал признание Сергею Сергеевичу, как свежему человеку, о вороватости механиков. По компьютеру получается, что запасная часть на складе есть, а на самом деле её нет! Сергей Сергеевич с некоторым смущением объяснил сердитому голландцу, что подобная национальная причуда называется «подворовыванием» или pinching, в отличие от воровства stealing, исполняемого советским начальством по специальной методике и с бо;льшей экономической эффективностью. Сергей Сергеевич не сообщил Маку о своём предположении, зачем крали дефицитные в СССР детали с его склада. Он случайно узнал, что их складывали в чемоданы, а по приезде на родину, скорее всего, продавали по бутылке водки за штуку главным механикам колхозов-совхозов, страдавших каннибализмом .
        Кадровый подбор воплощался в жизнь по советской схеме – на смешанном обществе могли работать белыми воротничками только люди уже один раз отработавшие без замечаний срок в советском торгпредстве, то есть проверенные на идеологическую устойчивость, и с большим опытом работы в Москве.
Датчан и других иностранцев подбирал сам генеральный директор Куканов, успевший до приезда в Данию отработать один срок в советском торгпредстве и один срок на смешанном обществе в Канаде, также специализировавшемся на экспорте тракторов минского завода. Директор маркетинга Эгон Свенсон компьютером не пользовался – на нём лежала повседневная работа с дилерами – розничными продавцами и ремонтниками белорусских тракторов. Он «висел» на телефоне.
        Верхний, второй, этаж принадлежал белым воротничкам, а на нижнем, первом, этаже находились раздевалки и душевая для советских и датских рабочих, носивших синие комбинезоны с надписью «DanaTrack» на спине, а также одна рабочая комната для раскладки и чтения чертежей узлов машин.
        Нужда в рабочих руках диктовалась необходимостью предпродажной подготовки тракторов, которую так остро и в таком значительном объёме не испытывала ни одна из фирм-конкурентов. У новых тракторов разбирали коробки шестерён, выбрасывали оттуда неизвестно откуда взявшиеся стружку, ветошь и лишние гайки, взамен советского масла заливали в картер двигателя и коробки шестерней масло фирмы British Petroleum. Заменяли стеклоочистители, систему гидропривода, гидроцилиндры для подвесных устройств, устанавливали радиоприёмник. Частично заменяли электропроводку, устанавливали лампы поворота, монтировали новый щиток приборов. Ставили английский турбокомпрессор, чтобы довести мощность 82-х сильного трактора до 100 л.с. Проверяли все крепления, подтягивали гайки, чтобы они не отвалились на ходу.
В прошлом трактора МТЗ-80 на фирме «Данатрак» перекрашивали из голубого «фордовского» цвета в ярко-красный, меняли советские кабины на кабины британского изготовления, разработанные дизайнерами для трактора New Holland. Для покраски собранного трактора на фирме имелась лакокрасочная камера. Советские люди после такой переделки никак уже не могли узнать трактор минского производства, сверкающий, как легковой автомобиль, глубоким цветом датского и советского флагов. Всё это делалось для того, чтобы «Беларусь» хотя бы издалека не отличалась от машин конкурентов.
        Куканов годом ранее предложил кооперацию - для удешевления стоимости рабочей силы в Минск стали отгружать английские кабины, красную датскую краску, западногерманские пластиковые брызговики, щитки приборов и фонари для их сборки на конвейере минского завода и покраски всего трактора. Стеклоочистители западного производства в Минск не отгружали, боясь воровства на советской части пути следования модернизированного трактора за границу. Достижением Куканова стало то, что все комплектующие части, поставляемые из Дании, устанавливались на почти все трактора экспортного исполнения, а не только на продаваемых в Дании, что давало обществу заметную прибыль.
        В бытность Апраксина в Дании в Минск стали грузить и датские гидроцилиндры для навесных орудий (плугов, борон). Все советские гидравлические системы, истекая рабочей жидкостью, загрязняли почву, что рассматривалось как преступление по местным законам.
        В сравнении с ценой рабочей силы в Дании белорусская рабочая сила стоила сущий пустяк, тем более что на конвейерах завода частично работали заключённые, и с помощью сборки на заводе-изготовителе удавалось существенно снизить себестоимость модернизированного трактора в Дании и других странах, где осуществляли до того дорогостоящую предпродажную подготовку.
        В Минске постоянно допускали брак, и без проверки качества сборки перед продажей продавать трактора было нельзя и даже опасно. Бывали случаи, когда трактор отказывал во время посевной или уборки урожая, что грозило фермеру или потерей части урожая или снижением его качества. В этом случае фермер угрожал по телефону Эгону, что тут же вызовет журналистов, которые напишут о низком качестве трактора «Беларусь».
        Постоянно дежурившая бригада советских механиков, патрулировавшая Данию на немецком микроавтобусе Volkswagen Transporter с радиотелефоном, принимала сигнал бедствия от Эгона, и ехала на поле к трактору. Ремонт осуществлялся прямо на поле – на пашне ставили домкрат и даже иногда ремонтировали задний мост, рискуя жизнью.
        Конкурентная борьба на датском рынке тракторов не утихала ни на день. При всей развитости народного хозяйства Дании в маленькой стране тружеников не выпускались летающие аппараты, огнестрельное оружие, металлообрабатывающее оборудование, кинескопы, бытовая техника, чипы, электромоторы, автомобили, трактора и комбайны. За свинину, картофель, сахар, зерно, молочные продукты, морские суда и дизели, и за технологическое оборудование для пищевой промышленности и хранения сельскохозяйственного сырья датчане покупали всё, что им нужно – Фольксвагены, Мерседесы, Тоёты, Боинги, Дугласы, Сессны, Фёргусоны, Боши, Сименсы, Сони, компьютеры, металлорежущие и прочие станки. Разработка запасов нефти и газа на датском шельфе Северного моря обещала Датскому королевству полную энергетическую независимость от ненасытных экспортёров углеводородов уже в ближайшее время.
        Трактора, как узнал Апраксин, конкурировали в трёх классах – до 50 л.с., до 75 л.с. и до 100 л.с. «Беларусь» выступала в классе 100-сильных машин. На датском рынке боролись американские, английские, канадские, шведские и западногерманские трактора. Боролся за место под скупым датским солнцем итальянский FIAT . Путались под ногами и дешёвые трактора из Восточной Германии, Польши, Чехословакии и Румынии, сбивая цену советского трактора.
        Куканову приходилось брать на выставки сельхозмашин по нескольку коробок водки СПИ из посольского кооперативного магазина и предлагать бесплатное угощение случайным посетителям на стенде.
Случалось, что пьяного фермера под руки подводили к красному трактору и на брызговике, как на столике, подписывали контракт на поставку трактора с обычной трёхлетней рассрочкой платежа. Иногда на следующий день Эгону звонила по телефону жена фермера и рыдала, умоляя забрать трактор обратно. Якобы все соседи начинали смеяться над протрезвевшим покупателем, вынуждая жену иногда даже стукнуть мужа кулачком по больной голове.
        Трактор «Беларусь» не так уж плох на самом деле. Трактор на соревнованиях по силе тяги всегда выигрывал, поскольку оказался самым тяжёлый в своём классе. Советские инженеры закладывали очень толстые стенки двигателей из расчёта прочности самого плохого металла. У советских заводов никогда не было гарантии, что поставщики пришлют металл нужного хорошего качества и поэтому проектировщики шли по пути высокой материалоёмкости.
        Поскольку в советской деревне трактористы часто ездили за водкой в магазин, коробка передач трактора имела высокие передачи для быстрой езды по шоссе. Поэтому «Беларусь» всегда выигрывала гонки на ровной дороге.
        Недостатками, разумеется, были низкая надёжность машин, отсталость технических решений и пренебрежение законами эргономики . Сергей Сергеевич был уверен в том, что советские конструкторы по обыкновению создавали технику для нетребовательных людей, лишённых вкуса к дизайну, и, кроме того, обладающих недюжинной силой и ловкостью рук лесковского Левши. Все недостатки изготовления устранялись советскими и датскими механиками за первые два года эксплуатации по гарантии, и после этого трактор мог ездить без поломок лет двадцать, а то и больше.
        Советский финансовый директор Кулиев с лицом старухи Изергиль из Аккермана в молодости, выполнял несложные функции перевода прозрачной датской бухгалтерской отчётности системы GAAP в непрозрачную советскую отчётность, утверждённую Советом министров СССР для совместных предприятий за рубежом для их стыковки с отчётами советских внешнеторговых объединений, отличающихся, в свою очередь, от отчётов советских заводов, фабрик и торговых предприятий. Кулиев был осторожен и хитёр как лис, избрав карьеру постоянного жителя стран, где имелись торговые зарубежные фирмы В/О «Трактороэкспорт», а их не мало. Иностранные языки стран пребывания он знал из рук вон плохо, можно сказать совсем не знал, а недостаток лексики, заметный даже в неанглоязычных странах, он заменял ужимками и бормотанием на плохом английском языке, посредственные знания которого он в самом начале карьеры приобрёл на ВКИЯ МВТ СССР.
В частом командировании за границу ему помогала малочисленность конкурентов: бухгалтерский учёт для подавляющего числа работников министерства - совершенно непознаваемая и презренная по советской традиции отрасль знаний. Все финансовые директора командировались за границу или от бухгалтерии материнской компании, где наблюдалось практически сплошное не знание иностранных языков, или от управления бухучёта МВТ, где говорящие на иностранных языках специалисты встречались чаще.
        Начальник отдела снабжения запчастями лысоватый Камин с чёрными усами и грузинским носом исполнял волю кладовщика Ван Ховена, отсылавшего ему еженедельные заявки на пополнение запасов исчезающих с полок изо дня в день запасных частей к трактору «Беларусь». Камин к действующему контракту на экспорт запчастей в Данию, подписывал по переписке с В/О «Запчастьэкспорт» бесчисленные приложения с перечнем частей, а В/О «Запчастьэкспорт» в Москве, в свою очередь, выдавал со скандалами и угрозами пожаловаться в ЦК КПСС заказ-наряды подневольным советским заводам, клепавшим эти самые запчасти. Процедура не сложная, но изматывающая и лишённая творческого начала для Камина.
        Ван Ховен, не имея высшего образования, самостоятельно, работая до этого в крупном универмаге в родном городе Амстердаме, научился логистике. Он умел делать прогноз текучести деталей на складе и отгружал товар дилерам по их телефонным заказам, вызывая транспортную фирму. Он делал отметку в компьютере о продаже товара, не зная его цены. Датский бухгалтер Эдит в 15-30 закрывала работу всех терминалов, кроме своего, и, считав данные с компьютера о продаже со склада товаров за день и проставив цены, высылала отпечатанные на принтере счёта-фактуры по почте заказчику ровно в 16-00, когда на фирму на велосипеде приезжал курьер Королевской почты в красном мундире забрать конверты.
        Эдит самостоятельно проставляла в счетах цену, исходя из утверждённой Кукановым таблицы скидок, в зависимости от размера и истории заказов получателя. Секретные таблицы скидок имели все фирмы, и внесение путаницы или нарушение конфиденциальности могли серьёзно подорвать репутацию и благосостояние продавца, поэтому о реальных ценах индивидуальных сделок знали только Куканов и Эдит Паттерсон. Таким образом, Сергей Сергеевич узнал, что существует не только государственная тайна, но и коммерческая.
        Счета и письма перед отправкой конвертовала близорукая светловолосая датчанка средних лет Уля Тонессен, напечатав в нужном уголке адрес получателя, чтобы через окошко в необычном конверте его можно было разглядеть. Уля заклеивала конверты, взвешивала их на почтовых весах и ставила круглый штамп на конверте с указанием даты. Почтальон забирал стопочку почты, не выражая никакого сомнения в правильности работы отправителя. Счета за пользование Королевской почтой высылались раз в месяц, исходя из веса высланной корреспонденции и адресата. Нельзя сомневаться в том, что конверт попадал в течение суток в любой датский адрес или в течение двух суток – в любой европейский адрес, кроме СССР.
        Сергею Сергеевичу после восьмилетнего пребывания в Москве казалось не вероятным, что всё в Дании работает так быстро и на почти полном доверии. В Японии автоматизм технических процедур и бесподобная лояльность бизнеса изначально понятны из-за сумасшедших послевоенных темпов роста ВВП (иначе таких темпов не добиться - решил Апраксин), а то, что также толково работают и белолицые, оказалось в диковину.
        Мотался по фирме ещё один странный худой человек по фамилии Мошонкин с морщинистым лицом кудрявого блондина, занимавший должность технического директора, то есть командира над советскими механиками. Это кадр В/О «Трактороэкспорт», видимо, весьма посредственный, отстоявший длиннющую очередь в перспективном плане командирования на должность технического директора. Он выиграл конкурс, поскольку за время стояния в очереди в пьянстве замечен не был, но по утрам пил, всё-таки, много воды. Странность его и его жены, похожей на тумбочку, заключалась в их ни чем не прикрытой недалёкости и отсутствии каких-либо интересов, кроме рыбалки и собирания грибов в лесах Дании. А грибов оказывалось невероятно много, поскольку охота за грибами в лесопарках не есть увлечение датчан, равно как и других народов стран ЕЭС . Правдой было и то, что Мошонкины всегда были в первых рядах на всех распродажах в магазинах для бедных.
        Мошонкин, Камин и Кулиев читали только газету «Правда» и журнал «Коммунист» не потому, что очень интересовались событиями на родине и за рубежом в изложении советских журналистов или идеологическими премудростями, а потому, что подписка на эти издания обязательна для жителей советской колонии. Стопки прочитанной прессы укладывались на край стола. Предполагалось, что просмотренные ими газеты и журналы датчане будут тайком читать, впитывая внешнеполитическую пропаганду, как губка воду. В отчётах торгпредства о партийной работе на обществе сообщалось, что советский коллектив фирмы ведёт внешнеполитическую пропаганду советского образа жизни всеми доступными средствами, знакомя местных невеж с достижениями советского народа.
        Однако красивая англичанка Кэрролл с голубыми глазами и чёрной косой, работавшая на полставки уборщицей и зарабатывающая в час больше самого Куканова (поскольку, как узнал Апраксин, Куканов сдавал «лишнюю» зарплату в кассу торгпредства), сворачивала не заинтересовавшую датчан скопившуюся на столах прессу в трубки с помощью упаковочного шпагата и выбрасывала непосредственно в огромный бак для мусора во дворе фирмы. Вежливая Кэрролл всегда, правда, спрашивала Is it Rubbish? Yes, Madam, Rubbish! – отвечали ей. Датские власти вряд ли могли обвинить советских работников в подрывной деятельности – всегда можно было бы сказать, что прочитанная газета «Правда» поступает непосредственно в мусорный бак без всякого вреда для местного населения, что было сущей правдой.
        Эгон Свенсон свершал титанические усилия по сбыту тракторов «Беларусь». Ранее он работал продавцом у дилера тракторов John Deere и Massey Ferguson , научился мастерски говорить по-английски и продавать трактора и комбайны. Куканов перетащил его к себе на более высокую зарплату: у дилеров англосаксонских тракторов карьерный рост затормозился – не хватало звания MBA .
        Эгон после окончания средней школы сразу пошёл зарабатывать деньги шофёром на трансъевропейских грузовых линиях. Датчане такие деньги называли «быстрыми», поскольку для такой работы не требовалось высшее образование, а заработки оказывались внушительными. В результате через десять лет после окончания школы рабочие становились более или менее обеспеченными людьми в сравнении с выпускниками университетов. Зато выпускники университетов через те же десять лет уже опережали сверстников по уровню благосостояния и культуры, пройдя через период бедности учёбы в университете и выплаты задолженности банкам во время пребывания на незначительных должностях первой стадии карьеры.
        Эгон учиться не любил и не хотел – ему понятны только железки и деревяшки. Своё благосостояние он довольно наглядно продемонстрировал, пригласив на обед советский персонал с белыми воротничками в свой дом, построенный почти полностью его руками в 40 километрах к югу от Копенгагена на берегу моря. В доме восемь комнат, вся необходимая обстановка, камин и шкура тигра в гостиной. На берегу у причала покачивалась купленная им в рассрочку небольшая яхта. В семье Эгона две машины VW , на одной из них он ежедневно приезжает на работу. Ремонт машины он осуществляет сам, не прибегая к услугам дилера, которому оставалось только проводить обязательную ежегодную диагностику.
        К огорчению Апраксиных, с ним и его женой почти не о чем было разговаривать – так, что-то о бытовых подробностях и обычных трудностях жизни (цены и налоги). Тем не менее, Сергею Сергеевичу удалось расположить к себе Эгона, и Эгон впоследствии помогал ему находить датских покупателей продукции советского машиностроения.
        Лариса Леонтьевна оказалась единственной женщиной, разговаривавшей с женой Эгона Мартой по-английски и по ходу учившейся датскому разговорному языку. Другие женщины с тайной завистью, переходящей в воинствующую замкнутость, смотрели на увлеченных собеседниц и расставляли посуду на столе, гремя столовыми приборами.
Расставили всё, к хорошо скрытому сожалению Марты, не правильно, и Ларисе Леонтьевне с Мартой пришлось все тарелки и приборы перегруппировать. Выяснилась и причина - оказалось, что присутствовавшие советские женщины привыкли кормить семью обедом из двух блюд из одной суповой тарелки, не выдавая едокам ножей. «Обойдутся!» - ворчали они: «Да ещё ножи им!». Дело оказалось в том, что, копируя сервис столовых советского общепита, эти женщины не подавали вторых и третьих тарелок и столовых ножей, когда нет гостей.
Советские столовые ножи, изготавливаемые, в отличие от алюминиевых ложек и вилок, из нержавеющей стали, достаточно дороги и кража их, случавшаяся повсеместно, если их выкладывали по специальной просьбе обедающих, наносила заметный ущерб хозяевам, а любой умелец мог запросто изготовить из ножа стилет. Вороватые заведующие столовыми при этом подвергались дополнительной угрозе быть привлечёнными к суду за содействие уголовному преступлению.
        Работал на фирме худой и малоимущий переводчик Пидер Расмуссен, нанятый Кукановым для перевода технической документации и рекламной продукции на датский язык, а также для устного перевода жалоб фермеров и дилеров советским механикам. Пидер (советские вахлаки из хулиганских побуждений называли его в глаза Пидор) окончил университет в городе Орхус , знал хорошо русский, английский и немецкий языки.
        На работу ему устроиться было не легко, до поступления на «Данатрак» он целый год числился безработным, получая пособие, достаточное для аренды маленькой квартиры гостиничного типа для холостяков в Копенгагене и выплаты двадцатилетнего банковского кредита, потраченного на университетское образование.
        Русисты в Дании имели малый спрос. Германисты и англицисты в Дании вообще не требовались – при столетней стопроцентной грамотности населения английский и немецкий языки более или менее хорошо знали все датчане от десяти до семидесяти лет отроду. На полуострове Ютландия дети начинали учить сначала немецкий язык, а потом уже – английский, а на островах - наоборот. В целях лучшего усвоения языков союзников по блоку НАТО английские, американские, немецкие и французские фильмы, транслировавшиеся по телевидению и в кинотеатрах, никогда не дублировались, внизу кадра давались лишь субтитры на датском языке.
        Пидер родился в семье фермера вторым сыном, не имея права наследовать ферму. Ввиду бедности (в университете он жил на стипендию в счёт кредита) он утверждал, что одобряет коммунизм в принципе и всегда голосует на выборах в парламент за Коммунистическую партию Дании. Советские работники, слыша это, щурились, но насмешек над ним (кроме упомянутой выше клички) не допускали. Всем известно, что датская компартия не очень популярна – к чему бить лежачего коммуниста?
        Нраву Пидер был доброго, как, впрочем, и многие датчане, он понравился Апраксину, потому что помогал ему не только осваивать датский язык совершенно безвозмездно, но и знакомил Апраксина, не умевшего поначалу читать по-датски, с новостями и особенностями местной жизни и, вообще, с европейским видением всего вокруг происходящего.
        Пидер повстречался Апраксину и в более свободной от служебных обязанностей обстановке. Летом 1986 года Сорокины с Апраксиными, осваивая северное побережье острова Зеландия, каждое воскресение стали выезжать купаться в Каттегате на дикие пляжи вблизи Gilleleje .
Пляжи называли дикими, поскольку большая часть датчан предпочитала вполне обоснованно купаться нагими. При выходе из прохладного моря на более или менее прогретый песок при постоянно дувших ветрах мокрая одежда переохлаждала тело, что приводило к частым заболеваниям мочеполовой сферы у пользователей купальными костюмами. В песке были воронки, образованные дюнами, где прятались от ветра обнажённые купальщики, принимавшие солнечные ванные. В воронках обычно собирались небольшие компании, часто молодых, людей. Апраксин с Сорокиным, идя как-то к морю искупаться в плавательных трусах, что всем давало знать, что они иностранцы, в одной из таких воронок увидели Пидера, лежавшего меж двух обнажённых блондинок. Волосики на лобке у одной из них покрашены в зелёный, а у другой – в синий цвет. Датчанки что-то требовали от Пидера, положившего на лицо полотенце, чтобы лучи солнца не били ему в глаза. Пидер не реагировал на их призывы, пока голубая девушка не взяла его за пенис, сильно потянув за крайнюю плоть. Рассерженный Пидер приподнялся, сбросил с глаз полотенце и встретился глазами с Апраксиным, сразу узнав его. Он не смутился, объяснив ситуацию тем, что обе девушки его потенциальные невесты, и он ещё не сделал выбора. Девушки смеялись его словам. Позднее он объяснил, что в Дании добрачные половые сношения практикуются давно, поскольку на внебрачных детей всегда даётся ежемесячное пособие, позволяющее женщине быть независимым от мужчины.
        Знакомство с советскими механиками в полуподвале фирмы произвело на Апраксина удручающее впечатление. По снобистской классификации советских дипломатов механиков относили к шестому разряду в советской колонии.
        При рассадке на праздничных концертах и других сборищах в актовом зале посольства или в клубе в переднем ряду партера сажали советников посла, торгпреда и его заместителей, а также резидентов ветвей советской разведки и их заместителей. Во втором и третьем рядах положено сидеть секретарям посольства – первым и вторым обоих классов, третьим секретарям и атташе. На четвёртом и более дальних рядах усаживали работников торгпредства и технических работников посольства (комендант, шифровальщики и проч.) Далее сажали советских оперативных работников смешанных компаний, какой была «Данатрак».
        Ещё дальше, на галёрку вместе с шоферами и сантехниками приглашали советских механиков изо дня в день не могущих до бела отмыть руки от грязи. Жёны садились рядом с мужьями и сразу понимали своё социальное положение. Никаких распорядителей в зале не было, но каждый сверчок знал свой шесток. Впервые появляющемся на сборище человеку коллеги делали жесты, указывавшие на нужное место.
        Апраксины, впервые прибывшие в актовый зал посольства, не получили никаких намёков от Куканова, Кулиева, Камина или Мошонкина, исподтишка следивших за их поведением в зале, и уселись рядом со своими соседями по жилому дому - Сорокиными. Видимого смятения от появления чужих в рядах секретарей посольства не наблюдалось, и Апраксины утвердились на занятых позициях до конца командировки. Слева от Апраксина тогда сел высокого роста молодой человек спортивной наружности, который без напускной важности представился советником Юрием Ушаковым , заместителем посла Овечкина, и подал Сергею Сергеевичу руку, а Ларисе Леонтьевне поклонился головой.
        Лариса Леонтьевна, успевшая за две минуты точно обрисовать себе окружающую обстановку, подумала: «Господи, что за средневековье! В Японии такого не было. В первом ряду действительно садились весьма важные персоны, но в других рядах все рассаживались как равные люди, старались, как дети, сесть подальше от «взрослых» и от президиума, чтобы рассказывать друг другу анекдоты во время действа. А какие настоящие люди там работали! Амирян, Холодков, Николаев, Хламидин, Петров, Пращуров, Трухин, Трояновский. В последние месяцы прибывший послом в Японию Дмитрий Степанович Полянский со всеми здоровался за руку, шутил, рассказывал байки из своей прошлой жизни. Правда, этот дворянин Ушаков похож на нормального человека».
; «Считай, что в Японии мы прожили лучшие годы своей жизни! К сожалению, это больше не повториться!» - мысленно ответил ей Сергей Сергеевич.

        Советские механики имели высшее техническое образование, знали немного английский язык и наверняка были некогда лидерами комсомольских организаций и активными членами партийной организации завода, занимая должности руководителей среднего звена. Они не только соглашались, но и рвались ехать за границу на должности квалифицированных рабочих исключительно из меркантильных интересов или от страсти к путешествиям по миру, которую в условиях советской заградительной системы выездов простому человеку можно было удовлетворить с ничтожной вероятностью и то только с помощью профсоюза. Рабочих с завода в служебные командировки в западные страны и вовсе не пускали, пусть трижды коммунистов - они в силу социальных причин, по мнению партийцев, вершащих судьбы выезжающих, не соответствовали некому, воображаемому этими самыми партийцами, представлению иностранцев об уровне культуры передового класса или «гегемонов социалистической революции». Вместо гегемонов подсовывали партийных инженеров.
        Специалисты в области тракторостроения, застигнутые в подвале, хмуро смотрели на Апраксина, пока он не стал подавать им руку для приветствия. Познакомились. Среди специалистов оказался местечковый дуайен Голота. Это его жена Ирина в первый раз пошла с Ларисой в магазин Irma, чтобы показать ближайший супермаркет и объяснить, как и что там надо покупать. Это тогда случилась история с павшей на тротуар старушкой.
К своему удивлению Ирина не обнаружила у Ларисы никакой растерянности среди уставленных продуктами полок. Лариса быстро накидала в тележку нужный запас продуктов, руководствуясь не ценниками, а наименованиями на датском языке и внешним видом товара. Ирине очень хотелось показать себя опытной, всезнающей покупательницей, она впервые была за границей и прожила в Копенгагене более года. Она ждала от Ларисы ступора от вида изобилия. Для Ларисы же всё было естественно - побывав в Японии, она уже знала, как живут люди за границей; она быстро училась датскому языку, слушая мысли Ирины или руководствуясь интуицией. Лариса брала в руку один из девяти-десяти сортов сливочного масла с надписью SM;R, а Ирина думала: Зачем брать такое дорогое масло!
       
- Значит SM;R это BUTTER! – решала Лариса.
       
Хотя Ларисе причитания Ирины не требовались – на всех упаковках стояли торговые марки всемирно известных пищевых американских, английских, швейцарских и датских компаний с рисунками содержимого, включая известную упаковку для молока Parmalat.
       Ирина молча возмутилась тем, что за небольшую корзину продуктов Лариса, не раздумывая, выложила 500 крон.
 «Ведь могла же чья-нибудь жена руководящего работника общества, Куканова там, или Кулиева, оказать такую любезность - показать Ларисе ближайший продуктовый магазин», - подумал Сергей Сергеевич,- «Нет, решили по своему злорадному разумению «опустить» Апраксиных, навязав им Ирину Голоту для первого выхода в город».
       Двое, этот самый Голота и другой, меньше ростом, Матрёшкин смотрели на Апраксина из-под лобья, улыбаясь, но со злыми глазами. Апраксин подумал, что если бы он встретил этих специалистов на тёмной улице в Минске, то они могли запросто ему свистнуть по лицу просто так, ну хотя бы за его высоко поднятый подбородок.
Оба проработали в Дании более года – за хорошее поведение Куканов ходатайствовал за продление их командировки на второй, но уже последний год. И не только за хорошее поведение: оба бравировали своим знакомством с Композитором, заискивающе называя его Фёдор Фёдоровичем. Как же! Все были земляками из Минска, и этот Композитор тоже!

       Настал час первого знакомства с Кукановым. Куканов вызвал Апраксина в свой кабинет по телефону внутренней связи на второй день.
       Куканов сидел за большим столом в красивом президентском кресле - было видно, что для его роста и кресло и стол были великоваты. Он наверняка не смог бы дотянутся своими короткими руками до некоторых вещей на конце стола при всём старании. Лицом и коротким руками он удивительно напоминал английского певца Элтона Джона . Для чтения он надевал очки, видимо развивалась старческая близорукость, хотя ему всего сорок пять лет. На столе у него лежала не только советская пресса, но и англоязычные газеты The Financial Times, The Washington Post, The Observer. Кроме газет на столе виднелись яркие обложки журналов с названиями Tractors и Agricultural Machinery.
        Сергей Сергеевич обрадовался присутствию на фирме хоть одного интеллигента, правда, в первом поколении. Это заметно, и Владимир Алексеевич Куканов очень старался выглядеть культурным человеком, обладая одновременно мудростью не выпячивать свою образованность в беседах с начальством, что выяснилось очень быстро при совместной встрече с торгпредом, малоразвитым Колченоговым.
        Чтобы с чего-то начать и расположить к себе, Куканов рассказал Апраксину свою историю. Родился он в Казахстане в семье железнодорожного стрелочника. До 17 лет спал под стук колёс, поскольку местом обитания его семьи была железнодорожная будка у переезда. Потом поехал в Москву один и по совету отца с первой попытки поступил в МИИТ .
Будучи студентом последнего курса, Куканов женился на однокурснице-дочери директора конторы «Дормаш» В/О «Трактороэкспорт» Громушкиной, соблазнив её своей неподдельной влюблённостью. Это явление он обозначил фразой «любовь с первого взгляда». Видимо, желая ездить в загранкомандировки, как и её родители, как решил Апраксин, молодая жена настояла на распределении Куканова непосредственно в Министерство внешней торговли сразу со студенческой скамьи, что и было легко сделано, поскольку рекомендация директора конторы Алексея Геннадиевича Громушкина весомая, и сам тесть своим присутствием в министерстве служил заложником. Более того, начальству известно, что брат тестя Куканова, Василий Геннадиевич Громушкин, служит в некой авторитетной организации.
Прошли тяжёлые годы вечернего обучения на ВКИЯ сначала английскому, а потом французскому языку, а также годы учения на вечернем факультете ВАВТ. Куканов, как он выразился, сделал себя сам. Съездили они с женой в Индию поработать три года в отделение торгпредства в Бомбее, а потом их направили на смешанное общество в Монреале, принудив перед поездкой поучить немного французский язык, поскольку провинция Квебек двуязычная.

- Трудности великие у нас тут, Сергей Сергеевич, - начал Куканов после небольшого, но напряжённого молчания установившегося после того, как он закончил свою историю.
- Что такое? – спросил Апраксин.
- Продажи не идут. Все, кто мог, купил наши тракторы. Затоварились. Министерство требует продавать по 100 штук в год. На сегодняшний день продали за год восемнадцать. Вон Эгон пытается ещё один продать. С утра по телефону бурчит. У нас двадцать дилеров.
- Все они торгуют «Беларусями»?
- Да. Но они ещё держат машины наших конкурентов, считая, что только на наших продажах они ноги протянут. Техническое обслуживание как-то им помогает. Запчасти отгружаем им ежедневно. Вы что умеете делать?
- Работать!
- Понятно. Ваше объединение имеет здесь контракты. Надеюсь, что датские компании будут платить нам комиссию. Вы экспортом когда-нибудь занимались?
- Никогда.
- Зачем же вы приехали?
- Выполнять поручение замминистра Смелякова о расширении нашего экспорта.
- Расширение это хорошо. Что экспортировать-то? Я думал, датские экспортёры нам будут платить. Чтобы штаны у нас поддержать.
- Платят за работу. Надо иметь договора об оказании содействия в продвижении их товаров в СССР. Договоров нет, как я понял. Время пройдёт, пока первые деньги поступят.
- Не меньше года. Вы знаете, во сколько вы обходитесь нашей фирме? Вам и машина, и квартира и зарплата. Не знаю, что с вами и делать. Потерплю полгода. А потом…
- Ясно, - задумчиво ответил Апраксин. – Общество, это не торгпредство. Не знаю, что и думать. Кулемеков мне сказал, что работа на обществе интересная, позволяет стать настоящим советским коммерсантом, не то, что в торгпредстве.
- Правильно говорит, - оживился Куканов, вспомнив строгое лицо начальника отдела учебных заведений (ВАВТ, факультет МЭО в МГИМО и ВКИЯ) управления кадров МВТ. «А ведь у меня дочь подрастает!» - мелькнуло в голове его. Для начала я вам поручу продавать электромоторы. Это моё личное хобби. Результаты, не ахти какие, но для разгона займитесь. Потом мы поставляем через общество на МТЗ с небольшим наваром гидравлику Danfoss и другие комплектующие из ФРГ и Англии. Это я тоже вам передаю. Поручить тут больше некому. Не Мошонкину же! Нанесите визиты всем поставщикам «Технопромимпорта», познакомьтесь с менеджерами и узнайте, что они хотели бы получить у нас в обмен на комиссию. Кстати, у них наверняка, должны быть обязательства о встречных закупках. Хорошо бы им воткнуть наши трактора, электромоторы. Ещё какое-нибудь железо. А?
- Это дело! Попробую. Кроме того, я договорился в Москве о представительстве интересов В/О «Лицензинторг» на датском рынке.
- С Борисом Куракиным ? Вы тут поосторожнее. В уютном ресторане на берегу Зунда «У ручья» взяли в этом году двух наших мальцов из торгпредства, изображавших из себя представителей этого объединения. Взяли с поличным вместе с агентом, притащившим им какие-то чертежи. Теперь в тюрьме сидят! Неужели вы думаете, что вам удастся здесь продать советские технологии?
- Не знаю. В тюрьме, значит! Скорее всего, агент намеренно привёл с собой представителей власти! – усмехнулся Апраксин.

        Когда Куканов встал из-за стола и подал руку, показывая тем самым отсутствие предвязатости, то оказалось, что он ниже Апраксина сантиметров на пять.

- Как устроились? – наконец улыбнулся он.
- Спасибо. Нормально. Скажите своим подчинённым, чтобы не хмурились! – улыбнулся в ответ Апраксин.
- Ха-ха! – хихикнул Куканов. – Меня боятся. И это правильно. У нас единоначалие. Хорошо, желаю успеха! Чуть не забыл! Вам тут будут давать раз в месяц зарплату наличными, где-то 24 тысячи крон. Семнадцать семьсот вам надо сдавать в бухгалтерию торгпредства Хрюткиной, она знает. Ваша реальная зарплата 6300, как у начальника отдела в торгпредстве! Выравнивание, так сказать.
- Хм. Датчане, надо полагать, имеют банковские карточки?
- Русским всегда и везде дают зарплату наличными для хранения денег в кубышке. Как вы знаете, советским людям не разрешается открывать счета в западных банках! Да и что там хранить? Это деньги на белый хлеб с маслом, и не более того!

        Сергей Сергеевич вернулся в свой кабинет и, немного подумав, построил на компьютере таблицу, назвав её перспективным планом доходов отдела развития советского экспорта в 1986 году.

ОВЕЧКИН
        Так и не найдя решения, к какому типу тиранов относиться Куканов (к перфекционистам или пассивно-агрессивному типу), Сергей Сергеевич Апраксин до конца весны 1986 года установил связи с ведущими менеджерами крупных по масштабам Дании компаний, заинтересованных в продажах технологического оборудования в СССР.
        Оказалось, что все они имеют обязательства перед советскими покупателями датских товаров приобретать советскую продукцию машиностроения. Все обязательства, впрочем, составляли 10% от суммы импорта в СССР. Выполнить эти обязательства, пусть и незначительные, руководителям датских фирм не представлялось возможным – зачем заводам-изготовителям силосных башен или сушилок для молока нужны трактора или сеялки?
        Встречные обязательства датских экспортёров включались в контракты советскими импортёрами по команде сверху – заместителем министра, курирующим экспорт продукции машиностроения. Сами работники импортных объединений эгоистично не желали вникать в проблемы советских экспортёров и отмахивались от датчан: «Не знаем, вы идите туда… в «Трактороэкспорт», «Машиноэкспорт», «Станкоимпорт», «Автоэкспорт» или куда хотите. Если не купите советские машины в течение трёх лет, то будете платить штраф, а именно 20% от невыполненной части обязательств!» Безусловно, включение встречных обязательств нелегко давалось советским импортёрам. Датчане и советские импортёры заранее знали, что датчане своих обязательств не выполнят и через три года заплатят штраф. Штраф в размере 2% от суммы контракта заранее включался предусмотрительными продавцами в цену импортного контракта, что удорожало импорт.
        Датчане, сразу осознав, что от Апраксина им деться некуда, предложили оказать содействие продавать советские тракторы, автомобили и прочую технику своим партнёрам в Африке и Латинской Америке в рамках своих контрактов с правительствами развивающихся стран, оплачивая машины твёрдыми датскими кронами. При этом они собирались ещё и комиссию платить на «Данатрак» за оказание содействия в выполнении встречных сделок, что было важнее всего. Апраксин согласился выдавать им справки о выполнении встречных обязательств против каждого коносамента на трактор, отгружаемый из порта Копенгаген по адресу, указанному датскими промышленными фирмами.
        Вслед за тракторами из СССР поплыли КАМАЗы, которые удалось пристроить в Никарагуа в датском проекте по уборке и хранению маиса, в виде шасси для зерновозов. В СССР зерновозы неведомы, пришлось датчанам приделывать самим к КАМАЗам специальные вакуумные кузова. В результате В/О «Автоэкспорт» впервые в истории получил выручку от экспорта шасси грузовых машин в свободно конвертируемой валюте, а «Данатрак» получила неплохую комиссию. В общем, дело пошло, лёд тронулся.
       Узнав, что на ходу в Дании находится около 900 тракторов со средней ценой около 5 тысяч долларов за штуку, Сергей Сергеевич взял справочник Kompass, нашёл в нём токийский телефон фирмы «Марубэни» и путём переговоров с сотрудниками забытой им фирмы добрался, наконец, до Икэды, его первого знакомца в Японии.
        Как ни странно, Икэда не забыл Апраксина и радостно сообщил ему, что вскоре он прибудет в Ганновер на выставку и ради встречи с Апраксиным вполне может сделать крюк в Копенгаген. Апраксин на вопрос Икэды, чем он может помочь, спросил, имеются ли у «Марубэни» встречные обязательства. Икэда долго причитал о трудностях с приобретением советских машин и оборудования, пока Апраксин не предложил ему открытым текстом купить в Дании все 900 тракторов бывших в употреблении, всего на сумму 4,5 миллиона долларов.
        Икэда сразу понял ход мыслей давнего коллеги и снизил сумму до 3 миллионов долларов, поскольку именно эта сумма и составляла текущее обязательство «Марубэни» перед потенциальными, но пока им неизвестными, экспортёрами советских машин. Икэда тут же сообщил, что эти трактора они вывезут в Рур для сдачи их на металлолом, что даст им выручку в шестьсот тысяч долларов. Сергей Сергеевич решил, что эта сумма как раз равна сумме штрафа, который японцам платить не придётся. По телефону договорились, что «Данатрак» выдаст фирме «Марубэни» справку о выполнении встречных обязательств, которую Икэда сможет показать замминистра господину Смелякову и тем завоевать его благосклонность. Фирма «Марубэни» имела много планов относительно СССР и с готовностью пошла на расходы по выполнению встречных обязательств.
        Сергей Сергеевич обрадовал Куканова планом очистки рынка от старых тракторов, всё ещё бывших на ходу. Куканов выдал Эгону распоряжение подготовить новые трактора к поставке фермерам, предварительно взяв обязательства у фермеров осуществить обмен старых тракторов на новые с некоторым зачётом цены и продлением срока кредита до пяти лет. Новые трактора находились на хранении у дилеров и на консигнационном складе «Данатрак». Всего на складах набралась 231 штука. Решили дозаказать 669 штук с завода, на что потребуется не один пароход. Куканов не мог поверить своему счастью, поставить мировой рекорд по сбыту советских тракторов – это событие, которое должно прославить его во всём министерстве и даже в СССР. Конечно, в масштабах СССР такая сделка была ничтожной, но для «Данатрак» - сделкой века.
        Поговорив с Москвой, Куканов принял решение очищать рынок в течение двух лет, исходя из возможностей минского завода. Модернизация серийных минских тракторов требовала соответствующих поставок комплектующих из Дании и, в свою очередь, из Германии и Великобритании с известной дополнительной прибылью для «Данатрак». После неоднократных вычислений и рисования графиков поставки Куканов подписал с прибывшим в Копенгаген Икэдой контракт на приобретение старых тракторов. Счёт фирмы «Данатрак» в местном отделении Den Danske Bank стал наполняться деньгами японского происхождения.
        Куканов ходил довольный, почти летал от переполнявшего его восторга. Возглавляемая им фирма выходила из безнадёжного состояния. План эвакуации советского железа в Германию договорились держать в тайне, чтобы не допустить вредных слухов о сдаче хороших, работающих тракторов в металлолом. Но слухи просочились, и фермеры перед подачей своего трактора на трейлер начали сдирать с трактора детали, которые могли хоть как-нибудь пригодиться в хозяйстве.
        Торговля электромоторами вскоре закончилась к глубокому удовлетворению Сергея Сергеевича и совсем не по его вине. Европейский союз в Брюсселе своим распоряжением наложил эмбарго на ввоз советских асинхронных двигателей переменного тока, обвинив экспортёра В/О «Энергомашэкспорт» в демпинге.
        За десять лет до наложения эмбарго совместное советско-германское общество «Текникон ГмбХ» построило к востоку от Кельна огромный консигнационный склад, где накапливались моторы со всех заводов Советского Союза. Какой-то сумасшедший во времена оно, классифицировав моторы по мощности, построил таким же образом классифицированные заводы по всему Советскому Союзу от Бреста до Улан-Удэ и наказал каждому заводу выпускать электромоторы только одного узкого диапазона мощности с возрастанием мощности с запада на восток. В Улан-Удэ производились самые большие моторы, и пока они по железной дороге доезжали до Германии, у них разрушались ролики и шарики подшипников от вибраций в пути и ударов при перевалке грузов на узловых станциях. На «Текникон ГмбХ» имелся цех по замене подшипников и не только лопнувших, но и новых.
        Как говорил советский партнёр Апраксина в Германии Андрей Пофигушкин «у нас подшипники квадратные» и потому во все, без исключения, электромоторы, прибывавшие из СССР, вставляли шведские подшипники транснациональной фирмы SKF, созданной ещё в 1907 году варягом Свеном Вингквистом в славном городе Гётеборге, чтобы уменьшить уровень вибрации и шума советских электромоторов и повысить их КПД. Советские подшипники сдавали в металлолом по хорошей цене – подшипниковая сталь ШХ-15 по ГОСТу 801-78 – это не шутка!
        Апраксин, получая электромоторы от «Текникон ГмбХ», отправлял одну часть их какому-то чудаку в Исландии (которого он никогда не видел), а вторую часть продавал в Дании через ещё одного чудака Вили Ларсена – владельца частной фирмёшки Parlock A/S, выполнявшей функции розничного продавца или дилера и расположившейся по соседству с «Данатрак».
        Дела шли потихоньку, кладовщик Ван Ховен вёл учёт электромоторов на складе (ещё один консигнационный склад!), а Паттерсон выставляла счета в Исландию и Ларсену. Само собой, конкуренция ожесточённая, но советские, польские и восточно-немецкие моторы выигрывали бросовой ценой. Французы, немцы и шведы давили качеством. Именно из жадности «социалистические» моторы и покупали.
        Как-то к Апраксину обратился пожилой датчанин Оле Стин Бергстрём с просьбой продать ему 100 штук небольших моторов. Он решил обойти Ларсена, чтобы сэкономить ещё больше, и получил от Апраксина хорошую цену и быструю поставку товара. Паттерсон выставила счёт, как всегда с месячной отсрочкой платежа. Платежа не было две недели, и, наконец, позвонил Бергстрём, заявив Апраксину визжащим голосом, что у него беда, страшная беда. Оказалось (Апраксин этого не ведал по русской привычке «Моя хата с краю, ничего не знаю»), что Бергстрём держал семейную фирму (что хуже всего!), специализировавшуюся на техническом обслуживании внутридомовых бассейнов. Ему вздумалось заменить электроприводы насосов в пятидесяти бассейнах частных владельцев. Советские моторы, заняв места стареньких моторов Siemens, так загудели, что пришлось их остановить и лишить владельцев возможности купаться. В домах богатеев гудело как в производственном цехе.
        Сергей Сергеевич, усомнившись в претензии Бергстрёма, позвонил Пофигушкину и узнал, что все подшипники он поменял на шведские, хотя заказ срочный и большой – шутка ли 100 одинаковых моторов за раз! Дело не в подшипниках, дорогой Сергей Сергеевич, объяснил Пофигушкин. Ты бы мне сказал, зачем эти моторы. Для тонких вещей они не годятся – у них не сбалансированы роторы. Роторы бьют, поскольку обмотки намотаны кое-как! Скидку я тебе не дам, а менять моторы на другие, смысла нет, - огорчил он Апраксина. Товар, мол, надо знать. В конце концов, Бергстрём нанял пять квалифицированных монтажников, которые за неделю разобрали сто моторов и сбалансировали роторы, приклеив к ним грузики. Лишнюю прибыль, к разочарованию бухгалтерши Паттерсон, Апраксину пришлось отдать для оплаты труда квалифицированных механиков, помогавших Бергстрёму, чтобы избежать суда. Ведь согласно техдокументации моторы отвечали всем требованиям стандартов ISO, а ответственность изготовителя наступает со дня декларирования соответствия изделия этим стандартам.
        Вили Ларсен, жадный и хитрый торговец, долго смеялся, выслушав печальную историю. Ларсен снабжал фермеров разными электромеханическими штучками, о назначении которых советский колхозник никогда бы не догадался. Это электрические задвижки, светильники с автоматическим включением, датчики беременности свиней, счётчики плотности посева пшеницы, и, конечно, электромоторы для привода автоматических ворот в свинарниках и коровниках. Исполнительные механизмы поставлялись в комплекте с моторами, что давало Ларсену новую добавленную стоимость. Советские моторы с успехом монтировались с фекальными насосами Grundfos для перегонки навоза из мест его выделения в специальные бассейны с огромной крышкой. Бассейны оборудовались ещё мешалками на базе советских моторов для приготовления жижи к дальнейшему использованию в качестве топлива для биогенераторов электроэнергии для нужд фермы. Осуществлялся, так сказать, круговорот дерьма в природе, пропагандируемый Гладышевым-мичуринцем - персонажем запрещённой в СССР меннипеи Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина».
        Ларсен устроил экскурсию для Апраксина, показав советские моторы в действии. Все они, сплошь заляпанные навозом, работали, как им и положено, с гулом, отличаясь высокой надёжностью и неприхотливостью в эксплуатации. Поломка их не вызывала особой жалости – дешево и сердито. Хотя и поломки были редки. Фирма Ларсена умудрялась в течение суток после телефонного звонка фермера сменить сгоревший от непосильного труда мотор, выставляя фермеру счёт за работу и за новый мотор.
        Перед введением эмбарго Апраксин совершил последнюю сделку века на территории Дании с участием советских электромоторов. Он выяснил, что Ольборгские верфи взяли советский заказ на постройку крупного морского судна. Он съездил к руководству верфей и узнал, что датчане подписали контракт с обязательством купить что-нибудь советское, и предложил оборудовать судно советскими электромоторами переменного тока. Главный конструктор проекта Герд Поде Йенсен пытался отговорить Апраксина от неверного шага, но Апраксин, озарённый идеей развития советского экспорта машин и оборудования, настоял на своём, тем более что он умел это делать.
Лучше бы он этого не делал. Куканов тоже пытался сдерживать азарт Сергея Сергеевича, он рассказал ему, как в 1959 году Н.Н. Смеляков, автор книги «Деловая Америка», открывал советскую выставку в Нью-Йорке и показывал американцам советские легковые автомобили. Американцы, пооткрывав двери и подёргав за рычаги, якобы сказали Николаю Николаевичу: «Вы бы ребята лучше продолжили коннозаводство! У вас такие скакуны!»
        Пофигушкин притащил из Улан-Удэ тридцать монстров, а Сергей Сергеевич выставил верфям счета на хорошую сумму. Через пару недель в офисе Апраксина раздался тревожный звонок. Йенсен просил Апраксина немедленно прибыть в Ольборг .
        Йенсен просил присутствовать на приёмке моторов силами Морского регистра в Лондоне, представителя которого Апраксин вызвал в Ольборг пару неделю тому назад по телефону. Им, к счастью, оказался советский инженер, работавший в регистре. Морской регистр расстроил Апраксина.
- Как вы думаете, будет ли у изоляции сопротивление в 1 мегом? – язвительно спросил инженер Сергея Сергеевича, наклоняясь с клеммой мегомметра к мотору.
Апраксин затаил дыхание. Сопротивление изоляции оказалось в десять раз меньше.
- Ничего, - сказал инженер, - при работе обмотки нагреются и высохнут! Сопротивление будет в норме.
        Инженер написал в акте, что сопротивление изоляции около 1 мегома, за что и был отблагодарён Апраксиным обедом в ресторане вечером того же дня. Датчане во время приёмки скромно стояли в стороне, не понимая русского языка.
- Вы, что, надеялись на лучший исход? – спросил инженер, - это же Улан-Удэ! Я эти моторы знаю лет десять. А изоляция что ж? Не убьёт, если механики будут, как положено, в резиновой обуви и перчатках. Если будут без резины, то сами виноваты как нарушители техники безопасности. Не переживай! Где наша не пропадала!
        После отъезда инженера в гостиницу Йенсен показал Апраксину дрожащим от волнения пальцем на монстров, сказав, что отверстия для крепления на фланцах не позволяют прикрепить моторы. Шпильки на механизмах судна не влезают в отверстия. Шпильки датчане разместили согласно чертежам, переданным им Апраксиным два месяца назад. Отверстия согласно чертежам по каталогу завода-изготовителя и стандарту ISO, на который делалась ссылка, должны были быть просверлены через каждые 60 градусов, а при измерениях этих самых градусов на фланцах моторов в присутствии Апраксина наблюдалось смещение дырок, как в вертикальном, так и в горизонтальном направлении. Видимо какой-то нетрезвый дядя в Улан-Удэ на глазок сверлил! Пришлось Апраксину возвращать часть выручки верфям согласно их счёту на оплату работы датских механиков, просверливших новые отверстия во фланцах моторов.
        Сергей Сергеевич тогда решил, что чем проще товар, тем лучше. И решил неправильно. Оказалось, что советские заводы не могут делать простые шайбы (получаются овальными), не могут делать деревянные европаллеты (не соблюдаются размеры досок, не говоря об их высокой влажности) и даже ручные инструменты на лучших московских механических заводах. Подобные наборы советский покупатель далеко не всегда мог купить в московском магазине, континентальный Китай же завалил ими всю Европу, включая Данию.
        Сергей Сергеевич как-то привёз набор хромированных отвёрток в пластмассовой коробке директору по закупкам крупного супермаркета Bilka. Директор молча взял наугад одну отвёртку из коробки и фрагмент доски с ввёрнутым в неё шурупом. Шуруп повернулся на четверть оборота, а отвёрточный конец свернулся, выскочив из паза шурупа. Директор, не говоря ни слова, вернул Апраксину набор инструментов экспортного исполнения с просьбой больше никогда его не беспокоить. Видимо подобных предложений у него было много, и на испытания качества инструментов он времени много не тратил.
        Эгон как-то разоткровенничался на банкете по поводу Рождества, выпив датской «живой воды» Akvavit, и сказал Апраксину по-английски: «Я вам скажу честно, коллега. Вы прилагаете ещё большие усилия, чем я, по сбыту советской техники, но извините, ведь вся советская техника – g;dning ! Вы представляете, если бы «Данатрак» продавало немецкую технику? Нам с вами цены бы не было!» Апраксин при этом ещё подумал - знал бы ты, что моя зарплата в 5 раз меньше твоей!
        Работу затрудняло и не знание фонетики датского языка, казавшейся непостижимой, а также гадкие факторы внешней политики (знаменитый физик А.Д. Сахаров в ссылке, советский напалм в Афганистане, почти ежегодное разоблачение шпионов КГБ в Дании). Дозвонившись по телефону в какой-нибудь хуторок (к радости Сергея Сергеевича слышимость была как в Японии), где, по мнению Апраксина, мог согласно справочнику обитать потенциальный покупатель нового экспортного товара, Апраксин начинал говорить по-английски. Когда он сообщал незнакомому собеседнику, что он из СССР, то незнакомец, не говоря более ни слова, бросал трубку. Апраксин не огорчался, представив себе, как директор какого-нибудь метизного завода в Куйбышевской области поднимает трубку, а ему незнакомый собеседник по-английски говорит – я из Дании!
        Поэтому Апраксин начал использовать психическую подготовку потенциального партнёра. По его просьбе Эгон звонил сначала сам и минут двадцать объяснял по-датски потенциальному покупателю, кто он такой, зачем учреждена фирма «Данатрак» и кто такой Апраксин, который намерен переговорить с ним о возможной встрече. Беседа носила, как обычно, неторопливый характер, указывавший на деревенское происхождение почти всех датчан. После такой разъяснительной работы владельцы маленьких фирм были готовы выслушать Апраксина по-английски.
        Все подобные инициативы, правда, к положительным результатам в итоге не привели. Советские заводы отказывались от своих предложений, которые они сначала делали под давлением своего министерства, из-за внутренних неурядиц – производство новой или нестандартной техники заводам было не выгодно. Они ломали дурочку, отвечая на повторные запросы «Ась?» Внедрение снижало темпы выполнения планов по валу, что неизбежно приводило к снижениям премий. Улучшение качества продукции было не выгодно по той же причине – рост качества приводил к снижению количества.
        Короткое знакомство с менеджментом датских промышленных инжиниринговых фирм, а вскоре и с западными немцами из Франкфурта-на-Майне, расширяли возможности экспорта на запад. К Апраксину пошли заказы на изготовление не требующих особой точности материалоёмких конструкций, труб, крышек для канализационных колодцев, стальных кузовов-мусоросборников, которые пристраивали на шасси грузовиков MAN и Volvo. Грозные депеши за подписью Куканова превращались в решения коллегий министерств о выпуске на подневольных заводах на Украине, в Белоруссии и в Средней России нестандартных изделий из стали и чугуна. Изделия разгружались с советских судов, прибывающих из Таллинна или Ленинграда, в свободной зоне порта Копенгаген, и ждали своей судьбы перед дальнейшей отправкой во все концы мира. Апраксин передавал груз датчанину или немцу по акту прямо на пирсе и после этого ждал поступления от них денег. Платили исправно, поскольку все были в выгоде. Датский и немецкий бизнес был активен в Африке и в Азии и даже в США. Возникла традиция - выполнение заказов на тяжёлые металлоизделия в составе комплектного умного оборудования западные коллеги поручали Апраксину. В некоторых случаях датчане просили Апраксина ставить на изделия тавро Made in U.S.A., против чего советские заводы совсем не возражали. Претензии по качеству, как всегда, удовлетворялись снижением цены и доработкой изделий силами западных рабочих. Теперь уже Апраксин сам переправлял претензии заводам, не доплачивая им за поставку. Заводам стали платить за экспорт отдельной строкой – Внешторгбанк открывал им внебалансовые валютные счета, которыми заводы могли распоряжаться с разрешения министерства для приобретения западного заводского оборудования.
        Вся выручка от деятельности Апраксина поступала на счёт «Данатрак», что повышало эффективность деятельности общества, то есть давало чистую прибыль при убыточности торговли тракторами. Дивиденды перечислялись в В/О «Трактороэкспорт». Никаких премий и почётных грамот Апраксин не получал. Считалось, что сама жизнь за границей уже само по себе огромное вознаграждение.
Вернувшись в СССР в 1990 году, Апраксин понял, что деятельный человек никогда не пропадёт в чужой стране – если бы он работал на собственной фирме в Дании таким же образом, то стал бы миллионером, поскольку и фирма то эта могла состоять из двух человек – его и Ларисы. Если бы не одно «но». Вряд ли мелкому частному предпринимателю, не выезжая из Дании, удалось бы организовать решения министерской коллегии в Москве о выдаче заказ-наряда заводу изготовителю. С командной экономикой не поспоришь, из заграницы не покомандуешь.
        Незаметно для обывателей к родине подкрадывался экономический кризис. Горбачёв, видимо, не забыв концепции СВС, взялся ускорить (или углубить?) развитие лёгкой промышленности, тем самым, надеясь выправить не сбалансированную советскую экономику, о чём писалось в концепции.
Для этой цели наняли некую Бирюкову , возглавившую «лёгкую» отрасль от лица Политбюро и всего ЦК КПСС. Но деньги в стране кончались и начали покупать комплектные текстильные, обувные и швейные фабрики, а также продовольствие в государственный кредит, бездумно надеясь на то, что его когда-нибудь удастся отдать с процентами.
Как же отдать, вопрошал себя Сергей Сергеевич. Если бы бирюковские прожекты были бы рассчитаны на сбыт продукции за золото или какую-либо иностранную валюту, то надежда была бы. А так это явно провальные проекты. Вряд ли Горбачёв с Бирюковой понимают разницу между платёжным и внешнеторговым балансом страны или разницу между золотым стандартом и золотой оговоркой, подумал Апраксин. И слышали ли когда-нибудь о коэффициенте внутренней доходности? По всей вероятности концепция читалась без понятия, по верхушкам, если вообще читалась. Вон Персиков у меня никогда ни во что не вчитывался – всё брал на слух. Балабол! То, что надо было делать срочно в 1978, Политбюро попыталось сделать в 1985! Например, что было бы со штурмом Берлина, если бы Сталин приказал начать осуществление операции «Салют» в 1952 году?
        Поездив по датским фермам, Апраксин убедился в том, что сельское хозяйство будет на подъёме только в одном случае – если фермер будет относиться к своей деятельности как к бизнесу. То же и в промышленности. Следовательно, верна концепция Скита – выход из кризиса лежит в приватизации полезных для человека отраслей народного хозяйства. Бизнесом в стране Советов умеют интуитивно заниматься только теневики и цеховики, но никак не каждый председатель колхоза или директор гиганта социалистической индустрии. Да это и правильно - такой коммерческой элиты в любой стране не более 10-15%! Не даром по опросам скандинавского населения 85% людей хотят быть лицами наёмного труда, потому как ни мозгов, ни нервов у простого человека не хватит с утра до вечера думать о своём бизнесе - а тут сделал дело, гуляй смело.
        Москва не забывала своих сынов в Дании – к послу Овечкину, и, видимо, ко всем послам СССР, пришёл вопрос в форме шифрограммы от ЦК, видимо инициированный самым Горбачёвым или его врагами: «В чём опасность учреждения в СССР совместных предприятий, то есть СП?»
        Овечкин в панике обратился к торгпреду Колченогову, который, не поняв, что такое СП, обратился к Куканову с тем же вопросом. Куканов сердился на Колченогова, и ответил ему просто: «Что тут непонятного? Вы уже три года нас курируете, а мы и есть самое, что ни на есть СП – советско-датское СП!»
        Сердиться было на что. Торгпреду и его заместителям хотелось бесплатных развлечений и угощений, да ещё наезжали гости из Орды и требовали того же. Ордой Сергей Сергеевич стал называть свою родину, когда впервые оказался в Западной Европе. Он был сражён тем, что вся публика там почти сплошь оказалась «чистой» (воспитанной и опрятной) в сравнении с отечественными «народными массами». Он не помнил источник, откуда он взял соображение одного из большевиков, настаивавшего на ограничении разлива революции за пределы Советской России, например до Баден-Бадена или Ниццы: «Где ж тогда отдыхать нам, большевикам, от дел наших праведных?»
        Бюджет торгпредства скудок и опасен для бездумного расходования - обращались к тем же датским экспортёрам в содействии организации выезда на морскую рыбалку с непременным застольем. Когда терпение и средства датчан иссякали по причине, в том числе, ограничения размера представительских расходов законом, то Колченогов требовал того же от советско-датских обществ – «трактористов» или фрахтовщиков Морфлота, и Куканов злился. От всех по очереди и с непредсказуемым графиком. Обращения к Куканову участились без меры в связи со слухами об улучшении финансового положения «Данатрак».
        В целях поиска истины Овечкин с Колченоговым решили собрать партактив со странной повесткой дня «О мероприятиях по ускорению перестройки и гласности».
        Выступил заводилой Овечкин, как бывший шеф всей комсомольской организации Союза, и, встав из-за стола президиума, обойдясь без подпсалтырника, показывая тем близость к аудитории, запальчиво призвал всех «На;чать, ускорить, увеличить и углу;бить», подражая оборотами речи сельскому говору Горбачёва.
        Места в президиуме заняли Овечкин, Колченогов и секретарь объединённой парторганизации Сорокин, поскольку из Орды пришло указание дипломатам заняться, в том числе, проблемами внешних экономических связей. После получасовой и совершенно пустой речи Овечкина Колченогов, ссылаясь на опыт работы «Данатрак», решил открыть дискуссию о целесообразности учреждения подобных обществ в СССР.
        В зале все расселись по-другому, нарушая сложившуюся традицию. В первом ряду посадили работников смешанных обществ, далее усадили торгпредских и на галёрке – дипломатов. Дипломаты, разбившись на пары, начали играть в морской бой, а торгпредские хихикали за спиной Апраксина – пусть акулы капитализма отдуваются!
        После многозначительного сообщения о недавних успехах совместного общества «Данатрак», не зная причины успехов - двукратного перевыполнения плана каждый год - Колченогов обратился к присутствующим в зале.

- Кто хочет выступить и сказать, возможно, ли учреждение в СССР совместного предприятия типа «Данатрак»?

        В зале воцарилось гнетущее молчание, как в школьном классе, наполненном исключительно двоечниками. Колченогов с мольбой в глазах смотрел на Куканова и был готов уже пригласить его на трибуну, как Куканов с едва заметной улыбкой молча показал ему пальцем на сидевшего рядом Апраксина.

- Товарищ Апраксин хочет выступить! – провозгласил Колченогов, поднаторевший в прошлой жизни на ведении партийно-хозяйственных активов в Министерстве внешней торговли.

        Апраксин, предупреждённый Кукановым о подобном выкрутасе, встал и был приглашён на трибуну Овечкиным, впервые разглядевшим его вблизи.

- Вы, товарищ Апраксин, не стесняйтесь! – сказал он ободряюще.

        Все обратили взор на Сергея Сергеевича, и Сорокин в президиуме, и Ушаков с Композитором на галёрке. Апраксин всматривался в аудиторию и решал с чего начать. Главное, зачем его выступление? Глас вопиющего в пустыне. Этим по барабану. Ведь они все приехали делать карьеру и заработать денег. Апраксин решил, что его ответ нужен послу для доклада в Кремль и больше никому, и поэтому решил сконцентрировать внимание на Овечкине, читать по его лицу, поймёт ли он? Должен понять.

- Много лет тому назад Советское правительство по инициативе Министерства внешней торговли начало учреждать совместные предприятия за рубежом в целях сбыта машин и оборудования. В мировой практике так принято. Нельзя продавать машины без сети технического обслуживания и без продавцов, являющихся гражданами страны, куда направлен экспорт. Без консигнационного склада для машин и буферного запаса запасных частей, рассчитанных на определённые темпы продаж и существующего парка с учётом качества машин и объёма ремонтных работ по гарантии, - Апраксин посмотрел на Овечкина и решил, что посол его понимает.
- Когда всесоюзное внешнеторговое предприятие учреждает общество за рубежом, то оно руководствуется законами страны пребывания и той экономической системой, которая принята в Дании, например. Иностранный капитал здесь функционирует также как и местный. Те же институты: налоговая система, правила регистрации имущества и вывоза капитала в виде дивидендов за рубеж, закон о частной собственности. Все наши общества учреждались двумя-тремя работниками по началу из гостиничного номера. Они, пользуясь средствами объединения, переведенными в местный банк, покупали недвижимость, конторское оборудование, квартиры для постоянного проживания. Потом нанимали местный персонал по контракту, условия которого надо было знать. Сначала нанимали юриста и бухгалтера. Потом получали товар из Союза и начинали рекламу. Действовали как западные предприниматели, - Апраксин посмотрел на Овечкина, тот начал понимающе кивать.
- Теперь представим себе, что мы пригласим иностранцев. Налогов у нас нет, кроме подоходного и на малосемейных, недвижимость не продаётся. Конторское оборудование в дефиците. Понятие о частной собственности отсутствует. За вырученный товар можно получить рубли, которые из СССР вывозить нельзя. Следовательно, нашу экономику надо приспособить к иностранному капиталу. Можете сказать – пусть работают по советским законам! Тогда иностранец должен будет привезти свой товар и передать его на комиссию в комиссионный магазин и получить неконвертируемые рубли. Других механизмов у нас нет. Если иностранец захочет поучаствовать в производстве, то ему надо будет привезти свои станки на завод «Калибр» , например, и отдать его в полное распоряжение заводчан, испросив долю в прибыли. Как эту прибыль считать и что на неё можно купить? Трудно. Невероятно трудно. Наша бухгалтерская отчётность весьма далека от системы ГААП. Кроме того, у нас много производств дотационного характера, приглашать иностранного бизнесмена на такое производство полный абсурд, - Апраксин посмотрел на Овечкина, Овечкин загрустил.
- ГААП – это общепринятая в Западной Европе форма бухгалтерской отчётности. В США другая форма. Обе не похожи на нашу. В иностранном балансе в пассиве указан уставный капитал, которым наши предприятия не обладают. Конечно, обладают, но стыдливо государственный капитал называют фондами. Нет понятия капитала, это же категория частной собственности, - продолжил Апраксин.
- Тогда надо создать отдельный закон для иностранцев! – выступил с комсомольской инициативой Овечкин, уразумев, что такое ГААП.
- Вроде так. Но тогда будет дискриминация иностранцев, если этот закон будет хуже, чем для советских предприятий или дискриминация наших предприятий, если закон этот будет лучше для иностранцев. Как им конкурировать? Будет нарушение правил конкуренции, которой у нас, к тому же и нет! – продолжил Апраксин. Овечкин задумался, помолчал. Наконец он сказал.
- Допустим, что наше правительство решит эту проблему. Какой возможный вред следует ожидать от иностранного капитала? – спросил Овечкин, решив взять быка за рога, а Колченогов в ожидании ответа повернул к Апраксину голову с напряжением на лице.
- Необходимо гармонизировать правила игры. Иначе беда. Но если иностранцу будет не выгодно, то он к нам не придёт. Вред и пользу надо просчитывать с самого начала. Прежде надо спросить себя, что нам не хватает, прежде всего? Каковы мотивы обеих сторон?
- Они прибыль захотят получить! А нам нужны товары народного потребления! – вступил в дискуссию Колченогов, решив, что Овечкин должен передохнуть.
- Конечно. Интересы противоположные. Им надо получить прибыль, конвертировать в доллары, например, и вывезти. Наибольшую прибыль они будут искать в производстве сырья и материалов, которые у нас они стоят пока копейки, а у них – хорошие деньги. Наши цены носят более или менее абстрактный характер. То есть, прибыль они будут получать не в СССР, а у себя при продаже товара по мировым ценам. Готовые товары им не нужны, сами видите, всего навалом. Зачем им советская конкуренция, строить нам заводы и фабрики! Кроме того, интересные производства вредны для людей и окружающей среды, например кабельное производство или производство серной кислоты. На средствах защиты мы привыкли экономить, это вам не Дания. А иностранцам по большому счёту плевать на наше здоровье - чем дешевле, тем лучше. Кроме того, советский президент совместного предприятия или вице-президент захочет удовлетворить свою ненасытную жажду в дорогих, ранее ему недоступных приобретениях для себя и своих родственников: купит «Роллс-ройс», норковые шубы, поездку в Париж. Жажда, по правде говоря, будет ненасытная. На интересы трудящихся ему будет, скорее всего, наплевать. Он принудит иностранца оставлять ему часть куска за границей и начнётся мало контролируемый отток капитала, - ответил Сергей Сергеевич.

        В зале установилась тишина. Все молчали. Наконец в середине зала поднялся на ноги заместитель торгпреда, он же заместитель резидента ГРУ по научно-технической разведке Наливайко с лицом, похожим на свиное рыло, и, одёрнув за фалды свой потёртый пиджак, предложил.

- Надо назначать на должности президентов проверенных партией людей! – заявил он.
- Офицеры ГРУ ничего не понимают в экономике, их будут обманывать! – ответил Сергей Сергеевич.

Все засмеялись. Наливайко, сконфуженный, сел на место.

- Но надо же что-то делать! – воскликнул Овечкин голосом, выдававшим некоторое отчаяние.
- Итак, мы решили, что нам надо производить продовольствие, но не просто продовольствие, а упакованное как в Дании и такого же качества. Задача раз. Задача два – производство предметов одежды, обуви, бытовой техники, легковых автомобилей для начала. Для этих целей СП не подойдёт – как делить имущество и прибыли фабрики «Красный Октябрь» ? Следовательно, необходимо организовать иностранный бизнес обособленно. Надо продавать или сдавать на много лет в аренду инвестору землю, как их посольствам, но контролировать условия работы трудящихся, установив им, по крайней мере, минимальную зарплату и установить сферу деятельности, ограничив лёгкой промышленностью. Разрешить иностранным предприятиям полученную рублёвую прибыль и, даже, активы через Внешторгбанк выводить за рубеж. После завершения производства по инициативе инвестора гарантировать ему вывод остатков активов и обязать рекультивировать землю. Налог с предпринимателя на этом этапе можно взимать путём установления специального обменного курса. Для этого надо переговорить с иностранными предпринимателями, какой обменный курс им будет выгоден и почему. Ведь взаимодействие иностранного капитала с правительством это договор, который нельзя нарушать. Контролировать отпускные цены иностранных фирм категорически нельзя! Советских товарищей на высшие руководящие должности не назначать! Иные варианты вредны. СП вредно, потому что экономика пока не гармонизирована. Сельское хозяйство – это отдельный вопрос.

        В зале поднялся с места советник посла по сельскому хозяйству Цурюпа, присланный на специально учреждённую должность Министерством сельского хозяйства СССР, для выяснения секретов получения высоких урожаев в Дании. Две трети производимой сельхозпродукции Дания экспортировала, что удивляло и раздражало Орду. В Дании-то, в отличие от России, одни пески и ветры, и солнца мало!

- Ваше предложение сродни косыгинской реформе. Отдельный хозрасчёт, то да сё. Она ведь провалилась! – сказал он.
- Вы знаете почему? От зависти и жадности! Уволенные за нарушение производственной дисциплины с Новомосковского химкомбината злодеи пожаловались в ЦК. Нет справедливости мол. Их послушали, а не следовало бы, - ответил Сергей Сергеевич.
- Скажите за сельское хозяйство! – попросил Цурюпа.
- Пока сельское хозяйство не станет легальным бизнесом, урожаев не будет! – рискнул ответить Сергей Сергеевич.
- Это же столыпинщина! – возмутился Цурюпа.
- Да, что вам сказать. До революции в России функционировали и весьма успешно совместные предприятия Сименса и Рено, например, без всякого Столыпина, а при содействии Сергея Юльевича Витте – сторонника неограниченного привлечения иностранного капитала при сохранении политической системы. Надо вернутся к истории, и почитать, почему иностранцам и русским совместные предприятия были выгодны. Что касается урожайности и плодовитости, то в Архангельской губернии излишки молочной продукции продавали в Петербург и в Норвегию. В Норвегию, когда Петербург уже насыщался. Рубль был крепче кроны. Не просили удобрений из центра и шефской помощи. Следовательно, в России сельское хозяйство было настоящим бизнесом, то есть делом выгодным. А как сейчас живётся в Архангельске? – продолжил Сергей Сергеевич гнуть своё.
- Это же антисоветчина! – воскликнул Цурюпа.
- Я о преимуществах или недостатках государственного управления в лице Советов ни слова не сказал! Почему бизнес не может быть при Советах депутатов трудящихся? Советы крестьянских депутатов возникли аж в 1905 году, то есть при графе Витте! Бизнес у нас и сейчас развивается, только в теневом секторе. Возьмите подпольный бизнес по производству так называемых итальянских женских брючных костюмов из трикотажа. Наши женщины за ними гоняются и платят любые деньги, потому что модно и Made in Italy. Или возьмите колхозные рынки – производство на приусадебных участках в разы рентабельнее, чем в вашем сельском хозяйстве, товарищ Цурюпа. Бизнесу надо дать простор, легализировать. Странно вы товарищ, рассуждаете! – парировал Сергей Сергеевич.

        Аудитория загудела. Все начали разговаривать одновременно, не слушая друг друга. Овечкин встал, как положено учителю в классе, и начал стучать шариковой ручкой по пустому стакану, призывая всех к вниманию.

- Гласности у нас, слава богу, хватает. Нормальная дискуссия. Вы, товарищ Цурюпа, не перегибайте палку! Собрание считаю законченным. Очень даже хорошо. А вы, товарищ Апраксин, идите ко мне советником! – подытожил Овечкин. – Прошу вас зайти ко мне завтра к 11 утра.
 
РОМОДАНОВСКИЙ
        Апраксин на следующий день приехал в офис, как обычно, к восьми утра и сразу зашёл к Куканову. Он уже был на месте, что не было удивительным. Куканов иногда поговаривал: «Хозяйский глаз должен открываться пораньше, или в 7-45!» После успехов Апраксина в коммерции Куканов позволил себе перейти на «ты» с Апраксиным, так же как и Апраксин.

- Садись, поговорим, - предложил Куканов.
- Сажусь, - ответил Апраксин.
- Здорово ты Цурюпе вмазал. Дубина: думает, что все секреты высоких урожаев заключаются лишь в правильном севообороте, удобрениях и автоматизации, а не в мотивации людей. Он мне надоел. Приезжает ко мне регулярно, чтоб узнать о работе датских фермеров. Сам бы съездил на хутор. На последней агропромышленной выставке никак не мог отличить животновода от городского жителя – мол, оба в белых рубахах и галстуках! На руки бы посмотрел, дубина! Лица, правда, у фермеров осмысленные. Можно сказать интеллигентные. Пойдёшь к послу советником? – неожиданно спросил Куканов.
- Может быть, - ответил Апраксин.
- Я хотел за тебя ходатайствовать, ставить тебя на генерального директора общества. Через год я уеду, пятилетний срок закончится. В перспективном плане объединения стоит в очереди Олег Мочалкин, директор конторы «Дормаш». Пьяница тот ещё. Всех спаивает – начальника отдела кадров, заместителей председателя. Даже ближние соседи за него. Если под указ о борьбе с пьянством не попадёт, то приедет сюда. Ты с ним не сработаешься. Бизнес твой надо продолжать, он выгоднее тракторов. А кто будет вместо тебя?
- Надо датчанина ставить, - предложил Сергей Сергеевич.
- Датчанина? Идея не плохая. А ты был бы хорош на моём месте. Мог бы здесь пять лет поработать, а не три. Должность генерального директора хлопотная, правда. В Дании ты всё освоил. Ты думаешь, твои успехи просто так тебе дались? Я вон в Москву в командировки и отпуск отъезжая, дома не сидел. Ездил по твоим заводам, встречался с директорами. Сулил много. Водкой поил. Работа тяжёлая, связанная с серьёзным подрывом здоровья. Я тебе не говорил, у меня там язва открылась. Мотивы наших мужиков такие же, как при дореволюционном барине. Барину луг всем обществом скосят, а он им ведро водки выставляет – все напьются до потери сознания, свой «струмент» бросят, и домой, как были нищими, так и являются. Дикость не кончается. Нужно ли тебе это? Чтобы не обидеть, надо пить с ними на равных!
- Что-то не хочется. Но мне жалко нового бизнеса. Меня тут знают, все освоили наши экспортные возможности. Ведь у всех планы свёрстаны, если я брошу это дело, то подведу датчан и немцев.
- Это верно. Но решать ещё рано. В половине одиннадцатого езжай в посольство. Потом всё и решим.

        В кабинете Овечкин был не один. Когда Апраксин вошёл, то светловолосый и сероглазый незнакомец, невысокого роста в хорошем костюме, первым встал и подал Сергею Сергеевичу руку.

- Ромодановский! – назвался он с улыбкой. – Геннадий Иванович!

        Овечкин тоже встал и подал руку Апраксину.

- Геннадий Иванович - ответственный работник ЦК. Он вчера был на собрании актива, - сказал он, стараясь улыбнуться.

       Апраксин самонадеянно решил проверить языкознание у партийцев-дипломатов, трогая очки на носу.

- Jeg er glad over at se dig!
- Что-то вроде смеси английского с немецким! – отреагировал незнакомец. – Я изучал некогда английский и немного немецкий. По вам сразу видно, что партия квалифицированные кадры командирует!

        Овечкин пригласил гостей сесть за приставной столик, что в кругу номенклатуры означало приватную беседу на равных.

- Вчера Александр Митрофанович предложил вам стать советником, не посовещавшись со мной. Всё случилось неожиданно. Посол, оказывается, не был с вами ранее знаком, но кое-что, конечно, слышал, - не спеша, начал Ромодановский.
- Ведь он может быть советником, так сказать, на общественных началах? – бросил пробный камень Овечкин, видимо, до этого уже обсудивший проблему с Ромодановским.
- Это можно. Я заканчиваю работу рано. В четыре часа, - ответил Апраксин, приняв игру.
- Сначала так и будет. Но сейчас Колченогов пишет на вас характеристику, мы ему дали указание. Мы будем писать в Москву отношение о зачислении вас на службу в МИД, в ранг советника первого класса по экономическим вопросам. Это отвечает современным веяниям и решению партии по этому вопросу. Вы согласны? – спросил Ромодановский.
- Согласен! – ответил Апраксин.
- Правильно. Вы, наверное, знаете, что Каменцев назначен председателем временного комитета СССР по внешнеэкономическим вопросам. ГКЭС и МВТ сольются в одну организацию. Всем места не хватит. Кроме того, из Внешторга выводят ряд объединений и, в частности, В/О «Трактороэкспорт» войдёт в структуру Министерства тракторного и сельскохозяйственного машиностроения Ежевского. Через пару лет вами будут командовать новые люди, а ещё лет через пять, может быть, и Минский тракторный завод. Иными словами у вас карьеры в этой структуре, скорее всего, не намечается. Поэтому ваше решение, можно сказать, единственно правильное! – сказал Ромодановский. – Конечно, у нас только предложение. Решение неизвестно.
- Не расстраивай человека! – забеспокоился Овечкин. - Ты ж в отделе Административных органов у Савинкина!
- Вы со мной не знакомы? – спросил Ромодановский, обращаясь к Апраксину.
- Нет, Геннадий Иванович.
- Я то вас знаю. По бумагам конечно. Итак, Овечкин пишет отношение, а я довожу вопрос до его окончательного решения. Самым ответственным моментом будет согласование с членом Политбюро Громыкой, - неторопливо продолжал Ромодановский. – Вы Громыко встречали?
- Встречал на Старой площади на переговорах с братскими партиями. А в 1944 году он имел некое отношение к судьбе моего отца, - ответил Апраксин, понимая, что такие люди как Ромодановский требуют говорить одну только правду, «какой бы горькой она не была». Сергей Сергеевич решил, что Ромодановский успел накануне вечером отправить шифрограмму «вне очереди» и сегодня утром уже получил все сведения на Апраксина.
- Ничего себе, - присвистнул Овечкин, крайне удивившись прошлому положению неведомому ему ранее «тракториста», как дипломаты презрительно называли работников совместного общества.
- В 1944 году Андрей Андреевич по команде Вячеслава Михайловича Молотова отправлял старшего Апраксина с семьёй из США в Москву. И не только его, а целую группу, - ответил недоумевающему Овечкину Ромодановский.
- Неужели? Что-то там случилось? – спросил Овечкин, прикидываясь мало понимающим в таких делах человеком.
- Будто ты не знаешь, Саша! Ты тут успел троих сотрудников КГБ отправить на родину, - засмеялся Ромодановский, слегка хлопнув Овечкина по руке.
- Так, в общем, Сергей Сергеевич. Вам нужен такой пост для дальнейшего использования вас…не буду загадывать, - продолжил Ромодановский. – Теперь к делу. Овечкин давал интервью по датскому телевидению и зарапортовался. Александр Матвеевич то у нас широкого профиля, куда поставит партия, там и руководит. Знает русский язык - местные газеты не читает. Вы смотрели передачу?

        Сергей Сергеевич, глядя на поникшего посла, вспомнил ужасное интервью с известным датским журналистом в прямой трансляции. Журналист с совершенно серьёзным лицом ставил иезуитские капканы, а советский посол, попадая на них, нисколько не смущался, прекрасно владея риторикой, дидактически разъясняя свою верность заветам Ильича.
До интервью на экране показали репортаж датских тележурналистов из московского «Универсама», о чём посол никак не мог знать. Показали полки, заставленные трёхлитровыми пузырями с чем-то тёмным и очередь между полок из трёх шеренг москвичей в никуда. Когда продавщица со злобным лицом подвезла тележку, наполненную батонами, видимо, варёной колбасы к началу очереди, то началась давка. Одна женщина прокричала другой «Собака!», а другая ей ответила «Обезьяна!». Тут же на кадрах появились субтитры на датском языке «Hund! » и «Abe! ».

- Смотрел, - ответил без охоты Апраксин.
- Понятно. Кто готовил вам текст интервью? – спросил Ромодановский Овечкина.
- Писал Сорокин, а правил Ушаков. Вопросы нельзя же предугадать, - ответил ещё более погрустневший Овечкин.
- Кто-то написал Горбачёву о неправильных высказываниях посла касательно перестройки, видимо, добравшись до Москвы. Письмо бросили в московский почтовый ящик, - сказал Ромодановский. – Автора можно легко вычислить. Надо просмотреть список всех выехавших в Москву из вашей колонии после интервью посла по телевидению.
- Я смотрел. Мошонкин в отпуск выезжал с бабой, а Голоту посылал на завод в Минск Куканов. Все с «Данатрак»! – сказал с досадой Овечкин, видимо специально для Апраксина.
- Что там у вас за говно работает? – нахмурился Ромодановский, обращаясь к Апраксину. - Даже на посла пишут. На вас уже писали, товарищ Апраксин. И не кто-то, а сам Богословский. Кстати, как поживают датские лошадки?
- Ларисе Леонтьевне нравятся. Это в Оленьем парке. Парк - хорошее место для отдыха датских трудящихся. Шумно только на детском аттракционе Bakken , а так перелески, поля. В начале парка располагается частный конный клуб «Мадэсон», там владельцы держат своих лошадей, но есть и прокат. Иногда устраивается конная охота на лис, жена готовиться к участию. Муниципалитет компенсирует половину расходов клуба, чтобы прокат лошадей был доступен малоимущим, но для езды требуется членство в конном клубе.
- И это правильно. Я там был с Александром Митрофановичем, я ведь здесь три дня живу в гостях у Овечкина. Мне очень понравилось. Мы наняли извозчика и нас прокатили по всему огромному лесопарку. Пятнистые олени бегают и зайцы, их никто не ест, грибы и дикие ягоды не собирают. От сытости, конечно. Пьяных нет, никто не играет на гармошке, вся публика чистая. Генофонд не только сохранен, но и по всему эволюционирует. Вы не могли бы подготовить нам тезисы вашего вчерашнего выступления? – спросил Ромодановский, неожиданно потупившись.
- Skal jeg vise Dem resume? – спросил Апраксин, пытаясь сгладить впечатление от откровений Ромодановского и доставая из внутреннего кармана лист бумаги, сложенный вчетверо, и передавая его своему возможному шефу.

- Вы же без бумаги выступали! – рассмеялся Ромодановский.
- Да, конечно. Текст выступления я написал вечером дома, - ответил Апраксин.
- Вы, что знали, что потребуется? Хотя вы член партии со стажем, по окончании партсобрания председатель всегда просит передать ему тексты выступлений для протокола! Вчерашний председатель совсем об этом забыл! Хороший почерк, инженерский! – обрадовался Ромодановский.
- Шрифт №5! – улыбнулся Апраксин.
- Ваше предложение о вреде СП нам с Александром Митрофановичем понятны. Вы, наверное, правы. Ленин допускал иностранцев к кооперации, выдавая концессии . Для своих предпринимателей он ввёл НЭП, разрешил крестьянам нанимать батраков. Частные фирмы и кооперативы. Концепция не плохая. Вы здорово нам помогли. Группа наших товарищей и я тоже против СП, теперь у нас есть ваше обоснование. Сорокин напишет протокол партактива, мы тут его подредактируем и направим в Политбюро. В хозяйстве Рыжкова подготовили Постановление «О порядке создания на территории СССР совместных предприятий», все спорят о нём. У вас государственный ум Апраксин, но вы не всё понимаете.
- Я много чего не понимаю. За всем не угнаться. Коллективный разум лучше, - осторожно ответил Сергей Сергеевич, решив, что сейчас и будет признание истины.
- Обкомы создадут СП или войдут в соглашение с вновь созданными СП и бросят средства партии на их счета. Средства будут аккумулировать для их дальнейшего использования в экономике. Ведь нельзя же отдать деньги на разграбление! Однако путь не правильный. Государственные резервы понадобятся новому правительству, нечего их раскидывать по углам!
- Возможно разграбление?
- Ещё как возможно! При революциях всегда грабят, будто не знаете, что захватывают в первую очередь – банки, почту, телеграф. И магазины. В наше время телевидение и радио. Я хотел бы с вами ещё побеседовать в нерабочей обстановке. Саша, ты нас простишь, если я до обеда с Апраксиным по городу прошвырнусь? Вы, ведь, на машине? – предложил Ромодановский.
- Можно от вас позвонить? – спросил Апраксин и, подойдя к телефону, взялся за трубку.

        Получив согласие посла, Апраксин позвонил Куканову получить разрешение не приходить сегодня в офис. Куканов разрешил и сообщил, что по указанию Колченогова пишет ему партийную характеристику.

- Я написал, что ты инициативный высоко квалифицированный работник, морально устойчив, политически грамотен, женат, имеешь дочь, - сообщил ему Куканов по телефону.
- И взрослого сына 1967 года рождения! – добавил Апраксин и повесил трубку.
- Характеристику кропает? – улыбнулся Ромодановский.
- Да. Идёмте? – ответил Апраксин.

        В кабинет Овечкина постучали и спустя секунду, в проёме появилась голова Алевтины Леонидовны Пилипенко – учительницы английского языка и русской литературы.

- Что за люди безответственные! Ваш Сорокин укатил в клуб Ротари, а его очередь в бассейн класс вести! – противным голосом заявила толстушка.
- Не шумите! Я ему разрешил. Он сказал, что детей в бассейн можно в другой раз отвести, - недовольно сообщил Овечкин, подумав, - «Что за наглая тётка!»
- В другой раз! У нас всё расписано. Ваш Коля требует бассейн. Пусть Сергей Сергеевич поедет! - парировала она, с вызовом глядя на Апраксина.
- У меня на следующей неделе очередь, я могу подменить Сорокина, - согласился Апраксин, обращаясь к послу.
- Кстати, я могу помочь в выполнении общественной работы. У вас Сергей Сергеевич не будет возражений, если я вместе с вами в бассейн схожу. Дети чьи? – спросил Ромодановский.
- Коля Овечкин, Нюра Сорокина, Даша Апраксина, всех… не знаю! Вся малышня нас внизу ждёт, – пояснил Сергей Сергеевич. – Я вот не люблю ближний бассейн на ;sterbrogade , куда детей таскают ради экономии времени, он старый и бестолковый. Я в другой езжу с женой и Дашей по воскресениям.
- Поедемте в другой бассейн, какой вам нравиться. В Москве я купаюсь через день в «Чайке» на Метростроевской в 7 утра. У меня есть плавки и полотенце, там на верху. Я хотел бы поплавать! - заявил Ромодановский. – Мне всё интересно в сказочной стране Андерсена. Идёшь по тротуару вдоль окон без занавесок, на подоконниках герань, розы. Ни тебе решёток, ни ставень! Сказка!

        Когда вышли из кабинета посла, то Апраксин нос к носу столкнулся с Композитором. Апраксин сразу отреагировал, он снял очки и телепатировал старшему доносчику приказ: «Когда впереди тебя будет ехать трактор, то смело выезжай на встречную через сплошную и обгоняй!» Ромодановский наблюдал немую сцену встречи противников и ничего не сказал, только натянуто улыбался.
        По дороге Апраксин заехал на квартиру взять купальные принадлежности. Ларисы не было дома, скорее всего она была на городских курсах датского языка. Бася, как обычно, спала на кровати среди подушек и никак не отреагировала на приход хозяина.
        Апраксин через пятнадцать минут привёз всех купальщиков в современный городок Kongens Lyngby к северу от Копенгагена и подъехал к большому расчерченному белыми полосами стояночному заасфальтированному полю для автомобилей. На одноэтажном здании написано Sw;mmebassin . Здание имело стеклянные стены, за которыми видны пальмы.

- Какой интересный язык, всё-таки. Сначала по-английски – плавательный, а потом по-русски – бассейн! - сказал Ромодановский, вытаскивая детей по одному из машины.
- В древние времена датский язык был распространён кроме Дании, на большей части Англии, в Нормандии, в Швеции и Норвегии, в Исландии и на Фарерских островах. В Дании когда-то проживали немцы юты, а даны жили в южной Швеции. Потом даны завоевали современные датские острова и Ютландию, а также Англию, Нормандию, весь скандинавский полуостров и Прибалтику, главным образом Эстонию. С XVI по XIX век в Норвегии государственным языком был датский. До прихода римлян у данов была руническая письменность, потом у них взяли латинский алфавит. Датский язык обогатился верхненемецким, англосаксонским, латынью и французским языками. В русском языке много датских слов, например: «кёбен-купить-купец», «стоять», «град-город», «буксир», «гавань», «дом», «контора», «бук», «букет», «фляжка», «бухта», «валюта», «вода», «машина» и так далее, что обусловлено тесными связями русских с варягами с IX века. У меня абонемент, а дети пройдут с нами бесплатно. Кого возьмёте в качестве подшефного ребёнка, Геннадий Иванович?
- Колю Овечкина. Муниципалитет здесь тоже доплачивает?
- Да. Идите направо, я вам сейчас билет возьму за 20 крон.

        Когда прошли турникет и вошли в длинный коридор, Ромодановский растерялся.

- Налево Damen, а направо Manden. Девочек налево?
- Детям до 13 лет одним нельзя.
- Как же? – спросил Геннадий Иванович.
- Разрешается брать в любое отделение детей обоего пола до появления у них вторичных половых признаков. Всё нормально, идёмте на мужскую половину.

        Ромодановский долго качал головой в раздевалке, видимо, ему казалось дикостью раздеваться перед девчонками. Но Даша с Нюрой не обратили на него никакого внимания. Схватили пакеты с полотенцами, мылом и купальными костюмами и с визгом бросились голышом из раздевалки в душевую. Коля тащил за руку голого Ромодановского: «Идёмте скорее, дядя Гена! Что вы копаетесь!» Несмотря на дневное время, посетителей оказалось достаточно много – в это время преподаватели физкультуры водили детей в бассейн целыми классами, было очень шумно от восторженного детского крика.
        Повесили сумки на крючки с номерами на одной стенке огромной сияющей чистотой душевой зале. Поскольку стенок между душевыми рожками не было, сразу сорок человек могли мыться одновременно. Геннадий Иванович никак не мог приспособиться – после нажатия на круглую большую кнопку вода текла из рожка только одну минуту. Увидев замешательство Ромодановского, Нюра вторично нажала на кнопку душа Геннадия Ивановича.

- Нажимать надо, дядя Гена, каждую минуту. Это для экономии воды. Ваша пипка как у Коли выглядит. Почему у вас glans не видать, как у дяди Серёжи и других дяденек? – громко спросила Нюра.
- Что ты имеешь в виду, девочка? Какой глянц? – смутился Ромодановский.
- Гланс – по-датски это блеск, великолепие, а по латыни – жёлудь или головка. Вот откуда «глянец» в русском языке! Очень пытливая девчонка. Лингвист-сексолог какой-то! Мать с ней замучилась, она к мальчикам и мужчинам пристаёт, - объяснил Сергей Сергеевич гостю поведение Нюры.
- Мы это по-другому называем! – засмеялся Ромодановский.
- Нечто за увеличительным стеклом - тоже блестит! – со смехом ответил Апраксин.

        К радости Ромодановского здесь была и сауна - из душевой по желанию можно было пройти в дверь направо в большую сауну или сразу в бассейн, в дверь прямо.
        Детей запустили купаться в малую ванну, где они при всём желании не смогли бы утонуть под надзором девушки-инструктора, служащей бассейна в белой спортивной форме.
       После каждых ста метров плавания мужчины отдыхали у бортика и разговаривали, зная наверняка, что тут их никто не сможет подслушать.

- Товарищ Апраксин, я вас здесь разыскал в Дании не случайно. Остальные девять ваших товарищей разъехались кто куда. Почти всех обнаружили. Нашим послам нужны советники с экономическим образованием, поэтому у нас есть удобный повод сменить вам ведомство. Я Сашу Овечкина давно знаю, ещё по комсомольской работе. Вытащить вас на трибуну моя идея, теперь я вас знаю очно. По завершении командировки вы поступаете в моё распоряжение. Когда вы будете в отпуске?
- Отпуск намечаю летом или сразу домой навсегда, - неуверенно ответил Сергей Сергеевич, гадая, не будет ли этот Геннадий Иванович рулить вместо Евгения Петровича? Если да, то почему не разъяснил?
- Понимаете, есть трудности в нашей внешней политике. Никто не верит нам пока, считают, что мы по-прежнему империя зла. Горбачёв встретился с Рейганом в Рейкьявике безрезультатно. Обстановка была дружественная, но без толку. Нужны ваши способности, о которых я знаю. Хотелось бы вас использовать по линии МИДа. Как приедете в Москву, сразу позвоните по телефону 203-4455. Вопросов нет? – спросил Ромодановский.
- Нет вопросов, Геннадий Иванович. Давайте плавайте, я схожу ребятишек проведать, - сказал Апраксин и начал по лесенке выбираться из бассейна.
- У меня вопрос! Неужели «город» – это не русское слово. Невероятно!
- Вполне вероятно: ограда, огород, горд, город, град. G;rd, Gaard, Geard, Garden, Guard, Yard – это двор или хутор, сад, огороженная усадьба. Отсюда английское «ярд», «Скотланд-Ярд». По-немецки город звучит по-другому – Stadt! Burg по-немецки укреплённый замок, крепость.


       «Если не империей зла, то мы теперь будем империей добра? Интересная мысль», - подумал Апраксин. – «Столько наделали зла ради справедливости. Число жертв холокоста русских ради социальной справедливости равно всему населению современной Австралии! Справедливости в стране как не было, так и не будет. Голодный сытого не разумеет и наоборот!»
       
Вспомнился рассказ Ларисы о визите в летний театр с болонкой Басей в рабочее, дневное время, когда Апраксин был в офисе, а Даша – в школе посольства. Жена слушала бесплатный фортепианный концерт из произведений Грига . На скамейках сидели в основном пенсионеры. Сзади на скамейку тихо подсела королева Маргрете II , ровесница Ларисы, почти без охраны. Видимо, один протокольный муж сопровождал её в пешей прогулке по городу. Лариса инстинктивно обернулась и взглядом встретилась с королевой. Лариса кивнула, получив в ответ улыбку Маргариты.
        Рядом с Ларисой села немолодая женщина, с которой Лариса познакомилась до начала концерта. Незнакомка назвалась Хеленой Лундборг. Хелен, не вставая с места, тоже повернула голову к королеве и кивнула ей.
        Соседки улыбнулись, не обсуждая появления важной дамы у них за спиной. Когда музыка стихла, то королева тихо ушла, а Лариса начала делиться новостями, почерпнутыми из советских газет. «Начали много писать о демократии, о свободе совести и о преступлениях власти против человечности», - горячо рассказывала Лариса. Хелен с грустью ответила: «Вы только сейчас, милая, начинаете узнавать то, что мы очень давно о вас знаем!»
        Оказалось, что пятидесятипятилетняя голубоглазая Хелен Лундборг, платиновая блондинка, работала в русском отделе датского МИДа на протяжении последних тридцати лет. В тот день у неё был отгул из-за недомогания. Оказалось, что в случае недомогания можно позвонить на работу и получить отгул без всякой справки, не как в СССР.
Женщины почувствовали расположение друг к другу и решили дружить, не побоявшись гнева Композитора. Видимо кто-то выследил меня и донёс, что я нахожусь в сквере с королевой, - рассказала мужу Лариса Леонтьевна. Композитор, видимо, недавно примчался на концерт на своём «тракторе» к разбору шапок и наблюдал за Апраксиной, беседовавшей с Лундборг, из-за кустов, окружавших концертную площадку, что не осталось незамеченным для собеседниц, впрочем, и для протокольного мужа.
        Хелен при расставании предложила Ларисе Леонтьевне работу в правительственном агентстве, но Лариса Леонтьевна сразу отказалась, сославшись на необходимость заниматься с Дашей и показывая ей глазами на кусты. Хелен хитро улыбнулась Ларисе и, из озорства помахав рукой Композитору, чмокнула Ларису в щёку на прощание.
        Лариса сообщила о предложении новой подруги мужу, спросив: «Это не провокация?» «Думаю, нет», - ответил ей Апраксин, - «Скорее всего это искренний порыв использовать твой интеллект во имя мира между народами, и ты сама это поняла. Мысли у Хелен чистые, не так ли? За границей надо своих бояться, а не чужих».

ТРОФИМ СЕРГЕЕВИЧ
        В семь часов вечера 26 апреля 1987 года к Апраксиным пришли в гости Ушаковы, Сорокины и Кукановы поздравить Сергея Сергеевича с днём рождения. Сорокин, как всегда, ссылаясь на чрезвычайную занятость, задержался, а, явившись, с волнением в голосе сообщил, что где-то в Киеве разорвалась атомная бомба. Якобы американцы сфотографировали со спутника взрыв, и большая радиоактивная туча идёт на Скандинавский полуостров. Ушаков попытался успокоить присутствующих - не надо паниковать, пока не будет официальной информации и, пользуясь случаем, сказал он торжественно, он хотел бы поздравить Апраксина, прежде всего, с присвоением ему дипломатического ранга советника первого класса.

; Это важнее дня рождения, - сказал он. - Информация получена утром, и посол хочет лично поздравить нового дипломата со вступлением в нашу семью. Приходите к Овечкину в понедельник к девяти утра, - закончил он свою краткую речь.

- Этот взрыв будет проверкой, насколько Горбачёв понимает гласность! – предположил Куканов.
- Датчане по радио объявили о взрыве, но ничего не знают подробно! Давайте включим телевизор, Сергей Сергеевич, - предложил Сорокин.

        По датскому телевидению показывали очертания Скандинавии и фотографию радиоактивного облака. Над Данией облака не было, но Швеции не повезло – огромный след тянулся с севера Украины в Лапландию . Сообщили, что сейчас компьютеры вычисляют движение ветра. Шведская программа показывала то же самое. Вся Северная Европа замерла в ужасе, ожидая сообщений из Москвы, но Орда безмолвствовала.

- А что там у вас с Композитором случилось? – невинным голосом спросил Куканов Ушакова.
- Отгружают в крепкие объятия родины! После неизбежного взыскания наверняка продолжит ловлю шпионов в Минской области, – злорадно улыбнулся Ушаков.
- На 22 апреля он ездил с Нелюбимовым, резидентом КГБ, к памятнику Ленину цветы возлагать, - уточнил Сорокин. – После действа поехали домой, Композитор, будучи за рулём, пошёл на обгон трактора, невесть откуда взявшегося на дороге.
- Почему не весть откуда? Это же сельский район, - пояснил Ушаков.
- В результате Композитор лоб в лоб столкнулся с другой, точно такой же, Вольвой. В ней сидела женщина с ребёнком. Благодаря хорошей конструкции автомобиля датчане, можно сказать, не пострадали, отделались испугом и небольшим сотрясением мозга у женщины-водителя. Композитор разбил лицо, а Нелюбимов сломал плечо, поскольку они по нашему обыкновению, не использовали ремни безопасности. Будучи в госпитале он просил Овечкина убрать мудака! Простите за грубость. Что Овечкин и сделал. Теперь посольство будет восстанавливать автомобили за свой счет, и платить большой штраф, он же нарушил правила, пересёк сплошную линию!
- Я не видел этого памятника! – удивился Апраксин. – В Копенгагене на доме, где жил Ленин, есть барельеф. Мы туда венок вешали на день рождения вождя. В Королевской библиотеке, где я изучаю мировые проблемы, есть табличка, что там работал Ленин. Я работал даже за тем же столом!
- Памятник недалеко от Хилерода! Датским коммунистам разрешили установить памятник вождю мирового пролетариата во весь рост. Правой рукой он указывает на Москву. Власти решили, что в полях ему будет покойнее, - сказал Сорокин, усмехаясь.

«Надо было его на грузовик направлять!» – подумал Апраксин. – «Хорошо, хоть так обошлось с мирными жителями!»

- Телевизор выключать не будем, и поздравим пока виновника торжества! – предложил Сорокин, встав из-за стола с большой рюмкой водки.
- Не пей много, Вячек! – тут же предупредила мужа Мария Петровна.

        Все выпили водки и начали закусывать, заранее разложив на тарелках датскую сладковатую селёдку, ветчину и картофельный салат. Ушаков, прожевав, спросил Апраксина.

- Вы не расскажите, Сергей Сергеевич, о каком победоносном участии СССР в тендере писали коммунисты в Land og Folk ?
- Рассказывать стыдно. Они, бедные, так обрадовались сообщению Колченогова об участии А/О «Данатрак» и В/О «Энергомашэкспорт» в торгах на поставку маневровых локомотивов для датских железных дорог! Заказ большой, последний такой был двадцать лет назад, - неохотно сообщил Апраксин.
- Не таи;сь, Сергей! Рассказывай, Ушаков должен знать, ему придётся официально комментировать, - попросил Куканов.
- Я, узнав, о торгах из Dagens Nyheder , направил в «Энергомаш» запрос на тепловозы, указав главные требования – мощность, кривизна поворота, вес на одну ось, максимальная сила тяги, габариты, скорость. Оказалось, что в Муроме как раз такие выпускают. В тендере участвуют американцы, шведы, немцы, французы, англичане, итальянцы, - сообщил Апраксин.
- Не без этого! – подзадорил Куканов, а Апраксин продолжил, наливая всем водки.
- С Муромского тепловозостроительного завода приехал пожилой измученный дядя в очках-лупах, Трофим Сергеевич, главный инженер с тридцатилетним стажем. Первые три дня он приходил в себя – всё спрашивал «Где я? Где я?» В виде исключения нас приняли два чиновника из управления Датских государственных железных дорог DSB, то бишь, Dansk Stats Banestyrelse. Во время торгов им с продавцами встречаться нельзя, всё по переписке. Они пригласили нас, всё-таки, по моему настоянию в ресторанчик на улице напротив входа в их управление и оплатили ланч за свой, личный, счёт! Они нам сказали, что наш тепловоз ТГМ им не подойдёт. На встрече спросили, почему на тепловозе нет Remote Control ? Трофим Сергеевич в свою очередь спросил, а что это такое? Датчане объяснили, что это вроде дистанционного управления (ДУ) телевизором. Он опять не понял. Сказал, что у него телевизор очень хороший, «Рекорд», и никакого ДУ у него нет. Датчане переглянулись и поняли, из какого века приехал дядя Трофим, и объяснили нам, что старые маневровые тепловозы General Electric уже отработали свой срок и теперь их надо менять на машины с ДУ. Маневровые тепловозы будут заталкивать составы на паромы в датских портовых терминалах с помощью оператора, стоящего на пирсе. Заказ большой, штук на 50 для начала. Узнав, что моторесурс тепловоза ТГМ составляет 300 часов, датчане, посовещавшись, предложили нам экскурсию в депо на улице Vasbygade у станции Sydhavn, это по дороге из посольства в торгпредство. Ну, вы знаете, это почти в центре, Южная гавань. В депо нам показали магистральный тепловоз General Electric с моторесурсом в один миллион километров. Тепловоз стоял на капитальном ремонте перед пробегом следующего миллиона. Дядя Трофим обегал весь тепловоз, дёргал за ручки и узнал, что тепловоз может управляться из хвостового вагона. Сидеть машинисту в самом тепловозе не обязательно. «Это противоречит технике безопасности на железнодорожном транспорте!» – вскричал дядя Трофим. Ему показали на железнодорожный путь, где проезжал подобный поезд с машинистом в переднем пассажирском вагоне, и он тихо заплакал, стирая скупые слёзы рукавом. Этот локомотив используется для Commuter Trains в режиме Shuttle - на датских островах места мало, жалко сельхозугодий для устройства лишних путей или разворотных кругов. Из Копенгагена поезда идут с локомотивом впереди, а обратно – с локомотивом сзади. После экскурсии я спросил Трофима Сергеевича, не могут ли они приделать исполнительные механизмы к рукояткам управления? Он ответил, что в принципе могут лет через десять. Надо подать заявку в министерство, потом будет рассматривать Совет Министров, Госплан включит в пятилетний план, потом НИИ будет рисовать на кульмане, потом внедрение. Что вы там делаете в своём Муроме, спросил я его. И почему у дизеля тепловоза такой малый ресурс? Он ответил, что наша промышленность не выпускает дизели для локомотивов, используются танковые дизели. Танку, мол, много ресурса не надо. По расчётам наших военных в течение 300 часов его успеют поджечь враги. Вместо того чтобы заниматься новой техникой, дядя Трофим заготавливает зимой ветки. Я так удивился, зачем сучья заводу – котлы топить? Он объяснил, что зимой весь город выгоняют в лес заготавливать ветки на корм совхозной скотине, иначе она подохнет без сена! Сено у них куда-то подевалось!
- Какой ужас! – воскликнула Мария Петровна. – Как во время войны!
- Видимо у нас всё время идёт война! – огорчился Ушаков. – Всё для фронта. У нас на базе военной индустрии развивается всё остальное, а не наоборот, как в других странах! Спасибо, что объяснили, надо спускать на тормозах!
- Говорил я тебе, Сергей Сергеевич, не лезь в тендер. Только время потеряешь. А ты - попытка не пытка! – посмеялся Куканов на всякий случай, чтобы снять с себя ответственность перед советником-посланником Ушаковым.
- Отрицательный результат тоже результат! Советские инженеры знают теперь требования рынка. Увидел Трофим Сергеевич мир краешком глаза, будут впечатления на всю жизнь! - засмеялся Апраксин.
- Расскажи, как ты его в Amalienborg водил! – попросила Лариса Леонтьевна.
- Да. Он очень удивился, что по площади, как по обычной улице, ездят машины – мол, это же ИХ Красная площадь! Я ему показал на велосипедиста и объяснил, что это министр транспорта едет на доклад к королеве. Его даже парализовало – такие люди и без охраны, прошептал он, когда пришёл в себя и обрёл дар речи, – рассмеялся Апраксин.
- Хорошо, что облако не на Москву тянет! – воскликнула Марианна Вадимовна Ушакова.
- Для тебя вся родина в Москве умещается, Мари, - укоризненно ответил жене Ушаков. – Ветер дует, прежде всего, на Белоруссию, на Прибалтику, на Польшу и на Лапландию. Ещё неизвестно, что на Украине!
- Слушайте, диктор сказал, что будет китайский синдром! – громко сказал Сорокин. Язык его уже немного заплетался.
- Что это? – испуганно спросила Марианна Вадимовна.
- Chinese Syndrome - это когда расплавленная масса из реактора прожигает землю и выходит с противоположной стороны, например, в Китае! – пояснил Апраксин.
- Одноимённый фильм предсказал катастрофу на Three Mile Island в США, которая случилась 28 марта 1979 года. Фильм выпустили на экран за несколько дней до аварии, захватывающий триллер получился. По сценарию американские власти пытались скрыть от населения последствия аварии, - объяснила Лариса Леонтьевна. – Датчане этот фильм показывали по телевизору.
- Я видела фильм, - сказала Мария Петровна. – Надо полагать, что наши власти будут или молчать или врать, как в этом фильме! Не совсем так в Пенсильвании случилось, я читала документы WHO . Лучевой болезнью заболел только один американец. Заклинило несколько топливных стержней от перегрева, развитие аварии было остановлено. После этого случая американское общественное мнение повернулось против использования атомных реакторов. Инженеры начали уделять повышенное внимание технике безопасности. Для охлаждения реактора Three Mile Island они построили рядом криогенный завод. Это очень дорогое удовольствие.
- Здесь большая разница. Там американцы сами себя могли отравить, а мы же в Европе находимся! Последствия катастрофы приобретают международный характер. Вы тут оставайтесь, а я поеду в посольство. Ждать информации из Москвы, - сказал Ушаков, надел пиджак и быстро исчез, ни с кем не попрощавшись.
- Ушаков, наверное, потомок русского известного флотоводца, - предположила, чтобы сменить неприятную тему, Татьяна Алексеевна Куканова, женщина средних лет, имевшая вид знающего себе цену человека.
- Думаю да. Надворный советник Алексей Сорокин ходил у него в подчинении, как говорит история, - ответила Лариса Леонтьевна.

        Жена Ушакова загадочно молчала. Сорокин зарделся и, несмотря на значительное количество выпитой водки, решил высказаться.

- Сорокин-Муромский с вашего позволения, - гордо сказал Сорокин и подумал: Говорить или не говорить?
- Воздержитесь! Не будем же мы обсуждать ваше возможное родство с Трофимом Сергеевичем из Мурома. Вячеслав Никитович, фамилия Лундборг датская или шведская? – решила отвлечь Сорокина Лариса Леонтьевна.
- Конечно, шведская! Означает гражданин Лунда. На юге Швеции есть городок Лунд . Borger по-датски и по-шведски - это гражданин, B;rger (бюргер) отсюда. По-датски By (читается по-датски «бю», а по-английски «би») – город. Все английские города с суффиксом «би» входили в зону датского закона Danelaw. Bourg, B;rg, Burg, Borough и Burgh по-французски, по-шведски, по-немецки и по-английски – тоже город. А вот «берг» по-немецки - гора. Мы знаем шведского экономиста Лундберга , американского киноактёра Лундгрена , шведского писателя Лундквиста , шведского астронома Лундмарка и… - увлёкся Сорокин.
- Советского джазиста Олега Лундстрёма ! Я знакома с Хелен Лундборг, - призналась Лариса Леонтьевна.
- Она из датского МИДа? Я знаю её, конечно. Она дочь известного шведского психиатра и племянница лётчика Эйнора Лундборга, спасшего самого Нобиле из экипажа дирижабля «Италия» в 1928 году недалеко от Шпицбергена. Понятна известность Лундов – в малюсеньком городе университет с 1666 года! - объяснил Сорокин.
- Её мать из датского дворянского рода Йоргена фон Габеля, который был направлен в подчинение русскому путешественнику Овцыну в 1734 году. Именем Дмитрия Леонидовича Овцына назван мыс в Енисейском заливе Карского моря. Хелен говорит, что изучила русский язык, чтобы отыскать следы своего предка Йоргена в России. На её личные запросы уже двадцать лет никто у нас не отвечает. Она гадает или он погиб во льдах, либо казнён. Просит меня помочь, - добавила Лариса Леонтьевна.
- Мы советские люди, родства не помнящие. В 1526 году датский король повелел всем знатным, дворянским, семьям придумать себе фамилии. Примерно такие же указания получили в XVI веке и шведы. Некогда безликое и бесфамильное население Европы, наконец, стало задумываться о своих корнях, чтить и уважать уже поименованных предков. Все кавалеры Ордена Белого слона и Ордена «Даннеброг» и их потомки считаются здесь дворянами, - важно сообщил он собравшимся.
- Развитию русского родословия способствовало местничество бояр. Уже с первой половины XV века в России, а не с XVI века, как в Дании, попадаются родословные указания. К первой половине XVI века относятся уже первые частные родословцы или родословники, получившие впоследствии название родословных росписей или родословных книг и заключающие списки членов одной фамилии или рода или нескольких, по порядку нисходящих колен. Древнейшим сохранившимся до нас родословцем является «Государев родословец», состоящий из сорока трёх глав. Он хранился в разряде и составлен был в 1555 году, под влиянием Алексея Адашева , родом которого и заканчивается. Назывался родословец обыкновенно Елизаровским (по имени дьяка Ивана Елизарова). В первой и второй главе его определяется происхождение царского рода и связь его с историей римских кесарей, в третьей излагаются разветвления рода Рюрика. Начиная с четвертой, идут росписи родов царей астраханских, казанских и крымских, потом удельных владетельных князей и, наконец, знатнейших бояр. Впоследствии «Государев родословец» был дополнен. Родословец положил начало генофонду русских. Бояре при своих местнических счетах, так же часто ссылались на него, как и на разряды, - решила не посрамить русскую нацию Лариса Леонтьевна.
- Куканов – это не дворянская фамилия? Вы где всё это вычитали? – спросила с сомнением Татьяна Алексеевна.
- Кукан это бечёвка для удержания пойманной рыбы в воде у берега. Про знатные фамилии можно прочитать в Королевской библиотеке Копенгагена! – пояснила Лариса Леонтьевна, решив не отвечать прямо на вопрос бывшей «начальницы», пытавшейся царствовать среди жён работников общества и не одолевшей Апраксину.
- Я не была там, - искренне ответила Куканова, давно не боявшаяся оказаться в положении малообразованного человека.
- Очень удобно пользоваться. Книги можно заказывать. На русском языке книг много. Они почтой присылают мне домой отобранную литературу, можно почтой и обратно отослать, но я отвожу сама. Экономлю на почтовых расходах, - засмеялась Лариса Леонтьевна.
- Кстати, - вспомнил Сергей Сергеевич. - Интересно, что идея выхода России к Балтийскому морю впервые родилась в Дании, а не в России. В 1676 году в Москву прибыл новый датский посол Фридрих фон Габель, видимо прапрадед Йоргена. Он, будучи ярым противником Швеции, принялся убеждать русского царя Ивана Грозного захватить Ливонию, вернуть себе балтийское побережье, от которого отрезали Россию шведы. Петр I это сделал весьма успешно спустя 28 лет, прорубив «окно в Европу», разгромив Швецию, которая с тех пор проводит политику нейтралитета .

        После провозглашения ещё нескольких тостов Мария Петровна вместе с Марианной Вадимовной увели пьяненького Сорокина, начавшего целоваться со всеми женщинами подряд, а Кукановы, поблагодарив хозяев за приятно проведённое время в кругу интеллигентных людей, под ручку чинно ушли домой, благо, что их квартира находилась в двух кварталах от дома Апраксиных.
        Апраксины, перемыв посуду, включили радиоприёмник, настроенный на Voice of America, и узнали, что авария произошла вблизи города Чернобыля . Американцы сообщили, что в одном из энергоблоков Чернобыльской атомной электростанции происходит ядерная реакция плавления при очень высокой температуре . В случае, если бетонная защита под блоком не выдержит, то произойдёт китайский синдром и будет заражена вся вода и земля на многие сотни лет. По расчётам НАСА выбросы в атмосферу покроют северную Украину, Белоруссию, Брянскую и Калужскую области, а мощность излучения сравнима с излучением тысяч атомных бомб, одна из которых упала на Хиросиму сорок лет назад.

- Калужская область граничит с Московской! – вспомнил Апраксин про малую родину.
- Надо звонить маме! И ехать! – взволновано сказала Лариса Леонтьевна.
- Не вздумай звонить. Jerk kalder det dumpt at rejse nu! Они наверняка ничего не знают и готовятся к первому маю! Телефон прослушивается коллегами Композитора! – ответил Сергей Сергеевич.
- Слушай, действительно, у нас первое мая какая-то сакраментальная дата, Sacral Date. Столько принесено человеческих жертв ради неё. Прорывы фронта во время войны без подготовки, победы в социалистическом соревновании в ущерб качеству, катастрофа в космосе. Космонавта Комарова в предмайской спешке сгубили! Наверное, на АЭС были предмайские социалистические соревнования между блоками! Даже в быту, планируя мероприятия, мы разделяем жизнь на период до первого мая и после первого мая. Ни в Японии, ни в Европе этого не наблюдается, Рождество и приближающийся конец финансового года – вот это дата для них! - с грустной иронией сказала Лариса Леонтьевна и, широко расставив ноги, села верхом на колени мужа, одной рукой обняв его за шею, а другой, пытаясь расстегнуть ремень на его брюках.
- Ты совсем стала похожа на датчанку! Перестала носить украшения. Наши гостьи как ёлки новогодние украшены, хорошо, что в женской одежде пришли – в платьях и юбках. Ты перестала подмышки брить! - улыбнулся Сергей Сергеевич, почувствовав шевеление пениса.
- Это считается сейчас эротичным! – ответила Лариса.

        Сергей Сергеевич снял двумя руками с жены кофту, запустил пальцы в пушок её подмышечных впадин, и прильнул губами к её левому соску. Лифчик Ларисе не требовался – маленькие груди стояли хорошо. Лариса выпустила p;lse на свободу и сжала её в своей ладони.

- А почему бы тебе ни надевать шёлковый платок вместо галстука, как Сорокин и Ушаков? Очень даже ничего для полуторжественных случаев! – смеялась Лариса, не выпуская из руки набухшую сосиску.

БАКТЕРИОФАГОВ
       Сергей Николаевич в письмах сообщал, что Света с внуком Толиком по-прежнему живёт у них на Ленинском проспекте, и Толик неважно учиться в МЭИ , где ректором служит некая Голубцова – жена члена «антипартийной группы» Маленкова, одного из инициаторов убийства Берии в 1953 году. Толик, по словам Светланы Сергеевны, ленится, и Голубцова тут не причём. Аграфена Владимировна живёт на пенсию вместе с Шуриком в их квартире на Калужской заставе.
        В последнее время у неё очень высокое артериальное давление. Врачи кормят её таблетками без всякой пользы. Поскольку Сергей Сергеевич высылает тёще сто рублей, то у них на двоих получается 270 рублей, что очень неплохо.
        Однако Шурик начал вести великосветский образ жизни, часто по выходным приглашает домой студентов МГИМО, что обходится дорого. От рёва американской музыки, которую только и слушает Александр Сергеевич, у Аграфены Владимировны всегда повышается давление. Особенно докучает произведение The Wall . Александр Сергеевич требует денег, стипендии на развлечения не хватает. Хорошо ещё, что Лариса высылает ему тряпки. Шурик держит в невестах сразу трёх девочек – внучку Булганина , внучек академиков Арцимовича и Федоренко . Гуляют зимой на дачах в Жуковке, Серебряном бору и на Николиной горе. Летом выезжают дикарями в Крым, в местечко Новый Свет, где снимали кинокомедию «Три плюс два». Денег на цековские санатории ему не хватает, да и не пустит его туда никто, даже с деньгами, пусть он и миллионером бы стал, что в СССР, впрочем, никак невозможно. Может быть, его возможная женитьба на последней по счёту кандидатуре поможет ему в дипломатической карьере, но лично дед против женитьбы по расчёту - жить надо своим умом и жениться на девушке с добрым сердцем. Он бы лично с Федоренко и рядом бы не сел опорожнять кишечник, - писал он, - пусть он гений, но ведёт себя как вельможа, а не как коммунист. Булганина он хвалил – молодец, выступил против Хрущёва, поссорившего нашу страну с великим Китаем. Арцимович – белорус, как и Варя, и молодец! Но люди мы средних способностей, писал он, и можем только хорошо служить Отечеству, ни на что более мы не годны. Светлана Сергеевна начала подрабатывать: мало того, что работает в двух местах, да ещё третью работу подыскала, «ты знаешь», писал отец, опасаясь перлюстрации. Сейчас, правда, хорошие вещи в Москве тысячи стоят при средней зарплате в 130 рублей. Все погрязли в приобретении имущества. Что будет дальше? – вопрошал отец в письмах.
        Сергей Сергеевич вспомнил, что Света хотела начать частную запрещённую практику – принимать анонимных венерических больных на квартире Аграфены Владимировны в Черёмушках. Она уже докторскую диссертацию защитила, сыскала уважение среди коллег и пациентов. Деньги хорошие можно получить, но больно уж опасно! Хотя клиенты у неё высокопоставленные, обслуживаются в ведомственных поликлиниках, может быть, возьмут под защиту в случае чего, но, скорее всего, наложат в штаны в случае беды. Светлана Сергеевна рассказывала брату, что не записывает диагнозы сластолюбцев в историю болезни, а предлагает лечиться анонимно.
        10 мая 1987 года Сергей Николаевич Апраксин позвонил сыну в Копенгаген и сообщил, что Аграфену Владимировну взяли по скорой в Боткинскую больницу в неврологическое отделение. Дела плохи у неё, сообщил он. Лариса срочно вылетела в Москву вместе с Дашей и Басей.
        Сергей Сергеевич, перед тем как перейти на службу к Овечкину, две недели передавал дела Пидеру Расмуссену. Пидер оказался способным учеником, только караван компенсационных сделок с Германией вызывал у него сомнения. Два немца создали в Гамбурге фирму по урегулированию встречных обязательств западногерманских фирм перед советскими импортёрами. «Гамбургеры» получали от фирм комиссию и делились ею с «Данатрак».
        Схема была такова, что реально продаваемые фермерам трактора в Дании засчитывались как встречные сделки, что требовало чёткой бумажной работы. Немецкие марки поступали не на счета импортных объединений в Москве, а на счета фирмы в Гамбурге и смешанного общества в Копенгагене. Пидер сопротивлялся этим сделкам, говорил, что это мошенничество. В конце концов, он потребовал от Куканова прекращения фиктивных сделок, и тем снизил эффективность работы общества. «Коммунист чёртов!» - подумал Куканов, но согласился, чтобы не поднимать шум. Он не видел в этом никакого мошенничества – сделки оказывали финансовую помощь экспортному объединению, правда, с половинными потерями. В этом мире надо делиться, всегда считал он: «Вот везу я автомобильную краску и прочие штучки председателю материнской компании «Трактороэкспорт» для покраски и ремонта его автомобиля «Волга», а что делать? Иначе затоптал бы меня на балансовой комиссии в худшие времена общества и добился бы замены на всё согласного Мочалкина в наикратчайший срок!»
        На службе в посольстве Апраксин готовил ответы в ЦК и в МИД по вопросам внешнеэкономической деятельности и мировой экономики в целом. Разъяснял послу понятие валютного регулирования, объяснял, что такое инновации и инвестиции, тарифное регулирование, чем отличаются методики подсчёта национального дохода в СССР и в капиталистических странах. С трудом дались разъяснения с причиной обрушения рынка ценных бумаг, резким падением индекса Доу-Джонса. Объяснил, что снижение индекса не отражает кризиса в производстве. Подобный кризис касается лишь части акционеров, другая часть акционеров только выигрывает, говорил он. Этот кризис означает лишь перераспределение национального богатства, а не уменьшение или увеличение его, объяснял он послу. Причиной кризиса являются слухи и события, которые называются «новостью» на фондовой бирже Нью-Йорка NYSE , поскольку на бирже занимаются не производством ВВП, а чистой спекуляцией бумагами. Недаром английское слово speculation имеет два значения – игра на бирже, то есть торговля ценными бумагами и догадки, слухи, предположения.
        Теперь, располагая большим свободным временем на должности сановницкого учителя, Апраксин приступил к написанию докторской диссертации о международной кооперации в машиностроении. Защиту диссертации он планировал осуществить во ВНИКИ , располагавшемуся за клумбой напротив родной Академии внешней торговли.
        Ответы посольства СССР в Дании на животрепещущие вопросы Орды стали вызывать удивление, и даже растерянность. Овечкин, будучи в отпуске, зашёл в МИД и получил указание не умничать особенно. Здесь лучше руководствоваться генеральной линией партии, сказали ему осторожные люди, процитировав Дуайта Эйзенхауэра: «Дипломат - это человек, которому много платят за то, чтобы он долго думал, прежде чем ничего не сказать».
 А какая теперь генеральная линия толком понять нельзя. Московская элита поделилась на кланы левых и правых, плюющих вслед друг другу. Овечкин не смог выбрать себе подходящий клан и метался, опасаясь оказаться в пятом углу.
        Физика Сахарова выпустили из ссылки, вывели шесть полков из Афганистана в целях демонстрации благих намерений, на место вождя казахов Кунаева поставили варяга Колбина, вызвав в Алма-Ате беспорядки, азербайджанского вождя Алиева исключили из Политбюро и отправили восвояси. Появились постановления партии о перестройке управления экономикой, постановления о создании совместных предприятий в наихудшем для страны, как полагал Апраксин, варианте, о создании институтов государственного предприятия и частного кооператива. Провели экспериментальные выборы в местные советы на многомандатной основе. Бурбона Ельцина выкинули с поста первого секретаря МГК, а потом и из Политбюро. Начали печатать ранее запрещённые произведения русских писателей Булгакова, Дудинцева, Шатрова, Пастернака, Гроссмана, Платонова, Гранина. Стали возвращать русским городам исторические названия. На окраинах великой страны начались бунты и восстания.
       Отец смело писал, что «говорун», расшатывает трон, на котором сидит. Так может вести себя человек, которому кто-то гарантировал, что в случае гибели нашего государства или провала он получит хорошее содержание и личную безопасность. Известная технология!
Сталин, - писал он, - не любил крестьян. Не допускал детей из крестьянских семей на высшие партийные должности в ЦК и обкомах. Считал, что крестьяне – носители мелкобуржуазной, по сути капиталистической психологии – проникнув на партийные посты, уничтожат партию и государство. Хрущёв, добившийся нечеловеческими усилиями, путём восхваления Сталина и безжалостного уничтожения политических противников, поста члена Политбюро являлся единственным исключением. И что? Именно Хрущёв облил Сталина грязью и начал крушение империи, а крестьянский сын Горбачёв стремиться завершить уничтожение империи.
        Лариса Леонтьевна вернулась в Копенгаген с Дашей и собачкой в середине июля. Аграфена Владимировна выкарабкалась, начала говорить и ходить, но за получением статуса инвалида обращаться не стала, заявив дочери, что в СССР получение льгот связано с унижением просителя, что для неё не приемлемо. Сергей Сергеевич на ползарплаты купил ей лекарств для лечения последствий инсульта, которых не было в Союзе, и отправил их с нарочным Ларисе в Москву. Если бы он предъявил рецепты датского врача в аптеку и социальную карту, то потратил бы на 80% меньше денег, поскольку лицам, входящим в общенациональную систему социального обеспечения, на все, без исключения, лекарства давали очень большую скидку. Работая на «Данатрак», как иностранный служащий, плативший подоходный налог, он получил социальные карты на каждого члена семьи, которые служба социального обеспечения прислала по почте спустя неделю после въезда в Данию. Теперь же в статусе дипломата он расстался с местными льготами, и посольство должно был платить за лечение своих сотрудников все 100%, как в Японии. За родственников на родине надо платить самому.
        Сын Александр Сергеевич посерьезнел, остепенился. Перестал погуливать, начал ухаживать за Аграфеной Владимировной, не пропуская занятий в институте. Решил отложить женитьбу до лучших времён, найдя себе какую-то подозрительную замену для удовлетворения естественных надобностей. Сергей Сергеевич не сомневался, что в этом деле здорово помогла бабушка Варвара Владимировна.
        Бабушка Варя так никому и не сказала, что на время отсутствия родителей она подсовывала Шурику дворничиху, парикмахершу, а потом уже только что получившую паспорт Нюрку Сорокину, вернувшуюся из Дании с родителями. С весёлых женщин и с Нюрки она взяла обязательства надевать мальчику презерватив.
Варвара Владимировна была почти уверена, что презерватив нужен больше для контрацепции, полагаясь на высокий иммунитет внука. Она была убеждена, что снизила в десять раз риск заражения внука нехорошей болезнью, в том числе ужасным AIDS (про который она прочитала в американском журнале Life), содеяв Александру Сергеевичу ненатянутое обрезание силами искусного педиатра Удельной больницы, что на Рязанской дороге, не спрашивая согласия ни сына, ни невестки.
        Лариса, встретившись с друзьями Сергея Сергеевича в Москве, узнала много о катастрофе в Чернобыле. Советская пресса пыталась убедить читателей в том, что там «происходит просто химическая реакция, не очень опасная для здоровья», намеренно опуская у слова «химическая» префикс «радио» .
Оказалось, что, начиная с 27 апреля, все ядерщики мира – японские, французские, американские, шведские и прочие круглосуточно слали Горбачёву технические рекомендации и предлагали свою помощь, а Горбачёв, якобы, всё это бросал в корзину, не читая. Знакомые чекисты с гневом объясняли подобное поведение лидера не бесчеловечностью или глупостью его, а малой образованностью.
        Всплыла личность Богословского. Его отправили на расправу с восставшими рабочими из Эстонии. Русские командиры поручили эстонцам снимать дёрн «отсюда до туда», что займёт, по их понятиям, месяца два. Эстонцы дважды уточнили задание и спросили, если они работу закончат, то, смогут ли отправиться домой? Командиры поклялись, что так и будет. Трудолюбивые эстонцы без средств личной защиты от радиоактивности выполнили задание за две недели и гуртом пошли на вокзал садиться на поезд. Дорогу им преградил отряд КГБ под командой Богословского и открыл по ним стрельбу из пистолетов и автоматов. Выживших эстонцев отправили обратно в зараженную зону, набирать недостающие кюри .
        Лариса рассказала, что партийные власти Киева, пребывая в сумеречном сознании и руководствуясь инструкцией Москвы, выгнали жителей на первомайскую демонстрацию, видимо, тем самым, пытаясь сохранить государственную тайну о катастрофе. Скорее тайну о полной неготовности страны Советов противостоять ядерной угрозе – в зоне катастрофы не оказалось ни одного дозиметра, а так называемая «гражданская оборона», укомплектованная ветеранами Великой отечественной войны, оказалась просто фарсом. Зло, лицемерие и глупость в империи по-прежнему торжествовали, - решила она.
        На смену Композитору явился некто Фридрих Бактериофагов из Тулы, с которым случилось три недоразумения.
        Первое недоразумение было связано с Мошонкиным, случайно выехавшим в направлении СССР. При отправке жены в отпуск с вещами Мошонкин был забаррикадирован в коридоре вагона чемоданами и коробками других советских пассажиров. Он не смог сойти с уходящего на восток поезда до самого Гедсера, паромной переправы через пролив между Данией и ГДР. Голота, заметивший пропажу Мошонкина на платформе Копенгагенского вокзала, тут же донёс о бегстве своего начальника Бактериофагову, а тот не поняв, что случилось с техническим директором «Данатрак», обратился в датскую полицию с просьбой вернуть перебежчика. Оказалось, что датчане не проверяют паспорта при выезде из страны, и, узнав, что Мошонкин уехал в советском вагоне, посмеялись: «Мы подумали, к нам перебежал, а в СССР – это, пожалуйста!» К счастью у Мошонкина хватило денег сесть на местный поезд и вернуться в Копенгаген поздно ночью.
        Наина Шоткина поссорилась с мужем третьим секретарём Маратом Жупановым и с двумя малыми детьми выбежала из дома на улицу в чём была. Поиски ничего не дали. Жупанов за полночь разбудил Бактериофагова и, сильно нервничая, сообщил о пропаже семьи. Поскольку датская полиция закрыта после 18-00, только рано утром, в восемь утра, Бактериофагов смог обратиться к полицейским за помощью.
        Полиция показала сильное недоумение - на утро её с детьми, дрожащими от холода, нашли у входа в участок. Наина не говорила ни по-датски, ни по-английски. На пальцах и по русско-датскому разговорнику договорились, что Наине и детям нужно политическое убежище. Когда же она подписала отпечатанное типографским способом заявление на имя Маргрете II о предоставлении ей политического убежища, она сделала приписку по-русски «политического убежища от изверга-мужа».
        Пока заявление рассматривалось чиновниками русского отдела МИД Дании, датские полицейские ничего не сообщали Бактериофагову о беглянке. Заявление было признано ничтожным. Оказалось, что заявление попало в МИД к Хелене Лундборг, знавшей по долгу службы советского посла и его советников, включая Богословского и Бактериофагова. Она попросила полицейских разобраться вместе с русским консулом. Когда разобрались, то поняли, что семейная ссора привела Шоткину к поиску защиты от «изверга» у местной полиции. Она, как оказалось, в результате надвигающегося торжества гласности и перестройки, не видела уже разницы между датской полицией и советской милицией, известного борца за нравственность советского народа и прочность семей. Месть Бактериофагова была страшна – супругов под конвоем ту же посадили в самолёт Аэрофлота, не дав собрать вещи. Третье недоразумение было связано с нехорошей болезнью, постигшей несчастного Фридриха.
        Сергей Сергеевич начал замечать смену этнического состава советской колонии – стали появляться работники с немецкими, еврейскими и тюркскими фамилиями, а также русские люди, содержавшиеся в отстойниках за нарушение правил протокола. Отец Сергей Николаевич сильно удивился бы тому, что в загранучреждениях СССР славянские лица исчезали. Тюрские фамилии он по его словам встречал только в советских загранучреждениях в мусульманских странах, что было вполне оправдано. Лица с еврейскими и армянскими фамилиями встречались чрезвычайно редко, а немецкие – никогда.
        На смену Куканову, уехавшему в Москву в поисках руководящей должности, явился ярославский лещ алкоголик Мочалкин с женой башкиркой. Башкирка сразу начала искать в колонии любовников среди руководящих работников посольства, преследуя две цели: найти замену мужу-импотенту и найти защитников на случай, если её алкоголик отмочит что-нибудь. Так просто уезжать из Дании ей не хотелось.
        Мочалкин, с лёгкостью идя навстречу просьбам Колченогова, с удовольствием и размахом начал тратить представительские средства общества на проведение застолий по поводу и без повода.
        Попытки башкирки соблазнить советников Ушакова и Апраксина не увенчались успехом, и ей удалось заарканить советника Бактериофагова, сразу пострадавшего от болезни с фарисейским наименованием «молочница».
Фридрих долго потом недоумевал, как кандидамикозную гниль, как потом он выяснил, преодолевая стыд, истекающую из влагалища башкирки, можно называть таким невинным именем.
Он, преодолевая высокомерие и срам, обратился к посольскому лекарю по прозвищу Дуремар с жалобой на то, что «Палка покрылась красными пятнами». Дуремар, называя себя терапевтом, умел только мять живот и улавливать свист в лёгких с помощью стетоскопа. Пациенты никогда не показывали ему половые органы, и потому Дуремар, пугаясь осмотра, сразу же под большим секретом обратился к посольскому переводчику с просьбой отвести Бактериофагова в датский госпиталь, где ему сразу же был поставлен диагноз и выписан «Флюконазол ». Счёт госпиталя, как водится, оплатило посольство, и потому диагноз стал публичным на второй день, а в семье Бактериофагова начались неприятности.
       Как не пытались глупый и трусливый Дуремар, жена Севастина Маврикиевна, впадавшая в истерику и угрожавшая мужу ударом скалкой по голове, и даже сам посол Овечкин выяснить у Бактериофагова источник его постыдного заражения, задавая ему неуклюжие вопросы, Бактериофагов, соблюдая полную конспирацию, изучению коей он посвятил трудные годы ученья в Высшей школе КГБ, прекратил встречи с башкиркой, даже отворачиваясь от неё в сторону при нежданной встрече где-нибудь в клубе или кооперативном магазине.
       Спустя месяц после заражения, он, однако, оказавшись в кооперативном магазине по приказу Севастины Маврикиевны, чтобы помочь ей тащить товары к автомобилю, столкнулся с бывшей любовницей нос к носу, увидев на лице её злорадную улыбку, и сказал ей с хмурым видом обычное «здрасти».
Незадолго до этого Бактериофагов начал копить компромат на Мочалкиных, планируя их отзыв на родину. Однако башкирка, осознавая, что именно эту операцию и запланировал её бывший любовник, затеяла весьма грязную интригу против него, пытаясь обвинить Бактериофагова в растлении зависимых от него высоконравственных женщин, эксплуатируя жажду недалёких особей женского пола в сплетнях, особенно касающихся тайных половых сношений. Оба поняли, что затеянную ими смертельную для карьеры игру надо заканчивать ничьей. Бактериофагову оставалось только надеется, что башкирка не будет разносить заразу далее, например, при посещении городского бассейна, тем более что санитарные власти города в борьбе с инфекционными заболеваниями полагались лишь на высокую сознательность датчан, видимо, не зная ничего о сознательности граждан СССР.
       Надо сказать, что советский кооперативный магазин в Дании, где нос к носу столкнулся Бактериофагов с башкиркой, применял своеобразное право первой ночи.
       Женщины колонии заранее за месяц-два заказывали себе модные туфли и платья по сходной цене и ждали с нетерпением привоза новинок из Парижа или Рима. Директорша магазина сразу по получении заморского товара звонила Севастине и сообщала о событии. Севастина приличия и самозащиты ради сразу же информировала жён резидентов ПГУ и ГРУ, а также «послиху», как повсеместно звали жён послов.
        Компания жён могущественных мужей первой являлась в магазин с Бактериофаговым, взятого в качестве носильщика, и при закрытых дверях отбирала понравившиеся товары, пусть и заказанные другими. Бактериофагов, нагруженный мануфактурой и обувью, отобранными Севастиной с товарками, со злым лицом молча протискивался сквозь скопившуюся пред дверью волновавшуюся толпу, и только тогда впускали всех.
        Некоторые дамы, не найдя своих заказов, обрушивали град вопросов на директоршу, которой только и оставалось лгать, сообщая, что знаменитая фирма-поставщик ошиблась и недогрузила товар. Проверить не было никакой возможности, и все догадывались, что дело это рук Севастины, которой все женщины колонии шёпотом желали самого наихудшего, в том числе «молочницу». Лариса Леонтьевна, ставшая жертвой подобной первой ночи, сразу прекратила какие-либо посещения поганого места, пусть даже по пустякам.
        При ближайшем рассмотрении физиономии Мочалкина Апраксин увидел, что у него из обоих глаз течёт гной. Он вспомнил про сестрины рассказы и решил, что это гонорейное воспаление глаз или бленнорея. Какая гадость, подумал он, хорошо, что судьба меня перебросила к Овечкину. Бедные мои датчане Эгон, Эдит, Уля, Пидер и Кэролл!
Перед отъездом из СССР, по его собственному признанию, вроде бы неизвестно зачем сделанному, Мочалкин попал в медвытрезвитель, и только его знакомство с куратором от 5-го управления неким Голозадовым, о котором Апраксин, естественно, никогда ранее не слышал, помогло ему вырваться заграницу. Видимо, таким образом он намекал на свои большие связи с КГБ, и нечего ему тут угрожать аморальщиной.
        Как-то в последний раз, пользуясь социальной картой, ещё имевшей силу, Лариса Леонтьевна села в очередь к участковому практикующему врачу с Дашей, подхватившей ячмень на глазу, и увидела перед собой в очереди Мочалкиных. Мочалкин, самонадеянно заявив Ларисе Леонтьевне, что знает одинаково хорошо немецкий и английский языки, исчез с женой за дверью врача. Башкирка знала только русский язык.
Через пять минут медсестра Элизабет вышла из кабинета и обратилась за помощью к Ларисе, которую она хорошо знала по предыдущим визитам, с просьбой перевести жалобу Мочалкиной на датский либо английский языки. Лариса вошла в кабинет и узнала от мычащего что-то по-немецки Мочалкина, что его жена оглохла. Врач обрадовался, что понял, наконец, суть жалобы, и с готовностью вытащил из ушей башкирки затвердевшие серные пробки, а потом сделал ей промывание слуховых ходов.
        Оказывается, Мочалкина не знала, что в цивилизованном мире в аптеках и супермаркетах продают Cotton buds для ежедневного удаления серы из ушных ходов. Такие палочки в Японии имеют очень весёлое название - «мимикаки» . Хороша же у Бактериофагова любовница, потешались Апраксины дома наедине. И каков же знаток иностранных языков её муж. Позор! Вот до чего может довести гласность и перестройка! Окно в Европу приоткрыли и вот тебе первые приматы за границей!
Что касается Дашиного ячменя, то доктор выдал Ларисе Леонтьевне маленький тюбик с лечебным кремом, который извёл ячмень за три дня. Вспомнили Свету с её диссертациями по кожным заболеваниям – такие эффективные лекарства ей наверняка были неведомы.
        Лариса Леонтьевна загадочно сообщила мужу, что после этого случая ей стало мерещиться, что Мочалкина написала на неё донос - целую поэму о космополитизме. Поэму в группе скандинавских стран выездного отдела ЦК должны будут читать внимательно, поскольку мать доносительницы, оказывается, бывший руководитель ВЛКСМ Башкирии! Сергей Сергеевич промолчал, не удивившись догадке жены: «Ложный донос - обычный результат чёрной зависти плебея, а в ЦК дураков не держат! В аппарате ЦК работают весьма и весьма умные и образованные люди, особенно в международном отделе, умеющие отличать тварей от людей!»
        На смену Мошонкину приехал наглый рябой Ренат Мустафович Загидуллов, отличавшийся кипучей энергией, коварством и слабостью к женскому полу. Уля и Кэрролл сразу же уволились.
        На смену Камину приехал разведчик Червяков, которому, видимо, за нехорошее поведение на вторую неделю пребывания ночью прокололи шилом сразу четыре колеса. Спустя месяц на входной двери в квартиру, где он проживал с семьёй, стали каждую ночь писать фломастером по-русски «КГБ». Эпопея с граффити закончилась тем, что, когда он стоял на перекрёстке на красный свет светофора, то сзади ему в машину на большой скорости въехал огромный тягач без кузова «Мерседес». У «Мерседеса» перед операцией возмездия сняли номера, и грузовик, подав назад, вывернулся и сразу же умчался. После этого случая Червякова откомандировали на родину заняться другими делами. Оказывается, первые провокации датской контрразведки он скрывал от начальства, опасаясь быть досрочно откомандированным.
Апраксин давно понял, что страны НАТО это вам не Япония, здесь раскланиваться не будут и бьют сразу между глаз крепким крестьянским кулаком. Спустя три месяца после исчезновения Червякова склад запасных частей почти опустел, что нанесло непоправимый удар по службе сервиса, и только через три месяца со дня прибытия в Данию настоящего работника В/О «Запчастьэкспорт» складские запасы достигли нужного объёма.
       Пидер, решив, что под руководством невменяемого Мочалкина работать ему никак невозможно, ушёл работать в WHO, заняв новую вакансию в отделении по борьбе с AIDS, новой чумы, достигшей матушки Европы.
       В СССР все пребывающие из-за границы были тайно объявлены спидоносцами - их сразу по возвращении отправляли в поликлинику МВТ для взятия анализов в одну пробирку сразу у двадцати подозреваемых в целях экономии медицинского материала. Напуганные обыватели шептали, что групповой метод не подлежит раскрытию, представляя собой очевидно государственную тайну. Поговаривали, пугая друг друга на кухнях малогабаритных квартир, что подхвативших вирус свозят на Соколиную гору и держат там как государственных преступников.
       Бизнес, начатый Апраксиным, закончился к большому огорчению датчан, которые даже ходили с петицией к Овечкину наладить кадровую работу за границей, жалуясь на скорый уход Апраксина, а потом и Пидера, с должности менеджера по экспорту в обществе «Данатрак». Они предлагали командировать советских специалистов не на три-четыре года, как это принято в СССР, а лет на семь. Овечкин выслушал их с тоской, подумав: «Кому первоучина, а иному и наскучило!» Правда, на ближайшем партактиве он призвал Колченогова бережно относиться к кадрам. Колченогов намёк понял и вопросов не задавал. Ему было на всё наплевать, и беспокоить Орду по пустякам он не собирался. Он хорошо знал, чем кончаются кадровые разборки в загранучреждениях. Не одно персональное дело разбирал в парткоме министерства.
        Всё двигалось в тартарары. В стране Советов не хватало продуктов питания, как назло грянуло землетрясение в Армении, азербайджанцы устроили армянскую резню, а карабахская война привела к сокрушительному поражению азербайджанцев армянской армией при шестикратном численном превосходстве поклонников ислама.
Перед советским посольством выстроилась очередь из сердобольных датчан, принесших узлы со старой одеждой и консервы для жертв землетрясения в Армении. Весь первый этаж посольства оказался заваленным узлами и коробками. Некоторые из советских дипломатов ругались – нашли себе блошиный рынок! Вместо того чтобы кидать узлы в городские пластмассовые мусоросборники «Тряпьё» или «Стекло», сюда притащили!
        После Brain Washing в Москве Овечкин, согласно русской поговорке, дулся на Апраксина как мышь на крупу. Посол начал осторожничать перед отправкой экономической информации в Центр, поговаривая, что бумага должна отлежаться. Заметивший охлаждение посла к Апраксину, Ушаков спросил о планах Апраксина на будущее.
 
- Что вы будете делать, когда вернётесь в МИД?
- Честно говоря, не представляю, - ответил Апраксин, вспомнив лицо Ромодановского.
- В отделе Европы мест нет. Разморозили кадры МИД РСФСР и других республик. Теперь все они рвутся в европейский и американский отделы союзного МИД, правдами и неправдами. Мы ведь там как патроны в обойме сидели. Три-четыре года на родине, четыре года на загранточке. Теперь нам график сшибли. Вы, я слышал, кандидат наук?
- Кандидат технических наук. Сейчас заканчиваю диссертацию по вопросам международной кооперации в машиностроении.
- Эхма! Куда хватили! В МИДе не надо машиностроения. Издайте лучше этот труд в виде монографии. В МИДе много другой интересной работы. Например, наша работа по созданию ОБСЕ. Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе будет вскоре создана в ходе Хельсинкского процесса с участием США и Канады.
- Про процесс я знаю.
- Вот и пишите на эту тему диссертацию, гляди, и в ОБСЕ будете участвовать от МИДа. Или, например, разоружение и безопасность. Огромный пласт работы! Хватит и нашим правнукам. Заместитель министра иностранных дел Евнухов руководит переговорами очень профессионально. С кондачка, на основе общих теорий, там делать нечего. Наши военные в советской делегации тоже хорошо представлены. Очень сложная проблема. Горбачёву, наконец, удалось с Рейганом подписать в Вашингтоне Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности , то есть наших ракет в ГДР и американских в ФРГ. Горбачёв невзлюбил Евнухова. Горбачёв вообще не любит тех, кто ему возражает, в особенности профессионалов, дающих неопровержимые доказательства своей правоты.
- Следует ожидать снятия профессионала Евнухова с поста?
- Думаю, да, - ответил Ушаков и ушёл, оставив Апраксина в глубокой задумчивости.
       
        Летом 1990 года Овечкин, ничего не сообщив о своих планах, уехал с сыном и женой в отпуск в Москву, откуда уже не вернулся. Его домашние вещи комендант посольства Торопыгин малой скоростью выслал в Москву. Видимо, Овечкин с женой совершенно не беспокоились о судьбе личного имущества, что делало им честь, по мнению Сергея Сергеевича. Два месяца обязанности посла исполнял Ушаков, пока на освободившееся место не прибыл Евнухов.
        Посол СССР Евнухов с порога объявил Апраксину, что он может отправляться в Москву навсегда. Ушаков намекнул, что Горбачёв дал под зад Евнухову, а Овечкин, измаявшись в Дании с её социал-демократическими предрассудками, рвался послом в любую горячую точку от Гватемалы до Пакистана, где он мог бы проявить своё мужество и партийную смекалку. Скорее всего, Овечкин сразу понял, что бывшему заместителю министра в эти горячие точки ехать не с руки. Как правило, удаляемым в ссылку большим начальникам дают страны на выбор. Ну, понравилась Евнухову Дания, значит надо уступить.
        После пятилетнего отсутствия Сергей Сергеевич увидел ещё более обветшавшую столицу. Разбитые тротуары, покрытые слоем грязи, наплывающей с жалких газонов во время дождей и снеготаяния, дикий способ очистки проезжей части сильной струёй питьевой воды Ferskvand/Frischwasser/Fresh Water , что в Европе наверняка посчитали бы выбрасыванием денег на ветер. Европейцы знают, что семь восьмых мировых запасов пресной воды содержаться в русском Байкале и Великих озёрах Северной Америки и придёт то время, тешился Апраксин, когда Россия по трубе будет гнать в Европу воду за большие деньги.
Псевдогазоны окружены низкими металлическими заборчиками, как будто специально для того, чтобы впотьмах люди ломали ноги. Убогие коробки жилых зданий грязного цвета с чёрными швами, никогда не моющиеся окна общественных зданий, кроме как авралом, к пресловутым майским праздникам. Скрипящее такси «Волга», доставившее Апраксиных из Шереметьево на Калужскую заставу, делало слалом, объезжая «колодцы» на большой скорости на улицах, не имевших разметки.
        Всё казалось диким и глупым. Азиатская столица с ленивыми жителями, пришло в голову Апраксину – в потёмках автомобили ездят с подфарниками, а не с ближним светом, иногда без стеклоочистителей, пешеходы при пересечении улицы руководствуются не сигналами светофора, а наличием мчащегося по проезжей части транспорта. Город абсурда, где шофера экономят на лампочках фар и стеклоочистителях, рискуя жизнью людей!
        Оказалось, что в городе, как сказал шофёр такси, «жрать нечего». Молоко, мясо, колбасу и сыр можно было найти в магазине, а можно было бы и не найти, так сказать жизнь наудачу или fifty-fifty. Водки не достать, виноградники вырубили, поэтому нет и красного вина «бормотухи».
        Зато вся Москва охвачена мыслью о скором удалении КПСС с исторической сцены. Накопилась ненависть к Политбюро ЦК КПСС, введшему сухой закон. В поисках альтернативы водке, русские люди стали пить одеколон, технический спирт и лакокрасочные изделия, пока мафия не начала подсовывать им наркотики. Появилась поддельная водка, растворявшая даже пластиковые стаканы.
        Все достижения советского народа огульно признавались недостатками, в газетах всё чаще слышались призывы «старый мир разрушить, а потом…новый мир построить!» Всё чаще москвичи стали говорить, что «мы живём в Стране дураков», видимо, намекая на сатирическое произведение Алексея Толстого «Золотой ключик», что вызывало у Апраксина внутреннее возмущение. Он давно понял, что процентное содержание дураков везде одинаково: и в Дании и в Германии и в Англии и в США. Дело не в дураках, считал он - задача лучших представителей национального генофонда состоит в установлении нужного порядка вещей в данных исторических условиях и, прежде всего, в выращивании и лелеянии предпринимательского класса – локомотива цивилизации. Спас Бог Данию от Ленина, Троцкого, Дзержинского, Лысенко, Хрущёва! А может быть, и не Бог, а коллективный разум? На Бога надейся, а сам не плошай!
        Народ ломился в обветшавшие церкви целовать руки попам и креститься, венчаться и отпеваться. Православная церковь воспрянула духом, разглядев превращение ручейка подаяний в усиливающийся денежный поток. Ожили конкурирующие конфессии, замахнувшиеся на кажущийся безбрежным рынок религиозных услуг.

        Все родственники собрались для встречи в квартире Апраксиных на Калужской заставе. Накрыли стол, чем Бог послал. Варвара Владимировна прикупив «ржавую» селёдку, огромный кусок старой (не старой, а пожилой, смеялась она) мороженой говядины с огромной костью, серой муки подозрительного качества, побитой колхозными лопатами картошки, моркови и капусты, умудрилась приготовить из этого сырья обед.
        Лариса Леонтьевна, распечатав привезённую коробку с продовольствием, обогатила стол Danish Stuff , выложив баночную ветчину, говяжью и гусиную печень, пахучие сыры, настоящее сливочное масло, пряности в маленьких баночках, датский хлеб с зёрнами, копчёные колбасы, баночное молоко, датскую водку, шотландский виски в сумке Tax Free и шоколадные конфеты Milky Way , которые очень любила покойная болонка Бася.
        За столом вспомнили Басю на добром слове, по словам Ларисы Леонтьевны, внесшей свой посильный вклад в укрепление советско-датских отношений. Трупик Баси, угасшей от сердечной недостаточности, Апраксины отнесли для захоронения без почестей её постоянному ветеринару Ибену Габелю, который до того проводил Басе ежегодную диспансеризацию.
Лариса рассказала, что во время визитов к Ибену она выяснила, что Ибен родился в 1925 году в Харбине. Он с престарелой матерью-русской дворянкой бежал из Харбина в 1945 году в Новую Зеландию в датский городок Данбю через Шанхай, спасаясь, как он выразился, от дьявольской мести советского гестапо . Его отец, будучи до революции профессором Петровской сельскохозяйственной академии в Москве, служил ветеринаром в армии Каппеля. Лариса спросила, не является ли он потомком фон Габеля, прибывшего в Московию в XVII веке. Ибен ответил, что вполне может быть, надо посмотреть бумаги отца. Лариса тут же позвонила на работу своей хорошей знакомой Хелен Лундборг, служившей в датском МИДе, и сообщила радостным голосом, что, скорее всего, она нашла следы Габелей на улице ;sterbrogade . Габели, приехав в Россию в XVII, вырвались из неё через три века, совершив кругосветное путешествие. Ибен Габель с семьёй вернулся в Копенгаген из Новой Зеландии в 1957 году.
       Родители сильно постарели, а дети возмужали. Рассказ о Лундборг и каких-то Габелях не вызвал у них никакого энтузиазма. Больше рассказывали о дефиците продовольствия, полном отсутствии сливочного масла, больших очередях за водкой и озлобленности населения Москвы. У Сергея Николаевича болело сердце, он ничего не ел и не пил, только запил водой одну таблетку «Сустак» - единственное, что предлагала советская медицинская мысль для некоторого продления жизни страдавшим от ишемической болезни сердца.
Сергей Сергеевич, выйдя в коридор, набрал номер телефона Ромодановского в ЦК и кратко доложил о прибытии.

- Я прибыл, Геннадий Иванович! Я…
- Узнал, тебя Апраксин. Завтра к десяти утра иди в бюро пропусков МИДа, не забыл подъезд? В пропуске будет указан кабинет. Желаю успеха! – спокойно ответил Ромодановский, сразу узнав Апраксина по голосу.


ЕВРЕИНОВ
        Сергей Сергеевич наутро явился в кабинет начальника управления кадров МИД СССР Василия Сергеевича Рюрикова и получил под расписку копию Указа Президиума Верховного Совета о присвоении ему ранга советника-посланника, а также копию приказа министра Шеварднадзе о назначении его руководителем направления в Департаменте разоружения.
Рассмотрев подпись министра, Сергей Сергеевич усмехнулся, вспомнив трансляцию позорного визита Шеварднадзе в США: министр сидел, съёжившись, как провинившийся школьник, в присутствии Джорджа Буша и поджал ноги под стул, обнажив голубые носки в полоску при наличии тёмных брюк и полуботинок! «Воистину «Будь большой, а слушайся меньших. Как старшие положат, на том и пригороды станут!»» - огорчённо подумал Сергей Сергеевич.
Школьный приятель Мытарь тогда ходил в разведку в Вашингтоне и по его словам от стыда не мог смотреть в глаза американским журналистам – голубые носки у министра были уже последней каплей.

- Я никогда не занимался вопросами разоружения, - признался Апраксин. – Правда, уже изучил в Дании вопрос ядерного паритета США и СССР.
- Мы знаем, что вы почти ничего не знаете! – ответил Рюриков. – Вы поступаете в распоряжение заместителя начальника департамента Евреинова . Он знает, что с вами делать. Пройдёте стажировку, а потом будете работать. В своё распоряжение получите помощников, референта, секретаря. Желаю успеха! Оклад, как у начальника отдела.

        Евреинов оказался пожилым человеком, видимо лет семидесяти. Он встал при появлении Апраксина и с улыбкой протянул ему руку для рукопожатия.

- Апраксин Сергей Сергеевич! – представился Апраксин.
- Садитесь батенька! Как доехали? Нет ли забот больших? – приветливо спросил чиновник.
- Всё в порядке, спасибо! – ответил Апраксин, удивившись радушному приёму.
- В порядке вряд ли, но без особых неприятностей уже хорошо. У нас в Москве как перед революцией. На каком направлении желали бы служить? ВЯСУ, ВГУ, СОИ, ПРО, ГВБ, СНВ, МБР или БРПЛ? – спросил Евреинов, насмешливо глядя Апраксину в глаза немигающим взором.
- Огорошили… - улыбнулся Апраксин. – Извините…
- Меня зовут Аркадий Иванович, – представился Евреинов. - Извините, что поставил вас в затруднительное положение. Я знаю, что вы экономист-международник. Это ничего. Кругозор у вас должен быть хороший, во многих странах побывали. Английским хорошо владеете?
- Сносно. МБР – это межконтинентальные баллистические ракеты?
- Правильно. Расшифрую остальные понятия: ВЯСУ – это взаимное ядерное сдерживание, ВГУ – взаимное гарантированное уничтожение, СОИ – сами понимаете, стратегическая оборонная инициатива, ПРО – противоракетная оборона, ГВБ – гарантированная взаимная безопасность, СНВ – стратегическое наступательное вооружение, МБР – знаете, а БРПЛ – это баллистические ракеты подводных лодок. Роль Горбачёва в окончании холодной войны позавчера отметили Нобелевской премией мира, на пятнадцать лет позже Андрея Дмитриевича Сахарова. Слышали?
- Читал.
- А когда закончиться противостояние, если холодная война закончилась? И закончилась ли она? – насмешливо спросил Евреинов.
- Это философский вопрос, - уклонился от ответа Апраксин.
- Я посвятил этому вопросу всю жизнь. Мой батюшка в Чите служил у Григория Михайловича Семёнова в разведке. Я родился в тот год, когда моего отца расстреляли комиссары, в 1920 году. Не были в Чите, конечно? Чита это второй после Петербурга город в России с прямолинейной планировкой, как в американских городах, жители коих, в отличие от византийцев, не любят мотаться кругами. Декабристы сами планировали строительство города, вспоминая Петербург. Я скрывал дворянское происхождение всю жизнь. Всё-таки я стал доктором исторических наук и попал сюда на работу в Историко-архивное управление, а при Горбачёве и в этот департамент, служить Отечеству, так сказать. Вы случайно не граф?
- Граф, - просто ответил Апраксин. – Чаплину-Овцыну вы знали?
- Аграфену Владимировну? Как же, как же! Прекрасным заведующим библиотекой была у нас.
- Она моя тёща, - улыбнулся Апраксин.
- Чаплины! Известная фамилия, не менее странная для русского уха, чем моя! Следовательно, ваша жена из того же племени, что и я. Ваша жена стала графиней, выйдя за вас замуж. Чаплины, как и Евреиновы, всего лишь дворяне, из Польши прибыли служить русскому государю несколько веков тому назад, - прояснил Аркадий Иванович. – Как хорошо, что перестройка! Можно говорить о своих предках. Давайте к делу. Я знаю, скоро меня уволят «за невозможностью дальнейшего использования». Передам вам свои знания, а потом наступит новый век, и произойдёт это очень скоро, в следующем году, поверьте историку! В нашем деле необходимо системное мышление и хорошая память. Догадываюсь, у вас эти качества есть. Садитесь в своём кабинете и возьмите вот эту стопку литературы. Через неделю приму у вас экзамен.
       
        Девять месяцев пролетели незаметно. Апраксин надолго выезжал в Вену – переговаривающиеся стороны предпочитали выбирать местом ведения никогда не затихающих переговоров по разоружению столицу нейтрального государства. В начале 1991 года начальство попрощалось с Евреиновым без всякой благодарности, отправив на жалкую пенсию, когда Апраксин пребывал за границей. По возвращении Апраксин занял его должность…

        Ромодановский вызвал Апраксина к 10 утра 21 августа 1991 года на Старую площадь. Каббалистический тетраграмматон ГКЧП затих, а исполняющий обязанности президента СССР Гена Янаев внезапно исчез, также внезапно как некогда Подгорный с поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР сразу после возвращения Брежнева из Парижа, где с ним случился конфуз.
Леонид Ильич до поездки во Францию не знал того, на что намекнули французы: Генеральный секретарь это совсем не президент страны, которому по этикету следовало бы организовывать достойный официальный приём. Коварные французы, тем не менее, не преминули взять тайком кал Генерального секретаря на анализ и опубликовать диагноз, сообщив миру о неизлечимых заболеваниях и примерном сроке смерти советского лидера.
        Звуки оперы гениального композитора-бисексуала, транслировавшейся по центральному телевидению, теперь казались пугалом Саахова в исполнении Этуша в фильме «Кавказская пленница». По городу ползали танки. Информации никакой не поступало. Царило общее смятение.
        Центр города свободен. Апраксин поставил свой темно-синий ВАЗ-2106 на пустынной улице Разина в половине десятого утра. В большом кабинете Ромодановский собрал к всеобщему удивлению всех десятерых членов бывшего СВС или Скита, разработавших четырнадцать лет назад концепцию ОГПУ.

- Не ожидали братцы такого поворота? Это вам не в кабинетах рисовать прогнозы! Если Россию разбудить и выпустить пар, то будет, так как случилось. Горбачёв в Крыму, а члены ГКЧП полетели на самолёте к свергнутому ими президенту за советом! Оставайтесь там, где служите и чтобы никому и никогда о своих подвигах не говорить! Вы все остаётесь резервистами, я вас замораживаю до лучших времён. В ГКЧП восемь членов. А из вас мы планировали создать Совет министров, из десятерых!
- Вы верите в это, князь? – совершенно спокойно спросил Пален.
- Поздно граф, поздно верить или не верить. В Москве скоро начнётся многотысячный митинг, и возводятся баррикады, у здания Верховного Совета РСФСР танки и БТРы, идет стрельба, уже есть убитые и раненые. Патриарх Московский и Всея Руси Алексий призывает проявить выдержку и не допустить гражданской войны. Скоро будут брать ЦК и КГБ, - грустно ответил Ромодановский, не смутившись обнародования своего титула. Это решение партии! Берите свои книжки! – с этими словами Ромодановский бросил пачку серых военных билетов на стол. – Вам не составит труда прорваться через народное кольцо, но подумайте о близких! Я уйду позже через подземный ход в метро. Надо спасать документы. До свидания!

        Члены Скита вышли из здания ЦК в Никитников переулок и столкнулись с цепью людей, блокировавших выход далее, на улицу Разина. Среди людей, окруживших ансамбль зданий ЦК, оказалось много пьяных, раздались крики: «Коммунисты идут! Хватай, мать их!» Апраксин, оказавшийся первым в группе, увидел трезвого невысокого человека с интеллигентным лицом.

- Пропустите нас! – обратился к нему Апраксин, сняв очки.
- Документы, предъявите, пожалуйста! – ответил трезвый человек уверенным голосом.

        Апраксин вытащил из платочного кармана удостоверение МИД СССР в кожаном переплёте.

- Я – чрезвычайный и полномочный посол, заместитель руководителя департамента! – представился он, передавая документ незнакомцу.
- А эти с вами? – спросил незнакомец, разглядывая документ без интереса и, бросая тревожные взгляды на людей, стоявших с невозмутимыми лицами за спиной Апраксина.
- Со мной, - ответил Апраксин и, глядя противнику в глаза, продиктовал: «Мы демократы!»
- Идите быстрее отсюда! Товарищи пропустите их – это свои! – призвал к порядку толпу старший звеньевой, возвратив документ Апраксину.

       Апраксин перешёл улицу и начал вставлять ключ в дверь «Жигуля». Коллеги быстро исчезли из виду. Он поднял голову и увидел кулак, приближающийся к его лицу, с татуировкой на пальцах 1-9-3-9. Пахнуло запахом пота и сивухи, пропитавшего грязную одежду, никогда не видевшей химчистки. «Пролетарий!» - мелькнуло в голове. Апраксин отклонил корпус в сторону, и кулак воткнулся в торец крыши автомобиля. Пролетарий зашипел, схватившись за разбитые пронумерованные костяшки левой рукой. Апраксин с ненавистью телепатировал пролетарию: «Чтоб тебя разорвало!»
В лицо Апраксину прыснуло. Агрессора раздуло, как лётчика, оказавшегося в разряженном воздухе без высотного костюма, разорвались кровеносные и лимфатические сосуды, выскочили глазные яблоки на нервах-ниточках. В толпе закричали: «Убили! Убили!»
Сергей Сергеевич быстро сел в машину, провёл по лицу пальцами, на пальцах оказалась чужая кровь. Рывком, с визгом резины, отъехав со стоянки, Апраксин притормозил машину перед площадью Ногина на зелёный свет светофора. Улицу перегородил автокран «Като», медленно выворачивающий к площади Дзержинского. В ожидании окончания маневра бронтозавра, Сергей Сергеевич вынул из внутреннего кармана серое удостоверение офицера запаса. Прочитал: «Период прохождения службы с 20/IV-1970 по 7/II-1985. Звание – генерал-майор КГБ. В резерве до 2000 года».
       «Куда теперь ехать? Мать, тёща и Лара с Дашей на даче. Там должно быть спокойно, надо в МИД. Света в безопасном месте, в поликлинике. Сын на работе у американцев. Где отец? Наверняка поехал в свою комиссию! Надо заглянуть в дом Ростовых! » – подумал Апраксин и повернул направо, вниз, на набережную Москвы-реки.

       В 1987 году «министр писателей» Марков лично просил Сергея Николаевича Апраксина занять место председателя Иностранной комиссии Союза писателей СССР и бросить работу в журнале. После ухода бывшего председателя Шоткина по болезни, случившейся, видимо, по вине дочери, комиссия не справлялась с нарастающим потоком желающих общаться с иностранными литераторами. Дисциплинированный Сергей Николаевич согласился, тем более что ему надоело держать круговую оборону в редакции. Менялись главные редакторы, к тому же отлынивавшие от ежедневного присутствия в коллективе, и ему приходилось нести тяжкий груз ответственности за своевременный выпуск номеров журнала без всякой благодарности и в атмосфере враждебности.
        За глаза его по-прежнему называли сталинистом и бериевцем. Коллеги по журналу кропали на него лживые доносы самому Маркову, мстя за открытую критику их лени и безответственности.
        Служба в комиссии не помешала продолжать творчество дома – художественные переводы англоязычных писателей доставляли Сергею Николаевичу не только эстетическое удовольствие и самоудовлетворение, но и давали неплохие гонорары, а работа в комиссии - официальные поездки в гости к зарубежным писателям, произведения которых можно было попробовать издать в СССР.
        В тот роковой день Сергей Николаевич прибыл в присутствие с дачи на персональной машине «Волга ГАЗ-24» к 11 утра. На пути к присутствию он размышлял: время неспокойное, но на работу ходить надо. Как будут жить сын и внуки? Мне-то что осталось? Совсем ничего. Ждать больше нечего. Всё болит, главное - сердце устало. Врачи какие-то странные, жалуешься, а им хоть бы хны! Сустак да нитроглицерин! Слышал, что в Америке сердце уже научились ремонтировать. Ох, темнота наша! Как я верил тогда в ШОНе, что коммунизм построим! Всё чепуха, правильно говорит Аграфена Владимировна, что общество делается за столетия, если начинать с нуля, как это случилось в СССР. Устал, в сентябре возьму отпуск, закончу книгу. Сегодня надо сдать Информационный бюллетень в фонд Института мировой литературы , кровь из носу!
        Обуреваемый печальными мыслями и опостылевшими заботами, он вышел из машины на тротуар улицы Воровского перед воротами особняка, где размещалось Правление Союза писателей: сейчас через ворота, налево и в комиссию!
        «Почему так много народа? Ждут автобус для выезда в дом творчества Переделкино?» – спросил себя Сергей Николаевич, одетый в кремовую английскую льняную пару, белую, накрахмаленную руками Вари рубашку из тонкого хлопка, и шёлковый галстук, привезённый сыном из Вены. Под кремовый костюм хорошо подходили любимые американские ботинки Bass-Barnett. Сергей Николаевич всмотрелся в лица, – «Писатели в потёртых до дыр джинсах, каких-то ковбойках, кофтах, лыжных курточках и стоптанных сандалиях! Невыездные! Ого! Что-то будет!» Толпа расступилась, пропуская председателя комиссии. Вслед послышались разноголосые крики: «Граф Бенкендорф пожаловал! Душитель! Не запылился!»
        Сергей Николаевич толкнулся в запертую дверь. Кто-то её открыл ему, он вошёл в здание, собираясь направиться к себе в кабинет. За дверью в неосвещённом коридоре стояла Ильинична с испуганным лицом, уборщица со шваброй в руке, которая и открыла ему дверь, посмотрев предварительно в глазок.

- Вы што, Сергей Николаевич! Зачем вы пришли? Оне тут с самого раннего утра шумят, вас требують. Два раза гоняла охламонов. Я щас припру дверь. Все наши с девяти по местам сидят, никто не опоздал! – проговорила Ильинична и кинулась закрывать открывавшуюся дверь. Сил у неё не хватило - в дверь вломилась толпа.

        Перед Сергеем Николаевичем возникли фигуры советских писателей Евтушенко, Черниченко и Оскоцкого .

- Долой очаг гэкачэпэвщины! – закричал поэт и бросился на Апраксина, вцепившись ему в лацканы обеими руками.

        Сергей Николаевич ослаб, колени его подогнулись, и он повис в руках литератора. Поэт всмотрелся в лицо председателя и крикнул.

- Всё! Крышка! Пора в крематорий! Народного гнева испугался! Чего мы тут стоим, айда кабинеты занимать, срывай таблички! – загремел поэт и, выпустив из рук Апраксина, перешагнул через него, беззвучно опустившегося на пол.

        Когда Сергей Сергеевич вошёл в здание Иностранной комиссии, то она была совершенно безлюдна. Двор загадили мусором, валялись папки с бумагами и книги. Все двери комиссии распахнуты настежь, ветер гулял по коридорам, раскидывая листы бумаг. Сергей Сергеевич вернулся во двор и столкнулся с неведомым ему низкорослым человеком в панаме.

- Где председатель комиссии? – спросил Апраксин.
- Граф Бенкендорф? – спросила панама.
- Вы так называли Сергея Николаевича? – спросил обескураженный Сергей Сергеевич.
- Не я. В толпе кричали, - ответил человек. – Я тут случайно. Я не писатель, а читатель. Умер председатель от сердца, наверное. Увезли на скорой.
- К вашему сведению он действительно граф. Но не Бенкендорф. Его род от ордынского Опраксы идёт.
- Это интересно! Вы его сын, наверное?
- Да, сын. Где же его искать?
- В Склифе, наверное. Да вы не спешите. У вас кровь на лице. Вам успокоиться надо. Вы же за рулём. Можете в аварию попасть! – сказал человек в панаме, видя, что Сергей Сергеевич сделал шаг в сторону автомобиля. – Я вот тут папку за 1982 год поднял. Видимо комиссия отсеивала неугодных писателей, не выпуская их за границу. Дураки, всё разбросали и не поняли, что здесь хранились их доносы друг на друга, написанные для того, чтобы воспрепятствовать выезду коллег, оформляемых в заграничные поездки. Смотрите! Вот Юрий Нагибин рекомендует себя Маркову в 1982 году для поездки в США, явно завидуя Василию Аксёнову , выехавшему в Америку в 1980 году. Пишет, что может принести большую пользу в пропаганде советского образа жизни. Вот экземпляр записи беседы функционера Коротича с американским журналистом Гарри Солсбери, направленный в адрес СП СССР в 1982 году. Здесь указано, что копии разосланы в ЦК КПСС, МИД и в ЦК КП Украины, он хвалится своей идеологической победой над Гарри, критиковавшего Шолохова за «Поднятую целину». Нашёл, что защищать. Читать эту «целину» сил нет, особенно вторую часть, переписанную по окрику сверху.
- Нехорошо читать чужие письма, - грустно сказал Апраксин.
- Знаю, что нехорошо. Они валяются открытыми. Бери и читай! Вот эту папочку я домой снесу! – ответила панама. - Знаете ли, я историк. Работаю доцентом в институте у Юрия Афанасьева . Вы знаете такого?
- Познакомился в Копенгагене. Он тогда с писателями-диссидентами по Европе путешествовал. Умный человек Юрий Николаевич. У нас в торгпредстве выступал. Столько лет молчал, а сейчас заговорил!
- Так он же историю Западной Европы изучал!
- Это изучать безопаснее! – ответил Апраксин и направился к машине. – Кстати, зарубежные поездки писателей планируются в государственном бюджете за народный счёт! В вагоне на запад число мест ограничено! Желаю здравствовать!
       
        В справочном окне Института скорой помощи толстая неопрятная баба лет сорока долго листала журнал, смачивая палец во рту, а потом звонила по телефону, спрашивая про местонахождение Сергея Николаевича Апраксина.

- В морге он, когда будешь забирать покойника, отец? – кратко ответила тётка.
- Какой я тебе отец? – ответил на дерзость Апраксин.
- Так ж тебе лет шестьдесят, не мене! В зеркало глянь! Можно на опознание пройтить! Разрешили. Возьми халат и выдь на улицу. Потом налево и прямо упрешься. Когда будешь забирать? Морг не резиновый! Вон, что делается в городе! Народ гибнет на баррикадах!
 
        Сергей Николаевич, так уж случается с солдатами, умер на боевом посту. Он лежал на столе белый как бумага, только грудь посинела.

- Выпьешь, отец? – спросил патологоанатом. – На вас лица нет.
- Спирт? – спросил Апраксин, глядя на то, как патологоанатом открывает холодильник и достаёт оттуда полулитровую бутылку, закрытую бумажной пробкой.
- Водка. Никто не знает, как водку надо готовить из спирта! Надо сперва сделать смесь, взболтать хорошенько и поставить в холодильник на сутки.

        Апраксин подошёл к умывальнику, над которым висело простенькое зеркало. Смыл засохшие капли пролетарской крови со лба и левой щеки. Всмотрелся в своё отражение - сегодняшний день не прошёл даром, ещё больше состарился! Вымыв руки, он взял гранёный стакан из рук патологоанатома.

- За упокой души! – провозгласил потрошитель и выпил водку залпом.

        Апраксин осушил свой стакан таким же образом, врач сунул ему под нос половину соленого гигантского огурца с пустотой посередине. Пожевали. Сок из огурца стекал на подбородок. Помолчали.

- Я вот что думаю, - промычал патологоанатом. – Батюшку вашего привезли с подозрением на непредумышленное убийство. Милицию сейчас не дозовёшься, она вся за Ельцина. Я должен сделать аутопсию, хотя на теле нет видимых признаков насилия. Явный признак сердечной недостаточности на груди. Скажите, ваш отец страдал сердечным заболеванием?
- Да. Жаловался на грудную жабу. Стенокардия. Пил нитроглицерин.
- Инфаркт был?
- Два микроинфаркта.
- Тогда это был третий, обширный и последний. Но вскрытие я обязан сделать. Неизвестно, чем это обернётся для меня спустя некоторое время. Отец-то ваш, небось, из руководящих работников. И вы, я вижу, не из простых? Одеты на тысячу долларов!
- Вы правы. Делайте, вскрытие. Вы подготовите тело к похоронам?
- Всё будет в лучшем виде. Как живой будет выглядеть!
- Сколько?
- Двести рублей вам не жалко?
- Договорились. Заберу его на третий день.
- Моя фамилия Зябликов. Моя сестра тоже бывает за границей, она дипломатка! Не забудьте фамилию, когда будете искать меня!
        Когда Апраксин приехал на дачу и сообщил о смерти отца, Варваре Владимировне стало плохо. Она выпила капель Вотчала , но капли не помогли. Её повезли в Москву, в Институт скорой помощи, и по дороге она умерла. Решили супругов хоронить вместе в один день.
        Аграфена Владимировна стала настаивать на отпевании супругов.
- Преображенскую церковь XVIII века снёс Хам, там бы следовало отпевать! – тихо сказала она.
- Они же не были верующими! – неуверенно ответила Светлана Сергеевна.
- Они были наверняка крещёнными, поскольку родились до революции, - возразила Аграфена Владимировна. – Тогда в Сокольниках будем отпевать, в Воскресенской церкви!
- Если были крещёнными, то можно, - неуверенно подтвердил Апраксин, ставший теперь главой семейства. - Помню, приезжал я в Эссен. Умер там наш приёмщик из Волгограда. Беда. Жена просила похоронить его в Германии, якобы было такое у покойного желание. Тело до Москвы министерство бы довезло за счёт завода, а потом вдове пришлось бы туго с транспортировкой из Москвы. Видимо, он чувствовал себя неважно, но к врачам не обращался, убоявшись гнева главного бухгалтера. Решил и жену не обременять, а, может быть, из волжских немцев был. Бог его знает. Жена решила потратиться на отпевание, пошла к русскому попу. Он, как узнал, что покойный не крещён, отказался от обряда. Тогда она обратилась к протестантам. Их священник даже не спросил, крещён ли покойник? Он согласился сразу, без всяких условий, и просил дать ему людей, которые хорошо знали отпеваемого. Священник со всеми внимательно переговорил и произнёс прекрасную речь о нашем специалисте.
- Не речь, а проповедь, - поправила его Аграфена Владимировна. – Я понимаю, что ты хочешь сказать. Этика священнослужителей определяется, в конце концов, степенью социального развития паствы и веротерпимыми канонами. Ступени развития и каноны разные. Страстотерпцы! Как они любили друг друга! Даже одновременно в одну могилу лягут!
- Мы их кремируем. Позвольте использовать нишу Чаплиных на Донском кладбище, - обратился к тёще Апраксин.
- Верное решение. Меня там же похороните, - согласилась Аграфена Владимировна.

       В воскресенье 25 августа 1991 года отпевали Апраксиных в Воскресенской церкви в Сокольниках, где неподалёку семья проводила воскресный отдых с 1947 по 1959 год, а дети учились на 4-й Сокольнической улице, которую ни к селу, ни к городу переименовали в улицу революционера Барболина во времена, когда улицам и городам уже стали возвращать дореволюционные названия. Да и Лариса Леонтьевна преподавала там же до 1970 года, и церковь была ей знакома.
        Поставили рядом два гроба – красный и белый. Коммунистов хоронили в гробах, обтянутых кумачом. Гроб же Варвары Владимировны, как покойницы беспартийной, обтянули белым сатином. Гробы делали всем жителям СССР из сырой некрашеной еловой доски и отпускали в розницу в конторах «Похоронные принадлежности» по 11 руб. 30 копеек. Апраксиным достались крашеные гробы из Риги, производства фабрики Школьной и детской мебели Министерства местной промышленности Латвийской ССР по той же цене. В собесе выдали талоны, дающие право купить со склада уполномоченного продуктового магазина набор съестных, далеко не изысканных, припасов и шесть бутылок низкокачественной водки для поминального стола.
        Сергей Сергеевич подготовил подушку для наград отца, наград маловато – не сравнить с наборами орденов и медалей участников войны с Гитлером с оружием в руках. Атеистка Варвара Владимировна не сподобилась получить никаких наград, кроме благодарной любви мужа, детей и внуков, и лежала с одной иконкой в холодных руках, изображающей, по-видимому, Казанскую божью матерь с ребёнком, которую сунула какая-то богобоязненная женщина. Пришли делегации с венками от Союза писателей, Союза журналистов, Иностранной комиссии, издательства «Известия» и журнала «Вопросы зарубежной литературы».
        Никто уже не боялся заходить в церковь, однако официальные лица, едва дождавшись окончания процедуры, незаметно исчезли. Отдельно от организаций и совершенно неожиданно пришли на отпевание Питовранов, Ромодановский, Касатонов и Евреинов. Пришли школьные друзья Женя Лысюк, Витя Мытарь, Толя Гладков и Миша Лубянко, некоторые с жёнами. Явились и Сорокины с повзрослевшей Нюрой, выглядевшей некстати призывно. Она привлекала плотоядные взгляды мужчин, вводя в грех и нарушая похоронное настроение. Мытарь после проповеди отошёл с Апраксиным в сторону, выразил свои соболезнования и сделал признание.
- Твой отец внёс большой вклад в наше направление, его диссертация у нас в Краснознамённом институте служит нам учебным пособием. Таким отцом следует гордиться и держать самому марку! Зачем же здесь Евгений Лысюк?
- На похороны не приглашают! – грустно ответил Апраксин, воздержавшись от всяких объяснений и нравоучений.
        В крематорий на гражданскую панихиду поехало народу уже меньше, а на поминках собралось не более тридцати человек. За поминальным столом сели, кроме Аграфены Владимировны, друзья Сергея, Ларисы и Светланы, в том числе Анастасия Николаевна с мужем Всеволодом Ивановичем Бутурлиным, и дожившие до панихиды близкие друзья Сергея Николаевича и Варвары Владимировны из числа соседей по дому и даче, журналистов и писателей, разделивших судьбу никому неизвестных советских разведчиков. Кроме детей, внуков, зятя, невестки и свахи они в России не знали никаких других родственников.
        В сентябре 1991 года началась окончательная чистка КГБ, МИД, МВТ, Совета министров, Госплана и многих других могущественных организаций СССР. Здание ЦК занимали новые люди, захватившие власть. Андрей Козырев, бывший советник Шеварднадзе, по решению Ельцина возглавил МИД России, продолжив откровенную проамериканскую политику. Всё напоминало встречу на Эльбе, где, правда, СССР выступал в качестве проигравшей холодную войну стороны.
Сергей Сергеевич случайно столкнулся с Александром Корки в вестибюле высотного здания и натянуто улыбнулся американцу, не протянув ему руки. На следующий день Апраксина уволили приказом Козырева «в связи с реорганизацией министерства». По всей вероятности Корки не забыл своего поражения на холодном фронте двух великих держав в далёком Токио, дав указание выкинуть его из МИДа.


Конец седьмой части