Уже написала о школе с двух сторон, а потом задумалась…
Надо сознаться, что был в моей жизни период, когда я сама стояла у доски с указкой.
После окончания первого института мне довелось преподавать общую электротехнику с основами электроники – на мой взгляд, довольно пестрая смесь.
Вспомнился собственный курсовой по промэлектронике. Мы с подругой должны были рассчитать и выполнить в натуре мультивибратор на полупроводниковых приборах. В группе с нами учился парень, который страстно увлекался радиотехникой. В общем, расчеты я выполнила на троих, а он за это напаял на плату устройство. В назначенный для сдачи курсовой день мы пришли пораньше, Андрей подключил мультивибратор к стенду. Для непосвященных – прибор должен держать напряжение на выходе в определенном диапазоне, однако на экране прибора полоска рябила. Андрей пояснил: «В комнате жарко, и параметры полупроводникового триода изменяются, поэтому и показания плывут…» Появился преподаватель, небрежно просмотрел мои расчеты, глянул на экран и задумчиво сказал: «Неустойчивые показания...» Я произнесла вышеприведенную фразу, после чего он с уважением на меня посмотрел, спросил что-то о свойствах p-n-p перехода, и мы расстались, взаимно довольные. День был действительно жаркий, и он взял со стола крошечный триодик с ножками, напоминающий миниатюрную летающую тарелку, и спросил у подруги Женьки, видимо, желая побыстрее покончить и с ее курсовой: «Покажите мне, где у этого триода эмиттер, база и коллектор?» Женька обреченно посмотрела на меня… Потом она страшно возмущалась: «Вот почему тебя – так про переход спросили, а мне всякая дрянь досталась?!» Подозреваю, что ей нравился наш преподаватель, и не хотелось выглядеть в его глазах кретинкой.
В общем, первое, что я сделала, узнав, какой предмет буду преподавать, это разобралась с маркировкой триодов. Оказалось все очень просто: смотришь по справочнику, и там написано, где у него что…
Понятно, что ни о каких дидактических и методологических аспектах преподавания я и понятия не имела, трудов Песталоцци, Ушинского и Руссо не читала. Правда, в моем активе была помощь мамы, прочитанные в детстве книги Макаренко и любимые фильмы «Доживем до понедельника», «Весна на Заречной улице» и «Большая перемена». Вот с таким скромным педагогическим багажом и переступила я порог класса.
Хорошо запомнилось, как на первом же занятии в группе вечернего обучения я с блеском изложила теорему Остроградского-Гаусса (у нее довольно изящное доказательство с использованием понятия кругового интеграла). На мой вопрос, все ли понятно, девушка с первой парты кивнула положительным образом, уточнив на всякий случай про интеграл: «А что это за червячок?» И я поняла, что не все так просто…
Вообще, с вечерниками было и проще, и труднее. Люди они были достаточно взрослые, на работе за день сильно уставали, и, каюсь, я их щадила. Во-первых, общая электротехника преподается по учебному плану для тех специальностей, кому о ней нужно знать в основном технику безопасности и номер дежурного электрика. Но в целом, для формирования общей технической культуры, понятно, что знание основ электротехники необходимо. Я старалась найти компромисс между требованиями программы и моим желанием, чтобы в памяти моих учеников осталось некое фундаментальное представление о том, как это все работает.
Об учениках – отдельно. Почти все они были старше меня, по фамилиям я их называть стеснялась, без особых колебаний выучила имена-отчества, и мы прекрасно этим обходились. «Владимир Николаевич, к доске!» Вообще, с вечерниками я дружила.
Зато через пару месяцев к занятиям приступили группы дневного обучения, вот тут-то я и прошла и закалку, и проверку на прочность. Группы были очень разные – и с каждой приходилось искать свои методы. Например, технологи почти сплошь были девчонками. Дисциплина у них была замечательная, правда, я никогда не была уверена в том, о чем они думают, внимательно меня слушая. Иногда закрадывалось подозрение, что они изучают фасон моего платья или рисунок на колготках, но, возможно, я перегибаю палку. Учебный материал они старательно заносили в красивые конспекты, украшая записи цветными фломастерами. Зато когда доходило дело до решения задач (а куда без них?!) – это было мучение! Я уж не говорю о лабораторных работах! Электричества они боялись ужасно, и, несмотря на мои уверения и помощь лаборанта, к стендам их было не подтащить… А диалоги напоминали известный анекдот про Чапаева и его ординарца:
«-Петька, прибор!
-Двести.
-Что - двести?
-А что прибор?!»
При моей патологической смешливости это было трудно перенести.
Зато в группах механиков учились одни ребята. Дисциплины можно было добиться, только заинтересовав аудиторию. Теорию они терпеть не могли, зато с лабораторными у меня проблемы были совсем другого рода: как бы они куда не залезли! Признаться, с ними работать было гораздо интереснее.
Как-то был смешной случай. Приехала очередная комиссия, смотрели контрольные работы. Неожиданно завуч прибежала за мной: что-то в моих контрольных не понравилось проверяющим. Выяснился смешной факт: для решения систем уравнений я научила ребят пользоваться определителями. Просто если использовать обычный рекомендуемый метод подстановки, то вычисления получаются трудоемкими, и ребята делают кучу ошибок. Меня спасло то, что председатель комиссии был математиком. Он только удивился: «Как вам удалось их этому научить? По учебному плану математиков решения систем уравнений гораздо позже.» А у меня просто вообще никаких проблем с этим не было. Объяснила – и всем понравилось.
И вообще, вот понимаю, что преподаватель не должен иметь любимчиков, но я-то тоже живой человек, и мне интереснее работать с умными ребятами. Кстати, в учительской всегда хвалили группы технологов. Я дипломатично помалкивала…
Помню, как я глупо и недальновидно мечтала о том времени, когда у нас в стране, как в Америке, например, за обучение будут платить. Я уверяла двоечников, что тогда не я за ними, а они за мной будут ходить.
Все сбылось с точностью до наоборот. «Вам заплачено? Вот и учите!...»
Даже не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы я так и осталась преподавать. Были уже и успехи, и находки, и маленькие педагогические радости. Уйти пришлось по семейным обстоятельствам. Муж очень хотел второго ребенка, и это, такое простое для некоторых дело, затянулось для меня на долгих семь лет.
До сих пор, когда у меня бывает температура, по ночам мне снится, что я решаю задачу у доски, а ответ все не сходится…