от трех до семидесяти пяти штрих пунктиром. 4
ЧАСТЬ 8. ЛЬВОВ. ЗАПАДНАЯ УКРАИНА
Да, это не Витебск!
1957 год. Львов поразил обилием парков и чистотой улиц. Это, конечно, не большая пьяная деревня Витебск с единственным замызганным кинотеатром. По утрам, дворники моют прилежащие к домам участки тротуара, горячей водой с мылом. На улицах почти не видно пьяных, а если кто-то и идет в подпитии, то жмется к стенам домов, чтобы быть незаметнее. В городе еще сохранились маленькие частные кафе с собственной выпечкой.
Ищу работу. Обойдя безуспешно несколько предприятий, стою в проходной очередного завода. Не могу дозвониться до отдела кадров. По-видимому, я чем-то привлек внимание человека, вошедшего с улицы. Узнав, что я ищу работу, он предлагает работу у них в конструкторском бюро. Так я попал на должность старшего инженера исследовательской лаборатории в КБ «Термоприбор», занимавшееся разработкой средств измерения температуры, где потом проработал ровно три года. Начальник лаборатории И.Я.Лискин, по прозвищу «таракан», - небольшого росточка, худенький брюнет с торчащими горизонтально тонкими усами. В коллективе лаборатории я был признан за специалиста довольно быстро; сказался опыт производственной деятельности. В первый же день пришлось показать одному из ведущих инженеров свое умение обращаться со сложными приборами. Тот все утро ковырялся с настройкой капризного гальванометра. В обеденный перерыв, когда в помещении никого не было я настроил гальванометр за несколько минут. Зауважали. Однако, на первых порах мешала излишняя самостоятельность, к которой я привык на Витебском заводе. Не выносил всяких руководящих указаний. Тем не менее, И.Я.Лискин вскоре доверил мне руководство небольшой группой, поставив две задачи: переработать ГОСТ на термометры сопротивления и разработать новые конструкции термометров. Работать оказалось довольно сложно – сказывалась львовская специфика.
В КБ несколько лабораторий, каждая из которых состоит из секторов, возглавляемых ведущими инженерами. Структура лабораторий построена по своеобразному, львовскому, принципу. Каждая из групп, входящих в сектор, образована по кланово-национальному признаку. В коллективе четко выделяются местные, украинцы и москали. Местные - уроженцы Западной Украины, считают себя элитой лаборатории. Не местные украинцы, те – просто украинцы. Москали, это русские и те, кто не местные и не украинцы. Такое разделение порождает неприязнь, мешает общей работе. Результаты, получаемые в одной группе, тщательно скрываются от других, несмотря на то, что выполняется общая работа. Правда, местные и украинцы сразу же находят общий язык в случаях, когда у одной из этих групп возникает конфликт с москалями. Тогда объединившись, они добивают москалей сообща. Заказчики, приезжавшие принимать выполненную работу, удивлялись, – как вы ухитряетесь работать в таких условиях?
Группа у меня небольшая, всего пять человек: Саша Рубинштейн, Алик Пинчевский, Ира Козенко, выпускники Львовского Политехнического института, Валя Зеленюк, только что окончившая университет, и забавная маленькая худенькая девушка, химик, Сяна Пристайко, разговаривающая с коллегами на невообразимой смеси русского, украинского и польского языков. Мы дружны и работаем с удовольствием, несмотря на демонстративное игнорирование нас «местными». Приятно, что созданные нами тогда термометры, до сих пор выпускаются промышленностью. Правда, теперь уже промышленностью Украины.
В КБ я получил первое в своей жизни авторское свидетельство на изобретение и опубликовал первую статью. Получить авторское свидетельство в СССР в те годы было довольно просто (это теперь за выдачу свидетельства от изобретателя требуют большие деньги). Для некоторых сотрудников лаборатории изобретательство стало своеобразным хобби. Инициатором этого занятия в нашей группе стал Саша Рубинштейн. Он фонтанировал самыми разнообразными идеями, часто весьма далекими от профиля лаборатории. Так, в одной из заявок на изобретение он предлагал, в целях экономии древесины, изготавливать спички с серными головками на обоих концах спички. Оказалось, что патент на спичку с двумя головками выдан лет сто назад. Охваченный изобретательским азартом, Саша предлагал способы торможения космического корабля, надувные железнодорожные вагоны для перевозки зерна, в которые для предохранения зерна от гниения закачивается азот, и т.п. Вообще это был неординарный человек с широким кругом знаний и интересов – от медицины до научно-фантастических романов, идеи которых он придумывал для своей жены – писательницы.
Не обходилось без занятных историй и в Львовском КБ.
«Советский Союз не может быть агрессором»
Мы с моей небольшой группой закончили разработку проекта нового стандарта на термометры. Теперь проект, хотя он и не секретный, полагается завизировать в первом (секретном) отделе и направить в Госстандарт на утверждение. Несу все материалы в первый отдел, прошу начальницу отдела, молодящуюся даму лет сорока, поставить свою подпись. – Нет, отвечает начальница, проявляя бдительность, оставьте материалы мне для прочтения, приходите завтра. Прихожу завтра. – Я не подпишу ваш проект, заявляет она. Вы нарушили режим секретности! Спрашиваю, что за нарушение она обнаружила? – А вот у вас написано, «термометры для агрессивных сред», а Советский Союз не может быть агрессором! Помню, не удержавшись, я засмеялся над этой глупостью. Вот дура то! Пытался объяснить, что имеется в виду конструктивное решение термометров, обеспечивающее их работу в условиях агрессивных сред: кислот, щелочей и т.п. Но смеяться над хранителями секретов нельзя. Реакция начальницы была мгновенной. – Я лучше вас знаю, что является государственной тайной, а если вы будете со мной спорить, то я немедленно сообщу об этом в управление КГБ. Уберите «агрессивную среду». Пришлось замазать эти слова тушью «до невозможности прочтения» (это их термин). В Госстандарте посмеялись, когда при утверждении стандарта рассказал об этом припадке бдительности. Необходимые слова были восстановлены, и вошли в окончательную редакцию стандарта.
А не хотите ли в деревню?
В стране идет очередная кампания по укреплению сельского хозяйства. В деревню опять направляют специалистов из промышленности. Чуть было, не попал туда и я. Незадолго до этого меня приняли в кандидаты в члены партии. В один из дней вызывают в партком. – Партия рекомендует вас в село на должность главного инженера МТС (машинно-тракторной станции), обрадовал меня секретарь парткома. Вот это сюрприз! Придя в себя, объясняю, что я ничего не смыслю ни в тракторах и комбайнах, ни в сельском хозяйстве.
– Как это не смыслите, удивляется секретарь, вы же окончили институт точной механики! И мы вас, соответственно, рекомендуем в качестве специалиста-механика.
Пытаюсь объяснить, что моя специализация приборостроение, и если я и имею отношение к механике, то только к точной, а трактор и устройства точной механики это совершенно разные вещи.
– Подумайте хорошо, говорит мне секретарь, вам ведь нужно успешно выдержать кандидатский стаж.
Это уже похоже на шантаж. Пошел думать. Подумал, и на следующую встречу в парткоме захватил с собой приложение к диплому с перечислением всех дисциплин, прочитанных нам в институте. Там тракторов и комбайнов не было. Только после этого партком оставил меня в покое. А ведь ради выполнения разнарядки могли и обязать по партийной линии.
Еще немного о львовянах
После Витебска Львов тех лет поразил меня не только чистотой и трезвостью, но и стремлением жителей непременно выделиться из общей массы. Вот лишь два штриха.
Вечер. Отрезок главной улицы, Академической, от оперного театра до гостинцы Интурист, длиной всего метров триста, заполнен фланирующими разодетыми горожанами. Ходят молча, главная задача пустить пыль в глаза, – произвести впечатление на окружающих.
Знаменитое Лычаковское кладбище. Красивые надгробные памятники. На одном из надгробий читаю: «Иван Гаврилович Гаврилюк (условно) – любимый ученик академика И.П.Павлова». Поди-ка проверь, любимый он ученик или вообще не ученик! Но выделиться из общей массы покойников хочется.
А вот еще о тех краях. Позже. Я уже работаю в Институте Метрологии в Ленинграде. С коллегами едем во Львов на конференцию. В один из свободных дней группу участников конференции везут на автобусе в Карпаты. Автобус - экспериментальный образец новейшей модели «Львов». В этой поездке я получил я наглядный урок, иллюстрирующий известную мудрость, «не соваться со своим уставом в чужой монастырь». В небольшом селе остановились посмотреть местный рынок. Проходим вдоль длинных рыночных столов.
– Что пан хочет? Пан посмотрит мой товар? И все – пан, пан, пан!
В моем понимании пан это что-то вроде помещика. И как-то неудобно мне стало, оттого что я для них пан. Не подумав о том, что такое обращение в этих местах традиционно, говорю, – Ну какой же я вам пан? Такого взрыва эмоций, какой последовал за этими моими словами, я никак не ожидал.
– Смотрите-ка, какой к нам «товарищ» приехал! Нам «товарищей» не надо, катитесь к себе домой! До сих пор слышу эти вопли возмущенных женщин.
И еще забавная картинка из той поездки. Проезжая через одно из сел, обращаем внимание на стоящие у ворот почти каждого дома, раскрашенные солдатские фигуры из папье-маше в рост человека. Это муляжи солдат армий времен Бородинской битвы. Оказывается на полонине вблизи этого села, совсем недавно шли съемки фильма С.Бондарчука «Война и мир». При съемке батальных сцен живые солдаты в форме действовали лишь в первых рядах, а далее устанавливались тысячи таких фигур, создававших впечатление огромных армий. Съемки закончились, киношники уехали, побросав все эти фигуры. Большинство своих и чужих «солдат» местные жители спалили в печках, а оставшихся поставили на «охрану» ворот.
В КБ «Термоприбор» я проработал ровно три года. В марте 1960 года я по семейным обстоятельствам оставил Львов и на некоторое время вернулся в Новгород, имея в виду осенью поступить в аспирантуру Всесоюзного научно-исследовательского института метрологии им. Д.И.Менделеева (ВНИИМ) в Ленинграде. Для меня период пребывания в КБ важен тем, что я получил опыт конструкторской работы, работы в сложных коллективах и, что не менее полезно, изучил новую для меня науку, «Теория теплопроводности», дополнив тем самым знания, полученные в институте.
ЧАСТЬ 9. ОПЯТЬ НОВГОРОД
Завод полупроводников
Приемные экзамены в аспирантуру в августе месяце. До этого времени нужно еще дожить. В поисках работы обошел несколько предприятий. И опять случай свел меня в проходной завода полупроводников с одним из местных начальников. Разговорились, и он тут же провел меня к директору. Узнав, что я имею опыт работы в ОТК, тот предложил мне должность заместителя начальника ОТК.
Новгородский завод полупроводников, совсем молодое предприятие, расположен на правом берегу Волхова и занимает несколько зданий на главной улице. Пока завод выпускает лишь несколько типов простейших транзисторов. На заводе работает и молодой коллектив. Самым пожилым, лет 45 был, пожалуй, директор завода. По правде говоря, я совсем не знал ни полупроводников, ни специфики полупроводникового производства. Когда учился в институте, транзисторов еще и в помине не было, вся электронная техника строилась на лампах. Надо было опять осваивать новую область науки, наверстывать недоданное, и параллельно готовиться к экзаменам в аспирантуру. В ОТК я проработал совсем недолго, месяца полтора. Потом директор уговорил меня перейти на должность начальника цеха, в котором производили резку германиевых кристаллов их шлифовку, сортировку и вплавление в кристалл индиевых переходов при высокой температуре. Работало в цехе больше сотни молодых девушек из тех, кто по тем или иным причинам не поступили в институты после окончания школы. Таким образом, я снова оказался, как в Витебске, руководителем в женском коллективе. Только теперь чувствовал себя с ними уверенно, не смущаясь.
У молодежного коллектива и молодежные интересы. На противоположном берегу Волхова, напротив завода кремлевский парк. Достопримечательность парка «Веселая горка», – холм, насыпанный еще при царе Горохе. На верхушке холма танцплощадка. По вечерам там проводит время молодежь. Вторая смена на заводе заканчивается в десять часов вечера, так что если поторопиться, то сразу после смены можно еще и успеть на танцы. Всего то, перейти Волхов через мост, и ты на Веселой горке! Будет еще веселее, если не расходовать выдаваемые на смену для промывки инструмента и пальцев рук, грамм 30 чистейшего спирта-ректификата, а употребить его внутрь по окончании работы! Главная задача у работниц, желающих потанцевать, до окончания смены, навести красоту, и соорудить прическу. Поэтому к концу смены в цехе возникает филиал салона мод: несколько девчонок в дальнем углу делают маникюр, кто-то, накрутив волосы на бигуди или на бумажки, сушит голову в сушильном шкафу, в котором, вообще-то, должны просушиваться только детали транзисторов после промывки. И часто вечерами, приходя в цех, обнаруживаешь, что перед шкафами, спрятав в них голову и, прикрыв дверцу, полусогнувшись, сушатся несколько модниц. Вошедшего в цех начальника они, естественно, не замечают. Остальные же, увидев меня, замолкают и с любопытством ждут развлечения, – что будет дальше? А дальше, я подхожу к одной из модниц и, в полной тишине, сильно шлепаю ее по оттопыренному заду. От неожиданности распаренная девица отскакивает от шкафа, стукаясь головой о его дверцу. Ей больно. Остальным весело. Бороться с модницами путем душеспасительных бесед невозможно. Бывало, говоришь им про нарушение технологии, про брак продукции, пугаешь взысканиями, начинают плакать. – Все поняли, больше не будем! Приходишь в цех на следующий вечер, опять сушатся, опять красятся. Наказывать же рублем девчонок мне не хотелось, было их жалко, да и зарабатывали они не ахти как.
А брака при производстве транзисторов было много не только из-за нарушения технологии работницами. На «выход годных изделий» влияло множество факторов, начиная от температуры и влажности воздуха в цехе и на улице, и кончая душевным равновесием работницы. Стресс или нарушение привычного ритма работы сразу же приводили к заметному увеличению брака, особенно у девушек, работавших на тонких операциях сборки, с использованием микроскопов и бинокулярных очков. В цехе установлены ленточные печи. Лента с установленными на ней сборками транзисторов в графитовых шаблонах, медленно протягивается через печь при температуре около 1000 градусов. Чтобы избежать окисления деталей транзистора внутреннее пространство печи заполняется водородом. Иногда, из-за нарушения герметичности печи внутрь ее засасывается воздух и в ней образуется гремучий газ, который при определенной концентрации взрывается; с обеих сторон печи вылетают осколки шаблонов. Взрыв оглушительный, как выстрел из пушки. Печь, хотя и ограждена со всех сторон, но все равно страшно. Девчонки визжат и прячутся под столы! После такого взрыва их нервы успокаиваются нескоро. Уверенно работать они уже не в состоянии.
В августе 1960 года начались вступительные экзамены в аспирантуру. Для сдачи экзаменов мне полагался отпуск. Сдав экзамены, я был зачислен в очную аспирантуру ВНИИМ. Еду в Ленинград! Очередной поворот судьбы.