Памятник нерукотворный
-В стране больше не делают памятники, - шеф от дверей бросил на стол портфель.
-Сам читал! - он потряс газетой, - не выгодно. Скульпторы просят очень дорого, кроме того, совершенно не знают, кого делать. Памятники разрушаются, скоро начнут падать прямо на головы прохожих. Между тем в стране появляются новые герои, а памятников им нет. Эту нишу нам надо заполнить.
Больше всего компаньоны боялись вдохновенного блеска в глазах шефа. Уже по потому с какой скоростью открывалась дверь, можно было определить стадию его мыслительного процесса. Если она не хлопала с оглушительным грохотом о противоположную стенку, не вздрагивали стаканы на полке и секретарша за пишущей машинкой, значит шел процесс осмысления. Идея рождалась неожиданно, бурно и первыми симптомами был именно вдохновенный блеск. Для окружающих это означало резкий поворот, на какой - то совершенно новый проект и называлось “заполнять ниши”.
Деятельность разворачивалась быстро и эффективно. Губернатора удалось заинтересовать тем, что можно будет стать городом с самым большим количеством памятников и к ним поедут туристы как отечественные, так и иностранные. Кроме того, на открытие памятников очень удобно приглашать всякое вышестоящее начальство и устраивать банкеты. Идея была поддержана. Несколько труднее было с определением кого же надо увековечивать. С этим недолго мучились. Шеф пролистал учебник истории и красным карандашом отчеркнул наиболее интересные исторические личности. Среди них были дореволюционные общественные деятели, герои русского эпоса, привлекательные политической нейтральностью. Затем сверху было дано добро для руководителей дружественных коллективов. “Доску почета” заменили “Cтатуями почета”. Количество заказов росло. Многие руководители районного масштаба стали подумывать о том, что бы увековечить себя, но из скромности заказывали статуи без головы, на будущее. На заднем дворе конторы “Нерукотворный памятник” трудились спившийся скульптор и несколько бывших зеков. С утра они получали заказ, который скульптор с помощью мата переводил на понятный работягам язык. Памятники разделялись на мужские, женские, дитячие. Затем они подразделялись на сидячие и стоячие. И последнее, но на самом деле главное - отличались размерами. Но с этим было все очень просто. Шеф взял за основу размер и рост как в ателье.
-Так, - хмуро смоля сигаретку, говорил скульптор, - сегодня у нас мужик 56 размера 3 роста.
И все знали, что делать-брать заготовку рук-ног в руки-ноги и начинать работать. Уже готовые руки - ноги скрепляли и ставили на постамент. Без голов все мужские памятники смахивали на Ленина, и отличались в основном только величиной живота, а женские походили на девушку без весла. С головой тоже поступали просто. Шеф разработал нечто вроде фоторобота. Статуи делили на лысых и кучерявых, остальным старались надеть какой-нибудь головной убор. Исполнителям больше всего нравились каски, и делать легко и снег на голове не задерживается. Потом шли более мелкие детали - нос, губы, особого разнообразия тут не требовалось. Очень любили бороды. Они красивы и при изготовлении просты. Когда живой человек видел себя на постаменте с римским носом и орлино - бронзовым взором, то никогда не мог признаться, что сходства нет.
Особой гордостью была скульптура у клуба нефтяников. Она была изготовлена в точном соответствии с указаниями генерального директора объединения Пупейко И.А. В его варианте нефтедобытчики были изображены по пояс голыми, в больших, похожих на болотные, сапогах. Их было двое и они с одинаковым усердием вворачивали бур в землю. Поскольку на вышку денег не хватило, то бур заменили нечто таким, что при детальном рассмотрении более всего походило на штопор огромных размеров. В теплую погоду работал фонтан и казалось, что полуголые мужики борются с бьющей из - под земли водой. Пупейко очень гордился скульптурой. Ее маленькие копии дарили приезжающим и особенно членам различных комиссий. Ко всем крупным праздникам настоящим нефтедобытчикам выдавали по пластмассовой копии. Больше всего от этого страдали передовики производства - пластмассовые нефтедобытчики, дырявящие землю штопором, были привычной игрушкой детей, ими украшали вместо слоников серванты. Потом директора Пупейко сняли за перерасход средств на строительство скульптуры, но остановить маховик производства не удалось. Единственное, что изменилось - это конструкция сувенирного варианта, и появился прикладной смысл - нефтедобытчики превратились в штопор. Голые тела были плотно прижаты к буравчику, а в рабочем состоянии их поворачивали до упора и ввинчивали в пробку. Для открытия бутылок на фуражке нефтедобытчиков сделали выступ, которым было очень удобно зацеплять пивную крышечку. Скульптурный бизнес развивался благополучно, и почти ничего не предвещало беды. Были мелкие просчеты и промашки - в Новокривошеевске установили памятник с двумя левыми ногами. Но обнаружилось это не сразу, а только при возложении цветов приехавшей делегацией.
-Плохо, очень плохо, - шептал шеф. Меня уже тошнит от этих бетонных монстров. Нужно, что-то вечное, настоящее произведение искусства, проект века, мировое признание. Сотрудники с каждым днем ждали худшего. Просачивались дикие слухи то про статую Ким Ир Сену высотой больше Останскинской башни, то про памятник тамбовскому волку. Затем появились несколько мужчин начальственного вида, которые деловито оглядывали бетонные заготовки. От них прямо пахло нефтедолларами и желанием их потратить. Когда были обговорены детали /отбивка с отливки/ решили приступить к делу…
-Есть крупный заказ, - глаза шефа вновь блестели, - работа новая, нужно не подвести! Не пить, и все сделать в лучшем виде!
К пятидесятилетию начальника главка нефтегаза Красномырденко его товарищи по работе решили заказать оригинальный памятник. Основные требования были сформулированы четко, что бы САМ мог приехать на открытие, и удивить всех. Памятник должен отображать силу характера и жизненные интересы начальника.
Делали быстро, но нечто совершенно непонятное. Бронзовые детали отливали, полировали и складывали в стопки. В общей куче это напоминало сильно увеличенную в размерах чешую.
-Русалку что ли делаем, - ворчали отливщики.
Готовые детали отвозили на родину героя. Они скреплялись между собой, постепенно образовывая некие очертания. Первыми приобрели форму крупные мужские ступни. Затем мускулистые ноги, крепкий торс и прочие части мужского тела. Скульптура смахивала на Шварценеггера, сидящего на унитазе, только с головой начальника главка. Статуя была если можно так сказать, абсолютно голой, на ней не было даже бронзовых трусов. Местные жители строили разные версии относительно дальнейшего развития сюжета, Выдвигались предположения, что недостающая часть будет сделана отдельно за границей и из чистого золота. Размеры соответственно росли день ото дня. Кто - то пустил слух, что Красномырденко, таким образом, решил обеспечить себе безбедную старость - выйдя на пенсию по мере необходимости отпиливать себе потихонечку от золотого органа. В том, что ОН будет золотым, не сомневался никто. Но ожидания рассеялись в один прекрасный день, когда очередные ваятели с грохотом сгрузили цельнометаллическую совсем не золотую конструкцию, напоминавшую обычный веник. Дальше началось совсем таинственное. Статую тщательно огородили забором, за которым не прекращался сверлильный визг. На любопытные вопросы зевак скульптор отвечал: ноу - хау. Жители решили, что так на иностранном языке будет называться памятник. Остальные детали тщательно скрывались даже перед открытием. Накрытый пологом, как секретный самолет высился он в зимней темноте. Открытие было назначено на крещение. Съехалась тьма народа. Даже САМ обещал приехать, но приболел. С утра площадь была забита Мерседесами, телевизионщиками и высокими гостями. Народный хор сменяли рок - ансамбли и наоборот.
На трибуне показался первый зам.
-Господа! - обратился он, забывая про дам, - мы собрались в знаменательный день. В то время как страна, который год не может выбраться из кризиса, нефтегаз как один поддерживает нашего великого, так сказать, кормчего Красномырдина и решил установить исконно российский памятник. Что в России осталось кроме нефти и газа? - он игриво обвел глазами публику.
-У нас остался еще пар! Тот, что в бане. Какой же россиянин не любит быстрой езды, говорил классик. И русской бани добавлю я. Все мы знаем, как ее любит наш дорогой Красномырденко. В его честь мы сделали подарок.
Покрывало сдернули.
Присутствующие увидели скульптуру бронзового гиганта, с лицом Красномырденко, который стыдливо прикрывал срам банным веником.
-Возложить венки, то есть хотел сказать веники, - поправился первый зам. Потянулись трудовые коллективы для возложения банных веников.
-Это не только памятник нашему товарищу, это памятник русской бане, - гремел первый зам.
И тут случилось самое главное - от скульптуры пошел пар. Вначале он появился тонкими струйками, но потом его стало больше. Он выходил из множества мелких отверстий, которые усиленно готовили в последнее время. Народ визжал. Иностранные гости восхищенно поднимали брови и говорили:
- я, – я, -я.
-Родина, баня, Красномырдин, - скандировала подготовленная молодежь. Сам именинник раскланивался, жал руки и посылал воздушные поцелуи. Ликованию не было предела. Не вспомнили только об авторе. Но клубы пара увеличивались, и уже казалось, что памятник вот-вот тронется как паровоз. Пароиспускательный процесс нарастал. Струи вырывались из монумента все сильнее и сильнее. Первым испугался автор.
-Ложись! Рванет! - заорал он, вспомнив учебник физики. Толпа послушно рухнула в грязный снег. Лежали российские мужики и бабы, иностранные гости и высокое московское начальство. Лежал и сам именинник. Все чувствовали могучую мощь пара. Секунды шли, а ничего не происходило. Отважные уже стали приподнимать головы и вдруг где - то вдали появился вначале слабый, а потом все более нарастающий очень знакомый звук. Что это было? Об этом думал почти каждый, пока не понял. Памятник засвистел громко, мощно и требовательно, как чайник.
-Идиоты, совдепия, - рвал волосы автор, - говорил же сверлите дырки побольше, не экономьте. Но было поздно. Ликование сменилось истерическим смехом всех, даже первого зама.
Дальше все было традиционно. Пар больше не пускали, бронзовые детальки потихоньку растаскивали. Начальство интерес потеряло. Автор живет в Нью - Йорке. Пробивает там возведение памятника Стефенсону - изобретателю паровоза.