Вы думаете, новичков в школе не любят? Неправда! А что — вы скажете, они вызывают любопытство? - тоже неправда. Потому что бывает по-разному... Очень по-разному.
Прошло уже минут пятнадцать после начала урока, когда дверь в кабинет открылась. Ребячьи головы тут же, как по команде, отвернулись от доски. Первой вошла завуч. За ней втащился — именно так, точнее слова не подберешь, - мальчик. Шел он как-то несуразно, казалось, что еще шаг — и он запутается в собственных ногах и с грохотом рухнет на пол. Смотрел новенький не на будущих одноклассников, не на учителя, не на доску — а так, поверх голов, куда-то сквозь стену. И казалось — чуть-чуть улыбался.
Завуч жизнерадостно протараторила стандартные фразы по поводу нового ученика — имя — фамилия, выразила горячую убежденность в том, что все с ним непременно подружатся, и ушла. Новенький уронил портфель рядом с последней пустой партой, сел, положил руки на стол, улегся на них подбородком и затих. Нет, он не заснул. Ребята весь урок перешептывались и украдкой оглядывались назад. Новичок не выказывал абсолютно никакого интереса. Он просто смотрел вперед и чему-то слегка улыбался. Со звонком он встал, подобрал портфель и медленно, цепляя ногу за ногу, вышел из класса.
Первый раз все столкнулись с таким странным случаем. Знакомиться новенький не пожелал, на все вопросы он или молча улыбался, или отвечал невпопад. Учителя через неделю снисхождений махнули на него рукой. На уроках он ничего не делал, из портфеля ничего из привычного школьного антуража — учебник-тетрадь-дневник-ручка-карандаш — доставать не желал. Если уж очень настаивали, то он вытаскивал какие-то мятые листы бумаги и огрызок карандаша, но как только оставляли его в покое — все это убиралось обратно в портфель. Выговоры и двойки ничего не меняли. В классе за новеньким окончательно закрепилась кличка «дурачок».
Почти перед самым звонком к кабинету подбежал Вовчик и возбужденно заговорил:
- Ребя, русского не будет наверное — Маргоша заболела!
- Уррррра! - ответил ему восторженный хор голосов. Но радость оказалась преждевременной: отпускать толпу народа болтаться по школе в середине учебного дня никто бы не разрешил. К кабинету подошла какая-то незнакомая учительница и выразила уверенность в том, что урок все-таки состоится.
Вздыхая и морщась, все шумно садились за парты. Учительница объявила:
- Достаньте только ручки, карандаши, у кого есть — фломастеры.
Она раздала ребятам листы обычной нелинованной бумаги, подошла к доске и написала на ней крупными буквами: «СВЕТ». Повернувшись к классу, она сказала:
- Всем знакомо это слово? Ну вот, ваша задача на весь урок — нарисовать мне свет. За работу будут выставлены оценки. В журнал. Но не думайте, что это так легко: сначала вам придется очень хорошо поразмышлять. Вы должны сделать такую картинку, чтобы при взгляде на нее в голову пришло только одно слово — свет. Не солнце, не лампочка, не фонарик, а свет. Если вы нарисуете люстру, то это будет люстра, а не свет. Всем понятно задание? Приступайте.
Народ призадумался. В начале учительской речи все хмыкали и уже было начали что-то изображать на листках, но потом хмыканье прошло. Кто-то грыз кончик карандаша, кто-то пытался шепотом советоваться с соседями, кто-то рассеянно чесал открытым фломастером затылок.
Звонок с урока прозвенел неожиданно. Ребята потянулись к учительскому столу, складывая листы со своими творениями в растрепанную стопку. Учительница мельком проглядывала работы, рассеянно думая про себя, что лампочки и солнца, несмотря на ее предупреждение, лидировали в творчестве.
Последним подошел новенький, положил на стол смятый кусок бумаги, бережно разгладил его ладонью и, шаркая ногами, вышел из класса. Учительница взглянула на листок и замерла. На рисунке угадывался кусочек стены бревенчатого дома, кусочек окна с открытой форточкой и яркий, просто обжигающий глаза желтый свет, льющийся из окна на землю широкой дорожкой.