Разбудил меня назойливый мобильник. Ожил таки, паразит, – добро пожаловать в лоно цивилизации! Максима рядом не было, его вообще дома не было, часы показывали одиннадцать, а моя голова гудела – все же я умудрилась простудиться. Звонила, естественно, Катя:
– Ритусь, ты обнаглела! – вместо приветствия закричала подруга. – Пропала! А люди беспокоятся!
– Катя, отстань, или не так громко, ладно, – с трудом прохрипела я.
– Риточка, ты что это, зайка, приболела? – сразу же поняла Катя. – Не волнуйся, котенок! Бригада скорой помощи скоро будет!
– Катя, у меня уже есть... помощь.
– Вот и познакомимся! – заключила Катя, повесив трубку.
Наглая же! Но на этот раз злость мне не помогла – я просто не была в состоянии оторвать голову от подушки. И не хотелось. Где Максим? По тишине в квартире, я сразу сообразила – ушел. Раньше, чем я начала паниковать, перед глазами возник клочок бумаги: “Скоро буду! Не скучай!” – прочитала я, и сразу успокоилась, снова заснув. Проснулась я от тихого:
– Рита, солнышко, просыпайся...
Ощутив легкий поцелуй на щеке, я улыбнулась и открыла глаза. Максим помог усесться на кровати, вложил мне в руки чашку с липовым чаем. Давно меня так никто не баловал. Я решила расслабиться и наслаждаться чаем, как в дверь кто-то зазвонил, я вздрогнула и чуть не расплескала чай на одеяло.
– Я открою, – нахмурился Максим.
Раздался смех, и по количеству голосов я подсчитала число гостей: Катя и Вася. Хорошо хоть остальных не захватили. И на том спасибо! Через некоторое время мне пришлось выдержать поцелуй Кати в одну щеку, Васи в другую, деловитое сование градусника под мышку, и исчезновение мужчин на кухне. Что они там делали с моей посудой... Заметив мое волнение, Катя заметила:
– Не бойся, Васька готовит отлично, только признаваться боится. Но ради тебя, бедной больной подружки, он на все готов!
– Только не говори, что и этот... – выдохнула я.
– Этот нет, – успокоила меня Катя. – Кроме меня Васька никого не увидит, а если увидит – я ему лишние глазки враз повырываю! Кстати, ты права – Максим Димки лучше. Что на праздник подарил? Духи?
– Лучше, ноутбук...
Глаза Кати округлились:
– Вот уж не знала, что ты на технике помешана. А он у тебя щедрый, надо брать на заметку!
– Катя! – нашла в себе силы погрозить я.
– Да ты что! – засмеялась она. – Мне Васька за одну мысль голову оторвет! Он у меня знаешь, какой строгий!
– В том-то и дело, что знаю, – прохрипела я.
Тут в комнату вошли Максим и Васей с таким деловитым выражением на лицах, что я чуть не засмеялась. Только и на смех сил не хватало. Меня осторожно устроили на кровати и положили на колени поднос с тарелкой чего-то, напоминающего суп. Вот только беда... есть мне не хотелось.
– Рецепт моей мамы для больных простудой! – провозгласил Вася.
– Вася, спасибо, – прошептала я, уставившись на ненавистную тарелку, при одном виде которой к горлу подошел горький комок, – но не могу... Не лезет...
– Не обижай моего медвежонка! – воскликнула Катя, схватив ложку и набрав в нее супа. – Будь хорошей девочкой, открой ротик! А-а-а-м! Давай еще ложечку! Ну, будь паинькой! А-а-а-м!
Тарелки я не осилила. От меня и не требовали. Проглотив жаропонижающий чай, я вновь задремала, но еще успела заметить, как Катя с тревогой смотрит на градусник.
– Макс, давай врача. У нее почти 39.
Следующие дни мне вспомнить сложно. С одной стороны я чувствовала себя счастливой – Максим был рядом, но только по вечерам. Днем со мной коротала время разговорчивая Катя. Благо, что Вася уехал на несколько дней в командировку, и Кате действительно было скучно... но мне так временами хотелось остаться одной...
Постепенно я поправлялась, в среду температура спала, и мне стало скучно. Приехал Вася, Катя, решив, что больная уже встала со смертного ложа, умчалась к любимому, и я осталась дома совершенно одна. Впервые за неделю. Первым делом я наведалась к холодильнику. Против обыкновения старичок был полон. Выбрав йогурт с земляникой, я включила телевизор, и немного посмотрела надоевший фильм. И тут поняла, чего мне не хватает. Поняла и потянулась к ноутбуку. Мой старенький диназаврик был уже по-хозяйски спрятан кем-то в угол.
“Я снова увидела Дала. Я шла с ним по складам, проверяла оружие, знакомилась с людьми, и вместе с ним все более мрачнела. Потому что вместе с Далом я начинала понимать, как он попал... Отряд моего знакомого состоял либо из новичков, недавно прошедших испытание, либо совершивших провинность в других отрядах. Люди здесь были настолько разношерстные, что не могли и минуты продержаться без ссоры и взаимных оскорблений, конфликты вспыхивали так часто и сопровождались таким восторгом зрителей, что внутренние драки занимали большую часть времени и внимания маленького отряда, а все то, что происходило в самом квартале, мало кого волновало. Город жил своей жизнью, они своей, и горожане от всей души пользовались предоставленной свободой. Эта свобода выливалась каждый вечер в очередной труп, горожане боялись после определенного часа выйти на улицу, а о власти повелителя и антрионов здесь знали только понаслышке – в этом месте царили свои законы. На столько сильные законы, что бранеонов кормили из местного ресторана за невмешательство и поставляли им дорогое оружие, чтобы сподручнее было друг друга убивать. И они убивали. То и дело к трупам свободных добавлялся труп и воина, и ни единого из них не тронули горожане – зачем?
Нового начальника все встретили настороженно, сопровождающих его Белена и Ланса – с завистью, как потенциальных любимчиков, а, значит, тех, кто получает лучшие подачки от благодарных жителей. Но веселый и шаловливый Ланс недолго сидел в одиночестве. Если те, кто ранее служил в других отрядах, относились к нему враждебно, то выходцы из низших слоев, золотая молодежь захров, в том числе и Юна, приняла его, как своего.
Белен достиг уважения другим способом. Он еще не особо понимал чужой язык, но пара хороших затрещин убрала улыбки с чужих лиц и внушила огромное почтение к мускулам верзилы.
Дал и вовсе, казалось, не собирался никому ничего доказывать – он просто разбил маленький отряд на уже создавшиеся естественным путем группы, вызвал лидеров этих групп на конфиденциальный разговор и ровным тоном, в доходчивых выражениях, пояснил, что Южный район – плохой участок столицы, но все же столицы, и если кто-то из них, или из их группы проявит неповиновение, то сразу же окажется в деревне. А там кормят плохо, и бранеонов уважают слабо. Увидев, что глаза забияк заблестели смесью издевки и угрозы, тихо добавил, что он – это не прошлый их начальник. Что совету изрядно поднадоели вечные смерти в отряде, и если он, Дал, умрет, то весь отряд без разговоров будет расформирован по деревням, а на его месте собран новый. Потому как столице надоел некрасивый прыщ на белом лице, и Южный район либо превратится в более ли менее безопасный участок города, либо будет снесен. Кстати, если они недовольны, то он, Дал, получил дозволение совета сэкономить свое и их время и отправить их в деревню прямо сейчас.
Недовольных после этого не осталось, зато в самом отряде, состоявшем из тридцати человек и пяти маленьких групп, стало гораздо спокойнее. Дал тщательно проверил оружие подопечных, разработал программу тренировок, и правила жесткого режима. Уже в первый вечер дозор отправился в обход по кварталу, разрозненный отряд застонал от гнета нового начальника, а усталый, но довольный Дал, завернувшись в плащ после первого дозора, дремал у очага, вслушиваясь в болтовню засевшего за кружкой некрепкого вина Ланса и его новых друзей. Белен, не понимавший ни слова, откровенно скучал, опустив голову на тяжелые руки и катал по столу пустую кружку.
Тем временем разговор зашел о том, о чем часто говорят в компании – о начальниках. Особенно, о великом начальнике – повелителе.
– У нашего Врана было двое сыновей и дочка, – начал один из них, вспоминая, что Ланс, вроде как, не здешний. – Один-то сын на лет десять старше второго, и два года назад ему невесту привезли. Девица-то больно хороша оказалась, да и вертихвостка знатная, она не только старшего окрутила, но и на младшего принца глаз положила. Говорят, что за день до свадьбы братья даже дрались... Шум был на весь дворец. Разнимал их советник повелителя Манрад, – Ланс сильно вздрогнул при звуке этого имени, – да и тому перепало знатно. Весь двор гудел от смеха, пока Манрад с вот таким фингалом ходил! Так вот, старший, говорят, успокоился быстро, будто и не было драки, а младший еще долго от ярости бился, насилу успокоили.
От разрозненного рассказа полупьяного воина у меня голова пошла кругом, но почему-то казалось важным связать слова в осознанный текст, уловить смысл...
– Ну а утром беда и пришла... Жених долго не выходил, вот люди и забеспокоились, к нему пришли, а тот мертвый и лежит. А Вареон, младший принц, рядом, говорят, от горя покачивался и плакал. А рядом - принц и принцесса Малинии, тоже мертвые. Король-то наш во всем младшего-то своего и обвинил. И был бы тому сразу конец, если бы дружок не помог. Наран-то, у которого только-только родителей убили, в виновность лучшего друга не поверил, из страны Вареона и увез, где-то у себя спрятал...
– Странная история, – прошептал Ланс.
– Многие не верят, что это Вареон, – вставил другой воин. – Но кто ж знает из-то, королей?
– А кто еще! – взвился неудачливый рассказчик. – Ты чушь не пори, может, в глаз хочешь?
Дал красноречиво посмотрел на разгоряченного воина, и тот, наверняка вспомнив о угрозе деревней, прикусил острый язычок и спрятал чешущиеся кулаки.
– А принцесса? – спросил Ланс.
– Пропала принцесса, – ответил успокоившийся рассказчик. – Говорят, позора не вынесла.
Больше я не слышала: я смотрела на Ланса. Бледный, как снег, он застыл над полной кружкой, и высказанное мной Максиму подозрение, что именно Ланс – Вареон, возросло с новой силой.
– Мне надо выйти! – прошептал Ланс и встал из-за стола.
Когда он пришел обратно, уже спокойный и уравновешенный, разговор уже крутился вокруг другой темы.
– Манрад кого-то ищет в столице, – шептались воины, и Ланс побледнел еще больше. – Кого-то, кто больше года пришел сюда и сразу стал бранеоном. Кого он ищет? Говорят, опальный принц вернулся!
– Может все гораздо проще, и к принцу не имеет никакого отношения, – предположил Ланс, и я вдруг сообразила, что меня смутило – Дал внимательно, не отрываясь, смотрел на своего друга, и не было в том взгляде ничего хорошего.
– Ради кого еще Манрад личных людей беспокоить будет? – засмеялся тот же болтливый воин. – И почему примет не дает? Только люди, как тени, ходят по отрядам и в людей всматриваются!
Ланс прикусил губу и замолчал – что он мог ответить?”
Некоторое время я поигралась с компьютером в какую-то странную игру. Там человечки ходили по полю и их вечно пытался кто-то съесть. Меня никак съесть не удавалось, но тут в замке повернулся ключ, человечку долбануло по голове какое-то чудовище, оставив только кровавое пятно, но мне было все равно – я побежала навстречу моему Максиму. Максимка, как всегда, пришел домой не с пустыми руками. Заглянув в мешочек с фирменным названием, я слегка ахнула:
– Максимка, дверь расширять будем! Скоро не пролезу!
– Выздоравливающую надо баловать! – засмеялся мой милый, ставя на стол маленький тортик в прозрачной коробке. Маленький, но мне хватит! Иди, делай чай.
– У нас праздник? – промурлыкала я, сиганув на кухню.
– С тобой – каждый день праздник, – усмехнулся Максим. На кухню он явился уже более серьезным.
– Опять сны описывала?
– Тебе не нравиться? – спросила я, наливая в электрический чайник воду.
– Нет, я просто...
– Максим, не надо, – тихо прошептала я, нажимая кнопку. Чайник тихонько зажужжал и я достала два блюдца, две чашки, чай, кофе, сахарницу, лимон, и села напротив Максима. – Каждый разговор на эту тему оканчивается для нас трагически. Может, не будем? Я просто буду описывать свои сны, а ты читать. Если захочешь, только, давай не будем ссориться!
– Рита, я...
– Пожалуйста, Максим, я и в самом деле многого не понимаю, но надо ли? Скажи, кому это надо? Я понимаю, что в одно время сны для меня значили очень много, но не теперь, понимаешь? После нашей встречи для меня важен только ты, и не более. Эта писанина – мое маленькое хобби, желание выплеснуть последние остатки безумия. Я свыклась с этими снами, свыклась благодаря тебе. Благодаря тебе этот мир стал для меня гораздо ближе и дороже всех призраков, вместе взятых. Так что, давай, не будем, ладно? Или ты со мной только ради этого?
– Нет! – твердо ответил Максим. – Ты опять не понимаешь! Я люблю тебя, глупая, а сны... это другое.
– И я тебя люблю, Максим, – решительно ответила я, разрезая торт и стараясь не смотреть на сидящего напротив мужчину. Так просто... "люблю". Ни тебе романтического вечера, ни цветов, просто бытовое и само собой разумеющееся "люблю". И оттого я чувствую себя еще более счастливой...
Торт был выбран на славу: темный, политый шоколадом, он мог соблазнить любую женщину.
– А Дал? – я чуть не порезалась, услышав этот вопрос, но спрятала замешательство за маской равнодушия и положила кусок торта на блюдце.
– Дал – призрак, – обдумывая каждое слово, сказала я, придвигая блюдце к Максиму. – Плод моего, ну, хорошо, если ты настаиваешь, то нашего, воображения. Глупо ревновать к призраку.
– А если бы он был рядом? Тут? – не унимался Максим. – Кого бы ты выбрала?
– Это глупый вопрос.
– Это неполный ответ, Рита, – ответил Максим. – Однажды я потребую другого.
– Я не понимаю, о чем мы говорим! – взорвалась я. – Ты меня ревнуешь к призраку, обвиняешь в чем-то! Я не изменяла тебе Максим, ни в мыслях, ни делом, и не надо мне ставить в укор временное безумие! И не говори снова, что я не понимаю, как я могу понять, если ты не хочешь мне объяснить!
– Прости, – примирительно ответил Максим, подойдя к отключившемуся чайнику. – Забудь, это и в самом деле не стоит наших нервов.
Я смотрела, как Максим разливает кипяток по чашкам, и вдруг погасила рвущийся наружу ужас – я чувствовала, что это не конец, это только начало. И надо выговориться, надо досказать... но я не могла выдавить ни слова. И через некоторое время, наслаждаясь тортом, я смотрела в глаза Максима, такие нежные, ласковые, в который ютилась любовь, и тихо плакала про себя. Это ненадолго, я знала. Макс слишком хорош, чтобы оставаться со мной навсегда. Но я не могла прекратить описания своих снов. Почему-то мне это казалось важным. И, главное, я точно знала – это важно для Максима! Увы, но степень его безумства больше моего. Почему? Если бы я тогда знала...