Посвящается одной графоманствующей лесбиянке
активного мужского типа - "Иллюзии Любви"
Как приятно лежать с тобой рядом в одной пастели, вдыхать твой запах. Милая моя, ты так возбуждающе пахнешь. Я так тебя люблю, ты же знаешь, я не могу без тебя жить. О, как приятно ощущать твоё тело. О, зайка, приятно и радостно чувствовать твою голову на своем плече и твои руки, обвивающие мое тело. Сквозь ресницы наблюдаю за тобой. Вот ты улыбнулась чему-то во сне – быть может, мне, а быть может, и нет. Ты такая беззащитная, когда спишь. Ты такая нежная, такая мягкая. Солнышко моё, я так боюсь потревожить твой ангельский сон своими неловкими движениями. Когда я нахожусь рядом с тобой мне хочется петь, петь всему миру о тебе. Никто не знает как я счастлив! Никто никто! Милая моя, я люблю твою улыбку, твои большие тёмные глаза, темные, как сама ночь…и такие же манящие своим блеском и нежностью. Как и в ночном небе – мириады звезд, так и в твоих глазах я вижу миллионы чувств, эмоций, миллионы мелких проблем и бед, радостей и счастья, любви… О, котёночек мой, я люблю твои ладони, твои руки, твои пальцы. Они такие мягкие, такие нежные, такие теплые. И по ним так приятно совершить прогулку губами, вниз от локтя к запястью, почувствовать твой пульс, который словно сливается с моим – в унисон, вместе… Вот, я начинаю целовать тебя всю, касаюсь губами твоей шеи. Губы от шеи плавно переходят вниз, к твоим плечам. Целую долго-долго, каждый сантиметр твоей нежной кожи. Знаю, что тебе это нравится. Жаль, что я не вижу сейчас твоих глаз… В такие моменты они похожи на глаза кошки – дикие, с перламутровым отливом, ненасытные… но в тоже время такие мягкие и ласковые. В твоих глазах хочется тонуть как в омуте. Спускаюсь чуть ниже, касаясь пальчиками твоей маечки, поднимая ее чуть выше, чтобы наконец-то добраться до твоего животика – это моя самая любимая часть твоего тела. Быть может, потому что, целуя его… я чувствую губами, как внутри тебя натягивается какая-то струна, реагирующая на меня и мои поглаживания, а потом резко рвется и ты выдыхаешь свое ласковое – «Любимый!», от которого окончательно я схожу с ума… Солнышко моё, ты делаешь меня самым счастливым человеком!
Но я не могу будить тебя. Вот, я встаю с пастели, и направляюсь в кладовку. Иду и оглядываюсь на тебя, на моего спящего ангела. Заинька, ты сводишь меня с ума. Я захожу в кладовку и начинаю искать, искать, искать… Ведь ты же знаешь, я всё для тебя сделаю. Всё, всё, всё. И вот! Нашёл! Пыльная бензопила! Зайка, ведь ты же знаешь, я всё для тебя сделаю! Я проверил бак – там ещё есть бензин. Смахнув рукой пыль с полотна, я направился в спальню. И вот, я стою возле тебя, мой ангел, я так тебя люблю. Я подошёл к тебе, резким движением включил бензопилу, и отпилил ноги по колена своему ангелу. Она проснулась, её глубокие, тёмные глаза стали безумными. О, как она вопила! Да, так могут кричать только ангелы. Она начала биться от боли, дёргая кровавыми культями. Да, заинька – это всё ради тебя. Я отложил бензопилу, взял твои отпиленные конечности и бросил их от себя. Она вся истекала кровью. Всё наше ложе уже стало багровым и липким. Нет, любовь моя, я не позволю тебе мучиться. Открыв шкаф, я взял утюг и включил его в розетку. Через пару минут он накалился до предела, накалился специально для тебя. За эти минуты она успела упасть с кровати и отползти на метр, оставляя за собой ручьи своей ангельской крови. Я подошёл к ней, и схватив её за мягкие, рыжие, шелковистые волосы, потащил обратно к кровати. Захлёбываясь слезами она прохрипела: За что? Потому что я люблю тебя! – ответил я. Схватив её за талию, я бросил мою ласточку обратно на кровать. Соседи не обращали на крики внимание, они ведь знали, чем мы обычно занимаемся. Я взял раскалённый утюг и начал прижигать ей раны на месте отпиленных конечностей. Мясо зашипело, от него пошёл дым. Запахло жаренным. Я не выдержал, и откусил немного где-то в районе коленки. «Детка, ты ещё не готова!» - исполнившись радости крикнул я. Она уже теряла сознание от боли. Через пару секунд она окончательно отключилась. Вот она. Обнажённый прекрасный ангел, лежавший на багровом ложе любви. Но я не дал ей скучать. Взяв из аптечки нашатырный спирт, и открыв пузырёк, я поднёс его к твоему прекрасному носику. Она, закашлявшись, очнулась, но находилась уже в состоянии, близком к умопомрачению. Мне надоела эта любовная прелюдия. Наклонившись, я подобрал бензопилу. Полотно было вымазано кровью, между зубьями виднелись застрявшие куски сочного мяса. Я включил аппарат. Поднёс рычащую пилу к твоему телу. Стал вдыхать твой запах. Стал смотреть в твоё искажённое болью личико. Медленно, сантиметр за сантиметром, я начал перепиливать её в поясе. Кожа на её мягком, упругом животике стала рваться, и наматываться на зубья пилы. Из её ротика фонтаном брызнула бардовая кровь. Мой ангел задёргался конвульсиях. Перепилив её пополам, я взял её за отпиленный таз и потянул его к себе. Да, любимая моя, сейчас мы снова займёмся сексом. Да, солнышко, именно так, как ты любишь. Достав член, и обхватив таз руками, я начал наживлять его на свой член. С каждым моим движением из её отъятого таза летели брызги крови. Мой ангел, в лёжа в полубессознательном состоянии смотрел на происходящее затуманенными глазами, но в них ещё можно было разглядеть печать рассудка. Закончив соитие, и отбросив нижнюю её часть на пол, я подошёл к верхней части когда-то единого целого. Она уставилась на меня. Я посмотрел ей прямо в глаза. Ну, наконец-то, ведь я так мало смотрел тебе прямо в глаза. Я сел на кровать. Её внутренности непристойно зияли и содрогались в её остатках её изувеченного тела. Кишки спутанным клубком вывалились на кровать. Недолго думая, я схватился за них, и стал наматывать себе на локоть. Наматывал долго, смакуя каждое движение, каждую конвульсию, сопровождавшую при этом тело моей возлюбленной. Через несколько минут я намотал их на себя полностью, и перекусил, что бы отделить от тела. И вот, веселясь как ребёнок, я стал копошиться в них, играть с ними, размахивать и подбрасывать в верх. Я завязывал их шарфом на шее, и ремешком на поясе, прыгал через них как через скакалку, и завязывать морскими узлами… Я делал это около получаса. А моя ласточка всё ещё была жива. Мой ангел наблюдал за тем, что я делаю с ней и ради неё. Затем, разорвав зубами её кишки, я стал с удивлением замечать, как из них вываливается кал. Да не просто кал, а с картошечкой. Это был ещё тот ужин, который моя ненаглядная насладилась ещё вчера вечером, на нашем с ней романтическом ужине. О, я до сих пор помню как она возбуждающе выглядела, какой чудесный аромат исходил от неё. Не то что сейчас, теперь в комнате воняло говном и жжёными девичьими конечностями. Взяв её кал в руку, я стал выбирать оттуда остатки картошки и рыбы, не переваренной её милым животиком. Я выбирал и ел. Выбирал и ел. Нет, жрал, жрал прямо с калом, чавкая, хрюкая от удовольстивия. Затем я выдавил остатки кала себе в ладони, собранные ковшиком, и начал размазывать по телу, я размазывал его так, будто это делала ты, как будто это были твои руки. И вот, весь в говне и крови, я направился к последнему оплоту её туловища. Мой ангел, на удивление, ещё был жив. Подползши к ней, я стал осматривать её желудок, печень, остатки почек, видневшиеся лёгкие. О, мой ангелочек, я так тебя люблю! Я набросился на них, стал жадно целовать её внутренности, зарываясь головой всё дальше и дальше в неё. Я целовал их, потом стал покусывать, наконец я начал просто разрывать её изнутри своими зубами. По лицу у меня текла кровь. Говно и кровь смешивались и превращались в бурую вонючую массу. Собрав с себя эту жижу,мя стал заталкивать её тебе прямо в прокушенный желудок, попутно покрывая его поцелуями…. И, о горе! Я понял, что всё. Секунду назад она умерла… Что же мне делать? Ничего, милая моя, не расстраивайся, ведь ты же знаешь, что я люблю тебя. Встав с кровати, я направился на кухню. Вернувшись с чайной ложечкой я склонился над её лицом. «Глаза, глаза, мне нужны твои глаза! Я не могу без них, они такие глубокие, такие тёмные, в них можно утонуть как в омуте. Я возьму их себе!» Вооружившись ложечкой, я стал нежно, с любовью, вытаскивать её большие, остекленевшие глаза. С мерзким, склизким звуком глаза, один за другим вышли из орбит, и я перекусив нерв на каждом из глазных яблок, положил её прекрасные глаза карман. Ах, эти пустые глазницы, как они соблазнительны. Зайка моя, как ты меня возбуждаешь. Во второй раз достав член, я взял её за голову, начав осуществлять жёсткое соитие с её правой глазницей. Чавкающие звуки пронзали тихую, полутёмную комнату. Целый час, не вынимая, я в последний раз занимался любовью со своей любимой. Да, в последний раз…. Ну что ж, вот и всё. Прости, любовь моя, но мне пора уходить. Я снова ушёл на кухню. Вернулся я с тремя пакетами для мусора. Небрежно, без энтузиазма, я снова включил бензопилу, начав распиливать её на много-много частей. Кровь хлестала мне по лицу. Через минуту я уже аккуратно слаживал получившееся в пакеты. Закончив с делом, я открыл дверь и вышел на лестничную клетку. Из пакетов капала кровь. Доволочив пакеты до мусоропровода, я стал прощать со своей любимой. « Прощай, мой ангел, ты знаешь, как я люблю тебя, мы всегда будем вместе. Мы всегда будем любить друг друга…» Договорив, я выбросил последний пакет, и направился обратно в квартиру. Ведь по телевизору с минуты на минуту должны были показывать «Православный вестник».