На улице горел лишь уличный фонарь. Остальная часть была погружена в темноту. Я усмехнулась. Надо же… Домой идти не хотелось – семья устроит взбучку. Тем более папа уже вернулся, значит, ремень с ним… Да ещё родственнички приехали! Я поёжилась и села под фонарём. Ой! Я резко вскочила. Кажется, дневник на столе открытый лежит! Нет, домой я не пойду точно… Ещё и солнечные очки потеряла… Мамин мобильник утром взяла со своим вместе. И уронила! Теперь разваливается… Ей только вчера купили. Жаль, конечно, но я не нарочно! Правда! Асфальт был холодным, но свет фонаря грел. Теперь вот заблудилась… Уже давно дома должна была быть! Нет уж, меня там просто убьют! И моя комната станет полноценной комнатой моего «идеального» братца. Вот ещё! Не дождётесь!! «Трам-парарам-парарам-пам-парам, трам-парарам-парарам-пам-пам-парам! Трам-парарам, трам-парарам, трам-парарам-парарам-пам-парам!..» - зазвучала цирковая музыка. Я вытряхнула содержимое сумки на асфальт. А вот и мобильник! Мамин. Оу! Уже час ночи? Странно, мой мобильник должен уже звенеть! Я же и будильник поставила и… Кстати, где он?
- Чего вам?
- Машуся?
- Извините, но с вами говорит Ируся-блондинка! До свидания!
Написано, работник социальной службы… А почему Машуся? Ну я маме устрою взбучку… Так где же мобильник? Видимо, потеряла. Снова… Мдя. У неё со всеми «чисто деловые отношения»… Фонарный столб был мягким и приятным. Я посмотрела на асфальт. Вот моя тетрадка. А вот – мамин мобильник и его части. А это что? Зажигалка? Откуда? Хм… А вот журнальчик – «Розовый слон», баночка мыльных пузерей. Связка ненадутых шариков, пенал. А вот косметичка! Раскрыта… Тушь, блеск, ещё блеск, штук 10 теней, зеркальце, расчёски – три штуки, резинки для волос, заколка, салфетки… Господи, сколько у меня всего лежит в сумке! Вон ещё пакетики маленькие с подарками. А вот пачка листиков-напоминалок. Сегодня купила. У меня вся комната в таких! А это… ой! Это мой плеер! А вот кошелёк! А тут лежит диск! Интересно с чем? Вот чеки какие-то… Ох! Нет, честное слово! Возьмусь за ум! Хех, а потом прощу себе свою несобранность...
- Антонина? Антоша, это ты?
- А? Что? Где?
Свет от фонарного столба уже не светил. Светило солнце. Кажется, я заснула после того, как окончательно расколошматила мамин мобильник… Напротив меня стоял папа. Лицо его было шокированным. Видимо, уже всё понял…
- Простишь? – спросила я с надеждой в голосе. Ещё сегодня, то есть вчера утром я на него накричала. Сказала, что он самый плохой отец в мире. А это не так. Это я вся такая несобранная… Его глаза казались глубокими-преглубокими. Не глаза, а целый заасфальтированный океан. Заасфальтированный, потому что глаза у него серые…
- Прощу! – он поднял меня в воздух, как маленькую девочку. Обнял и поцеловал в лоб. Вот так состоялось моё самое главное в жизни прощение…