Садора
…Когда-то давно на Садоре ещё был рабовладельческий строй. Ещё не знала она ледяной зимы… Тогда обдували Садору тёплые ветра, рос повсюду гигантский буйноцвет, вытаптывали степи, поднимая клубы пыли, стада диких мустангов… В те времена падали на планету Голубые Звёзды. И их лучи, несущие в себе кристаллы зёрен, дарили людям радость и Чудо Преображения…
…Голубая Звезда упавшая в ночь Фиосова месяца, в канун праздника Плодородия, выпустила из своих недр три луча, каждый из которых нёс в себе крохотный, сияющий кристаллик звёздного семечка. Вырвавшись на волю, лучи рванулись вверх, озарив ночную степь неверным, мерцающим светом, и погасли, растворившись во тьме с тем, чтобы найти сокрытому в них зерну кванту излучающую тепло…И населяющие планету существа вовсе не делились для Голубых Звёзд на животных, птиц, растения или людей… Для Голубых Звёзд существа были одним – квантами. Квантами которые дадут зерну способность к вызреванию…И получат взамен Чудо Преображения…
…Замок Ла-Кирлен располагался в долине Семи рек, слева от Буйноцветных холмов. Стены его, сложенные из самых твёрдых горных пород и промазанные донной глиной Семи рек, возводил ещё Витеорон Кирлен, предпочитавший прочность и суровую простоту всему остальному. Его внук, Микаэль Ла-Кирлен, благосклонно отнёсся к распространяемой восточными монахами культуре, и замок при его правлении оброс миниатюрными резными башенками, хрупкими на вид мостиками с изразцовыми перилами, круглыми беседками и лесенками, то вырастающими прямо из стен, то ввинчивающимися в колонны…
…Присев на корточки возле стены, Инури осторожно тянула на себя толстый стебель. Нож она держала наготове. Стебель выгнулся, жёлтое пятно расползлось на месте сгиба, показывая, что сок схлынул к корню. Взмах ножа, влажный хруст и с цветком в руке Инури быстро отскочила в сторону. Стебель распрямился, из него струёй выплеснулся густой сок, ударил в росшие снизу листья и шлёпнулся на землю. Инури поёжилась, собирать агатовы лилии сложно именно из-за сока. Попади он на кожу, ожога не избежать. Инури посмотрела на сок, зеленоватым плевком застывший на земле. Вот гадость-то! Зато лилии хороши! Они очень украсят покои господина, а простояв пару дней в подсоленной воде начнут менять цвет. И запах у них очень приятный. Инури брела по дорожке мощённой овальными камнями. Весь сад избороздили такие дорожки. Камни сбрасывались в Третью реку, из Семи рек она была самая бурливая, течение обкатывало их, придавало округлую форму. После камни извлекались и ими выкладывали садовые дорожки. Камни подбирали по одинаковой форме, и плотно подгоняли один к одному. Получалось очень красиво и прочно. Инури прошла под аркой и попала во внутренний двор. Здесь уже успели навести порядок, светло-коричневые плиты были подметены от пыли и спрыснуты водой.
-Инури! –голос вырвал её из раздумий. Кале, рабыня Красных покоев. –Инури я не видела тебя на недельном смотре!
Недельный смотр! Он ведь сегодня! Инури совсем забыла об этом, но раньше ей напоминала Мир, рабыня Зелёных покоев, такая же как Инури, а сегодня почему-то нет. И не только сегодня. Инури пропускает уже третий смотр! Почему? Неужели тот сон вещий?
-Сегодня нам подстригали волосы, -Кале смотрит со злобой. –Твои давно нуждаются в стрижке! Не находишь?
Вторая рабыня, стоявшая рядом с Кале, дёрнула её за руку и что-то зашептала на ухо. Кажется, её зовут Шанра. Она тоже из красных покоев, подруга Кале. Инури не разобрала шёпота, но увидела, что Кале косится на неё с явной завистью. Развернувшись, и не сказав Инури больше ни слова, обе рабыни Красных покоев пошли прочь. Инури задумчиво смотрела им вслед. Волосы Кале и Шанры острижены выше плеч. У Инури чуть ниже пояса. Стрижка проходит раз в месяц на одном из недельных смотров. Волосы растут быстро, а она пропускает уже третью стрижку подряд. И никто не делает ей замечаний. Почему?
…Инури поставила лилии в вазу. Огляделась. Покои господина выдержаны в тёмно-зелёных и аквамариновых тонах. Такие нравятся ему больше всего. Инури поправила дневную штору, тонкое кружево которой колыхалось на летнем ветру, и вышла из комнаты. Толстые стены замка не пропускали внутрь палящий зной, и в коридорах было прохладно. Инури спустилась с лестницы в Круглый зал и наткнулась на Мир.
-Где ты ходишь? –Мир улыбнулась и добавила: -Господин ждёт тебя в библиотеке.
Инури умоляюще посмотрела на подругу, но та покачала головой.
-Он сам тебе всё расскажет, -она поцеловала Инури в щёку и мягко подтолкнула в сторону библиотеки. – Ну иди, иди.
Инури кивнула. Развернувшись, побежала по коридору. Нельзя заставлять господина ждать…
…Замковая библиотека занимала огромное помещение. Стены библиотеки, поднимаясь вверх, приобретали округлую форму, и смыкались куполом. Большие арочные окна драпированы тяжёлыми тёмно-коричневыми шторами. Коричневый – цвет библиотеки. Инури разрешалось заходить сюда и даже брать книги. Господин благоволил к ней. Это знали все. Инури умела читать и очень любила книги. Заходя в библиотеку, она всегда испытывала какой-то трепет перед сотнями знаний, заключённых в кожу и ордоликс. Сейчас трепет был навеян не только книгами. Возле окна, небрежно облокотившись на подоконник, стоял господин. Инури направилась к нему и, остановившись на расстоянии шага, почтительно склонила голову. Она не знала, кто именно ждёт её в библиотеке, любой мужчина принадлежащий роду Ла-Кирлен, или гость замка, её господин. У окна стоял сам хозяин замка, лорд Микаэль Ла-Кирлен. У Инури сердце забилось толчками. Он звал её? Он? Неужели всё-таки…
-Инури, -лорд Микаэль повернулся и положил руки ей на плечи. –Я решил, что на представлении роль ангела Священного Алендуна будешь играть ты.
-Спасибо, господин, -большего она сказать не могла. Рабыня не может оспаривать волю господина.
-Ты недовольна? –он испытывающее смотрел на девушку.
-Я…довольна господин. Просто подумала, что недостойна этой роли.
-Глупости, -лорд Микаэль за подбородок приподнял голову Инури к себе. –Я давно решил это. Тебе не стригли волосы, чтобы ты смогла стать красивым ангелом.
-Хорошо господин, -голос Инури упал до шёпота. Вот о чём шептались во дворе Кале и Шанра. Значит судьба.
-Вот книга, -лорд Микаэль кивнул на столик. Там лежал пухлый том. –Прочти её. Там же листок с твоими словами, выучи хорошенько. И поспеши, до праздника Плодородия осталось совсем немного…
После его ухода Инури несколько секунд смотрела на книгу. Пухлый фолиант в тёмно-коричневой ордоликсовой обложке. «История Священного Алендуна» - Инури знала эту книгу, она уже несколько раз читала её. Но господин сказал прочесть, значит ещё раз.. Инури открыла книгу, между первым и вторым листами лежал голубой пергамент. На таких пишут слова для праздника Плодородия. Её роль. Инури медленно взяла его, присела в кресло возле стола и погрузилась в чтение…
…И вышло из берегов Первозданное море.
И затопило оно сушу.
И сгубило множество жизней.
И уничтожило посевы и земли пригодные для земледелия.
Плохие времена настали для людей.
Они голодали, болели разными недугами, погибали не в силах противостоять бушующей стихии.
И был среди других тот, кто сострадал не только к себе, но больше к другим.
И отправился он просить о милости Первозданное море.
И потребовало оно большую жертву.
И не было у Него ничего более ценного, чем собственная жизнь.
И кинулся Он в бушующее море, в надежде, что примет оно его тело и успокоится, дав остальным людям шанс выжить.
И едва погрузилось тело его в пучину, как разверзлись небеса и хлынул оттуда необыкновенной красоты свет.
И спустился с небес ангел священной Страны Алендун.
И поднял он из моря скалу с телом сострадавшего к людям.
И сказал Ангел: - Я первый ангел Священной страны Алендун. Твой поступок по нраву пришёлся мне и не хочу я оставить твой тело в пучине морской. Да замрёт по моему слову посреди просторов морских величественная скала. Да будет пик её похож на человека лежащего на камне.
И стало так как сказал Ангел.
И стала посреди морских просторов величественная скала.
И был пик её похож на человеческое тело распростёртое на камне.
И взял Ангел душу Сострадавшего к людям в Священную страну Алендун.
И успокоилось море, и разбилось оно на Семь величавых рек.
И стали они поить сушу и давать людям пищу.
И стала плодородной почва, там где бушевало море.
И возрадовались люди, и стали жить в счастии.
И праздником великим стал отмечаться день этот.
Да и не забыли люди Пожертвовавшего ради них своей жизнью.
И возносят с молитвами благодарность Ему.
И скала стоящая у истоков Семи рек стала местом молений людских.
И зовут её люди Уснувшим на камнях…
…Инури закрыла книгу и посмотрела на пергамент со своими словами. Ангел Алендуна. Ей не стригли волосы, чтобы она могла сыграть ангела на празднике Плодородия. У Инури сжалось сердце. Она не ослушается господина и сыграет эту роль, но…Нет, не надо думать об этом, в конце концов это всего лишь её домыслы. А что значат мысли глупой рабыни? И всё же…Инури вздохнула, посидела некоторое время не двигаясь, а после задула свечу и залезла под одеяло…
…Луч двигался с огромной скоростью, заставляя листья гигантских буйноцветов трепетать от его прикосновений. Луч чувствовал кванту. Она была близко…Ещё ближе. Луч ускорил движение. Вот и она. Та, что примет его зерно. Кванта. Луч завис над ней, окутал почти невидимым светом. И тут же ощутил, что кванта не одна. В глубине её существовала другая, столь же похожая, только гораздо меньшая и пока что слабая, жизнь. Две кванты. Это хорошо. Одна из них обязательно поможет зерну Голубой Звезды вызреть. Луч аккуратно поместил зерно вглубь кванты. Как раз рядом с той, второй…
…Тепло. Очень тепло. И почему-то очень хорошо. Розовая жидкость едва колышется. И зерно покачивается вместе с ней. Оно чуть пульсирует, распространяя вокруг ласковые волны…И маленькие пальчики тянутся к зерну…И зерно, скользя по ним, оставляет невидимый голубой след. И растворяется, наполняя тесное пространство вспыхивающими, серебристо-голубыми бликами. И дарит Чудо Преображения…
…Коридор большой и светлый…И Она бежит по нему боясь опоздать куда-то…Быстрее…Ещё быстрее…Коридор расширяется, уже не видно его стен и потолка…Всё залито ослепительным светом…Она не открывает глаз – свет больно ранит их…И бежит…Впереди открывается дверь…Оттуда льётся такой же яркий свет, но он более холоден, более безжизнен…И он сулит Ей перемены… Туда нужно войти, но Она не хочет этого…Сзади Её зовёт голос…Она знает этот голос…Она рада ему…Теперь можно повернуть назад…Туда, где тепло, темно и так привычно…Свет, льющий из двери слегка меркнет…Но не угасает…Теперь всё зависит от голоса…Она поворачивается назад…Она ожидает, что голос снова позовёт Её…Но всё тихо и в этой тишине среди света появляется рука…На ладони протягивая Ей тонкий лист…Пергамент, окрашенный в нежно-голубой цвет…Она вновь зажмуривается, она не хочет видеть этот листок…Но лист срывается с ладони и чуть слышно шурша, летит вперёд по коридору…Значит туда…Значит не суждено остаться…И Она снова бежит…Быстрее, быстрее, туда к сияющей двери…А душа рвётся пополам…И половина хочет остаться…И быть прежней…А вторая уже подчинилась сияющему свету и ритму, звучащему из дверей…Уже наполнилась необъяснимым восторгом…И рвётся туда…И вот уже порог…И она готова шагнуть за него…
…Инури так резко села на постели, что перехватило дыхание. Уже утро! Как долго она спала? Инури перевела взгляд на окно. Длинные прозрачные занавески колыхались под порывами утреннего ветерка. Внезапно Инури зажмурилась – солнечные полосы на полу вдруг напомнили ей ослепительный свет коридора, и сразу заболели глаза. Сон. Это был тот же самый сон, что снится ей уже пятый раз. Коридор, который нужно пробежать, листок пергамента с шуршанием летящий к двери…Инури была уверена, что это пергамент с её словами для праздника. Что значит её сон? Какие перемены произойдут, если она будет играть эту роль? А ведь играть её придётся. Интересно, кто будет играть роль Сострадавшего? Инури была почти уверена, что эта роль достанется самому послушному и красивому из рабов замка Ла-Кирлен. Праздник Плодородия самое знаменательное событие. К нему долго и тщательно готовятся. Будет много вкусных блюд, все кладовые забьют ими под завязку. Разыграют несколько различных сцен из жизни замка, а также юморесок о самих обитателях. Ну и конечно самое значительное событие – Спектакль о Священной стране Алендун. Сыграть в нём невероятно почётно, и Инури должна гордится, что выбор пал на неё. Да, она гордится. Но что-то никак не давало ей покоя. Твёрдая уверенность в том, что грядут перемены, не оставляла её ни на минуту. И роль ангела на празднике послужит всего лишь толчком к началу этих перемен. А может это всё досужие вымыслы и она зря сотрясает воздух?
-Ведь это всего лишь сон, -прошептала Инури глядя перед собой невидящим взглядом. –Пожалуйста, пусть это окажется всего лишь сном…
… Праздник приближался. Инури освободили от дневных обязанностей к огромной зависти других рабынь. Не завидовала только Мир, она была искренне рада за подругу.
- Ты будешь очень красивым Ангелом, - сказала она, расчёсывая волосы Инури перед сном. Обе рабыни сидели в круглой беседке среди камелий и клеродендронов. Крупные цветы напоили вечерний воздух сладким ароматом. От него немного кружилась голова и клонило в сон. Но Инури не хотелось спать. Она боялась. Боялась вновь увидеть этот сон. Сон обещающий перемены и несчастья. Она боялась того слепящего света, открытой двери и тихого шебуршания пергамента со своими словами. Роль Инури уже выучила наизусть. Она хотела, чтобы господин был доволен ею.
- Ты боишься? – внезапно спросила Мир. Инури повернулась к ней. Мир сидела сжав гребень в ладонях, её короткие чёрные волосы слабо шевелились под дуновением ветерка. – Ты великолепно знаешь роль и хорошо сыграешь. Ты ведь не этого боишься?
- Я боюсь…-Инури осеклась. Чего она боится? Знала ли она сама?
- Я боюсь неизвестности. Я…у меня есть вопросы, на которые я не могу получить ответ. Раньше, если я хотела что-то узнать, я могла спросить у тебя, у других девушек. Даже у господина. Я могла получить ответы на свои вопросы.
- А сейчас не можешь? – Мир вопросительно глядела на подругу.
-Это что-то, чего никто не знает?
Инури кивнула. Длинные волосы, непозволительно длинные для рабыни, рассыпались по её плечам, окутав их тонкой серой паутинкой. То, что нельзя узнать ни у кого в замке Ла-Кирлен.
- Паломничество, - прошептала Мир, осторожно взяв лицо Инури в ладони. – Ты должна совершить паломничество к истоку Семи Рек. Если ни один человек не может дать тебе ответов…Может статься там ты найдёшь то, что искала…
Вскинув голову, Инури с надеждой глянула на Мир. Та кивнула.
- Попросись у господина, я думаю, он разрешит. До праздника Плодородия осталась неделя, ты как раз успеешь, если не будешь медлить. А сейчас повернись, я закончу тебя причёсывать…
…После того как Первозданное море закончило изливать свой гнев на землю, разбилось оно на Семь величавых рек, каждая из которых потекла своей дорогой, понесла свои воды по выбранному руслу.
У каждой реки свой характер. И хотя люди называли реки просто по счёту – Первая, Вторая, Третья, но всё же дали каждой собственное имя, соответствующее характеру реки.
Первая стала Горной. Она, как и остальные реки брала начало у истока Семи Рек и текла на север, среди гор. Где-то в непроходимых скалах терялся её путь. Люди замка Ла-Кирлен и долины Буйноцветов ходили к Горной реке за рогатым лишайником и пещерными ящерицами. Из лишайника приготовляли сильное обезболивающее средство, а из костяных пластин, покрывающих шкуры ящериц, получались всевозможные предметы быта. Ложки и вилки, расчёски и шкатулочки. К тому же мясо пещерных ящериц было необычайно вкусным и ценилось как деликатес.
Вторая река была самой мелкой и узкой из семи. Она носила имя Хрустальный Ручей и многие жители долины Буйноцветов забывали, что на самом деле это река. Хрустальный Ручей петлял по всей долине, то исчезал под землёй, то снова появлялся в самых неожиданных мест. Вода его была холодной до ломоты в зубах, а блестящие камушки разных форм и размеров служили постоянным восхищением и вечной игрушкой детей.
Третья Река имела строптивый нрав и быстрое течение. Она катила свои воды между высоких утёсов, и даже если утёсы сходили на нет и вода была рядом, многочисленные пороги и перекаты напоминали, что с Третьей шутки плохи. В Третьей реке обкатывали камни для мощения дорожек и мостовых, а так же для других целей, и река называлась Коричневой за цвет воды, всегда мутный из-за постоянных работ с ней.
Река пересекающая долину Буйноцветов была четвёртой по счёту и носила имя Лакши. Мудрецы долины говорили, что на языке Священного Алендуна, Лакши – Дарующая Жизнь. Это была правда очевидная для всех жителей долины Буйноцветов. В водах Лакши безбоязненно купались дети, хозяйки стирали бельё, и брали воду для хозяйственных целей. Тут были самые удобные и неиссякаемые промысловые места. Раковины моллюска несо собирались корзинами, и добыть их мог даже ребёнок. Сладкие водоросли можно было жевать едва вырвав из воды, а можно было приготовить из них прозрачную золотисто-зелёную пастилу или сделать леденцы. Раки, синие угри, съедобная улитка хэмэ, а также всевозможная рыба, давала Лакши полное право носить имя Дарующей Жизнь. К тому же это была самая тёплая река из семи.
Сразу за долиной Буйноцветов расстилался лес. Это был огромный и очень красивый лес, прятавший в своих чащах множество неразгаданных тайн. В лесу были поляны с густой травой и непроходимые заросли всевозможных растений. Никто не давал название этому лесу. Он был лесом испокон веков и должен был остаться им же. Именно этот лес предпочла Пятая река. Сразу от истока уходила она под землю и появлялась уже только в лесу. Тут образовывала она глубокие и невыразимо прекрасные озёра, выбрасывала из-под корней елей ледяные родники, скатывала с покрытых мхом камней шумливые водопадики. А названия у Пятой реки не было. У неё было много имён. Кто-то называл её Лесной, правильно полагая, что именно так и должна называться река протекающая в лесу. Поэты, художники, и просто одарённые люди, обладающие незаурядным умом и живущие искусством, ценившие Прекрасное, звали её Бархатной. И это название подходило к Пятой, так как лесной полумрак, зеленоватая гладь и изумруд растений давали ощущение мягкой ткани покрывающей камни, берег и воду.
Для детей река была Волшебной, ибо именно так называли её матери и рассказчики в сказках и историях.
Шестой дали название Канала Печали, потому что, проходя через город Рабиту, расположенный далеко от долины Буйноцветов, Шестая забирала горящие плоты с умершими, и уносила сей печальный груз далеко за пределы обитания людей. Где-то там впадала она в Седьмую, носившую имя Великой и, сливаясь с ней текла дальше…вдаль неизвестную простым смертным.
Таковы были Семь Великих рек. Каждая по-своему приносила людям пользу, каждая по-своему брала что-то от этого мира.
Для Инури Пятая река носила имя Советчицы. Именно так хотела Инури, получая разрешения у господина к паломничеству, именно так думала она, направляясь в лес. Её никто не сопровождал. Господин не спросил, зачем Инури хочет увидеть реку. Он не опасался, что она опоздает к началу праздника Плодородия. Потому что она не опоздает. Она ни за что не предаст доверие господина и вернётся вовремя. И всё сделает как надо. И ещё – как подскажет река. Инури не знала точно, какой ответ хочет получить её терзаемая страхом душа. Не знала чего ждать от реки. Может статься, что Пятая промолчит, оставив глупую рабыню и дальше мучиться неизвестностью. Может, таким образом река захочет научить её смирению? Инури ужасно боялась получать ответы на свои вопросы, но всё же должна была поехать в лес. Господин дал ей лошадь и велел Мир приготовить всё необходимое для паломничества. Инури была благодарна ему за это. И за проявленное доверие. И за молчание тоже.
И всё же было страшно. Подъезжая к лесу, Инури чувствовала, как начинает покалывать спину тонкими иголочками страха, в горле пересохло, несмотря на то, что под сенью высоких деревьев не было жары. Когда же копыта лошади ступили на мох, и хрустнул под ними первый сучок, Инури спешилась и взяла лошадь под уздцы. Задрав голову, она некоторое время молча разглядывала толстенные стволы уходящие пиками в небо. Потом глубоко вдохнула прохладный лесной воздух и шагнула в тёмно-зелёный полумрак…
Опустившийся вечер застал Инури в небольшой круглой хижине выстроенной на берегу реки неизвестными умельцами. Хижина была хороша. Стены из пустотелого камыша поросли мхом, но были прочными и хорошо удерживали тепло. Три овальных окошка завешены короткими шторками, плетёными из стеблей болотной осоки. Крыша покрыта листьями гигантских буйноцветов. Листья тёмно-зелёные, плотные, словно натёртые воском. Такие не промокнут даже под сильным ливнем и не дадут промокнуть обитателю хижины. Внутри пристанище Инури скрывало топчан, достаточно мягкий чтобы не жалеть о своей постели в замке, невысокий, крепко сбитый столик и стул. Вся эта мебель ютилась у одной половины круглой стены. Вторую половину занимали полочки на которых можно было разложить и расставить свои вещи. Полки эти сразу заинтересовали Инури. Похоже, что сделаны они были из грибов, тех что растут на стволах деревьев. Грибы были необычайно твёрдые, и Инури не представляла, чем можно было отделить их от дерева и соорудить такую вот полезную штуку. Разложив, как ей представлялось нужным, свои нехитрые вещи по местам, Инури вдруг ощутила, как наваливается усталость. Она провела в седле целый день и теперь измученное тело требовало одного – спать…спать…Инури добралась до топчана и юркнула под одеяло. Уснула она сразу. В эту ночь Волшебная хранила её от любых снов….
…И потекло время отпущенное для паломничества. Инури почти не помнила, чем она занималась, что делала всю эту неделю. Её состояние было близко к трансу. Никогда ещё рабыня Инури не имела столько свободного времени. Просыпаясь в хижине, Инури шла к реке. Тут, возле хижины, Пятая разливалась озером. Не слишком большим, не слишком глубоким. Оно было очень красиво, это лесное зеркало. Инури ополаскивала лицо чистой прохладной водой и отправлялась собирать ягоды, в изобилии росшие на окрестных кустарниках. Они служили ей превосходным завтраком, утоляли жажду. Инури привыкла подолгу гулять возле озера, медленно обходя его со всех сторон. Среди высоких сосен, росших на противоположном берегу, прятались во мху тёмные шарики масличных грибов. Из них получалась отличная похлёбка на обед или грибное рагу. Инури купалась в озере, ныряла и подолгу висела в зеленоватой толще воды, раскрыв глаза и разведя руки в стороны.
Она собирала водяные лилии и душистый крапчатый камыш, сидела на мшистых валунах, любуясь звёздами и луной. Странное это было паломничество – Инури не молилась, не совершала никаких обрядов, она просто жила возле озера. Но в то же время Инури чувствовала, как что-то происходит с ней самой. Что-то менялось внутри её существа, что-то росло и искажалось. Это время, медленно плывущее возле Бархатной, было прологом, началом, подготовкой к тем изменениям, что должны были произойти с Инури на праздник Плодородия. Именно во время праздника – теперь Инури знала это совершенно точно. С каждым днём она получала крупинку информации. Незаметно, не понимая откуда это берётся, она словно вспоминала то, что давно знала, но умудрилась забыть.
Предпоследний вечер своего паломничества Инури встретила сидя на траве перед хижиной. Ловко перебирая пальцами, она плела травяной амулет из найденных в орешнике нитей серебрянки. Она хотела подарить его господину Микаэлю. Это будет своего рода благодарность за доверие к ней, за понимание…за…
-Это будет прощальный подарок…- шепнул ей внутренний голос, заставив Инури вздрогнуть. «Прощальный» - холодок прошёл по спине и комом собрался в груди. «Почему прощальный?» -Инури в смятении вскочила на ноги. « Я же приеду в замок и не покину его! Или покину? А если…что-то с господином?» - эта мысль обожгла Инури огнём. Она глубоко вдохнула вечерний, уже почти ночной воздух, и огляделась. Что-то неуловимо изменилось в атмосфере озера. Воздух стал холоднее и гуще. В нём появились незнакомые запахи, и едва слышные новые звуки. Сверху по кронам сосен прошёлся ветер. Повинуясь внутреннему зову, Инури подошла к озеру. Его поверхность потемнела, застыла, словно смола на коре. Ничто не тревожило эту величавую гладь. Инури взглядом скользнула по воде и упёрлась в противоположный берег.
Ни звука…ни малейшего движения…
На большом валуне сидела женщина… Её длинные серые волосы аккуратно перевиты тонкой драгоценной нитью… Белое платье нежно светится в темноте… Лицо молодо и прекрасно… Это лицо давно уже не видели обитатели замка Ла-Кирлен… и другие одежды были тогда на ней…и волосы едва достигали плеч…Давно стёрлись эти черты из памяти многих живущих в долине Буйноцветов, но Инури всё же узнала её…Голова закружилась, сердце неровными толчками забилось в груди, внезапно ощутив что ему там тесно…Горло, сжимавшееся спазмами, расслабилось и рвавшийся наружу возглас получил наконец выход: -Мама!
Бросившись в тёмную воду Бархатной, Инури рванулась навстречу к женщине сидевшей на камне. Переплыв озеро, она остановилась по колено в воде, не решаясь подойти ближе.
-Мама…-она судорожно сжимала руки. Верить ли своим глазам? Её мама пропала из замка Ла-Кирлен когда Инури исполнилось восемь. Тогда молодой лорд Микаэль взял Инури под личную опёку. Сделал её своей любимой рабыней и как мог заботился о ней. Постепенно о Ксети, матери Инури, забыли. Всегда помнил её лишь Витеорон Кирлен, старый лорд, дед Микаэля. Говорили, он любил эту рабыню и потакал ей. Только он всё ещё носил в памяти образ Ксети. Девять лет не видела её Инури. Девять лет не знала она материнской ласки, не чувствовала тепло её рук. Но узнала она её сразу. Но верить ли глазам? Эта женщина сидевшая на камне, походила скорее на ангела чем на человека. Инури плохо помнила мать, но была уверена, что такой красивой она никогда не была. Или это лишь казалось Инури? Верить ли глазам своим?
- Девочка моя, - голос звучал тихо, ласково. –Вот ты и пришла.
-Ты ждала меня? – почему она ждала? Откуда знала, что Инури придёт сюда?
- Ты и сама это знала, - Ксети ласково улыбалась дочери. – Подумай, случаен ли твой выбор реки?
- Но…не понимаю…-Инури беспомощно пожала плечами. – Все считают тебя…
-Мёртвой, - улыбнулась Ксети. – Подойди ко мне, Инури.
Инури подошла к камню. Женщина протянула руку и погладила её по голове. Прикосновение было ласковым, любящим. Рука тёплая. Жива! Её мать жива!
-Где ты? – Инури растеряла слова от волнения. – Как ты живёшь?
-Алендун, - коротко ответила мать. Глаза Инури стали круглые от ужаса, она попыталась отшатнуться, но Ксети удержала её.
- Глупыш, мой милый, - она успокаивающе поглаживала дочь по плечам. – Я не Богиня, не Ангел, хотя вы все думаете иначе. Я…немного другая.
- Разве Священный Алендун – это не легенда? – Инури ощутила как страх проходит. Нахлынуло любопытство и жажда получить ответы на свои вопросы.
- Не только легенда, - с улыбкой отозвалась мать. - Ты скоро всё узнаешь, Инури.
- Как? – жалобно воскликнула Инури. Она вдруг поняла, что встреча подошла к концу и мать сейчас покинет её.
- Ты всё понимаешь сама, - Ксети встала на камне. Поднявшийся ветер развевал её платье, казалось белоснежная ткань хочет обернуться вокруг валуна. – Ты видишь сны, верь им. Ты знаешь, что должна сделать.
- Что сделать? – шум деревьев заглушил её слова. Ветер хлестнул в лицо с необыкновенной силой. Инури не удержалась на ногах и шлёпнулась в воду. Всплеск, вода сразу залила глаза и уши.
Поднявшись на ноги, Инури увидела, что осталась одна. Камень, на котором раньше сидела Ксети, был пуст. Ветер утих и вокруг по-прежнему царила мягкая, тёплая ночь.
- Мама…- тихо проговорила Инури. – Мама…
…Микаэль Ла-Кирлен проснулся в своей постели и сначала не мог понять, что за необъяснимая радость охватила его существо. Он оглядел комнату – аквамаринового цвета шторы едва пропускали солнечный свет, на столике возле кровати свежий букет агатовых лилий. Он тут же вспомнил – Инури! Вчера она вернулась с паломничества, а сегодня Праздник Плодородия. Микаэль вскочил с кровати. Надо многое успеть. Когда солнце коснётся краем верхушек Дальнего леса, начнётся Праздник Плодородия. Сегодня Инури будет играть Ангела Священной страны Алендун. Лицо Микаэля озарила хитроватая улыбка – Инури не знает, что роль Сострадавшего в пьесе сыграет он сам. Вероятно, она до сих пор теряется в догадках кому из рабов замка эта роль достанется, и почему ей до сих пор не представили кандидатуру. Насвистывая нехитрую мелодию, Микаэль рассматривал се6я в зеркале. Он решил сам сыграть Сострадавшего. Почему? Наверно потому, что Инури была удивительно миленькой, а по сценарию Ангел дарит Сострадавшему поцелуй. «Неужели тебе не совестно прикрываясь пьесой сорвать поцелуй рабыни?» - укоризненно спросил его внутренний голос. «В конце концов, ты можешь просто приказать ей. Она сделает всё.» Микаэль ещё раз придирчиво оглядел себя в зеркале и улыбнулся.
-Она очень миленькая, - шепнул он своему отражению. Вышел из комнаты.
Шанра и Мир неторопливо двигались по коридору. Они несли здоровенную, плетёную корзину, до верху наполненную медовой вишней. Ягода источала густой аромат, круживший голову и привлекавший в коридор замка радужных пчёл.
- Сочная какая, - Шанра выплюнула косточку и облизала пальцы.
- Прекрати лопать ягоды, - Мир посмеивалась, Шанра всегда была сладкоежкой. – Так мы до столов одну корзину донесём.
- Ничего, их много, - Шанра довольно оглядела золотисто-алую гору. Ягоды она любила почти так же сильно, как и маленькие кремовые пирожные, которые непременно напекут к празднику Плодородия. С самого утра в замке переполох. И хозяева и рабы по горло заняты делами. В саду уже установлены длинные столы и скамьи для пира. Все девушки бегают по замку, выполняя по нескольку распоряжений сразу. Это сложно, но хлопоты приятны. Вечером – праздник. Шанра подумала о том, сколько всякой вкуснятины можно будет съесть, и облизнулась. Мир засмеялась, глядя на неё. Перекидываясь шутками, они вошли под арку и едва не наткнулись на Инури. Та шла, опустив голову в каменные плиты. В руках она несла белоснежный ворох.
-Инури! – окликнула Мир. – О чём ты так задумалась?
- Что это? – Шанра с любопытством разглядывала белый ком. Инури подняла голову.
-Моё платье, - она слабо улыбнулась.
- Покажи! – Шанра подскочила от нетерпения, едва не выпустив ручку корзины.
- Осторожно! – прикрикнула на неё Мир. Они поставили драгоценный груз на пол и развернули ткань. Платье было восхитительно. Широкие, белые полосы украшенные золотым шитьём.
- Так просто сшито, - с удивлением заметила Мир. – И такое красивое платье.
-Везучая ты, - в голосе Шанры явно звучала зависть. – Ты сыграешь одну из главных ролей на Празднике! Сам господин Микаэль будет играть в одной пьесе с тобой. Это же великая честь для рабыни!
- Кто?! – Инури побелела как своё платье.
- Ну да. Ты не знала? Господин играет роль Сострадавшего и… - Шанра смолкла, получив толчок от Мир.
-Ну, мы пойдём, - девушки торопливо подхватили корзину и поволокли её к выходу. – Пока, до встречи…
…Солнце осторожно село золотым краем на макушки сосен Дальнего леса. Вечер был ничуть не холоднее дня и окна замка закрывать не стали. Горели разноцветные гирлянды, освещая сад. Столы ломились от всевозможных яств. Сад пуст. Снедь на столах ждёт своего часа. Но пир после – а сейчас представление!
Пиршественная зала – самое большое и просторное помещения Ла-Кирлен, но сейчас она еле вмещает в себя всех желающих увидеть представление. Внушительных размеров сцена празднично украшена и заставлена декорациями. А перед ней – сперва, хозяева и знатные гости, затем рабы и рабыни замка Ла-Кирлен. Сегодня все празднуют. Сегодня Праздник Плодородия – самое знаменательное событие года!
За кулисами стоит тишина. Репетиции закончены, всё готово. Сидя на мягком пуфике, Инури нервно комкала кружевной бант. Белое платье Ангела Алендуна делало её воздушной и хрупкой, длинные, серые волосы, переплетены жемчужной нитью. За спиной большие крылья. Непонятно как они крепятся к платью, но смотрятся восхитительно. Сейчас на сцене идёт юмореска о том, как Комра, один из рабов Сада, объезжал дикого мустанга, недавно отловленного в долине. Сценка была очень смешной, до Инури доносились раскаты хохота из зала, звонко смеялись рабыни. Она знала эту историю и очень любила её, но не могла заставить себя подняться с пуфика и посмотреть. Сейчас не до смеха. Сам лорд Микаэль будет играть роль Сострадавшего на празднике! Эта новость, нечаянно полученная от Шанры, повергла Инури в состояние близкое к шоковому. Господин играет роль в пьесе вместе с ней! Он сам будет учувствовать в спектакле! Он…он сам поможет тем переменам, о которых говорила её мать. Тем переменам, о которых Инури видела сны, которых так боялась. Сам…
-Инури, - вошла Мир, одетая в голубую тунику. Вместе с другими выбранными девушками, она будет колыхать во время представления тёмно-синюю ткань – Первозданное море.
- Ну, что с тобой? – расстроено, спросила Мир. Отобрала у Инури смятое кружево и завязала ей на поясе пышным бантом. – Во так. Слова помнишь?
Инури кивнула. – Ну и замечательно, значит, всё будет прекрасно. Инури опустила голову, ощущение тоски и безысходности наполняло её и сковывало всё тело.
- Ты очень красивый Ангел, -помолчав, тихо произнесла Мир. – А ещё ты была мне замечательной подругой, всегда понимала и поддерживала меня. И я тебя очень люблю. Я не знаю, зачем говорю, тебе всё это сейчас…Просто…мне кажется, правильным, если ты будешь это знать.
Мир ушла. Словно окаменев, Инури смотрела, как тихо покачиваются занавески на двери. Мир понимает! Она тоже чувствует, что они больше не увидятся. А они больше не увидятся – в этот момент Инури окончательно это осознала. Ей предстоит покинуть замок Ла-Кирлен, и произойдёт это совсем скоро.
«В течении часа», - шепнул внутренний голос и поняв, что он прав, Инури тихо заплакала уткнувшись в свои бархатные крылья…
… Микаэль поморщился.
- Костюм жмёт? – усмехнулся Ганте. Микаэль покачал головой. Украшенный искусной вышивкой костюм сидел как влитой, нигде не жал, не тёр и не стеснял движений.
- Тогда в чём дело? Может, слова забыл? – Ганте весело усмехнулся. Микаэль улыбнулся в ответ и вновь покачал головой. Он и сам толком не понимал в чём дело. Какое-то смутное ощущение тревоги теребило душу, заставляло оглядываться и перебирать в памяти недавние дела.
- А может, тебя волнует поцелуй Ангела? – Ганте вытянул губы трубочкой. – Его ведь играет твоя любимая рабыня. А она ничего, хорошенькая.
- Да, пожалуй…-Микаэль понял, что нащупал тонкую нить ведущую к беспокойству. Инури. Она изменилась после паломничества. Стала тихой и печальной. Или это только кажется Микаэлю?
- Ты так и не переспал с ней? – Ганте шутливо ткнул Микаэля в спину. – Чего ты ждёшь? Она ведь уже не ребёнок!
Ганте Де-Мэйтор, был младшим сыном одного из старейшин Совета города Рабиту, и лучшим другом Микаэля. Дружили их семьи, и Ганте был неразлучен с Микаэлем, сколько помнил себя. Он помнил, как пропала из замка одна из рабынь и крошка Инури осталась без матери. Тогда Микаэль удивил всех, взявшись лично опекать маленькую рабыню. Со временем всё менялось, но Инури так и осталась личной и любимой рабыней Микаэля. Ганте всегда подшучивал над ним по этому поводу. Сам он, приезжая погостить в Ла-Кирлен, мог выбрать любую из рабынь для своих прихотей. Разумеется кроме Инури.
- Долго ты ещё будешь тянуть? – Ганте поправил перед зеркалом манишку. – Признайся, ты ведь влюблён в неё, верно?
- А сам-то? – Микаэль фыркнул. – Всегда выбираешь Кале, а не кого-нибудь ещё.
- Она очень красива! – Ганте сладко потянулся. – А в постели что вытворяет! Ничего не могу с собой поделать! – и Ганте хихикнул.
-Рад за тебя, - рассеянно произнёс Микаэль. В эту минуту раздался мелодичный звон колокола. Пора начинать представление. Ещё раз оглядев своё отражение и поправив тунику, лорд Микаэль шагнул к занавесу…
…Девушки в голубых туниках исполняют красивый танец. Трепещет и переливается в их руках синяя ткань – бушует Первозданное море…
…Гибнут люди, животные и растения; густой и печальный звук латимб создаёт атмосферу беды, им вторят флейты…
…Сквозь завывания ветра Сострадающий к людям пытается докричаться до моря. Он просит море о милости и прыгает в бушующие воды, дабы умилостивить его – искусная подсветка и спрятанные фонарики заставляют поверить в реальность водяного вала и промокшую одежду…
…Скала выросшая среди моря – настоящий камень, поднятый на выдвижной платформе в зал – и распростёртое на ней тело…
…И слетел Ангел из священной страны Алендун…
По прочной стальной нити натянутой через зал, Инури подошла к скале. В свете факелов и гирлянд, освещающих залу нить не видна. Инури словно плывёт по воздуху и все затаили дыхание от восхищения. Она ступает на край скалы и смотрит на лежащего человека. Лорд Микаэль… её хозяин… он так хорош в этой роли… он так красив вообще. Только сейчас Инури позволяет себе так явно и без смущения признать это. Но зрители ждут…И Ангел наклоняется и дарит Сострадавшему поцелуй Преображения…Она едва касается губами его губ, но сердце бешено колотится и дрожь в коленях норовит столкнуть Инури со скалы…И в эту секунду яркая вспышка мелькает перед глазами. И Нечто, годами созревавшее в теле и незаметно меняющее его вырывается наружу…
…Голубой свет заливает пустоту перед глазами. Тело наполняется силой и необъяснимым восторгом. Теперь нет вопросов – она уже всё знает. Теперь остался последний шаг. Шаг к окончанию Пьесы.
Никто ничего не заметил. Ангел подарил Сострадавшему поцелуй и плавно заскользил прочь. И вот они уже на сцене, такие счастливые и невероятно красивые, раскланиваются перед гостями, наполняющими зал. Шум, овации! Все кричали и хлопали. Многие плакали от радости, и восторг перехлёстывал высокие подоконники праздничной залы и выплёскивался в сад…
- Небывалый успех! – Микаэль шагнул за кулисы, где поджидал возбуждённый, и радостный Ганте. Инури вошла следом. Она смотрела, как друзья обнимаются и хлопают друг друга по спине, и молчала.
- Молодец девочка! – Ганте подмигнул ей и шутливо поклонился. – Отлично сыграла, я впечатлён!
- Инури, - Микаэль улыбнулся. – Я доволен тобой.
Он подошёл ближе и погладил её по голове. Ласково, нежно. Инури вдохнула его запах – лавандовое масло, гвоздика и тонкий аромат агатовых лилий – сердце сжалось, неужели сейчас? Или нет?.. – Ты не пожалеешь, что согласилась сыграть, - тихо сказал лорд Микаэль. – Я умею быть благодарным, – он отступил на шаг и оглядел Инури с ног до головы. – Кстати, не забудь вечером зайти в смотровой покой, я дал распоряжение подстричь тебя после праздника.
…Сейчас! Инури вскинула голову. Губы её дрожали.
- Вы хотите меня подстричь? – она не знала, как ей удалось выговорить хоть слово.
-Ну да. – Микаэль удивился, - Ты расстроилась? Но ведь рабыни не носят длинные волосы, ты же знаешь. Это было сделано лишь для праздника. Инури? Инури! Ты куда?!
Попятившись, Инури выскочила обратно на сцену. Микаэль и Ганте выскочили следом, но сделать ничего не успели – аккуратно ступая по стальной нити, Инури двигалась к центру зала. Все присутствующие подняли головы, наблюдая за ней. Никто не понял, что произошло, но было ясно, что это не часть представления.
-Инури! – Микаэль хотел рассердиться, но почему-то не получалось. Шестое или может седьмое? чувство говорило ему, что это не просто прихоть или каприз рабыни. Что-то происходило сейчас, прямо на глазах у всех в замке. И Микаэль не мог понять что именно.
- Что происходит? – в недоумении спросил Ганте. – Инури всегда была само послушание! Её так расстроила предстоящая стрижка?
-Не знаю, - Микаэль шагнул к краю сцены. – Инури! Вернись обратно. Что ты делаешь?!
- Меня нельзя стричь, - в наступившей тишине голос Инури прозвучал необычайно громко. – Длинные волосы это свобода и больше её у меня не отобрать.
-Но рабыням нельзя иметь длинные волосы! – Микаэль кусал губы. То, что он сейчас говорил, каким-то образом было предсказано. Эти слова должны были прозвучать, и, произнося их он не только не удержит в замке Инури, но наоборот - поможет ей покинуть его.
- Нельзя. –согласилась Инури. Она стояла на стальной нити, в пяти метрах над полом, в белоснежном одеянии Ангела Алендуна. Стояла так же уверенно и спокойно, будто на полу.
-Рабыням нельзя иметь длинные волосы…но может всё дело в том, что я больше не рабыня…-Шаг - и она ступила мимо нити.
Раздались крики ужаса. Упадёт! Разобьётся!
- Что!? - Микаэль задохнулся от изумления, когда увидел Инури, стоящую прямо в воздухе.
-Там…есть ещё нити? – выдавил из себя Ганте, уставившись на неподвижную фигурку. Зала взорвалась шумом. Бушующее человеческое море и замершая над ним девушка.
- Люди не летают! – пискнула Шанра. У неё побелели от страха губы, а глаза стали большие и абсолютно чёрные.
-Значит она больше не человек, - с трудом произнесла Мир.
-Кто же тогда? – Шанра дрожала как от холода.
- Это же бунт! – прошипела Кале, с ненавистью глядя на Инури.
–Вы что не понимаете?! Последнее слово должно остаться за ней. Будет так, как она сейчас скажет. А она говорит о свободе! Это бунт!
- Кто она теперь?
Неожиданно Инури приложила палец к губам и все смолкли.
-Ш-ш, - она улыбалась. – Я стала такой благодаря абсолютному послушанию. Вам тоже доступно. – Она сделала плавный жест рукой и развернулась над притихшим людом. – Вы можете стать такими же. А потому, - Инури оглядела зал, на секунду встретившись глазами с лордом Микаэлем, - никаких беспорядков…
…И она вылетела в окно. Белоснежный силуэт мелькнул во тьме. Потом ночь поглотила его. Пьеса сыграна. Acta est fabula!
- Ангел, - тихо, в полной тишине сказала Мир. – Ангел Алендуна…
…Холодный ветер срывал листья берёз и акаций, швырял на мощёные камнем дорожки и безжалостно гнал куда-то во тьму. Дождя почти не было. Редкие, крупные капли не успевали упасть на землю, их подхватывал всё тот же злой ветер и стучал ими в закрытые ставни замка. Нынешняя ночь была тёмной, беззвёздной.
Такой погоды давно не знали обитатели Ла-Кирлен. Холодно, мрачно…
…В коридорах замка теплее, чем на улице. Много теплее, и всё же зябко, потому Мир торопилась и передёргивала плечами. Коричневое, вязаное пончо почему-то не грело её. В свете факелов, освещающих коридор, Мир казалось, что на плечах её оседает иней.
Осторожно раздвинув стопку аккуратно сложенных штор, которые она несла, Мир спрятала туда руки и вздохнула. Завтра в саду уборка слив и каштанов карима. Урожай большой потому кроме рабов Сада будут работать и остальные. Если будет такая же погода… Мир прислушалась к завыванию ветра за стенами и вздохнула опять.
- Пошли нам хорошую погоду, - прошептала она неслышно. – Ты ведь можешь.
Сколько времени прошло? Кажется, давно был этот Праздник Плодородия, который теперь не забудут в замке Ла-Кирлен. Или не скоро забудут. Мир отчётливо помнила изящную фигурку в белоснежном одеянии, стоящую в воздухе посреди праздничной залы. Ангел. Ангел Алендуна. Она вылетела в окно, велев на прощание слушаться хозяев замка. Бунта не было. Каждый проникся надеждой стать Ангелом, и послушание возросло вдвое.
…А у Мир больше не было близкой подруги…
Её имя запретили произносить в замке. Особенно при лорде Микаэле.
- Пошли нам тепло, - Мир ощутила, как по щекам катятся слёзы.
–Ты ведь можешь теперь это сделать. Помоги нам…Инури…
…Песок в часах досыпался до очередной отметки. Лодочка развернулась и плавно покатилась в другую сторону…Глубокая ночь, но почему-то не спиться. За окнами злится ветер. Горящая на столике свеча совсем не разгоняет сгустившийся мрак. Холодно, зябко…Микаэль перебирает бумаги. Куча листов исписанных именами и характеристиками. Рабыни Красных и Зелёных покоев, рабы Сада и замковые слуги… Завтра в Рабиту отправляется караван на ежегодный Сбор. Микаэль должен решить, кто из рабов повезёт товары на обмен, а кого самого обменять. От действий и решений, принятых на Сборе, зависело, как изменится жизнь в замке Ла-Кирлен, какие новые вещи появятся там, будут ли приобретены новые рабы и рабыни, появление которых означало новую кровь и связи, новые истории и опыт. Многое зависело от Сбора. В караван должны были попасть рабы, обладающие самыми различными полезными качествами. Выносливые – до Рабиту путь не близкий. Умные – дураки не нужны нигде, способные – надо будет многое запомнить, многому научиться. Красивые рабыни способные прельстить знатного господина и понести от него, что так же было хорошо для процветания Ла-Кирлен. На Сбор возлагались большие надежды. Листок пергамента, лежащий перед лордом Микаэлем был абсолютно чист. Сюда полагалось вписать имена тех, кто удостоится чести составить караван. Но Микаэль никак не мог сосредоточиться и выбрать. Он кусал чернильную палочку и морщился. Палочка была сделана из древесины чёрной акации, что отнюдь не способствовало улучшению её вкуса. Но морщился Микаэль не только поэтому. Он злился. Злился на плохую погоду, злился на Ганте, который уехал по делам и не стал гостить дольше. Злился на рабынь, которые из кожи вон лезли выполняя его приказы и не давая никакого повода злиться… Злился на себя…за то, что не мог выбросить из головы эту глупую рабыню…бывшую рабыню…эту девчонку исчезнувшую из замка во мраке ночи…
Микаэль запретил при нём произносить её имя, приказал закрыть её комнату и выбросить ключ…Запретил себе думать о ней. Но иногда по ночам он шептал в подушку её имя…И проклинал себя за это…
…Месяц Ханайму – месяц ветров. Тёплые и радужные летят они через Дальний лес, сбивая наземь пыльцу и звеня тяжёлыми бутонами малиновых колокольчиков; высокие и свежие поддерживают в полёте птиц и покрывают рябью воды рек; ледяные и пронзительные заставляют моллюска несо прятаться глубоко в ил и загустевать вино в погребах; ласковые и медвяные колышут агатовые лилии и клеродендроны, помогают наливаться фруктам, проветривают покои и коридоры замка, оседая на стенах невидимым ароматным налётом. Много ветров гуляет по Садоре в этот месяц. Месяц Ханайму – месяц ветров…
По Буйноцветным холмам гуляют все ветра сразу. Приволье. Можно развернуться в полную силу. Ветра треплют листья гигантских буйноцветов, словно в барабаны, стучат в пузатые стволы. Буйноцветы отзываются низким гулом. В Ханайму над Буйноцветными холмами стоит несмолкаемый шум. Это гудят буйноцветы…
…Конь испуганно тряхнул ушами и остановился. Микаэль приподнялся в седле, оглядываясь вокруг. Никого, только ветер шумит, и низко гудят буйноцветы. Сев поудобнее, Микаэль дёрнул поводья, заставляя коня двигаться дальше. В Ханайму Буйноцветные холмы опасны. Как раз сейчас у гигантских буйноцветов период созревания. Там, в пузатых стволах, наполненных зеленовато-жёлтым, тягучим соком созревают десятки семян. В конце месяца они дозреют и буйноцветы вместе и по очереди выкинут длинные стрелки, на которых как флажки на мачте, будут висеть кожистые продолговатые стручки. Высохнув, стручки лопнут, и ветер разнесёт семена- крылатки по Садоре, засевая её гигантскими буйноцветами. Пока семена не созрели, буйноцвет охраняет их и, чувствуя приближение живого существа, хлещет вокруг себя листьями. Микаэль оглядел плотные, огромные листья, венчающие верхушки буйноцветов, поёжился. Не зря коняга боится идти через холмы – такой шлёпнет, как бы в живых остаться. Но ехать надо, времени осталось немного, нужно успеть в замок до конца недели, а если объезжать Буйноцветные холмы, уйдёт вдвое больше времени. Микаэль нетерпеливо поёрзал в седле, вокруг замка Ла-Кирлен возводился купол для нового Сада, и ему хотелось скорей добраться домой и посмотреть как там дела. Под куполом будут расти деревья и цветы, любящие жаркий климат. Там будет поддерживаться влажная, тропическая атмосфера и Валиури, не так давно пришедший в замок странник-монах, поможет устроить всё как надо. Валиури много путешествовал по тропикам Садоры и его рассказы о невероятных растениях и животных этих мест заворожили всех в замке. Микаэль уезжая, оставил Валиури распоряжаться строительством, за которое с рвением взялись и хозяева и рабы замка. Купол будет располагаться позади замка и в него можно будет зайти и с улицы и из замковых коридоров. Микаэль представил себе, как именно он прикажет расположить насаждения, какой формы камнями выложить дорожки, кого назначит ухаживать за этими тропиками. «Тропический купол замка Ла-Кирлен,» - подумал Микаэль и довольно улыбнулся. Строительство купола не даст ему скучать, именно скуку Микаэль ненавидел больше всего, от скуки каких только глупостей не наделаешь. А делать глупости Микаэль тоже ненавидел. Разве есть такие люди, которые любят это? Задумавшись над этим вопросом, Микаэль не сразу заметил, что конь идёт всё медленнее, и только когда он остановился, Микаэль очнулся от раздумий. Потянул поводья и едва не свалился на землю.
-Что за ерунда? – Микаэль в недоумении разглядывал ремни поводьев, разорванные точно в середине. – Ах ты низшее создание Алундуна! Перегрыз! – и он чувствительно хлопнул коня по ушам. Тот уши прижал и виновато покосился на хозяина глазом. Микаэль вздохнул – сам виноват, нечего было расслабляться, прекрасно ведь знает – стоит только ослабить поводья, как эта хвостатая животина дотягивается до них и жуёт. И конечно пережёвывает напрочь. Микаэль слегка растерялся – запасных поводьев у него с собой не было, а управлять конём без них почти немыслимо. Во всяком случае, Микаэль этого не умел.
-Рад, да? – укоризненно спросил он у животного. –Всё равно придётся ехать через холмы, большую часть мы уже одолели. Только вот как же быть с ремнями то?
Микаэль почесал затылок, и тут его озарило. Сок! Сок гигантских буйноцветов! Люди издавна использовали его в самых разнообразных целях, в том числе и в качестве клея. Взятый из стебля сок прекрасно склеивает всё что угодно! В том числе и пальцы, если по неосторожности влезть в него… Микаэль похвалил сам себя за удачную идею и стал внимательно оглядывать местность в поисках подходящего буйноцвета. Нужно было найти молодой, ещё не способный к размножению, а потому неопасный. Микаэль увидел нужный ему в пяти метрах от своего местонахождения. Спешился, ведя коня за собой, добрался до растения.
-Стой спокойно, сейчас займёмся починкой, - сказал он и пошёл к буйноцвету. Вынув нож, Микаэль сделал на стебле тонкий разрез. Не пожалев расшитого золотой нитью платка, Микаэль приложил его к стволу. Платок сразу окрасился в зеленоватый цвет – сок быстро пропитал его. Стараясь не испачкаться, Микаэль перевернул платок другой стороной. Теперь обмотать поводья в порванном месте и сок прочно склеит их.
-Хочешь не хочешь, а повезёшь, -весело сказал Микаэль оборачиваясь к коню. –Эй! Ты куда!?
Воспользовавшись тем, что хозяин занят, конь принялся щипать траву, и отдалился от нужного места.
- Стой глупая скотина! – закричал Микаэль, увидев, что конь подходит к кустам маниры. Манира росла лишь на Буйноцветных холмах и являлась любимым лакомством мустангов и домашней живности. Но беда в том, что росла она прямо под стволами гигантских буйноцветов.
-Глупая коняга! – Микаэль с криком бросился наперерез животному. И тут буйноцвет хлестнул листьями по земле. Испуганно заржав, конь стал на дыбы, шарахнулся в сторону, забыв про лакомство. Микаэль едва увернулся от удара, ругая коня, на чём свет стоит. Буйноцвет не успокаивался. Ощущая поблизости живые существа, он чувствовал угрозу своим семенам и хотел защитить их. Изгибаясь в разные стороны, буйноцвет обрушил на землю удары листьев росших на верхушке ствола. Земля дрожала под ногами, вырванная трава взлетала в воздух, а вокруг низко гудели остальные буйноцветы, словно угрожая сделать тоже самое, если приблизятся к ним. Один из ударов пришёлся совсем рядом с Микаэлем.
-Ух! – он едва не прикусил язык, задохнувшись ураганом, поднятым листьями. Перекувыркнулся, спасаясь от следующего шлепка, и поймал, наконец, коня за ремни поводьев.
-Пошёл отсюда! – Микаэль с силой шлёпнул коня по крупу. Тот скакнул в сторону, оказавшись в недосягаемости от убийственных ударов. Микаэль успел порадоваться этому, однако последовать его примеру не успел. Очередной шлепок достался лично молодому лорду замка Ла-Кирлен. Упав на землю, Микаэль успел почувствовать, что тонкая ткань рубашки на спине и плечах разорвалась, и увидеть, как листья со свистом опускаются снова…Дальше сознание погасло…
…Он лежал уткнувшись носом во что-то мягкое и медленно приходил в себя. Вот перестали плавать перед глазами звёздочки и крапинки…Вот разомкнул объятия тёплый сон…вот и небытие перед закрытыми веками сменилось привычной серой дымкой с дрожанием ресниц. Микаэль открыл глаза и обвёл взглядом пространство. Шатёр. Маленький походный шатёр, какие обычно берут странники и караванщики. Только в отличии от походного, этот шатёр был очень красиво убран. Большую его часть занимала перина, на которой и лежал Микаэль. У стены примостилась тренога, на ней сиял медью таганок из-под крышки которого шла едва заметная струйка пара. Рядом с треногой сосновый сундучок. Обычно, в таких держат вещи, но редко кто берёт их в путешествия, слишком уж неудобны сундучки для переноски. Микаэль приподнялся на локте и тут заметил, что из одежды на нём только шаровары. Их подарил Микаэлю Валиури перед самым отъездом, и лорду они очень нравились. Но где же одежда? Повернув голову в другую сторону, Микаэль увидел искомое. Его рубашка лежала на маленьком складном стульчике, стоявшем возле перины. Точнее, там лежало то, что от рубашки осталось. Дорогая ткань, хорошо защищающая в холодную погоду и не жаркая в тёплую, была разорвана на тонкие полосы, и испачкана кровью и чем-то зеленовато-жёлтым. Микаэль ещё не успел отвести взгляд от своей любимой, а ныне утраченной рубашки, как полог шатра колыхнулся… Она вошла, аккуратно отвернув край, чтобы проникал свет с улицы. Ступая босиком по ковру, устилающему пол в шатре, она подошла к нему и села возле перины на колени. Микаэль попытался выдохнуть застрявший в горле воздух…На ней было то самое платье в которое её одели перед представлением. Только не было за спиной крыльев, да волосы стали длиннее и казалось светились нежным серебристым светом… А ещё она была необыкновенно красива… Так красива, как не была при жизни в замке Ла-Кирлен. Микаэль зажмурился на секунду, зачем-то перевёл взгляд на разорванную рубашку.
-Такое чувство, что спина так же, - он не нашёл больше слов. Горела голова, ныло сердце…
-Это пройдёт, - тихо ответила она. Открыла сундучок, достала из него круглую пиалу. Нацедив из таганка пахучей жидкости, протянула ему.
- Это целебный отвар, -пояснила она на его вопросительный взгляд. – Спина заживёт быстрее.
- Ударило листьями, а вся ткань в клочья, - осторожно, не касаясь её пальцев, Микаэль взял пиалу и глотнул отвар. Отвар пах неизвестными травами и тонким ароматом чего-то…чего-то…
«Это её запах,» - пришло в голову и снова защемило сердце.
- У буйноцветов поверхность листьев покрыта довольно острыми бугорками, - пояснила она. – Тебе повезло, что остался жив.
- Бугорками, - повторил он, глядя на миниатюрную фигурку, сидящую на коленях. Она так красива…она так близко…
-Откуда ты знаешь? – Он спросил, чтобы перебить свои мысли и не схватить её в охапку прямо сейчас.
- Мне сверху видно, -она коротко улыбнулась. Легко поднялась и шагнула к выходу. – Теперь поспи. Проснёшься уже здоровым.
-Инури! – вырвалось у него, -Не уходи!
- Я буду с тобой, - силуэт расплылся перед глазами. – Ну, спи, спи…
…Луч пролетел над деревьями рассеивая тьму нежным, мерцающим светом…Он торопился…Он должен был найти кванту прежде чем небо озарится солнцем…солнцем которое погасит его, не дав выполнит миссию…Если луч погаснет, погибнет и Зерно которое он несёт…Так не должно случится…Кванту надо найти и она будет найдена…Зерно выживет…Луч сделал круг над деревьями и тут же почуял кванту…Он опустился в сумрак царящий меж деревьев и нашёл её…Кванта была неподвижна и луч сначала усомнился в её жизнеспособности...Он подлетел вплотную и просканировал это будущее пристанище для зерна…Кванта была жива…Но имела повреждения которые могли в скором времени прервать её существование…это было невозможно и луч окутал кванту…Дал силу и жизнь…И поместил кристаллик зерна…Теперь миссия была выполнена…Теперь можно гаснуть…
…Песчинки неслышно шуршал, пересыпаясь в нижний шар. Микаэль украдкой поглядывал на них и нетерпеливо ёрзал в кресле. Яркое солнце, бившее в окна замка, когда он в это кресло сел, уже касалось верхушек Дальнего леса. Скоро совсем зайдёт, а он должен сидеть тут и зубрить все эти скучные правила! Микаэль не любил библиотеку. Она была слишком большая и мрачная. И тут его заставляли заниматься. Микаэль горько вздохнул и ткнулся носом в гладкие страницы. Шагов он не услышал и потому вздрогнул, когда над ухом раздался громкий голос:
-Ты уже прочёл эту главу, Микаэль?
-Да, дедушка! – Микаэль быстро выпрямился в кресле. – Я всё прочёл.
-Что ж, - Витеорон Ла-Кирлен внимательно посмотрел на внука,
-Можешь идти играть.
-Спасибо дедушка! – мальчишку как ветром сдуло с кресла.
Однако пришлось ещё задержаться: сначала переодеть рубашку – во время урока чистописания он посадил на рубашку кляксу – а Микаэль терпеть не мог носить грязные вещи; потом наведаться на кухню – набить небольшую плетёнку только что приготовленными пирожками; немного поглядел, как рабыни идут из бань – нельзя же такое пропустить! Когда же Микаэль вышел в сад, солнце уже село и ночь вступила в свои права. В саду было темно. Светящиеся точки светлячков манили за собой. Микаэль подошёл к огромному раскидистому дубу – вчера он приметил на нём гнездо древесной ящерицы и хотел посмотреть, не вывелись ли детёныши. Оставив плетёнку на траве, Микаэль стал карабкаться на дуб. Большие грибы, растущие на стволе помогали в этом. Микаэль уже добрался до развилки, где видел гнездо, как вдруг нога соскользнула с гриба. Успев ощутить спиной пустоту, и не успев закричать от страха, юный лорд замка Ла-Кирлен рухнул вниз. Толстая сухая ветвь, пытавшаяся задержать его падение, была переломлена ударившимся об неё телом. Упав на траву, рядом с оставленной там ранее плетёнкой, Микаэль остался лежать в темноте сада, маленький и неподвижный…Спустя некоторое время затрепетали листья хотя ветра не было. Ствол дуба озарился слабым голубым светом. Озарилось и тело Микаэля. Сначала тихо, потом сильнее. Казалось, его окутало голубое, светящееся облако. Потом всё пропало…
Микаэль вздохнул, сел ухватившись за голову.
-Ну, я и грохнулся! – произнёс он с некоторым изумлением. Задрал голову, стараясь разглядеть в темноте развилку на дубе. Потом осмотрел свою одежду.
-Опять испачкал, -Микаэль недовольно скривился. –А всё равно спать пора, - подумав, добавил он. Поднялся на ноги, поморщившись от непонятных ощущений, и забыв возле дуба плетёнку, побрёл в замок…
…Проснувшись, Микаэль некоторое время лежал неподвижно. Он вспоминал сон, который только что видел. Странный сон. Какие-то голубые волны…что-то радужное и тёплое, что-то приносящее покой. А ещё пустота. Необъятная…огромная…зовущая. Он летел по ней захлёбываясь воздухом и ветром, и смеялся, как безумный…Он жил и ему нравилось это…
-Странный сон, - вслух проговорил Микаэль. Сел на постели, оглядел шатёр. За время его сна тут ничего не изменилось. Так же стоял возле перины сундучок, так же стоял таганок на треноге, и лежала слева от Микаэля его одежда. Только пар из-под крышки больше не шёл, видать отвар успел остыть, да не болела спина. Микаэль осторожно выбрался из постели, он чувствовал себя здоровым и отдохнувшим. Откинув полог шатра, Микаэль вышел наружу. Шатёр стоял на лугу, под ногами мягкая трава, над головой усыпанное звёздами небо. Откуда-то издалека едва слышно доносился гул. Микаэль огляделся вокруг, озадаченно почесал макушку – судя по гулу, в той стороне остались Буйноцветные холмы, а вот что это за луга? Ладно, утро настанет, разберёмся. Микаэль вдохнул ночной воздух и тут увидел своего коня. Тот пасся неподалёку, с удовольствием жрал сочную траву. Микаэль покачал головой, хорошее настроение не позволяло ему дать неблагодарной скотине пинка. Главное – он остался жив. Микаэль тут же вспомнил благодаря кому он не погиб и торопливо огляделся по сторонам. Где же она? Вокруг было пусто, тихо.
- Где ты? – шёпотом позвал Микаэль. Поколебался и снова позвал:
-Где ты…Инури!
Во тьме мелькнул белоснежный силуэт. Изящная фигурка, в развевающихся одеждах спустилась с неба. Подошла к нему.
- Ты так быстро дышишь, - Микаэль решился нарушить молчание.
-Это из-за полёта, - она улыбнулась в темноте. – Ты выспался?
Микаэль кивнул.
-Это хорошо, - и оба снова замолчали.
«Вот она стоит рядом», -думал Микаэль, «Маленькая, хрупкая. Ангел Алендуна.»
-Ангел, - вслух произнёс он.
-Не надо, - смущённо сказала Инури. – Это и не так вовсе…-она опустила голову.
Микаэль подошёл к ней. Осторожно протянул руку, дотронулся до волос. Вздрогнул, как будто ждал, что сейчас Священная страна Алендун покарает дерзкого, осмелившегося своим прикосновением осквернить Ангела. Ничего не произошло. Только пронёсся по лугу свежий ветер, словно вздохнула ночь. Инури тоже вздохнула и вдруг доверчиво, как делала это раньше, прижалась к Микаэлю. Волна сладкой дрожи прокатилась по телу, ноги ослабли, но руки сами обняли её, стиснули в жаждущих объятиях.
-Инури, - почти простонал Микаэль. – Как же я скучал без тебя…Инури!
- Микаэль,- она, улыбаясь, тёрлась головой о его грудь. – Мой лорд…мой хозяин…
Микаэль сжал лицо Инури в ладонях. Склонившись к ней, поцеловал в губы. Она не вырвалась. Вздохнула и ответила на поцелуй, всё крепче прижимаясь к его телу.
- Маленькая моя, - больше терпеть не было сил. Подхватив свою бывшую рабыню на руки, лорд Микаэль унёс её в шатёр…
…Ночь. Летняя, звёздная, пропитанная пьянящими ароматами цветов, наполненная шуршанием крыльев бабочек…Конь пасся на лугу…Ел сочную траву и прял ушами, прислушиваясь к ночным звукам – иногда крикам птиц, журчанию ручья где-то в низине, далёкому гулу буйноцветов…тихим вздохам и стонам, доносившимся из шатра…Конь срывал траву мягкими губами, жевал, и шумно вздыхал, и нюхал воздух. И снова слушал…
…Где-то на горизонте мягко забрезжил рассвет. Утро было сонным, нежно-голубоватым или бирюзовым.
Микаэль просыпался медленно. Чуть приоткрыв глаза, снова закрыл их, не желая впускать утренний свет. Инури тихо дышала ему в плечо. Слегка отодвинувшись, Микаэль сквозь полуприкрытые веки разглядывал девушку. Очень красивая. От неё хорошо пахло – лугом, ветром, небом…Хотя он был не уверен, что знает как пахнет небо. Неожиданно Инури открыла глаза и улыбнулась ему.
- Хорошо спала?
Она кивнула. Длинные серые волосы рассыпаны по подушке, нагое тело с нежной, персиковой кожей. Он смотрел на неё и хотел обладать ею снова и снова.
-Инури…-пряди легко скользили между его пальцев, - Я дам приказ не стричь тебя. Мы вернёмся в замок, и всё будет хорошо, - он говорил и сам не верил в свои слова. Нет. Не будет. Он уже знал это. Инури тихо всхлипнула и прижалась к нему.
-Мой лорд, - прошептала она. – Микаэль…
- Мы вернёмся, - почти просительно сказал он. – Ты ведь не оставишь меня снова. Инури!
Грустно. Как грустно. И её глаза так печальны.
- Не могу, - Микаэль знал, что услышит именно это, но смириться невозможно. – Я должна вернуться в Алендун.
- Но ты не можешь! – страх потерять её, боль, сдавившая грудь, переходит в ярость. – Ты осквернена! Ты – Ангел! Но ты не можешь!
- Не так, - она печально улыбается. – Невозможно быть осквернённой объятьями любимого человека.
- Лю..бимого…- Микаэль поперхнулся воздухом. – Инури! Ты любишь меня?!
- Разве ты не знал? – она покачала головой.
- Тогда…почему хочешь уйти? Почему бросаешь меня?
- Микаэль, пойми, - она уже молила, - Я не могу остаться. Не сейчас. Ещё не время!
- Алендун действительно существует? – Микаэль постарался выровнять дыхание. И придумать, как же остановить её.
- Да. Не такой как говорят и думают. Но да, существует.
- А какой? Кто ты? – тянуть время. Думать! Думать! Ему нужно остановить её.
- Большой город высоко в горах. Очень развитый и странный. Я ещё многого не знаю, предстоит учиться. А я не Ангел, - Инури вздохнула. – Просто я теперь…ну, другая. Я умею то, что не умеют остальные люди. Но многие в Алендуне умеют то, чего не могу я. Я когда уходила, сделала всё возможное, чтобы в замке не было бунта. Пускай все верят в Священный Алендун.
- Ты всё же хочешь уйти? – Микаэль мрачно смотрел на свою бывшую рабыню. – Я не могу без тебя…
- Микаэль, - она обняла его. Прижимаясь всем телом, ощущала его тепло, ластилась. Он пошевелился, обвивая её тело руками. Ласково провёл по волосам, собирая их в пучок…И неожиданно, выхватив из стопки одежды нож, одним взмахом отсёк волосы Инури чуть выше плеч…
Она отпрянула. Замерла, глядя на него огромными испуганными глазами. Шелковистые пряди упали на ковёр…блестели волосинки в лучах утреннего света.
- Что ты сделал, - Инури села на постели. Нагая. Прекрасная в своей наготе.
- Ты…не улетишь, - Микаэль был в ужасе от своего поступка. Жест отчаяния… – У тебя больше не длинные волосы, Алендун не примет тебя!
Инури вскочила на ноги, одним движением подхватила платье и ринулась вон из шатра.
- Инури! – Микаэль выскочил следом. – Инури, постой!
Она стояла босиком в траве, уже одетая.
- Мы вернёмся в замок! – Микаэль двинулся к ней. – Я не отпущу тебя! Я отрезал тебе волосы!
- Зря. – Её голос был спокоен. Наступив на воздух, Инури осталась стоять там. Посмотрела на Микаэля и улыбнулась уголками губ. Её тело, словно подхваченное порывом ветра поднялось выше. –Не поможет, - голова откинулась назад…Взмах! И Микаэль не поверил своим глазам – каскад волос, ещё длиннее, чем раньше, хлестнул воздух и с шуршанием упал на спину.
- Вот так, - сказала Инури. Она стояла в воздухе, на высоте двух метров от земли и смотрела на Микаэля. У того перехватило дыхание и пропали все слова. – Это не волшебство. Просто генетика.
- Не надо грустить, - Инури улыбнулась ему. – Мы ещё увидимся. Не сейчас…Не скоро, но обязательно увидимся, – она помахала рукой и быстро взмыла в небо.
- Инури! – его крик прорезал утро, испугал коня и на секунду перекрыл гул буйноцветов. – Вернись Инури!! Инуурии!!!...
…А потом было нескончаемое чувство одиночества, бессонные ночи и беспричинная ярость. Он исписывал сотни свитков бессвязными строками…портил чернильные палочки…изливал свою боль…Купол для тропического сада был возведён и назначены рабы для ухода за ним. Микаэль приходил туда и подолгу гулял по мощёным дорожкам. Его любимое место – круглая беседка, посреди которой в полу было сделано маленькое озерко. В озерке росли серебристые кубышки и водяной орех дакро. Снаружи беседку опутывали клеродендроны и продолговатые кувшинчики неизвестного Микаэлю цветка. Цветок был нежно-голубой с вертикальными серыми полосками и овальными, гладкими листьями. Микаэль называл его цветами Ангела…
А ещё было непонятное томление и ощущение чего-то странного в собственном теле. Микаэль много читал, сотрудничал с Советом старейшин города Рабиту, вникал в самые незначительные дела Ла-Кирлен, стараясь ничего не оставлять без внимания. И каждый день чувствовал, как странное Нечто изменяет его тело. Медленно…Очень медленно, а ещё медленнее – душу.
…Болезнь настигла лорда Микаэля в середине месяца Дел-Флиш – самого дождливого из всех семи. Дождь лил с утра до вечера, реки выходили из берегов, звери, птицы, насекомые – все нашли себе местечко потеплее и отсиживались там. Дел-Флиш самый холодный месяц Садоры. Микаэль лежал в постели и его колотило от холода. Температура то поднималась, то падала вновь. Его тело сотрясал жестокий кашель, он ничего не хотел есть. Обитатели замка были уверены, что жить молодому лорду осталось недолго. Рыдали рабыни, оплакивая доброго хозяина, из Рабиту прибыл караван в котором были самые лучшие лекари, но болезнь не отпускала…Ла-Кирлен погрузился в уныние…Ни шороха…Ни звука…Микаэль впал в забытье. Иногда он приходил в себя, обводил комнату мутными глазами, пил морс, всегда стоящий рядом на столике. И опять не видел…не понимал…А в глубине его тела текли процессы изменения. Голубые волны окатывали внутренний микромир, достраивали клетки, заканчивали игру в Эволюцию. И Микаэль видел сны – прекрасные, свободные, яркие сны. О Садоре, о далёкой стране Алендун находящейся высоко в горах, о людях, населяющих эту страну…Иногда он видел Инури…Она улыбалась и кивала ему…И он знал, что скоро они встретятся снова…И тогда, в сумраке комнаты, не открывая глаз и почти не разжимая губ, он тихо шептал её имя…
…Эта история случилась давно…С тех пор минуло много времени, многое изменилось. Сейчас Садора является процветающей планетой, народ здесь высокоцивилизован, развит и умён. Высотные, белоснежные небоскрёбы с просторными, уютными квартирами сменили замки и маленькие домики. Высокоразвитые технологии облегчают жизнь людей. Многое изменилось…Изменился и я…Конечно я стал старше, опытнее, но главное не в этом – я не такой как другие люди. И хотя я предпочитаю жить в городе, а не в Алендуне, я скорее более похож на тамошних жителей, чем на остальных людей. Никакого волшебства, просто генетика, как говорит Инури. Она часто прилетает ко мне. Садится на подоконник, и мы подолгу беседуем на различные темы. Она всё так же прекрасна и молода, как и раньше. Я тоже выгляжу не на свои годы. Кристалл Голубой Звезды, попавший в моё тело, когда мне было восемь, изменил организм. Он же наделил меня способностями не присущими остальным людям. Я многое могу, так же как Инури. Я рад, что так случилось. Я благодарен той Голубой Звезде, которая дала мне эту долгую жизнь, позволила обрести любимого человека… Подарила Чудо Преображения… Голубые Звёзды больше не падают на Садору и мы, жители Алендуна, единственные кто обладает генетически изменённым телом и невероятными способностями. Среди нас есть учёные. Может со временем они лучше изучат собственный организм и научатся передавать эти способности наследственно…кто знает…А пока есть высоко в горах загадочная страна Алендун. Там живёт девушка, которую я люблю, и хотя я уже знаю, что помогло ей стать такой, какая она сейчас, иногда я зову её как раньше – Ангел Алендуна. А на самом деле её зовут Инури, и раньше она была моей рабыней. Но это было очень давно, в те далёкие времена когда на Садоре ещё был рабовладельческий строй…Когда падали на планету Голубые Звёзды дарующие людям Чудо Преображения…
15 день месяца Ронут. 1:39
Микаэль Ла-Кирлен.