По мотивам романа А. Беляева «Человек-Амфибия».
(Полвека спустя.)
Полный список персонажей.
Мария Сальвадор, ландшафтный дизайнер, прелестная девушка с чёрными вьющимися волосами, изумительно похожая на свою бабушку Гуттиэре в молодости, 25 лет.
Алеф Сальвадор, архитектор, отец Марии, 50 лет.
Гуттиэре Сальвадор, бабушка Марии, мать Алефа, жена Ихтиандра, 68 лет.
Ихтиандр Сальвадор, океанограф, дедушка Марии, отец Алефа, 70 лет.
Студенты с курса Алефа Сальвадора.
Марк Зурита, пластический хирург, красивый молодой человек с необыкновенно тёплым взглядом, 28 лет.
Эмилио Зурита, известный врач, владелец нескольких крупных клиник Буэнос-Айреса, отец Марка, 50 лет.
Педро Зурита, миллионер, уединённо живущий в пригороде Буйнос-Айреса, в прошлом – торговец жемчугом, дед Марка, отец Эмилио, 73 года.
Карлос, начальник тюрьмы, сын надсмотрщика Карлоса, спасшего Ихтиандра из тюрьмы.
Ольсен, бывший журналист, владелец комнаты-музея в «Лавке Бальтазара», в молодости друг Гуттиэре и Ихтиандра, около 80 лет.
Аркадио, ихтиолог, 75 лет.
Анхель, старший лаборант центральной лаборатории Эмилио Зурита.
Хосе, алкоголик, сын начальника тюрьмы, служившего полвека назад, 65 лет.
Перл, торговец наркотиками, 60 лет.
Полицейский, дежурный постовой.
Сержант Дамиан.
Комиссар полиции.
Полицейский патруль.
Врачи скорой помощи.
Врачи клиники Эмилио Зурита.
Спасатели.
Мотоциклист.
Таксист.
Прохожие.
Сцена первая.
Буэнос-Айрес.
Аэропорт.
Раннее утро.
Мария садится в такси и едет в город. По дороге она с любопытством всматривается в мелькающие за окном дома. Вдруг она задерживает взгляд на интересном, но непонятном сооружении – это закрытый в бутон стальной цветок. Мария долго оглядывается, пытаясь рассмотреть, что это такое, но так ничего и не поняв, пожимает плечами и, улыбнувшись, продолжает рассматривать улицы незнакомого города.
Сцена вторая.
Буэнос-Айрес.
Торговая площадь.
Позднее утро.
Небольшое уютное кафе.
У окна с чашкой кофе сидит Марк и задумчиво смотрит на проходящих
мимо людей. Вдруг его взгляд проясняется: он видит прекрасную девушку, внимательно рассматривающую карту города.
Время от времени она оглядывается, читает название улицы, отыскивает номера домов, вертит карту и растерянно вздыхает. Это Мария. Наконец она подходит к перекрёстку, где стоит Полицейский, следящий за движением транспорта, и, протянув ему карту, о чём-то спрашивает.
Сцена третья.
Буэнос-Айрес.
Перекрёсток перед Торговой площадью.
Мария (с мольбой в голосе обращается к Полицейскому). Ради бога, господин полицейский, помогите! Мне нужно найти фонтан… (Показывает карту.) Он должен быть на этой площади… Вот, где галочка нарисована, видите?.. Или я ошибаюсь?.. Почему-то никто из прохожих не может мне помочь!.. Или не хочет…
Полицейский, вежливо кивнув, берёт карту в руки.
Если верить карте, то он должен быть именно в этом месте, где мы с вами стоим. (Заглядывает ему в глаза.) Ведь так?
Полицейский хмурит брови, удивлённо вертит карту.
Но его здесь нет! Почему? Ведь всё остальное сходится! И кафе, и отель…
Полицейский (перевернув карту). Что это за карта у вас?! Откуда? Надо же, какая затёртая… Как из прошлого века… Может, это вообще не наш город?
Мария. Ваш! Ваш!
Полицейский. Но я всю жизнь живу на этой улице! Здесь никогда не было фонтана! (Ещё раз пытается что-то рассмотреть на карте, оглядывается.) Вообще-то, что-то похожее есть…
Мария. Да Буэнос-Айрес это! Только карта старая. Очень старая. И вы правильно заметили: она на самом деле из прошлого века. Здесь когда-то жил мой дедушка… Когда был совсем юным…
Сцена четвёртая.
Буэнос-Айрес.
Кафе на Торговой площади.
Марк с улыбкой следит за понравившейся ему девушкой.
Внезапно слышится рёв мотоцикла, и в ту же минуту «пролетающий» на огромной скорости мимо девушки мотоциклист, срывает с её плеча сумку.
Марк вскакивает. В то же мгновение девушка, изогнувшись, пантерой прыгает на мотоциклиста, в невероятном прыжке настигает его и буквально выдёргивает из мотоцикла. Они падают на дорогу.
Ахнув, Марк выбегает на улицу.
Сцена пятая.
Буэнос-Айрес.
Перекрёсток перед Торговой площадью.
Опомнившийся Полицейский быстро защелкивает на запястьях Мотоциклиста наручники. Подбежавшие прохожие помогают Марии подняться.
Мария, довольно улыбаясь, ласково гладит свою сумку.
Марк (подбежав к Марии). Я врач. (Бегло осматривает её.) Быстро говорите, где болит, как болит? Голова кружится? Тошнит? ( Поворачивается к Полицейскому, вызывающему наряд.) Немедленно вызывайте и скорую.
Мария (испуганно хватает Марка за рукав). Зачем скорую?! Да вы что?! Я прекрасно себя чувствую!
Марк пытается повернуть её к себе спиной, чтобы продолжить внешний осмотр, но Мария легонько отталкивает его.
Мария. Да говорю же я вам: у меня всё в порядке! Ничего нигде не болит!
Марк (заметив царапину на шее). А ну-ка, повернитесь! Ну, вот, вы ранены. Пожалуй, я сам сейчас отвезу вас в клинику.
Мария. Да оставьте меня в покое! Какая клиника? Никуда я не поеду! (Пытается увидеть, что там у неё на спине, вертит головой, ощупывает шею.) Ничего не болит. Ну-у-у… разве что… совсем чуть-чуть… Но это же просто царапина.
Марк. Послушайте меня внимательно: да, это просто царапина, но эта царапина на родимом пятне! А это уже не шутки! Надо немедленно обработать рану и сделать биопсию.
Мария. Что-что? Какую такую… Простите, у меня нет времени… Спасибо за заботу и до свиданья.
Марк. Я не отпущу вас.
Мария (недовольно). Послушайте, я туристка…
Марк. Не страшно…
Мария. Я не говорю, страшно это или нет! Я говорю, что у меня нет времени на эту ерунду!
Марк. Это не ерунда! Более того, в вашем случае это необходимо сделать как можно скорее!
Мария. Ну, хорошо: через четыре дня я улетаю домой - там и сделаю эту… Как вы её назвали?
Марк. Биопсия.
Мария. Как?.. Ну, в общем, неважно… Её и сделаю.
Во время разговора Марка и Марии подъезжает полицейский патруль. Мотоциклиста быстро усаживают в машину. Сержант подходит к Полицейскому, о чём-то говорит с ним, потом подходит к Марии.
Сержант (представляется). Сержант Дамиан. Прошу вас пройти со мной…
Мария (устало). И с вами тоже? Зачем?
Сержант. Вас пытались ограбить. Вы должны будете дать показания.
Мария. Но не ограбили же!.. У меня ни к кому никаких претензий нет.
Сержант. Вы должны дать показания.
Мария. У меня ни к кому никаких претензий!..
Сержант. Но так положено…
Мария. Я вас умоляю: отпустите меня! (Поворачивается к Марку, взглядом просит поддержки.)
Марк. Сержант, отпустите девушку. Если нужны будут какие-то показания, я с удовольствием на днях заеду в полицейский участок и всё расскажу. (Достаёт визитную карточку, протягивает.) Только заранее сообщите, когда надо будет подъехать. А девушку отпустите: она спешит на самолёт.
Сержант. Но… как же без потерпевшей?
Марк. Предположим, она убежала ещё до прибытия патруля. Такое ведь может быть? Испугалась и убежала.
Сержант. Ну-у-у… Бывает…
Марк. Ну вот! А я всё видел и всё расскажу. Но позже. Договорились?
Сержант растерянно рассматривает визитку, но вдруг его лицо озаряется.
Сержант. Вы Марк Зурита?! Ваш отец Эмилио Зурита десять лет назад оперировал мою мать! Он спас ей жизнь! Она не просто жива – она здорова! До сих пор!.. (Внимательно смотрит в визитку.) И вы тоже хирург! Благородное дело! Очень благородное! (Пожимает Марку руку, в волнении трясёт её.)
Мария заинтересованно наблюдает за происходящим.
Марк. Я рад за вашу мать. Да, я тоже хирург… Пластический.
На лице Сержанта появляется маска разочарования. Марк, заметив это, поясняет.
Моя помощь нужна людям не меньше, чем помощь других врачей, ведь ко мне приходят не только амбициозные дамы, как вы сейчас подумали, но и люди с увечьями и страшными шрамами после аварий, люди с врождёнными уродствами, люди с огромными родимыми пятнами, которые, того и гляди, перерастут в злокачественные образования!
Мария, услышав это, испуганно прикрывает рукой родимоё пятно.
Марк, заметив её жест, быстро прощается с озадаченным полицейским, и, взяв ставшую вдруг покорной Марию за руку, ведёт к своей машине.
Сцена шестая.
Буэнос-Айрес.
В машине Марка.
Мария (всё ещё держа руку на своей шее). А-а-а… что… это правда?
Марк (внимательно глядя на дорогу). Что, правда?
Мария. Про злокачественные образования?
Марк. Правда. Только совсем не обязательно, что каждое родимое пятно должно переродиться… Но риск такой есть… Особенно при травмах…
Мария. И что же делать?!
Марк. Прежде всего – не паниковать! Потом – сделать анализ… А уже потом – по показаниям…
Мария. А в какую клинику мы едем?
Марк. В одну из клиник моего отца. Он у меня довольно-таки известная личность…
Мария. Я слышала ваш разговор с полицейским...
Марк (с гордостью). Да, вот так… Если не треть населения нашего города, то уж четверть точно знает моего отца не понаслышке… И мне это очень приятно! Я горжусь им!..
Мария. Понимаю вас. Я ведь тоже горжусь своим отцом - он у меня известный архитектор. Его знают не только в нашей Барселоне, но и во всём мире! Он был учеником самого Гауди! И сам талантлив безмерно!
Марк. Прошу меня простить, но я сразу признаюсь, что в архитектуре ничего не
смыслю и архитекторов не знаю. Не поверите, но я только вот сейчас, после ваших слов, вдруг подумал, что ведь и на самом деле кто-то же придумывает все эти дома. (Махнул рукой в сторону мелькающих за окном машины домов.)
Мария механически поворачивает голову в сторону мелькнувшей руки Марка и видит сооружение, которое утром привлекло её внимание своей непонятностью. Теперь она явно видит огромный металлический цветок.
Мария (подпрыгнув в кресле). Ой, что это?! Что это?! Марк, посмотрите! Ну, скорее же!
Марк (скосив взгляд). Это? Цветок.
Мария. Цветок?!
Марк. Ну да. Стальной.
Мария. Откуда?.. Утром ведь его здесь не было! Или я сонная была, когда ехала?..
Марк. Был. Только закрытый…
Мария. В каком смысле?
Марк. Закрытый в бутон. Каждый вечер этот цветок закрывается, а утром раскрывается. Как живой.
Мария (восторженно). Дева Мария, как здорово! А кто автор этого потрясающего сооружения?!
Марк (растерянно). Не знаю… Надо же, ничего не знаю! И не задумывался даже никогда!.. Представляю, что вы обо мне теперь думаете…
Мария (снисходительно). Да ладно… Я ведь тоже никогда не задумывалась о врождённых уродствах и о тех, кто их исправляет.
Марк (усмехнувшись). Что ж, квиты. А как вы думаете, не пора ли нам познакомиться?.. Вы обо мне уже почти всё знаете, а я о вас – ничего! Итак, вы из Барселоны.
Мария. Да. Я из самого потрясающего города на земле!
Марк. Не буду возражать – я там не был.
Мария. Но мой город знает весь мир…
Марк (перебивает). Про олимпийские игры я тоже слышал, но это же не значит, что я знаю ваш город… Итак, продолжим: вас зовут...
Мария (рассмеявшись). Мария.
Марк. Надо же, у вас ещё и самое потрясающее в мире имя! Мария... Как дальше?
Мария. Сальвадор.
Марк (удивлённо). Это у вас такая фамилия?
Мария. Да, это у меня такая фамилия.
Марк. А у нас это имя такое.
Мария. У нас тоже… И все всегда переспрашивают меня точно так же, как и вы сейчас. Видите ли, у моей фамилии не простая история… Когда мой дедушка получал паспорт, он был не совсем обычным юношей… и-и-и… помнил только своё имя и имя своего отца. Он их назвал - так его и зарегистрировали…
Марк. А что значит, не совсем обычным? Он потерял память? После травмы?
Марк, повернув машину к воротам красивого многоэтажного здания, останавливается.
Мария. Ну, не совсем так… Скорее даже, совсем не так… Короче, это очень длинная история, а мы, как я поняла, уже приехали. Да?
Марк. Да. Эта клиника моего отца Эмилио Зурита. А меня зовут Марк. Марк Зурита… (Успокаивающе кладёт руку на плечо Марии.) Ничего не бойтесь, Мария, больно вам не будет. Это совсем простая процедура.
Мария. Да я и не боюсь. Вообще не имею такой привычки.
Марк. Я это понял, когда вы так отважно ринулись защищать свои деньги.
Мария. Деньги?
Марк. Ну да… Те, что в сумочке…
Мария (рассмеявшись). Вы ошибаетесь: денег в сумочке нет.
Марк. Ну, значит, документы…
Мария. Нет. Всё ценное и важное у меня всегда при себе. На животе. (Показывает на кошелёк, пристёгнутый к кожаному ремню.)
Марк. А что же вы тогда так рьяно защищали, когда столь рискованно бросились на мотоциклиста? Вы же могли разбиться!
Мария. Я защищала сумочку.
Марк (удивлённо взглянув на самую обыкновенную сумку). Она, что, такая ценная?
Мария. Да.
Марк. Чем же?
Мария. Тем, что моя.
Сцена седьмая.
Барселона.
Морской музей.
Из музея выходит группа учёных. Они что-то громко и эмоционально обсуждают. Среди них находится Ихтиандр. Он, в отличие от других, расстроен, и участия в разговоре не принимает. Ихтиандр оглядывается, видит машину и быстро идёт к ней, садится. За рулём сидит Гуттиэре.
Гуттиэре (всматриваясь в лицо мужа). Что-то случилось, родной?!
Ихтиандр. Я подал в отставку…
Гуттиэре (скрывая удивление). Рано или поздно это должно было произойти… (Заводит машину, выезжает на дорогу.) К тому же, мне казалось, ты давно уже готов к этому…
Ихтиандр. Готов?! Как ни готовься, а это всегда случается как гром среди ясного неба!
Гуттиэре. Та-а-ак… Из твоей столь эмоциональной реплики, Ихтиандр, я делаю вывод, что инициатива в этом принадлежала не тебе?!
Ихтиандр (возмущённо). Ты что?! Я сам! Я сам… (Дрогнувшим голосом.) Я сам это сделал! Сам…
Гуттиэре. Сам? Тогда должна быть причина.
Ихтиандр. Есть, Гуттиэре!.. Причина есть… (Вздыхает.) Помнишь, сорок лет назад я представил Учёному совету доклад об открытом мною глубоководном белом мохнатом существе?
Гуттиэре (задумавшись). У-у-у…
Ихтиандр (удивлённо). Ты тогда ещё дала ему имя «снежинка»!
Гуттиэре. Снежинка… Что-то припоминаю… А-а-а, ну, конечно, snowflake! Это было существо, похожее на рака, клешни которого покрыты белёсой шерстью… Обнаружив его, ты решил, что нашёл представителя нового вида, но он оказался уже открытым в то время галатеидом…
Ихтиандр (взорвавшись). В том-то и дело, что не оказался! Я тогда десять лет бился, чтобы доказать, что это новый вид, но меня никто не захотел даже слушать!.. А теперь, видите ли, его нашли!
Гуттиэре. Кто?
Ихтиандр. Американцы. Вместе с французами...
Гуттиэре. И где они его нашли?
Ихтиандр. Там же, где сорок лет назад нашёл его и я!
Гуттиэре. В Тихом океане?
Ихтиандр. Да. В полутора тысячах к югу от острова Пасхи вблизи выхода термальных вод.
Гуттиэре. Дорогой мой, но ты же понимаешь, почему тогда тебя не услышали! На какой глубине американцы обнаружили Снежинку?
Ихтиандр. Вместе с французами…
Гуттиэре. Вместе с французами…
Ихтиандр. На глубине двух километров…
Гуттиэре. Вот видишь! Были сорок лет назад аппараты, которые могли бы спуститься на такую глубину?! Нет! Вот они тебе и не поверили…
Ихтиандр. Но разве я мог им раскрыть свою тайну?! Меня бы тут же самого начали изучать, как этого несчастного Kiwa hirsuta!
Гуттиэре. Ему дали такое имя? (Сосредоточившись.) Kiwa... Kiwa... По-моему, это что-то из мифологии…
Ихтиандр. Да. Полинезийская покровительница крабов.
Гуттиэре. А hirsuta, кажется, пушистый?
Ихтиандр. Да. Волосистый. Ведь сорок лет назад я уже подробно описал Снежинку!.. А теперь они… (Вздыхает.)
Гуттиэре (перебивает). Вспоминаю, вспоминаю… По-моему, он плотоядный…
Ихтиандр. Да, я сам видел, как он отбил у краба кусок креветки…
Гуттиэре. Да, да, да, ты очень живописно тогда об этом рассказывал!.. Помню, помню… (Вспоминает.) А информацию он, кажется, получает с помощью усов и волосков на клешнях… А вместо глаз у него кожная мембрана… Так?
Ихтиандр (в отчаянии). Да, только что теперь об этом вспоминать!.. Сегодня всему миру было объявлено, что его открыли американцы…
Гуттиэре (добавляет). Вместе с французами.
Ихтиандр (вяло). Вместе с французами.
Гуттиэре. И это явилось причиной твоей отставки?!
Ихтиандр. А ты считаешь, это мелочь?!
Гуттиэре (вздохнув с облегчением, перебивает). Господи, а я уже подумала, что что-то случилось…
Ихтиандр (эмоционально). А разве не случилось?! Ведь ещё сорок лет назад я…
Гуттиэре (улыбнувшись, поцеловала мужа). Да, это было. И есть документы… А значит, американцы об этом скоро узнают…
Ихтиандр (спешно добавляет). Вместе с французами…
Гуттиэре (согласно кивнув). Вместе с французами… Весь мир скоро узнает, что это ты открыл Снежинку… Ты ведь уже решился дать интервью и рассказать всему миру, кто ты… Так?
Ихтиандр (пожимая плечами). Решился… Кажется… (Тихо.) Если моего врага уже нет на белом свете… Но слава первооткрывателя этого вида теперь уже всё равно навсегда останется у них!
Гуттиэре (взъерошив его волосы). Неужели тебе мало славы?! (Качает головой.) Дева Мария, как занесло моего мужа!.. Большая часть открытий в глубоководном мире связана с твоим именем, а ты всё не успокоишься!..
Ихтиандр. Не из-за тщеславия я в волнении! А из-за чувства справедливости! (Немного успокоившись, машет рукой.) Ладно… (О чём-то вдруг вспоминает.) Мария не звонила?! Как добралась?
Гуттиэре (рассмеявшись). Наконец-то вспомнил!.. Добралась. Всё в порядке. (Смотрит на часы.) Скоро уже снова будет звонить…
Ихтиандр. Когда она возвращается?
Гуттиэре. Пока, как и планировала. А что?
Ихтиандр. У меня командировка намечается через несколько дней. На Бермудские острова. Хотелось бы до отъезда с ней повидаться…
Гуттиэре(возмущённо перебивает). Пресвятая Дева, да когда же ты, наконец, успокоишься?! Ты же уже подал в отставку!
Ихтиандр (смущённо). Подал, но ещё ведь не ушёл... Пойми, не могу больше слушать мифы про Бермудский треугольник! И самое возмутительное то, что об этом говорят серьёзные учёные с мировой известностью! Нет, это пора прекратить! Хочу доставить доказательства того, что все катастрофы имеют естественные причины! И при чём, абсолютно разные.
Гуттиэре. Каким образом?! Поднимешь на поверхность те затонувшие суда, которые считают бесследно исчезнувшими? Ты и молодым полным сил этого сделать бы не смог, а теперь, что, накачал мышцы?
Ихтиандр. Я понимаю твою иронию, но чтобы это доказать, совсем даже не обязательно поднимать корабли! Наука не стоит на месте: созданы уникальные камеры с инфракрасным излучением, которые могут работать на огромной глубине, где кромешная тьма.
Гуттиэре. Какая глубина, когда у тебя давление?! Я никуда тебя не пущу!
Ихтиандр. Любящие жёны, как правило, вдохновляли мужей на подвиги…
Гуттиэре. Да, наперёд просчитав риск… Ни одна любящая жена безрассудства никогда не допустит и на гибель мужа не благословит!
Ихтиандр. Ну, что ты так переживаешь, я же не один туда поеду, а с Эленой! Она за мной и присмотрит…
Гуттиэре. С Эленой?! Так она же в Индии в Тамил Наду откапывает свой древний Махабалипурам! Алеф сказал, Эль так этим увлечена, что не может вырваться даже домой, а ты хочешь, чтобы она отправилась с тобой на Бермуды!
Ихтиандр. После того, как они нашли там гранитного льва, поднятого из песка цунами, она удовлетворилась. И вскоре приедет домой, чтобы…
Гуттиэре. Чтобы снова из дому уехать!
Ихтиандр. Ну, что ты злишься? Что в этом плохого?
Гуттиэре. Что в этом плохого? Смотря для кого! Для вас с Эленой – всё отлично, а для Алефа с Марией – не очень! Я вообще не понимаю, почему Алеф это поощряет?! Из двадцати шести лет, что они в браке, вместе они были от силы года три. Да и то лишь потому, что мы убедили Эль подольше покормить Марию грудью, чтобы у малютки нормализовался обмен веществ – кроха так страдала от непонятной формы ихтиоза…
Ихтиандр. Ну, вот как всегда: начали за здравие, а кончили за упокой… Ты же знаешь, Эль безумно любит свою профессию! А археолог – это диагноз…
Гуттиэре. Не надо было тогда заводить семью.
Ихтиандр. Ну, почему, не надо? У них такая модель брака, которая устраивает их обоих. Жили бы они нос к носу, как основная часть человечества, то, может, и разбежались бы давно, а так у них любовь! Да ещё какая!
Гуттиэре. Ну, не знаю… А то, что Мария росла, можно сказать, без матери…
Ихтиандр. Почему, без матери? Элена ведь больше месяца, как правило, нигде не задерживалась… Ну, конечно, если не случалось чего-либо из ряда вон… Зато Мария всегда была с нами. Представляешь, каково бы нам было без неё? Она – наша жизнь!
Гуттиэре. Да, вот тут я не могу не согласиться с тобой.
Сцена восьмая.
Пригород Буэнос-Айреса.
Дом Педро Зурита.
В необыкновенно красивом саду, на скамье перед маленьким круглым столиком, на котором стоят фрукты и вино, сидит Педро. К нему быстро подходит Эмилио, садится рядом.
Эмилио. Что за срочность, отец? Ты же знаешь, что по четвергам у меня заседание кафедры!
Педро. Это не терпит отлагательства… (Наливает в бокалы вино.)
Эмилио. Что случилось?!
Педро (залпом выпивает бокал вина). Через месяц у Марка свадьба...
Эмилио (вскакивает). Что?! Как это? Когда он тебе такое сообщил? Почему не сказал мне?! Что за дела?! (Рассерженно достаёт телефон, набирает номер.)
Педро (останавливая сына). Успокойся, Эмилио… (Снова наливает вино.)
Эмилио. Ничего себе – успокойся! Мой единственный сын через месяц женится, а я ничего не знаю!.. Сейчас я ему …
Педро. Успокойся, он тоже ещё ничего не знает… (Залпом выпивает второй бокал вина.)
Эмилио (растерянно садится). Что ты сказал?..
Педро. Да, это так… (Закуривает сигару.) Сегодня ко мне приезжал отец твоей будущей невестки… Пока мы всё обсудили сами…
Эмилио. Что обсудили?!
Педро. Предстоящее мероприятие…
Эмилио. Какое?!
Педро. Так… Сядь, выпей вина, возьми себя в руки и успокойся… (Протягивает сыну бокал.)
Эмилио (потрясённо). Но зачем?!
Педро. Затем, что так надо… Кстати, невеста согласна…
Эмилио. Невеста согласна?! (Вскакивает). Какая невеста?!
Педро. Невеста нашего Марка.
Эмилио. Ты её видел?
Педро. Нет…
Эмилио. Нет?!
Педро. Это не имеет никакого значения…
Эмилио. Но зачем?!
Педро (резко). Так, хватит глупых вопросов! Сегодня встретишься с сыном и поставишь его перед фактом…
Эмилио. Да Марк никогда не даст своего согласия! Ты же знаешь его характер!
Педро. А кто его будет спрашивать?! Пока ещё я глава семьи! Я, Педро Зурита!
Эмилио. Да ты что, отец?!
Педро. Я сказал: успокойся!
Эмилио. Но для чего всё это?!
Педро. Так, всё!!! (Пьёт.) Через месяц у Марка свадьба.
Эмилио. Тебе нужна ещё одна сломанная жизнь?! Моей не достаточно? А жизней мамы и Эммы?! Нас тебе мало? Ты хочешь загубить жизнь ещё и моего мальчика?!
Педро. Ты жалуешься на свою жизнь?! Ты, которому я дал всё: от образования и высокого положения в обществе до миллионов в швейцарском банке!
Эмилио. Да, работа до изнеможения и самозабвения спасала и спасает меня, поэтому за образование спасибо, но кому нужны твои миллионы? Что они могут?! Сделать меня счастливым? Или, может быть, могут воскресить мою жену Эмму?!
Педро. Ты сегодня же встретишься с сыном и…
Эмилио (резко перебивает). Нет! Не будет этого. Достаточно моих слёз…
Педро. Слёз? Мой сын стал таким сентиментальным? Хирург, который отрежет руку даже без наркоза, если больному угрожает смерть! Руководитель, который, не задумываясь, уволит даже самого близкого друга, если того будут требовать обстоятельства! Муж, который, не успев похоронить жену, тут же летит в район землетрясения спасать чужих людей, ни разу не вспомнив о своём трёхдневном сыне! А ведь жизнь Марка тогда висела на волоске!!! Если бы не старик Сальватор, тебе бы некого было сегодня так любить!.. Поэтому не надо говорить мне о слезах!
Эмилио. Я не дам своего согласия на этот брак… Я очень хорошо помню, как это всё происходило со мной… Ты даже не представляешь, насколько ужасно делить постель с женщиной, которая тебе противна…
Педро (сально ухмыльнувшись). Однако сына вы всё же сделали, хотя никто с ножом над вами не стоял, и делать это вам не приказывал!
Эмилио. Да, мы зачали сына. Зачали в тот единственный раз, когда жалость друг к другу из-за наших двух сломанных жизней вдруг переполнила нас… Потом мы опомнились… Эмма не хотела ребёнка, это я уговорил, умолил её оставить его. Она уступила, выносила, родила… но жить больше не смогла…
Педро (презрительно). Дура. Что тут ещё скажешь? И ты недалёк от неё… Твой брак принёс нам пятьдесят миллионов! А на эти миллионы, сын мой, я построил тебе комфортабельные клиники, которыми ты сейчас безраздельно и владеешь!
Эмилио. Хорошо, пусть так. Пусть в то время тебе… нам… ещё нужны были деньги, но теперь!.. Теперь-то что тебе нужно? Половина Буэнос-Айреса – твоя собственность! Нет ни одного райского уголка на земле, где бы у тебя не было собственной виллы! Нет ни одного крупного аэропорта, где бы ты не имел личной стоянки для своего собственного Боинга! Что тебе ещё надо?! Луну? Марс? Что?! (Перевёл дух.) Интересно, сколько же миллиардов дают за бедной девочкой, если ты так вцепился в неё?
Педро (очень серьёзно). Нисколько, Эмилио, нисколько...
Эмилио (изумлённо). Что?
Педро. Да. Скажу больше: если бы речь шла только о деньгах, я бы даже разговаривать не стал… Ты ведь знаешь, что значит для меня Марк!.. (Снова пьёт вино.) Но речь идёт о наших жизнях и, что ещё ценнее, о нашей репутации…
Эмилио (насторожённо). Не понимаю…
Педро. Дела моей безумной молодости… Я думал, что всё уже быльём поросло, ан - нет!.. (Обхватывает руками голову.) Вот и попался на крючок лихой контрабандист и торговец жемчугом Педро Зурита...
Эмилио. Отец, ты же знаешь уголовный кодекс лучше самого профессионального юриста! Вспомни, сколько тебе лет! Неужели ты забыл, что существует такое понятие, как срок давности?! К тому же…
Педро (перебивает). В уголовном праве такое понятие существует… А в уголовном мире – нет. (Залпом выпивает ещё один бокал вина.)
Раздаётся телефонный звонок.
Эмилио, похлопав по карманам, достаёт телефон.
Эмилио (в трубку). Слушаю тебя, сын.
Сцена девятая.
Буэнос-Айрес.
Одна из клиник Эмилио Зурита. Кабинет Марка Зурита.
Марк разговаривает с отцом по телефону.
Марк (склоняясь над какими-то бумагами). Отец, прости, что отвлекаю тебя, но дело срочное… (Раскладывает листы на столе.) Сегодня в нашей лаборатории была сделана биопсия родимого пятна одной юной особы… Я не просто озадачен: я ничего не могу понять… Ты мне можешь сейчас что-нибудь сказать про ихтиоз? Сколько, например, разновидностей у этой болезни?
Эмилио (голос). О разновидностях ничего не слышал… А ихтиоз – это когда вследствие отторжения рогового слоя кожи, происходит образование массивных роговых пластинок, напоминающих рыбью чешую.
Марк. При сухости всего кожного покрова, так?
Эмилио (голос). Это обязательное условие…
Марк. Вот именно! А здесь всё наоборот: никакой сухости! Более того, эпидермис весь пронизан микроскопическими каналами, выделяющими слизь. Представляешь? Как у рыбы! А ведь я брал биопсию у девушки…
Эмилио (голос). Если у девушки есть ещё и чешуя, то, значит, ты встретил русалку! С чем тебя и поздравляю! (Смеётся.)
Марк (серьёзно). Нет, чешуи, как таковой, нет… Но… есть нечто напоминающее кармашки для неё и какое-то странное уплотнение кожи… А в дЕрме было обнаружено красящее вещество!.. Перламутровое…
В трубке слышится смех Эмилио.
(С досадой.) Ну, хватит уже смеяться, я же серьёзно!..
Эмилио. Впредь не впускай в лабораторию накрашенных лаборанток…
Марк. Отец!..
Эмилио (голос). Ну, хорошо, хорошо… А чего ты хочешь от меня?
Марк. Позволь мне воспользоваться центральной лабораторией? Только прямо сейчас… Хочу всё-таки докопаться… Может, с техникой у меня что-то?..
Эмилио. Зачем спрашиваешь, если тебе это очень надо…
Марк. Спасибо. Я перезвоню.
Марк складывает листы в кейс, выходит в большой уютный холл.
На одном из диванов с чашкой кофе в руках и журналом на коленях сидит Мария. Увидев Марка, она нетерпеливо вскакивает.
Мария. Марк Зурита, вы заставили меня пожалеть о своём решении довериться вам!
Марк (восторженно театрально подняв палец вверх). О, как витиевато! Вы случайно не поэт?
Мария. Нет. Я дизайнер. Ландшафтный дизайнер.
Марк. Садовник? Надо же, никогда бы не подумал… А впрочем, почему бы и нет?
Мария. Марк, вместо нескольких минут, как вы обещали, я провела в вашей клинике почти два часа.
Марк. Что делать? Медицина – дело серьёзное и спешки не терпит. Я больше вам скажу –сейчас мы отправляемся ещё в одну клинику, ещё в одну лабораторию, в одну из самых совершенных лабораторий в мире… И там вы тоже будете ждать. И столько, сколько будет нужно.
Мария (насторожившись). Зачем? Неужели… (Потрясённо.) У меня рак?!
Марк. Нет, нет, этого нет – будьте спокойны… Но кое-что всё же надо выяснить.
Мария. Что-то опасное?
Марк. Скажу вам честно: пока не знаю. Думаю, что это просто такое строение кожи… А, может, какое-то наследственное заболевание… Вот чтобы выяснить это, надо будет отщипнуть у вас ещё несколько микроскопических кусочков… И не только из родимого пятна…
Мария (недовольно). Это зачем?! Ещё чего не хватало! Почему вы решили, что я согласна играть роль подопытного кролика?! (Внезапно разозлившись.) Да кто вы такой? И в честь чего прицепились ко мне?! Всё, с меня достаточно! (Направляется к выходу.) Я и так потеряла кучу времени, а мне ещё надо столько всего найти в вашем городе!!!
Марк (идёт за ней). Мария, это нужно сделать для вашего же блага. Ну, потеряете ещё пару часов… Зато потом будете спокойно жить…
Мария. Я и так спокойно живу.
Марк. Мария, вы же разумная здравомыслящая женщина!
Мария. Вот именно!
Марк. Мария, остановитесь!
Мария (резко повернувшись в Марку). Да поймите же: у меня осталось всего четыре дня, а программа – за две недели не управиться!.. Я обещала своему деду, что разыщу в Буэнос-Айресе все памятные места его юности, чтобы через меня, через мои впечатления, ощущения он смог бы вернуться в прошлое! Понимаете?! Это бы его встряхнуло, дало силы жить дальше, ведь он всю жизнь мечтал вернуться на Родину! Обстоятельства не позволили ему это осуществить - так вот хотя бы через меня он побывает здесь, понимаете?.. А я и так уже день потеряла.
Марк. Какие места вы хотите увидеть? Несколько дней у меня не будет операций, и я с удовольствием вам помогу. Вы можете располагать мной и моей машиной… Буквально с сегодняшнего дня… Только часа через два. После биопсии. Устраивает вас такой вариант?!
Мария. Боже мой, зачем вам я и мои проблемы?! Что вы ко мне прицепились?! Ведь все эти анализы наверняка стоят немалых денег…
Марк (спешно перебивает). Я не собираюсь брать с вас деньги!
Мария. Вот именно! Вот это-то мне и непонятно! В чём дело, Марк Зурита?! Что происходит?
Марк (опустив глаза). Не знаю… Сам не знаю… Я… так волнуюсь за вас, словно вы… родной мне человек… С того самого вашего прыжка… Что-то вдруг оборвалось вот тут… (Прижимает ладонь к груди.) Понимаете?
Мария (смягчившись). Нет, но… Но я отметила изменение вашего биополя: излучение инфракрасных лучей стало намного интенсивней и насыщенней … Я, правда, сначала подумала, что вы заболели и у вас элементарно поднялась температура, но теперь…
Марк (удивлённо). Какая температура? При чём тут биополе?
Мария. Ни при чём… Не волнуйтесь, я ведь вижу, что вы искренни! (Потупив взгляд.) Да и мне почему-то не хочется вас огорчать… (Секунду подумав.) Хорошо, я согласна… (Поворачивается и идёт к его машине.) Хорошо. Пойдёмте. Только если вы потом не откажетесь от своих слов и станете моим гидом…
Марк (опомнившись, радостно). Несомненно! Уж будьте спокойны!
Сцена десятая.
Буэнос-Айрес.
Центральная лаборатория Эмилио Зурита.
Марк и несколько врачей обсуждают результаты анализов.
Они удивлены, озадачены.
Входит бледный и взволнованный Эмилио Зурита.
Марк. Отец? А я только что собирался тебе звонить… (Собирает со стола бланки.)
Эмилио (растерянно). Марк, нам нужно поговорить.
Врачи, поприветствовав Эмилио, уходят.
Марк (взглянув на отца, с тревогой). Что случилось?!
Эмилио, покачав головой, разводит руками, глубоко и шумно вздыхает.
Эмилио (еле слышно). Дед…
Марк. Дед?!
Эмилио (прижав руку к сердцу, кивает). Да…
Марк. Что?! Инсульт?.. Инфаркт?.. Ну? Что молчишь?.. Господи, сколько раз я говорил ему, чтобы он бросал пить!.. (Резко поворачивается к двери.)
Эмилио (останавливает сына). Нет, нет… Нет, успокойся… Со здоровьем у деда всё в порядке… Тут другое…
Марк. Господи!.. Ну, что ж ты так пугаешь-то, а?!
Эмилио. Тут… (Снова вздыхает, разводит руками.) Со здоровьем-то всё в порядке, но… Но проблемку он перед нами поставил похлеще инсульта…
Марк. Какую же?
Эмилио (некоторое время молчит, вздыхает, наконец, решается). Он хочет тебя женить…
Марк (удивлённо) Что?.. Ах, во-о-от что!.. (Усмехается.) Надо же! Значит, дед захотел-таки правнуков?! А ведь ещё месяц назад он советовал мне не спешить с этим делом.
Эмилио. Время идёт, всё меняется…
Марк. Да уж… (Задумывается.) А знаешь… ведь я… кажется… особо возражать и не буду! Сегодня утром, правда, я ещё с сочувствием смотрел на женатых, а сейчас уже думаю по-другому.
Эмилио (озадаченно). Тут не то, Марк… Видишь ли, тут… В общем… (Вздыхает, взволнованно прижимает руки к груди.)
Марк. Ну, что ты так разволновался?.. Рано или поздно это всё равно бы случилось… (Обнимает отца за плечи.) Ведь так? Ой, кажется мне, дед мыслит в правильном направлении… (Пряча смущённую улыбку.) Тем более, что… и невеста, вроде как… уже… есть...
Эмилио (думая о своём). Что значит, есть?! (С досадой.) Её ведь никто не знает! Даже не видел никто… Марк, согласись, ведь это как-то… не по-человечески… Время-то уже не то!..
Марк (смущаясь). Па, ну, при чём тут время?! В жизни ведь обычно так и бывает: сначала никто никого не знает, а потом влюбляются на всю жизнь… Вспомни, как сам женился?
Эмилио (растерянно). Я?! (С горечью вспоминает.) Ну, как я женился… Отец сказал, что пора, я и подчинился…
Марк (не заметив горечи, смеясь). Ну, вот! Я тоже подчинюсь… У нас ведь как в семье: если дед решил – значит, это закон. Так?
Эмилио (грустно кивая). Было так…
Марк (смеётся). Значит, пусть так и остаётся… И ведь на самом деле, сколько можно мне уже перебирать?!
Эмилио (растерянно). Так ты, что… значит… не возражаешь?..
Марк (улыбаясь). Ну… в принципе… нет…
Эмилио (всё ещё не веря своим ушам). Нет?! Фу-у-у… (Вздыхает с облегчением.) Ну, если так, то… А я… Ой, Дева Мария, а я чуть было с дедом не разругался!.. Тогда… пройдём ко мне в кабинет? Обсудим всё детально.
Марк. Ну, о деталях говорить пока ещё рано, а если так, в общем… (Улыбается.) То, в принципе, можно... Но, давай, сначала обсудим вот это. (Протягивает ему бланки.) Посмотри…
Эмилио. Что это? (Пробегает глазами один из бланков.) Ну, посмотрел… Результат отрицательный. Диагноз: здоров.
Марк. Угу, только не здоров, а здорова… Дальше смотри...
Эмилио. Дальше? Хорошо… Ой, что это?! Что за белиберда?!
Марк (наклоняется). Вот именно!
Эмилио. Ничего не понимаю…
Марк. Но это выдал твой компьютер.
Эмилио (садится за компьютер). Та-а-ак… (Смотрит в бланк.) Под каким
номером? А, вот… (Нажимает несколько клавиш.) Но это всё-таки кожа.
Марк. Правильно. Только чья?
Эмилио. Надеюсь, всё же, земного существа… (Опять нажимает клавиши.) А если идентифицировать, то… (Удивлённо.) То водного…
Марк (иронично). Угу, водного… Передвигающегося на двух ногах и разговаривающего на чистом испанском.
Эмилио (резко повернувшись к сыну). Ты, что, опять взялся меня разыгрывать? Или хочешь проверить мою новую лабораторию?
Марк. Да ты что, отец?! Это биопсия родимого пятна моей знакомой.
Эмилио (устало вздохнув). Итак, я понимаю, ты не оставил своих розыгрышей! А я думал, ты повзрослел и все твои шуточки уже в прошлом…
Марк (растерянно). Отец…
Эмилио. Марк, я помню, как ты мне подсовывал то кожу млекопитающих, то земноводных… В том числе и рыб, мой дорогой! К тому же, я уже знаю, что в Большом городском аквариуме вчера погибли сразу три протоптера. Врачи обнаружили у них повреждение кожи и взяли биопсию… (Озадаченно.) Но ведь тот анализ делали в муниципальной лаборатории… Признавайся, как тебе удалось выкрасть оттуда материал?
Марк (вытаращив глаза). Протоптер?! (Склоняется к экрану монитора, читает.) Protopterus aethiopikus… (Удивлённо смотрит на отца.) Рыба?!
Эмилио. Рыба… Двоякодышащая рыба…
Марк. Ничего не понимаю… Может, твой компьютер глючит?! Может, программа полетела… А? Я анализировал срез человеческой кожи! Это – биопсия родимого пятна!
Эмилио, усмехнувшись, вздохнул, покачал головой.
Да не шучу я! Эта девушка сидит в холле…
Эмилио. Где микроскоп?
Марк. Сейчас… (Выходит в боковую дверь и тут же возвращается с микроскопом.) Вот…
Эмилио (внимательно смотрит в микроскоп). Всё правильно, компьютер не ошибся… (С подозрением смотрит на сына.) Последний раз спрашиваю…
Марк (взрывается). Отец, прекрати! Всё это уже итак слишком далеко зашло… (В смятении опускается на стул.) Протоптер… Ужас! Ничего не понимаю… Но это ещё не всё! Смотри дальше – я ведь пощипал её в разных местах…
Эмилио. Дева Мария, ну, что ещё-то?! (Смотрит следующий бланк.) У-у-у… Круто! А это откуда?
Марк (вздыхая). Из-под родимого пятна…
Эмилио (потрясённо). Но это… это же фантастика! Такого не может быть!
Марк. Может, как видишь. Да… одно дело – рыба, а другое – ни рыба, ни мясо!..
Эмилио. Так… Нужен эксперт… О, мы передадим эти результаты ихтиологу Аркадио – он у нас считается самым лучшим специалистом в этой области. Я сейчас ему позвоню, а ты отвезёшь.
Марк (взмолившись). Ой, па, не могу! Поверь! Давай, пошлём лаборанта, а? (Прижав ладони к груди.) Меня в холле уже третий час ждёт сказочное… (Удивлённо поднимает брови.) Неужели… в самом деле – сказочное?.. (Наклоняется к отцу.) Меня в холле ждёт сказочное создание, которое сегодня перевернуло в моей душе всё! Попался на крючок, как малёк… на зубок протоптера! (Рассмеялся аллегории.) Случайно не знаешь, протоптер хищная рыба или планктоном питается?
Эмилио. Не знаю… Знаю только, что у двоякодышащих, как доказали австралийские зоологи, сетчатка глаза содержит пять светочувствительных пигментов. (Всматривается в глаза сына.) А у людей, как ты знаешь, только три: красный, синий и зелёный.
Марк. Ну и что?!
Эмилио. Что?! Два дополнительных пигмента делают цветовой диапазон шире настолько, что, например, можно воспринимать даже инфракрасное излучение.
Марк (сразу вспоминает слова Марии о его ауре). Ничего себе!.. Действительно, фантастика! Значит, она на самом деле его увидела!..
Эмилио. Что?
Марк. Инфракрасное излучение… Поэтому и подумала, что у меня поднялась температура…
Эмилио (не понимая). Кто так подумал?
Марк. Она. Человек… Девушка. Или русалка?.. (Трясёт головой.) Да-а-а! Ну и дела… (Глубоко вздыхает.) Отец, спасибо тебе огромное!.. (Смотрит на часы.) Ой, всё - убегаю… А деду скажи, что скоро я, наверное, выполню (загадочно улыбается) его желание… И очень скоро познакомлю вас с той самой неизвестной никому невестой…
Эмилио. Постой, постой… С какой невестой?
Марк (закатывает глаза). У-у-у! С такой, какая вам и не снилась! Дед, думаю, выпадет в осадок.
Эмилио. Так ты… ты… ты о какой невесте мне сейчас только что говорил?
Марк. О своей.
Эмилио. О той, на которой будешь жениться?
Марк. Да.
Эмилио. Так дед о ней мне говорил?
Марк. О ком он тебе говорил?.. Дед ещё ничего не знает! Я же только сегодня в неё влюбился!
Эмилио (растерявшись). А ты же сказал, что ты… что… что согласен с дедом, что он - закон…
Марк (прижав руку к сердцу). Ну, да, согласен… Почти согласен… Или уже точно согласен?.. Понимаешь, такого со мной никогда ещё не было! Увидел - и!.. Вот просто насквозь пронзило!.. Поэтому, если хотите, чтоб я уж наверняка женился, то… То скорее отпускай меня!
Эмилио (качая головой). Вот как… Та-а-ак… Значит, дед тебе ничего не говорил…
Марк. О чём?!
Эмилио. Вот как… А я подумал, что ты уже знаешь…
Марк. Да о чём?!
Эмилио (глубоко вздохнув). О-о-о… А кто она?
Марк. Мария. Из Барселоны.
Эмилио. Мария из Барселоны… Мария… Куда же ты смотрела, дева Мария!? Бедный мой сын…
Марк. Да ты что?! Я счастлив! Я на седьмом небе! Но мне надо спешить – через четыре дня она уже покидает наш великолепный город, а я столько всего обещал ей показать…
Эмилио (тихо). Четыре дня? Что ж, четыре дня подождать можно…
Марк. Кстати, па, ты можешь устроить нам экскурсию в Старую тюрьму? У тебя же везде знакомые…
Эмилио. В тюрьму? Что за странное желание?
Марк. Не в тюрьму, а в Старую тюрьму. Там полвека назад сидел её дед… Или прадед… Невинно пострадал… Она хочет посмотреть…
Эмилио. Я постараюсь, сын мой… Я постараюсь… Я для тебя постараюсь…
Марк. А ты не помнишь, в центре на Торговой площади был когда-нибудь фонтан?
Эмилио. Не знаю… Но я постараюсь узнать… Я постараюсь сделать всё, лишь бы ты был по-настоящему счастлив… (Вздохнув, тихо.) Хотя бы эти четыре дня…
Марк. Ой, да я и так уже… (Махнул рукой.) Ты настоящий друг, отец, спасибо! Ну, я помчался?!
Сцена одиннадцатая.
Буэнос-Айрес.
Пивной бар где-то на окраине города.
За замусоленным столом сидят уже пьяные Хосе и известный в городских низах своим бандитским прошлым Перл.
Хосе (расплываясь в улыбке). Дело сделано.
Перл. Пока это ещё только слова.
Хосе. А куда он теперь денется?! Я показал ему ксерокопию документов. (Развязно рассмеявшись.) У него затряслись не только руки, но и губы!.. Ха-ха-ха! Он стал предлагать мне деньги!.. Я умираю!.. Миллион!.. Ха! Он думал, я лох! Нет, сеньор Зурита, засуньте эти копейки себе в… Ха-ха-ха!..
Перл (задумчиво). А может, надо было бы соглашаться на деньги? Ну, конечно, не на такие копейки, но всё же… Не слишком ли круто ты завернул?
Хосе. На деньги?! Нет! Мне нужно всё! Вплоть до его положения в обществе, его фамилии, его славы!.. (Похлопав Перла по плечу.) Ты разве не хочешь, чтобы твой ребёнок родился на шёлковых простынях? Лучше, если на грязной циновке?
Перл. Не лучше… Но у моего ребёнка тогда уже не будет моего имени!
Хосе. О-хо-хо, можно подумать, что у него без этого было бы твоё имя! Не смеши и не пузырись, словно тебя волнуют такие вещи!.. Ты просто боишься, что моя дочь тут же про тебя забудет и не поделится?.. Может, и забудет… И уж точно не поделится!.. Но я не забываю друзей! Даю слово.
Перл. Ой, твоё слово, Хосе, до первой бутылки!.. Ладно, чёрт с тобой, поверю, но у Зурита мощные связи! И в полиции, в том числе! Как бы ты не пролетел…
Хосе (сощурившись). А вот на этот случай у меня есть мой друг, то есть ты! Ха-ха-ха! Умирать ведь никому не хочется… Тем более, при такой хорошей жизни! А ты своё дело знаешь – никто никого не сможет запугать лучше тебя! Ты – король шантажа! (Очень серьёзно.) Я за всё отомщу ему! Знал бы ты, как я после смерти своего отца умолял Зурита дать мне работу и кров… У нас ведь не было своего дома. Только служебное жильё… Когда отец умер, нас с матерью оттуда быстро вышвырнули…
Перл. Не дал?
Хосе. Дал… И жильё, если собачью конуру можно считать жильём, и «хорошую» работу… Я десять лет был у него ассенизатором! Без имени, без денег и в полном дерьме!… Так и захлебнулся бы им, если бы однажды не встретил тебя!.. Ты дал мне деньги, свободу, дело…
Перл. Ну, да…
Хосе. А ведь мой отец считал его своим другом! Помню, как он постоянно приговаривал: « Помни, Хосе, в нашем городе самый достойный кабальеро – это сеньор Зурита! Я горжусь, что имею с ним дело – он просто притягивает к себе удачу! Бери с него пример». Да-а-а, достойный кабальеро… Ну, ничего, я теперь отомщу ему! За мою загубленную жизнь, за голодную смерть моей матери, за шлюху, на которой он меня насильно женил, и которая тут же сбежала, бросив мне дочь…
Перл. Чью дочь?
Хосе. Мою…
Перл. Ой, ли?..
Хосе. Дочь моя!
Перл. Ну, хорошо, хорошо… А зачем ему понадобилось женить тебя?
Хосе. А он всех своих слуг женил! Ему нужны были младенцы… Мальчики… У всех отбирал… Мне повезло: у меня родилась девочка…
Перл. Зачем ему нужны были мальчики?!
Хосе. Не знаю… (Потрясённо.) Может, органы продавал?!
Перл. Всё может быть… А почему тогда забирал только мальчиков?
Хосе. Не знаю… Наверное, девочек оставлял, чтобы потом было кому рожать новых мальчиков…
Перл. Может быть… Сволочь!.. Правильно ты сейчас закрутил!.. Только смотри, как бы он не придумал что-нибудь за этот месяц! Недельку попаникует, а потом начнёт соображать… Я ведь тоже знаю его… Пришлось столкнуться…Когда ещё мальчишкой был… По заданию ихтиолога Аркадио я пытался проникнуть в его дом и узнать, где он держит доктора Сальватора… Так он меня тогда поймал и засадил тюрьму!
Хосе. Так это он тебя засадил?!
Перл. Он… Я ещё малолеткой тогда был, а загремел как матёрый! Вот с того момента и началась моя «весёлая» жизнь… И ведь наказал он меня всего лишь за то, что я увидел доктора Сальватора!
Хосе (удивлённо). Да?.. А когда это было?
Перл. Да вскоре после того нашумевшего суда над доктором…
Хосе. И ты видел Сальватора уже после суда?!
Перл. Ну да…
Хосе. Брось… Доктор Сальватор умер в тюрьме в день суда! Сначала он. От разрыва сердца. Потом мой отец... В тот же день… Но отца убили… Поздно вечером. Когда он возвращался домой из тюрьмы…
Перл. Ничего не могу сказать про твоего отца, но доктор Сальватор в тюрьме не умер! Его только объявили мёртвым. А на самом деле его выкупил Педро Зурита.
Хосе. У кого выкупил?
Перл. Не знаю… Может, у надзирателей… А, может, у начальника тюрьмы, то есть у твоего отца…
Хосе (изумлённо). Зачем?!
Перл. Чтобы заставить доктора штамповать людей – амфибий!
Хосе. Для чего?!
Перл. Жемчуг добывать, тупица!
Хосе (упрямо). Не может быть!.. Я точно знаю, что доктор умер ещё в тюрьме! Ведь и похороны были… Его хоронили вместе с моим отцом…
Перл. Повторяю ещё раз: я ничего не могу сказать про твоего отца, но доктор тогда не умер! Я сам лично видел его у Зурита! Более того, успел окликнуть его! Он обрадовался и даже хотел сказать мне что-то, видимо, очень важное, но тут слуги Зурита сорвали меня с дерева и избили до потери сознания… Потом вообще всё было как в тумане - меня месяц наркотиками накачивали. Как наркомана и торговца наркотиками и посадили!
Хосе (прищурившись, недоверчиво). Я слышу это от тебя в первый раз...
Перл. Так мы и общаемся с тобой, в общем-то, в первый раз… Если бы тебе не передали заветную коробочку с потрясающими расписочками и у тебя не родился этот грандиозный план, то мы сейчас с тобой и не разговаривали бы…
Хосе (задумчиво). Так говоришь, Сальватор тогда не умер?.. Говоришь, выкупили его?.. А ведь это многое проясняет… Кажется… кажется, я теперь начинаю понимать, как всё было… Говоришь, Зурита хотел штамповать людей-амфибий?
Перл. Да… (Ахнув, схватился за голову.) Слушай, так вот для чего ему нужны были младенцы!
Хосе. Я сейчас вдруг тоже так подумал… И знаешь, что ещё?.. Ещё я понял, что это Зурита убил моего отца! Конечно, он! Не захотел платить! Если уж отец решился продать доктора, а на суде объявить, что он умер, то очень сильно рисковал! А такой риск стоит немалых денег! Теперь я понял, кому должен Зурита деньги по расписке, что я нашёл в шкатулке отца! Отцу и должен! А там такая стоит сумма, что и сегодня на эти деньги можно было бы жить безбедно до смерти.
Перл (недоверчиво). А в расписке не было написано, кому Педро должен?
Хосе. Было… Только на ту часть листа попала вода и размыла написанное.
Теперь я понял! Наконец-то всё прояснилось окончательно! Вот так, значит… Ну, что ж, Зурита-убийца, берегись: кроме этой расписки там ещё столько всего!.. Ах, каким подарком стала бы коробочка для полиции! Какой разразился бы скандал!.. Думаю, сегодня этот скандал будет не меньшим, а даже большим, чем стал бы в те времена! Так что, если вдруг…
Перл. Ты, лучше, подумай, пока ещё возможность есть, а то как бы тебе самому не загреметь в тюрьму… Этот Зурита может всё!
Хосе (сдвинув брови). Нет, теперь уже ничто меня не остановит!.. Хотя ты прав: поторопиться стоит… А ну-ка, дай телефон…
Сцена двенадцатая.
Буэнос-Айрес.
Марк и Мария подъезжают к воротам Старой тюрьмы, где их уже ждёт Карлос. Он приветливо встречает их, ведёт через проходную.
Марк (Карлосу). Я представляю, как мой отец удивил вас своей просьбой, сеньор Карлос…
Карлос. Совсем даже нет: наша тюрьма – своеобразный музей, к которому ежедневно стекаются толпы туристов! Внутрь мы их, естественно, не пускаем… Хотя иногда, вот, делаем исключения… (Улыбаясь, жестом предлагает пройти через двор к дверям главного здания тюрьмы.) Для особо дорогих гостей… Ведь у нас есть, что показать!.. Проходите, проходите… Эх, если бы мы не были режимным заведением, то зарабатывали бы не меньше наших ведущих туристических фирм…
Марк (удивлённо). Что такого интересного представляет ваша тюрьма для туристов? Обычное мрачное здание… Обычное заведение подобного типа…
Карлос. А вот не скажите! Здесь полвека назад в металлической бочке несколько дней подряд безвылазно просидел известный во всём мире человек-амфибия! Здесь же невинно томился, а потом и скончался его отец… И людям это интересно! И они хотят видеть, где это происходило!
Марк (рассмеявшись, Марии). Каких легенд только не выдумают в моём городе, чтобы привлечь туристов!
Карлос (потрясённо). Как?! Вы не знаете этой истории?! Ихтиандр на самом деле сидел в нашей тюрьме! Это подтверждают архивные документы и свидетельские показания.
Марк (скептически). Сказки… (Марии.) Человека- амфибии никогда не было, и быть не могло! Это я вам как врач заявляю…
Карлос (возмущённо). Да что же вы такое говорите, синьор Марк?! Мой отец, в честь которого меня так назвали, даже сам лично помогал ему бежать! (Вздыхая, разводит руками.) Хотя Ихтиандра это уже, к сожалению, не спасло…
Мария, с интересом следившая за диалогом мужчин, вдруг удивилась.
Мария (удивлённо). Как, не спасло?!
Карлос (обрадовавшись). Сеньорита, так вам интересно? Тогда я сейчас всё подробно и расскажу, и покажу…
Марк (перебивает). Сеньор Карлос, наверное, это очень интересная история, но мы приехали сюда с другой целью…
Мария (вежливо останавливает Марка). Марк, я даже не думала, что здесь мне могут такое рассказать! (Карлосу.) Я с превеликим удовольствием послушаю ваш рассказ, сеньор Карлос, а камеру под номером 27, в которой когда-то безвинно сидел мой прадед, вы мне покажете попутно…
Карлос (воодушевлённо). Что вы говорите?! Ваш прадед сидел в двадцать седьмой камере?! У нас в этой камере сейчас маленький музей, потому что именно в этой камере целый год жил и, не смотря на ужасающие условия, продолжал лечить людей отец Ихтиандра, великий доктор Сальватор, которого наши горожане называли богом. Музей этот организовали сами надзиратели. Для себя, для своих родных, которым в то время доктор помог. (Марку.) Ведь и вашего дедушку Педро Зурита, смертельно раненого в сердце старым Бальтазаром, этот великий человек вернул с того света на нашу грешную землю! А вы говорите, что человек-амфибия никогда не существовал…
Марк. Доктора в нашей семье все знали и помнят до сих пор… Это ведь благодаря ему мой отец «заболел» медициной и впоследствии стал хирургом, но, простите, при чём здесь человек-амфибия?
Карлос. Да при том, что это ведь сердце своего погибшего сына Ихтиандра доктор вшил вашему батюшке…
Марк. Доктор Сальватор вшил моему деду сердце погибшего человека-амфибии?!
Мария (потрясённо, Марку). Сердце погибшего человека-амфибии?!
Сцена тринадцатая.
Барселона.
Дом семьи Сальвадор.
Гуттиэре стремительно идёт через смежные комнаты, подходит к тяжёлой резной металлической двери, открывает её, входит в темноту, нащупывает на стене выключатель. Огромный зал озаряется ярким светом. Гуттиэре, взглянув на противоположную стену, которая является стеной огромного аквариума, недовольно качает головой, подходит к пульту, стоящему у стены, нажимает кнопку. В аквариуме загорается свет. Гуттиэре видит Ихтиандра, мирно спящего на дне среди водорослей. Она нажимает ещё одну кнопку, и Ихтиандр тут же просыпается, смотрит через стекло на жену, машет рукой, поднимается и уходит. Через мгновение он появляется в зале.
Гуттиэре (недовольно). Тебе сколько лет, Ихтиандр?
Ихтиандр (перебивает). Это вместо поздравлений?.. Я и прилёг-то лишь на минуточку…
Гуттиэре. Ты же прекрасно знаешь, что в воде тебе нужно быть как можно меньше! Тем более, теперь, когда тебе перевалило за семьдесят!
Ихтиандр. Но где бы ещё я принимал роды у Беатрис?
Гуттиэре. А потом на радостях уснул?
Ихтиандр. Я устал… Я ведь уже старый! Ты же сама только что об этом сказала… А Лидинг очень волновался! Не мог же я своего друга оставить без поддержки…
Гутиэре (гладит его по голове, как ребёнка). Милый, я очень рада, что наш любимый Лидинг наконец-то стал дедушкой, но нельзя же так относиться к своему здоровью! Они вполне бы справились и без тебя.
Ихтиандр. Нет, моя поддержка им была необходима! К тому же, ты забыла, скольким женщинам Беатрис помогла успешно родить? Значит, дельфин должен помогать человеку, а человек дельфину – нет?
Гуттиэре. Ну, хорошо, согласна, но не нужно было оставаться в аквариуме… (Протянула руку, останавливая Ихтиандра.) И впредь прошу тебя так не поступать, иначе мне придётся запирать аквариумный зал. (Подходит к пульту.) Ты заснял роды на камеру?
Ихтиандр. Конечно… А ты не хочешь спросить, кто у нас родился?
Гуттиэре. Ну, это мы ещё не скоро узнаем…
Ихтиандр. Уже знаем: мальчик.
Гуттиэре. Мальчик? Ихтиандр, ты, наверное, единственный в мире, кто может сразу определить пол новорожденного дельфинёнка! Я восхищаюсь тобой!..
Ихтиандр. А ты не хочешь спросить, как я его назвал?
Гуттиэре. Как?.. Подожди, подожди, не говори – попробую отгадать… Ты назвал его… (Морщась, думает.) Нет, всё же не знаю. Кроме имени Лидинг мне ничего не приходит в голову.
Ихтиандр (счастливо рассмеявшись). Вот и мне не пришло! Лидингом и назвал!
Гуттиэре. Правда? Я очень рада! (Целует мужа.) А как чувствует себя мама?
Ихтиандр. Замечательно! И мама, и папа, а вот дед… (Вздыхает.) Лидинг сдал…
Гуттиэре. Милый, ты же понимаешь, он пережил всех дельфинов-долгожителей в мире…
Ихтиандр (перебивает). А вот и нет! Во Флоридском дельфинарии один старожил, не помню только Белобочка или Афалина, прожил больше шестидесяти лет! Так что, нашему Лидингу ещё, по крайней мере, лет пять жить – не тужить…
Гуттиэре. Прекрасно! (Подходит к аквариуму, всматривается вглубь.) Ты принёс мне венерин пояс?
Ихтиандр. Да, Cestus veneris, как и обещал. А ещё Gorgonocephalus. Видишь?
Гуттиэре. Боже, ещё и голова Горгоны?! Ах, какие удивительные создания! Сказка!
Ихтиандр. Кажется, им у нас нравится…
Гуттиэре. Спасибо, милый, через часок я зайду к ним познакомиться… А через пару дней у меня в гостях будут ветераны флота - можно я покажу им наш аквариум?
Ихтиандр. Конечно… Мария не звонила?
Гуттиэре. Разумеется, звонила… Она сейчас в Старой тюрьме…
Ихтиандр (вздрогнув). Где?!
Гуттиэре (сжав руку Ихтиандра). Родной мой, не надо так волноваться – всё ведь замечательно!
Ихтиандр. Она сейчас в тюрьме! В тюрьме, которая навсегда разлучила меня с отцом! (Берёт себя в руки.) Ты напомнила, чтобы она узнала, где он похоронен?
Гуттиэре. Конечно.
Ихтиандр. А-а-а… про Зурита?..
Гуттиэре. Мы же договорились не вспоминать этого имени…
Ихтиандр. А может, позвоним и назовём его, а? Чтобы она разузнала всё про этого подонка и его волчий выводок?!
Гуттиэре (строго). Ихтиандр, ты возжелал вендетты? И во что же тогда превратится поездка Марии?! И зачем переносить обиду к Зурита на его потомков?!
Ихтиандр. Прости, но вдруг всё всколыхнулось…
Гуттиэре. Я понимаю… Понимаю… (Вздыхает, тихо.) Я ведь тоже к этому причастна…
Сцена четырнадцатая.
Буэнос-Айрес.
Старая городская тюрьма. Камера-музей.
Около металлической бочки стоят Карлос, Марк и Мария.
Карлос. Вот эта камера, в которой сидел доктор Сальватор… Совсем недавно мы здесь сделали ремонт… Вернее, реставрацию… Решили, что надо сохранить ту атмосферу мрачности, в которой почти год томился великий доктор… Бедный Сальватор всё-таки был признан невиновным, но скончался от разрыва сердца в день суда сразу после вынесения приговора! Это была страшная потеря для всего города, а для простых рыбаков этот день стал днём рухнувших надежд, ведь только у доктора Сальватора народ мог лечиться бесплатно!
Марк (снисходительно усмехнувшись, Марии). Вот вам, Мария, ещё одна легенда. Трогательная, душещипательная, но всего лишь легенда!
Карлос (всплеснув руками). Сеньор Марк, вы обижаете меня, ей-богу! На всё есть документы! В чём вы опять усомнились? В том, что доктор Сальватор сидел в этой камере? Или в том, что его оправдали? Или…
Марк (вежливо перебивает). Или!.. Доктор Сальватор умер не в день суда, а через много-много лет после него!
Карлос. Сеньор Марк, вы даже не представляете себе, какое это было бы счастье, если бы ваши слова оказались правдой! Но доктор умер в тот самый день…
Марк. Да нет же! Если бы Сальватор умер в тот день, то откуда же тогда мой отец Эмилио Зурита мог бы знать его?! В день того суда моего отца ещё и на свете-то не было, а он мне рассказывал про уникальную операционную доктора, про фантастические инструменты и оборудование, придуманные и сделанные самим Сальватором! Про…
Карлос (перебивает). Так это же всё объяснимо! Сальватор был владельцем большой усадьбы, которую сам и построил. Эта усадьба являлась и домом доктора, и клиникой для больных, и приютом для сирых, и мощной лабораторией… На территории усадьбы находилось несколько удивительных парков и садов, бассейнов и фонтанов!.. После смерти доктора её выкупил ваш дедушка. Он восстановил её и, набрав медперсонал, продолжил дело Сальватора! Хотя уже (как бы извиняясь) и не бесплатно… (Находит объяснение.) Конечно, у него ведь не было таких возможностей, как у Сальватора… Да и нанятым медикам ведь надо было платить зарплату. Вот поэтому ваш отец и помнит операционные с инструментами…
Марк. Да он ведь помнит не просто операционные, а доктора в них!
Ведь это сам доктор Сальватор преподал отцу первые уроки медицины!.. А умер он уже глубоким старцем, когда отец учился в Сорбонском университете!
Карлос (побеждённо подняв руки). Так, я всё понял, синьор Зурита: больше я ничего вам не рассказываю. Дальше я занимаюсь только тем, что показываю документы, которые вы будете читать сами. Только так я смогу доказать вам правоту своих слов…
Мария. Ну, что вы, синьор Карлос, продолжайте! Вы очень увлекательно рассказываете. (Незаметно для Карлоса дёргает Марка за руку.) А Марк, видимо, немного напутал… Сегодня он непременно поговорит с отцом - и всё станет на свои места… Но и документы, конечно же, покажите – это ведь так интересно! Ваш музей на самом деле мог бы многое поведать туристам... если бы он не был за тюремной стеной…
Карлос (воодушевившись). Сеньорита, а теперь посмотрите на эту ужасную металлическую бочку!.. Вы, конечно, уже поняли, что именно в ней сидел Ихтиандр… Совсем недавно во время той самой реставрации, о которой я вам говорил, мы обнаружили у этой бочки двойное дно! И там, в этом пространстве лежала прекрасно сохранившаяся металлическая шкатулка с кодовым замком, принадлежавшая в те времена тогдашнему начальнику тюрьмы. О, это был честный и принципиальный человек, ведь только благодаря его стараниям доктор-бог был оправдан! Жаль только, что сердце Сальватора не выдержало таких переживаний!.. По страшному стечению обстоятельств в ту же ночь и начальник тюрьмы отправился в другой мир, но уже не по божьей воли, а по воле убийц! Надеюсь, что бог их давно покарал!..
Марк. А на место невинно убиенного начальника тюрьмы назначили вас?
Карлос. Да бог с вами, сеньор Марк! Я же тогда был совсем ребёнком! На это место назначили моего отца. Я понимаю, почему вы так решили – меня ведь зовут так же, как и его, сейчас уже тоже покойного. Вот какие события имели место быть…
Мария. Надо же, какие страсти! А где сейчас эта шкатулка? Покажите скорей!
Карлос (излучая благородство). Что вы, сеньорита Мария, шкатулка была личной вещью, поэтому единственно возможным решением… в нашем демократическом обществе… было вернуть её владельцу или его наследнику. Что мы и сделали. (С сожалением.) Правда, образ жизни здравствующего сына тогдашнего начальника тюрьмы вызвал у нас огорчение, но… Перед законом все равны.
Сцена пятнадцатая.
Буэнос-Айрес.
Центральная лаборатория Эмилио Зурита.
В кабинет Эмилио Зурита входит Педро Зурита.
Эмилио (удивлённо вздрогнув). Отец?! Зачем ты приехал?!
Педро. Случайно проезжал мимо… Решил зайти...
Эмилио. У тебя никогда и ничего не бывает случайно! Говори лучше сразу правду.
Педро. Правду? А правда такова: полчаса назад мне позвонил будущий тесть Марка и сообщил, что свадьба должна состояться уже не через месяц, а через две недели! Нам надо немедленно поставить Марка перед фактом!
Эмилио (понуро). Что за спешка у будущего родственника?.. Какая причина?..
Педро (гневно). Да какая бы не была!.. Ты уже должен был поговорить с Марком о предстоящей женитьбе!
Эмилио. Я говорил… Но пока, правда, так… в общем… Без конкретики…
Педро. Почему?
Эмилио. Не успел.
Педро (возмущённо). Что, значит, не успел?!
Эмилио. Не успел, значит, не успел!.. Он убегал… У него тоже есть неотложные дела. Не кричать же мне ему вдогонку про готовую невесту и свадьбу через месяц!.. Педро. Через две недели!
Эмилио. Ну, теперь… через две недели…
Педро. Немедленно позвони ему, чтобы приехал – я сам с ним поговорю.
Эмилио. Неужели нельзя подождать до завтра?! Марк сейчас на самом деле очень занят: у него гости – коллеги из Барселоны.
Педро. Вот как? И чем же мой внук с этими коллегами занят, если он не в клинике, где им как раз-таки и положено быть?
Эмилио. Показывает город…
Педро удивлённо поднимает брови.
Только вот не надо так удивляться – существует протокол… Тем более, что коллеги сами попросили его об этом…
Педро. Вот как… И что же хотят посмотреть его коллеги в Буэнос-Айресе?
Эмилио. Многое… Старую тюрьму, например…
Педро (растерянно). Тюрьму?! А это-то зачем?!
Эмилио. Ну, у кого-то там предки родом из нашего города… Сидел кто-то, вроде… Да я не вникал… Позвонил Карлосу – пусть разбирается…
Педро (по-стариковски сгорбившись). Странная какая-то просьба… Да ещё в свете сегодняшних событий… (Присаживается на стул.) Странно… Чует моё сердце, это не простое совпадение…
Эмилио. Какое совпадение? Ты о чём?
Педро (о чём-то задумывается, потом механически повторяет). Странно… Странно… Очень странно…
Эмилио. Отец, очнись: ты о чём?
Педро. Видишь ли, сын… Будущий тесть нашего Марка – Хосе, сын бывшего начальника тюрьмы …
Эмилио. Да ты что?! Дева Мария! Он же опустившийся алкоголик, а его дочь стоит на учёте в наркодиспансере!!!
Педро (удивлённо). Ты знаешь его?!
Эмилио. Косвенно… Пришивал не так давно одному полицейскому кисть, отрезанную трамваем… Из-за этого пьяницы полицейский потерял руку! Спасал его от падения под трамвай… Спас… А сам упал… (Повернувшись к отцу.) Так это он – будущий тесть Марка?!
Педро. Видишь ли… Когда я был молод, я был горяч и амбициозен… Считал, что весь мир должен принадлежать мне…
Эмилио (горько усмехнувшись). Сейчас ты стар, но всё так же горяч и амбициозен, а мир… Мир уже давно принадлежит тебе…
Педро. Эмилио, а ты знаешь, чего мне это стоило?! И ведь это всё ради будущего, то есть ради вас! (Закуривает сигару.) Да, я был жёстким и принципиальным! И ничто не могло остановить меня, если я уже знал, куда иду и зачем!.. Но таков уж закон жизни… (Разводит руками.) Да, он жесток, но прост: либо ты, либо тебя!.. Вот я и… (Курит.)
Эмилио. Отец, ты знаешь, я был послушным сыном и никогда не оспаривал твоих решений, даже если они ломали мою жизнь, но сейчас я не могу не спросить, почему ты хочешь породниться с этим опустившимся человеком?! Это же просто непостижимо! Это же чудовищно! Нонсенс!
Педро. Он очень много знает… А совсем недавно стал ещё и обладателем документов, которые полвека назад выкрал у меня его отец…
Эмилио. Полвека назад?! А где же тогда были данные документы всё это время? Почему ими не воспользовались раньше? И что это за документы, которые смогли так связать тебе руки?!
Педро. Видишь ли… Это давняя и долгая история… Не хотелось бы её ворошить…
Эмилио. Её уже разворошили. И поскольку в ней замешен мой отец, а расплачиваться предполагается моему сыну, то я должен знать всю правду! Так что же такого произошло полвека назад, что нельзя было исправить за прошедшие годы и невозможно обойти сейчас?!
Сцена шестнадцатая.
Буэнос-Айрес.
У проходной Старой тюрьмы прощаются Карлос, Марк и Мария.
Мария (Карлосу). Сеньор Карлос, даже не знаю, как благодарить вас?! Я и не представляла, что в обыкновенной старой тюрьме смогу узнать столько потрясающих вещей! (Смотрит на Марка.) Даже если половина всего услышанного мной легенда – это нисколько не обедняет событий, на самом деле здесь произошедших.
Марк (театрально закатив глаза, качает головой). Ваша манера выражаться так витиевато, Мария, сводит меня с ума…
Карлос (воодушевлённо). Искренне рад, что вам понравился мой рассказ, сеньорита, но ваши сомнения меня обижают! Всё рассказанное мной – стопроцентная правда!.. Тому же много подтверждений! (Вспоминает.) Да вы возьмите хотя бы книгу Ольсена! Дева Мария, как же это я про неё забыл?! Есть же изумительная книга про Ихтиандра, которую написал журналист Ольсен!.. Прочтите её – там описаны все события, о которых я вам поведал!
Марк. А что это за книга такая?
Карлос (потрясённо). Сеньор Марк, вы словно с другой планеты! Останови любого мальчишку, и он тут же расскажет и о книге, и о исторических событиях, которыми славится наш город, а вы, почётный гражданин…
Марк (с досадой). И я вам расскажу про все исторические события!.. И не только города, но и страны!.. Но при чём тут амфибия?
Карлос (окончательно расстроившись). А вы были когда-нибудь в «Лавке Бальтазара»?
Марк (усмехнувшись). В лавке? Я так старо выгляжу?
Карлос. Да нет!!! Так сейчас называется ювелирный магазин братьев Азаро. Это сыновья того самого торговца рыбой, которому однажды Ихтиандр просто так дал огромную сумму денег!
Мария. Просто так?
Карлос (снова воодушевляясь). Ну, не совсем… Дело в том, что доктор Сальватор, вполне обоснованно опасаясь за жизнь и благополучие Ихтиандра, прятал его от людей. Это правильно, конечно, но… Но он не объяснял ему законы, по которым живут люди!.. А это уже ошибка!.. И однажды Ихтиандр, оказавшись в городе, раздал всем желающим рыбу, принадлежащую Азаро. Полицейский приказал ему возместить ущерб, а Ихтиандр, не зная цену деньгам, отдал всё, что у него было в кармане… А было у него, судя по всему, очень много! Настолько много, что Азаро вскоре открыл свой консервный завод и выкупил лавку Бальтазара. Правда, уже после смерти старика... Так что, ни самому Бальтазару, ни Гуттиэре, его дочери, денег уже не досталось…
Мария. Гуттиэре?
Карлос. Да, дочери Бальтазара… После всех тех трагических событий она исчезла… Поговаривали, что она, не выдержав смерти отца и любимого, бросилась в море с того знаменитого утёса, с которого однажды прыгал Ихтиандр за её ожерельем…
Мария. За каким ожерельем?
Карлос. О, у Гуттиэре было прекрасное жемчужное ожерелье…
Марк (перебивает). А от чего так внезапно умер Бальтазар?
Карлос. От разрыва сердца… В тот год все умирали от разрыва сердца… Да-а-а, вот такое необъяснимое явление… (Смотрит на часы.) У вас столько вопросов, а у меня, увы, закончилось время: через пять минут совещание… А поезжайте-ка вы в «Лавку» и поговорите там с Ольсеном. Он в своём музее днюет и ночует – старый журналист с радостью вам всё расскажет.
Марк. А музей, что, в лавке?
Карлос. Ну, это, конечно, громко сказано – музей… Так, маленькая комната, которую сыновья Азаро, с великим уважением и почтением относящиеся к памяти Ихтиандра, безвозмездно выделили старику Ольсену в своём салоне… И Ольсену хоть какое-то занятие на старости лет, и братьям своеобразная реклама… Поезжайте. Он находится на Торговой площади... Вот Ольсен вам всё и подтвердит, ведь он являлся непосредственным участником тех событий! Уж ему-то вы поверите…
Мария (протягивая Карлосу руку). Ну, что вы, сеньор Карлос, мы вам тоже верим! Просто никаких сомнений! Огромное спасибо! (Достаёт из сумочки яркий подарочный альбом и визитку, протягивает Карлосу.) Если будете в Барселоне, непременно звоните…
Карлос (взглянув на альбом, радостно перебивает). Это же творения архитектора Сальвадора!
Мария (вскинув брови). Вам известны работы Сальвадора?
Карлос. Да кому же они неизвестны? Они ведь удивительны, ни на что не похожи! А мой сын так просто бредит ими – он у меня будущий архитектор! Говорит, что работы вашего отца вторые после творений гения Гауди!
Мария. Антон Гауди был учителем моего отца!
Карлос (восхищённо). Да что вы говорите?! Какой потрясающий подарок судьбы! (Заглядывает в альбом.) Дева Мария, как же мой сын будет рад этому альбому! Спасибо!
Мария (довольно улыбнувшись). Кстати, в нём и последние работы моего отца… Они ещё нигде не публиковались… Надеюсь, вашему сыну понравится… До свиданья.
Карлос (восхищённо). Безусловно, понравятся! Конечно! Благодарю вас, сеньорита! Благодарю…
Марк и Мария идут к машине.
Марк (с досадой). Даже не надо быть слишком умным, чтобы понять, как низко пал я в ваших глазах! Подумать только, какой-то тюремщик знает и про вашего отца, и про какого-то Гауди, а я…
Раздаётся звонок мобильного телефона. Марк мгновенно подносит его к уху.
Мария (автоматически добавляет). И про моего деда и прадеда… (Вдруг пугается своих слов, смотрит на Марка, но он уже говорит по телефону.)
Марк (в телефон). Да, отец, слушаю… Нет, приехать однозначно не могу! Нет! Ты забыл, что я занимаюсь протоптером… (Рассмеявшись.) Нет, пока самой рыбкой, а её анализами займусь чуть позже… Отец, ну, что такое – дед, дед?! А что, дед?! Не может подождать, что ли? Мне ещё к Аркадио!.. (Смотрит на часы.) Да прямо сейчас и поеду. Примерно через полчаса буду у него… Конечно, сразу позвоню.
Мария (театрально обидевшись). Ах, вот как! Уезжаете! Дела! А ведь давали слово!
Марк. Давал, держу и сдержу до конца. Лаборатория, в которую мне надо заехать буквально на десять минут, совсем рядом с Торговой площадью, куда мы сейчас и отправляемся…
Марк и Мария усаживаются в машину. Марк поворачивается к Марии.
Так мы отправляемся туда или у вас всё же другие планы?
Мария. Отправляемся, отправляемся!
Марк. Вас так заинтересовали легенды про амфибию?
Мария. Безумно! К тому же, может, этот Ольсен знает что-нибудь и про фонтан?
Марк. Мне нравится, что вы, увлекаясь нашими городскими сказками, не забываете о цели, ради которой приехали в Буэнос-Айрес… А, кстати, эта «Лавка» находится практически там, где мы с вами познакомились!.. Вот круг и замкнулся…
Мария. Здорово! Значит, с Ольсеном пойдём на новый виток спирали.
Марк. Идите, идите… (Выезжает на дорогу.) А пока вы будете слушать его байки, я успею забежать в лабораторию Аркадио.
Сцена семнадцатая.
Буэнос-Айрес.
Центральная лаборатория. Кабинет Эмилио Зурита.
Эмилио Зурита и Педро Зурита пьют вино.
Эмилио (обхватив голову руками). Ну, как же ты мог, отец?! Как же ты мог так поступить с живым человеком?! До такой степени хотелось богатства?
Педро. Мне не просто хотелось богатства, я хотел на это богатство купить весь мир! Я хотел доказать всем, что всё продаётся и всё покупается! И человеческая жизнь тоже… И любовь… Так я купил и твою мать, между прочим!
Эмилио. Моя мать тебя любила, Педро Зурита... Может, единственная женщина на всём белом свете… А ты, несчастный, даже не понял этого…
Педро. Прости, сын, но мне нужны были её миллионы...
Эмилио. Вот именно: тебе всегда нужны были только миллионы! И никогда не нужна была живая душа. Мне жалко тебя, отец, ведь ты даже не знаешь, что такое любовь!..
Педро (вздрогнув). Ты ошибаешься… Я любил…Я безумно любил!.. Я на всё готов был ради одной девушки… А она наплевала на меня, оскорбила, унизила! Ещё не став моей, уже наставила мне рога! А я так её берёг! Жалел… Даже после венчания не растоптал её чистоты… А в итоге её отец ворвался в мой дом и всадил мне в сердце нож!.. За мою же доброту…
Эмилио. Он был преступником? Хотел ограбить? Или… что?..
Педро. Он отплатил мне за то, что я вытащил его и его дочь из нищеты! Низкие неблагодарные твари!
Эмилио. Они поступили с тобой так, и ты решил со всеми поступать так же? (Возбуждённо встаёт из-за стола.) Поэтому человека, который, заменив твоё распоротое сердце на сердце крепкого здорового молодого самоубийцы, вернул тебя в этот мир, ты решил сделать рабом?!
Педро. Рабом?! Всем бы быть такими рабами!.. Сальватор жил в своём собственном доме, работал в своей собственной лаборатории, оперировал в своей собственной операционной… Он ни в чём не нуждался - у него всего было вдоволь!
Эмилио. Кроме свободы!
Педро. Свободы?.. А что такое свобода? Вот, например, я свободен? Или ты?.. Особенно в свете сегодняшних событий… Молчишь? Нечего сказать?! Мы все чьи-то рабы, чьи-то заложники!.. И не разводи мне тут демагогии!
Эмилио. Ну, что ты говоришь, отец?! Вы же с бывшим начальником тюрьмы, с отцом этого самого Хосе, подделали документы и объявили Сальватора мёртвым, а сами увезли его и заперли! Вы хотели поставить на поток производство людей-амфибий, и делать их должен был доктор Сальватор!
Педро. Да. Хотели. Я предложил доктору эту сделку по-хорошему – он отказался… Что же мне ещё оставалось делать? Вот я и решил использовать силу…
Эмилио. Однако, он не сделал ни одной операции по переделке людей в амфибий…
Педро. Не сделал… Но сделал другое – научил тебя любить медицину… И это, между прочим, единственное, что я от него получил и за что кормил его до смерти!..
Эмилио. Кормил до смерти только за то, что он научил меня любить медицину?! И всё? Как сентиментально! И ты, конечно же, не смекнул, что если не доктор, то я, выучившись у доктора его науке, начну штамповать «ихтиандров»! Разве не так?
Педро. Скрывать не буду – были такие мысли… Но Сальватор был редким упрямцем: ничему такому он тебя обучать не захотел!.. Но я всё равно бескорыстно докормил его…
Эмилио . Вот как? Бескорыстно? И ты совсем даже не присоединил к своему капиталу бесчисленный капитал доктора?.. Присоединил… А вот делиться с начальником тюрьмы не захотел…
Педро. А делиться было и не с кем – когда я присоединил этот капитал, начальника тюрьмы уже не было на этом свете, ведь его сразу после суда над доктором и убили!
Эмилио. И убийца, конечно же, не был найдён…
Педро. Почему, конечно же? Просто – не был найдён… А теперь этот его сын Хосе хочет мне приписать не только присвоение чужого капитала, подделку документов, мошенничество, но ещё и похищение каких-то там младенцев… И самого доктора… И, представь себе, даже убийство своего отца! Этот опустившийся алкоголик, вор, по которому тюрьма давно плачет, обвиняет меня в во всех смертных грехах. Слышал бы ты, как он со мной говорил: «Помнишь ли, Зурита, как ты обобрал достойного человека?»
Эмилио (с горькой усмешкой). А ты, конечно же, не обирал …
Педро (взорвавшись, перебивает). Да что там у него было-то?! Гроши! Начальником тюрьмы-то он стал совсем недавно – не успел ещё разбогатеть…
Эмилио. А при чём тут начальник тюрьмы? Я, например, имел в виду Сальватора… (Шумно выдохнув.) О-о-о, отец, вот, значит, как всё было… Значит, ты ещё и начальника тюрьмы обобрал?! И тоже ради нашего светлого будущего? Эх, отец, отец…
Педро. А ты не очень-то вздыхай! Обобрал бы он меня, ты бы сейчас жил в грязном подвале!
Эмилио. Понятно… Всё понятно… Понятно даже теперь и то, кто убил главного тюремщика…
Педро. А вот этого никто и никогда доказать не сможет!
Эмилио. Ну, да… За давностию лет… Итак, у нашего будущего родственника на тебя основательный компромат … Что там? Договора, расписки, обязательства?
Педро. Да.
Эмилио. Даже странно… Ты, всегда такой осторожный и предусмотрительный, допустил такую оплошность…
Педро (взрывается). Да я же думал, что он в тот вечер после суда возьмёт эти документы с собой, как мы и договаривались, но когда я его потом обыскал, их у него… (Взглянув на сына, осёкся.) …не оказалось… (Потёр виски.) Ну… да… Да, это я убил… Но другого выхода у меня не было – нужно было во что бы то ни стало забрать эти бумаги, он ведь шантажировал меня!
Эмилио (безысходно покачав головой). Что мы должны сделать, чтобы спасти Марка?
Педро. Бесполезно…
Эмилио. Даже если убить Хосе?
Педро. Даже… Он уже приготовил копии, которые только и ждут его смерти… У наших клиник превосходнейшая репутация… Весь мир знает имя Зурита!.. А эти разоблачения заклеймят и весь наш род…Поэтому выход один – соглашаться. Во всяком случае – пока… Ничего же не бывает вечным, правда? Все мы под Богом ходим… А алкоголик, тем более, может попасть под машину, под трамвай… Когда мы будем уверены, что все документы у нас… Так ведь? На всё воля Божья… Звони Марку.
Сцена восемнадцатая.
Буэнос-Айрес.
Музей Ольсена.
Мария рассматривает чёрное с золотыми цветами на юбке платье Гуттиэре.
Мария. Подумать только, какое красивое платье! И как прекрасно сохранилось! Сеньор Ольсен, да вам памятник за это надо поставить!
Ольсен (грустно улыбаясь). Некому ставить… Все участники той трагической истории погибли…
Мария. Почему вы так решили?!
Ольсен. Прошло полвека – никто не объявился… Да и кто мог объявиться? Когда Сальватор умер, все поняли, что если Ихтиандр и жив ещё, то не надолго… Человек - он и в океане человек: одному без поддержки не выжить…
Мария. Но ведь были же друзья… И Гуттиэре…
Ольсен (махнув рукой). Какие друзья? Их было много, но никого конкретно. Доктор жил обособленно, никого в свои тайны и планы не посвящал… А Гуттиэре… Она, потеряв одновременно отца и любимого, жить, видимо, больше не захотела…
Мария. Но разве она не уехала?..
Ольсен. Да, она собиралась уехать из страны, но вдруг внезапно исчезла… Прошёл слух, что кто-то видел, как ночью она бросилась с утёса… Тела её, правда, так и не нашли, но и о ней никто ничего больше не слышал… Уже полвека я ношу в нагрудном кармане ожерелье, которое она дала мне, чтобы поддержать мою газету… Я так и не заложил его тогда – буквально на следующий день нашёл другие средства… (С грустью смотрит на Марию.) И всё-таки, Мария, я думаю, что Гуттиэре погибла…
Мария. Но почему? Сами же только что сказали, что Гуттиэре планировала…
Ольсен. Планировала, но уехать не могла - у неё не было средств! Ведь ожерелье хранилось у меня, потому что это я через своих друзей должен был переправить её через границу… Мы договорились встретиться в полночь, но она не пришла… (Тяжело вздохнув, на мгновенье о чём-то задумывается.) Сеньорита Мария, вы так похожи на Гуттиэре! И лицом, и фигурой… Вот если бы вы сейчас распустили волосы и надели это платье – вас невозможно было бы отличить!.. Может, примерите?
Мария (растерянно). Ой, даже не знаю… Такое необычное предложение… Хотя, почему бы и нет? Только если вы выйдете…
Ольсен. Конечно! Никаких сомнений. Я пойду на площадь, покурю, посмотрю с утёса на океан… А вы, как только оденетесь, выходите на улицу… Закрывать ничего не надо – Азаро следят за моим музеем. Это ведь они, когда купили лавку, передали мне все вещи Гуттиэре и Бальтазара, которые остались в этом доме. Братья поддерживают меня до сих пор… И финансами… Спасибо им… Ну, я вас жду на набережной.
Ольсен уходит, Мария надевает платье, рассматривает себя в зеркало.
Нежно пригладив руками юбку, достаёт телефон.
Сцена девятнадцатая.
Барселона.
Собор Саграда Фамилия.
Алеф Сальвадор вместе со своими студентами с восхищением
рассматривает Собор Святого семейства.
Алеф. Мои юные коллеги, каждый день я прохожу или проезжаю мимо этого шедевра моего учителя Антона Гауди, и каждый день готов пасть на колени со слезами восхищения перед этим рукотворным чудом. Но вместе с этим чувством одновременно я испытываю ещё одно - чувство горечи и обиды: ну, как, как могло случиться, что великий человек, гений, мог умереть такой нелепой и страшной смертью?! Гауди подарил людям, миру, богу собор Саграда Фамилия, который занесён в список наследия человечества ЮНЕСКО! Как же люди, мир, бог позволили свершиться такой страшной нелепости? Гауди посвятил своё творение Святому Семейству, Деве Марии и самому Христу – почему же они не уберегли раба своего Антона от обыкновенного трамвая? Вы скажете, грешны мои мысли, можно ли роптать на Всевышнего? Нет, не ропщу – я понять хочу, что мы есть на этой земле, от чего зависит срок наш, и что мы успеть должны…
Раздаётся звонок телефона. Алеф, словно ждал его, тут же включает его.
Аллё… Да, моё солнышко, я слушаю тебя…
Сцена двадцатая.
Буэнос-Айрес.
Музей Ольсена.
Мария всё ещё рассматривает себя в зеркале.
Мария. Папочка, если бы ты меня сейчас видел! Я в бабушкином платье! Это чудо! Оно в прекрасном состоянии. Его хранит один старый-старый человек, который, как я поняла, давно уже живёт только прошлым. Зовут его Ольсен. Понял, кто это?.. Нет?.. Подсказываю: он бывший журналист. Теперь вспомнил?! Ну, папа, это же он полвека назад увёз твоего отца, а моего деда из тюрьмы!.. И тем самым спас его!.. Ну?! А-а-а, то-то же! Знаешь, мне кажется, что в молодости он был безнадежно влюблён в нашу бабулю!.. Почему, придумываю?! Он помнит её, словно они расстались только вчера, хранит её вещи и, самое главное, её жемчужное ожерелье! Представляешь?! Не подарил никому, не продал – хранит всю жизнь на своей груди!.. Нет, ожерелья я ещё не видела, но, думаю, Ольсен скоро мне его покажет! Папа, я просто трепещу: неужели я увижу жемчуг, о котором столько слышала с самого раннего детства?! (Танцует перед зеркалом.) Что ты говоришь?.. Выкупить?.. Конечно! Я сделаю всё, что от меня зависит!.. Ну, а как там вы?.. Что дед?.. У меня - как никогда прекрасно!.. Ну, что ты! Я не блуждаю и не теряюсь – у меня чудный гид! Он доктор. Молодой и красивый… Что?.. Ещё чего! Чтобы я влюбилась?! Да никогда… (Смеётся.) Ой, па, а если честно, то не знаю… Ничего не знаю! И не понимаю! Такое со мной первый раз! И я так счастлива!
Сцена двадцать первая.
Барселона.
Собор Саграда Фамилия.
Алеф в окружении студентов.
Алеф (в трубку). Я рад! Я очень рад, но не теряй бдительности! Буэнос-Айрес – опасный город: там живут коварные кабальеро, имей это в виду! (Смеётся.)
Мария, постарайся ещё что-нибудь узнать о последних днях своего прадеда – это всегда очень тревожило деда. И выкупи всё, что только возможно! Мы очень ждём тебя, доченька. Смотри, не останься там – у нас есть свои достойные рыцари!
Прячет телефон, поворачивается к студентам, разводит руками.
Итак, что же я хотел сказать вам? (На мгновение задумавшись, усмехается своим мыслям.) Наверное, то, что пути Господни неисповедимы?
Студент. Сеньор Алеф, мы всегда с большим интересом слушаем ваши лекции об архитектурных шедеврах, потому что вы никогда не рассказываете только о самом творении! Вам всегда очень важно как жил, что думал, о чём мечтал сам мастер в то время, когда создавал своё детище... Это потрясающе! А, скажите, как и когда вы поняли, что архитектура – это ваша жизнь?
Алеф (задумчиво). Вы правы… Архитектура – это моя жизнь. Но моя жизнь – не только архитектура. Понимаете? Потому что жизнь – это, прежде всего, люди. Только они смогут вас научить любить, дорожить, беречь, творить... Вы, наверное, не раз замечали, что, приехав в какой-то чужой красивый город, где у вас нет ни родных, ни знакомых, вы воспринимаете его, как музей и только. А если в таком городе живут ваши близкие, то и город тут же становится вашим другом… Все шедевры мира – ничто без людей, потому что они созданы людьми и для людей… А почему я стал архитектором? Потому что с рождения общался с изумительно интересными творческими людьми и жил в необыкновенном, не только в смысле архитектуры, доме… Здание построил по проекту моего отца друг нашей семьи сеньор Маркас и, что не могу не добавить, друг самого Антона Гауди, который впоследствии стал моим учителем. На моих глазах дом рос, переделывался, расширялся и до сих пор продолжает это делать, но уже под моим чутким руководством. В нём есть комната-аквариум, комната - сад, комната с каскадом фонтанов… Сложная система лифтов, тоннелей, один из которых выходит прямо в море.
Студентка (восхищённо). Вы живёте в таком фантастическом доме? А можно его увидеть?
Алеф. В скором будущем мы планируем открыть в нём музей. Это будет музей моей семьи, где посетителей поразит не только сам дом, но и история моих предков. Но на сегодняшний день это ещё только проекты…
Студентка. И вы ничего больше не расскажете нам об этом?
Алеф (извиняющимся голосом). Пока нет, но пройдёт совсем немного времени, и, я думаю, что приглашу вас, как первых посетителей дома-музея семьи Сальвадор.
Студент. А ваш отец тоже архитектор?
Алеф. Нет, он океанолог. Доктор наук. У него пятидесятитомное собрание сочинений о подводном мире.
Студентка. Но вы сказали, что первоначально ваш дом был построен по его проекту.
Алеф. Не совсем так… Скорее, по его рассказам и рисункам… До переезда в Барселону он жил в Буэнос-Айресе. Там у его семьи был такой замечательный дом, что, приехав в этот город, он захотел построить такой же … (Поворачивается лицом к собору.) А теперь все посмотрели на изучаемый нами собор…
Звук тормозов резко остановившейся машины заставляет всех повернуться в сторону дороги. Из машины выходят Ихтиандр и Гуттиэре и быстро направляются к Алефу. Алеф, взглянув на их встревоженные лица, идёт к ним навстречу.
Гуттиэре (эмоционально, скороговоркой). Сын, надо срочно придумать, как немедленно вернуть Марию домой! Она нашла Ольсена! Он до сих пор жив! Представляешь?! Она всё теперь узнает! Мы не должны этого допустить!
Алеф. Тихо, тихо! Вы что так разволновались? Что страшного в том, что она всё узнает?
Ихтиандр. Как ты не понимаешь, Алеф?! Она, узнав о Зурита, непременно захочет его найти! И найдёт! А что может случиться потом – одному богу известно! Мы не должны этого допустить!
Алеф. Вы забыли, что Мария взрослая разумная девушка! И ничего непродуманного она не совершит! Это, во-первых. Во-вторых, Зурита, может, давно уже и на свете-то нет, а вы так всполошились. А в–третьих, чему быть, того не миновать! Что ей положено узнать, то и узнает…
Ихтиандр. Ты хоть понимаешь, о чём идёт речь?! Это же не шутки!
Гуттиэре (Ихтиандру). Не надо так волноваться, родной. Успокойся. (Алефу.) Может, ты и прав, сын… Наверное, ей давно уже надо было всё рассказать, но ведь не рассказали же! Она не подготовлена! Что будет, если она встретится с нашим прошлым? (Ихтиандру.) Почему ты не хотел, чтобы мы её хотя бы как-то предупредили?!
Ихтиандр. Хотел… Но… Слишком много пришлось бы объяснять!..
Алеф. Вы как дети, ей-богу! Что теперь понапрасну пенять на себя и друг на друга?! Не сказали, потому что считали, что так целесообразней. Обстоятельства изменились? Будем действовать по обстоятельствам… Я всё беру под свой контроль! Надо будет – сам полечу в Буэнос-Айрес! Это вас устраивает? А теперь ответьте мне: что для вас сейчас самое главное?
Гуттиэре, Ихтиандр (с надеждой). Что?
Алеф. Не паниковать! Поезжайте домой, выпейте по бокалу вина, включите свою любимую комедию и ждите меня.
Гуттиэре (послушно). Хорошо, сынок...
Ихтиандр. Нет, это не дело! А вдруг она столкнётся с этим Зурита уже сейчас?! От него всего можно ожидать!
Алеф. Отец, успокойся! Полвека прошло. Зурита давно уже, если не забыл про вас, то остыл уж точно. Да и не встретит она его сегодня, даже если захочет! Поезжайте домой, и ждите меня. Поезжайте! Чао. (Возвращается к терпеливо ожидающим его студентам.) Простите, друзья мои, что так задерживаю вас, но это были мои родители. А родители – это свято. Так же, как и дети… Запомните это!.. Итак, смотрим на собор. Это самое причудливое из всех творений известного архитектора-модерниста Антона Гауди и его главное детище…
Сцена двадцать вторая.
Буэнос-Айрес.
Лаборатория ихтиолога Аркадио.
За столом напротив друг друга сидят Аркадио и Анхель, лаборант из центральной лаборатории Зурита.
Аркадио (гневно швыряет на стол бланки). Ну, и что ты теперь мне скажешь?!
Анхель. Честное слово, босс, я растерян…
Аркадио. Ах, вот как! Только и всего-то?! А ведь это я должен был быть растерян! Я!!! Я, который платит тебе бешеные деньги! И как теперь выясняется, ни за что!
Анхель. Я ничего не понимаю… (Вскакивает.) Ну, не вели они работ в этом направлении! Не вели! Ни одной даже отдалённо похожей темы!!! Я же отвечаю за свои слова!
Аркадио (показывает на бланки). А это что?! Что это?!
Анхель. Официально – это биопсия кожной ткани молодой женщины…
Аркадио. Всего лишь?.. А почему, позволь спросить, такие разные результаты, если женщина одна?
Анхель. Иссекали из разных мест: из родимого пятна, рядом с пятном и в двадцати сантиметрах от пятна.
Аркадио. Хорошо, допустим так… Хотя прямо-таки плакать хочется от твоих слов!.. Ну, хорошо, пусть… Но почему тогда они решили эти результаты показать мне?! А?! Тактический ход? В чём-то заподозрили? Или что-то конкретное разнюхали? Или тут замешан ты? Может, прокололся? Или ведёшь двойную игру? Или они на тебя, как на живца?.. А? Вроде бы случайно перепутали бланки - а я клюну… А?
Анхель. Босс, клянусь – я чист! Я сам в смятении! Ничего не понимаю!
Аркадио. А, может, подумаешь пару деньков в нашем подвале? Тишина морга поможет тебе сосредоточиться… (Протягивает руку к телефону.)
Анхель (падая на колени). Не надо, босс! Девой Марией клянусь! Матерью своей! Ну, не разрабатывали они эту тему! (О чём-то вспоминает.) Босс, я ведь официально сотрудник центральной лаборатории Эмилио Зурита. А ведь есть ещё филиал… Я, конечно, контролирую и её, но вот тут ручаться не стану… Дайте мне возможность всё разузнать! Умоляю!
Аркадио. Да что ты теперь будешь разузнавать?! (Протягивает бланки.) Вот они, результаты… (Вскакивает, в отчаянье трясёт бланками.) Ну, как, как они смогли достичь такого, а?! Я, ученик доктора Сальватора, полвека своей жизни положивший на это дело, имеющий суперсовременную технику, целую армию специалистов высшей категории, сотни разведчиков, получил лишь жалкие крохи, а они, не напрягаясь, достигли таких результатов! Значит, Сальватор и в плену продолжал заниматься своими исследованиями, а Зурита просто присвоил результаты труда Сальватора…
Анхель (робко). Все документы, босс, говорят о том, что доктор Сальватор больше не занимался этой темой. Даже вообще не оперировал – так, мелочи какие-то…
Аркадио. Мелочи?! А это что?! (Снова трясёт бланками.) Это что?!
(Наливает стакан воды, выпивает.) Нет, без Сальватора здесь не обошлось!.. Ну, почему всё самое лучшее в этом мире достаётся этому подонку Зурита?! Как только земля ещё носит таких?! Да, надо было мне тогда быть и смелее, и наглее! Почему я не заявил в полицию о том, что Педро Зурита держит у себя в плену доктора?! Ну, почему?! (Вздохнув, сел.) Потому что, боялся… Молод был… Совсем юн… Струсил!.. И вот вам итог… Итак, они представили нам три результата. Первый – здоровая кожа человека. Второй – здоровая кожа протоптера. Третий - гармоничная комбинация двух этих кож! Но как? Путём каких симбиозов они смогли внедрить в эпидермис человеческой кожи клетки кожи протоптера, выделяющие слизь для смазывания тела, чтобы уменьшать сопротивление воды? И как можно было так вживить кожные кармашки рыбы в человеческий эпидермис и вложить в них чешую, тонкую, прочную, совершенно незаметную для глаза?! Нет, это дело не человеческих рук, это явное творение самой природы! Только путём мутуалистического симбиоза может получиться такой невероятный симбиогенез! Это открытие века! Да что там века – веков! Нобелевская премия! Все премии мира! Я вынужден признать своё поражение и с позором уйти в отставку. Вот чем это для меня закончилось… И это всё!.. (Склонил голову и заплакал.)
Анхель, растерявшись, механически собирает бланки, вкладывает их в конверт, подходит к шкафу, достаёт виски, наливает в два стакана. Один выпивает залпом сам, второй подносит Аркадио. Аркадио, обливаясь, пьёт и выбегает из комнаты.
В кабинет входит Марк.
Марк (удивлённо). Анхель? Почему вы здесь?
Анхель (теряется, но тут же берёт себя в руки). А-а-а… дело в том, что сеньор Аркадио просил меня вновь приехать… Он попросил подробно рассказать, где и как иссекались ткани… Сеньор Аркадио подозревает, что два результата из трёх – просто досадная ошибка…
Марк. Ошибка? Почему же тогда третий – не ошибка?.. К тому же, мы всё неоднократно проверили!
Анхель. Я тоже самое сказал сеньору Аркадио, но он лишь улыбнулся…
Марк. И что же из этого следует?
Анхель. Он передал, что непременно изучит все представленные ему материалы, поскольку с большим уважением относится к вам и вашему отцу, но сразу предупреждает, что это будет не скоро – у него неотложные дела. И он ещё раз просил не относиться серьёзно к этим результатам, потому что такого просто не может быть!
Марк. Не может быть?.. А почему, собственно, не может? Вот вы, например, слышали про человека-амфибию?
Анхель (побледнев). Это всё сказки! Ничего такого не было, и быть не могло!
Марк. И доктора Сальватора не было?
Анхель. Я не знаю… Я не так стар, чтобы помнить его… Я был совсем мал тогда…
Марк. Та-а-ак… Значит, доктор всё же был.
Анхель. Не понимаю, почему вы об этом спрашиваете? И при чём здесь доктор?
Марк. При том… Если доктор Сальватор смог создать человека-амфибию, то почему другой доктор не мог создать человека-протоптера?
Анхель. Но где?
Марк. Да какая разница, где?.. Главное, результат! Итак, сеньор Аркадио занят… Хорошо, я приду завтра.
Марк уходит. В кабинет буквально врывается Аркадио.
Аркадио (срывающимся голосом). Я слышал! Я всё слышал! Вот видишь, я был прав! Они создали это! Создали!!! Создали!!!
Анхель. Сеньор… (Протягивает руки, чтобы успокоить Аркадио, но тот взрывается и начинает сметать всё со стола.) Сеньор, успокойтесь! Нельзя же так!
Аркадио. Нельзя?! Мне теперь можно! Мне теперь всё можно! Всё! (Достаёт из ящика стола пистолет.)
Сцена двадцать третья.
Буэнос-Айрес.
Набережная Торговой площади.
На набережной Торговой площади, наискосок от «Лавки
Бальтазара» у перил стоит и задумчиво смотрит на океан Ольсен. Через какое-то время он достаёт сигару, закуривает, рассеянно оглядывается и замирает:
из «Лавки» выходит Мария с распущенными волосами в платье Гуттиэре. Залитая солнцем, улыбающаяся, она создаёт впечатление летящей. Ольсен с испугом хватается за сердце. Мария, увидев это, бросается ему на помощь.
Мария (протягивая руки). Сеньор Ольсен, что с вами?! Вам плохо? Сердце? Есть лекарство или вызвать скорую?
Ольсен (вытаращив глаза). Гуттиэре?! Гуттиэре! Ты пришла за мной… Я ждал тебя… Ждал… Ждал всю жизнь…
Мария. Да что вы, сеньор Ольсен! Это ведь я, Мария! Вы же сами попросили меня надеть это платье… Ну, очнитесь же!
Ольсен (с проясняющимся взглядом). Ма-ри-я…
Мария. Ну да, это я! Господи, неужели я так похожа на неё?
Ольсен. Как две капли… Мария… А я подумал, что это она пришла за мной из царства Аида…
Мария. Ой, какие глупости! Какое царство Аида?! Выдумки всё это… Лучше скажите, как вы себя чувствуете? А?.. Всё встало на свои места? Или скорую всё же вызвать?
Ольсен (протягивает руку, осторожно гладит её волосы). Кто вы, Мария? Откуда?! Как такое может быть?! Вы же просто её копия!
Мария. Копия?.. (Не решаясь признаться.) Неужели так похожа?
Ольсен. Как две капли! Как странно… Как странно!
Мария. Ничего странного, сеньор Ольсен… Ничего странного, ведь я… Я… Я родная внучка Гуттиэре… И Ихтиандра.
Ольсен (не восприняв). Родная внучка Гу… (Вдруг осознаёт услышанное.) Что? Что вы сказали?! Внучка Гуттиэре?!
Мария (кивнув). И Ихтиандра.
Ольсен. Не понимаю. Повторите ещё раз!
Мария. Да, да, вы всё правильно услышали: я внучка Гуттиэре и Ихтиандра. И я сразу узнала вас, сеньор Ольсен! У нас все в семье знают, что это вы спасли деда из тюрьмы и очень хотели помочь бабушке уехать из страны. Я безумно счастлива, что вы живы и здоровы, о чём и расскажу своим родным, когда вернусь в Барселону.
Ольсен. Я давно уже не здоров, но, правда, пока ещё жив… Так вы приехали из Барселоны? Дева Мария, не сойти бы с ума! Ничего не понимаю… (Потрясённо.) Так они, выходит, не погибли?
Мария. Не погибли. И до сих пор живы! Дед стал океанографом и отличным писателем. Бабушка всю жизнь занимается всеми нами и домом. А у деда она, к тому же, и секретарь, и редактор, и доверенное лицо, и сиделка... А поскольку дом наш постоянно перестраивается, то она у нас и прораб, и дизайнер… Короче, дел у неё - нескончаемый поток…
Ольсен. Погодите, погодите… Вы внучка… Значит, у Гуттиэре и Ихтиандра есть дети?!
Мария. Один ребёнок – мой отец Алеф. Он известный в нашем городе архитектор… И не только в городе…
Ольсен. Погодите, но как же… как же они смогли встретиться? Ихтиандр ведь навсегда уплыл в океан, а Гуттиэре… Значит, она не бросилась с утёса, как растрезвонили местные сплетницы! Значит, она всё-таки уехала? Куда уехала? В Австралию? Как и собиралась?!
Мария. Да. Гуттиэре уехала в Австралию, и Ихтиандр поплыл туда же… Видите ли, отец Ихтиандра, доктор Сальватор, был предусмотрительным человеком и разработал план действий для своего сына на случай каких-либо непредвиденных ситуаций… Сальватор ведь был родом из Австралии… Там и до сих пор живут его родные... Наши родные… Вот он и договорился с ними об Ихтиандре…
Ольсен. Нет, не понимаю... (Поднимает вверх указательный палец.) Нет, понимаю! Кажется, понимаю… Теперь всё начинаю понимать! Ну, конечно, конечно, Гуттиэре же не могла раскрыть тайну Ихтиандра! Даже мне не могла рассказать и потому однажды ночью просто исчезла! Конечно!.. В тот вечер, когда Ихтиандр уплыл, она много раз говорила мне, что хотела бы уехать в Австралию, но не объясняла, почему именно туда. А когда я спросил, она рассмеялась и сказала, что хочет посмотреть на кенгуру… Раньше ведь у нас не было зоопарка… (Воодушевлённо.) Зато сейчас!.. Вы, может, слышали? В зоопарке Буэнос-Айреса родился кенгурёнок-альбинос! Такое произошло впервые в мире! И это Впервые – у нас! Представляете? Может, она теперь захочет вернуться в родной город, чтобы посмотреть на это чудо? А может, и вы хотите? Я вас приглашаю, Мария. Хотите?
Мария. Да, я слышала об этом… если останется время, то непременно.
Ольсен. Думаю, вы не пожалеете… (Задумывается.) Мария, простите, может я сейчас задам бестактный вопрос, но как же они поженились, ведь Ихтиандр не мог уже жить на земле!
Мария. Да, он был очень плох… Но родной брат доктора Сальватора Маркес, тоже хирург от Бога, пересадил Ихтиандру новые лёгкие…
Ольсен. Брат доктора Сальватора такой же талантливый, как и он сам?!
Мария. Маркес не просто талантливый, а гениально талантливый!.. Для того, чтобы сделать операцию по пересадке, нужен аппарат искусственного дыхания, ведь так?.. А Ихтиандр дышать не мог! Так вот этот гений придумал специальный водный аппарат искусственного дыхания!!!
Ольсен. Фантастика!… Да, бог сотворил мир, но того, что теперь творят чада его, он, наверняка, и представить не мог!.. Я тут как-то недавно читал, что один учёный создал даже искусственные жабры, которые позволяют восстановить растворённый в воде кислород в газообразном состоянии …
Мария (удивлённо улыбается). Вы даже слышали o «LikeAFish»?! Не могу не похвастаться: аппарат «СловноРыба» создал внучатый племянник доктора Сальватора и его брата Маркеса, достойный их продолжатель. Мой двоюродный дядя Алон. На это изобретение его натолкнуло наблюдение за образованием пузырьков в бутылке с газировкой. Когда потрясёшь бутылкой, углекислый газ высвобождается и вылетает, если откроешь крышку... Так и кислород. Надо было лишь придумать, как его собрать в специальный кислородный баллон.
Ольсен. Гениально! А сколько во времена моей молодости погибло людей – собирателей жемчуга: они либо утонули, потеряв сознание от недостатка кислорода, либо от кессоновой болезни - при резком всплытии… Им бы акваланг тогда!.. А получается, что и акваланг уже устарел, если теперь есть искусственные жабры…
Мария. Что вы, акваланг не устарел и не устареет никогда – это ведь нечто совсем другое! Как велосипед и автомобиль. А изобретение «СловноРыба» на самом деле гениальное. В Европе Алон Боднер уже получил на «LikeAFish» патент.
Ольсен. Он тоже живёт в Барселоне?
Мария (рассмеявшись). Нет, он тоже живёт в Австралии. И, по-моему, никуда не собирается уезжать …
Ольсен. А почему твои родители уехали оттуда? И как они оказались в Барселоне?
Мария. Деда пригласил Морской музей. К тому времени он уже имел, как говорится, широкую известность в узких кругах. И учёную степень… Дед с радостью согласился переехать, потому что в Австралии для него, всё-таки, очень тяжёлый климат.
Ольсен. Я думаю… с его-то проблемами… Мария, я вот ещё о чём сейчас подумал: от Буэнос-Айреса до Австралии путь далеко не близкий… Как же Гуттиэре смогла добраться туда без средств?! Ведь её ожерелье осталось у меня, а больше у неё ничего не было!
Мария. Не было. Но ведь дед не сразу уплыл – сначала он собрал для своей любимой нужное количество жемчуга…
Ольсен. Ах, вот, значит, как!.. Так вот в чём дело!.. А она даже не намекнула мне об этом!..
Мария. Вы должны понять – это была не её тайна, поэтому она и не могла рассказать вам, не смотря на то, что очень любила вас и дорожила вашей дружбой… Но Гуттиэре обязана была так поступить – иначе неизвестно, чем бы всё могло закончиться - её ведь тоже преследовали!
Ольсен (понимающе кивнув). Да, преследовали... Муж… Она ведь официально являлась женой…
Внезапно раздавшийся вскрик, заставляет Ольсена обернуться.
Мария (удивлённо). Муж?! Чей муж?! Откуда?!
Крик повторяется ещё раз, Мария тоже оборачивается и видит быстро приближающегося к ним человека, который продолжает что-то отчаянно кричать и размашисто жестикулировать. Это Педро Зурита.
Педро. Гуттиэре! Гуттиэре!
Мария (потрясённо). Кто это?
Ольсен (резко потянул к себе Марию). Ничего не бойтесь – я с вами!
Мария (пытается деликатно отодвинуться от Ольсена). Да я и не боюсь, с чего вы взяли?!
Ольсен (не отпуская Марию). Не бойтесь, ничего не бойтесь!
Мария. Да почему я должна бояться?
Педро (подбежав, протягивает руки к Марии). Гуттиэре? Но ведь это же невозможно!
Ольсен (пытается отпихнуть его от Марии). Не смей к ней приближаться! Слышишь? Не смей!..
Из-за угла выходит насвистывающий Марк и видит рядом с растерянной Марией, рвущегося к ней деда и отчаянно сдерживающего его Ольсена. Марк спешит к ним, но в это время из-за того же угла выбегает Аркадио с пистолетом в руке. Увидев Педро Зурита, он вскрикивает и бежит к нему изо всех сил.
Аркадио. Стой, негодяй! Руки вверх! Теперь уж тебе не отвертеться от наказания! Стой, подлец, сейчас я сам арестую тебя и сдам полиции! Держите его, держите крепче!
Направив пистолет на Педро, Аркадио спотыкается. Раздаётся выстрел.
Ольсен, оглянувшись, тяжело падает на Педро, который теряет равновесие и, перегнувшись через перила, падает с утёса в океан. Раненый Ольсен, прислонившись к перилам, сползает на асфальт.
Мария, увидев падающего в океан человека, тут же бросается вслед за ним.
Марк, взглянув на неуклюже растянувшегося на асфальте Аркадио, бежит на помощь раненому Ольсену, на ходу набирая какой-то номер телефона.
Сцена двадцать четвёртая.
Буэнос-Айрес.
Торговая площадь.
Полицейский, регулирующий движение, слышит выстрел, поворачивается и видит упавшего на асфальт Аркадио с пистолетом в руке. Полицейский быстро подбегает к Аркадио, разоружает его, надевает наручники. Аркадио не сопротивляется, но пытается что-то объяснить Полицейскому.
Полицейский (помогая Аркадио подняться). Что за день сегодня?! «Повезло» же мне с дежурством…
Аркадио. Понимаете, я лишь хотел, чтобы правосудие, наконец, свершилось! Он преступник! Он вор! Убийца! Я должен был задержать его во что бы то ни стало! Понимаете? Потому что его нужно посадить в тюрьму!
Полицейский. Разберёмся… (Вызывает по рации наряд.)
Аркадио. Вы не понимаете!.. Я вам сейчас всё объясню: дело в том, что доктор Сальватор тогда не умер! Представляете? Вы, наверное, удивлены?
Полицейский (автоматически). Какой Сальватор?
Аркадио. Доктор. Доктор-бог… Он тогда не умер! Его выкрал этот преступник! И держал в плену!.. Вы спросите, почему я сразу не рассказал об этом преступлении? Молодость… Боялся… А сегодня я узнал, что этот негодяй ещё и присвоил себе научный труд доктора! Вот только что узнал!
Полицейский. Какого доктора?
Аркадио. Доктора Сальватора!
Слышится вой сирены скорой помощи. Машина подъезжает к лежащему без сознания на асфальте Ольсену и склонившемуся над ним Марку. Из скорой выбегают врачи с носилками.
Марк (Врачу). Огнестрельное ранение в плечо. Судя по всему, задета кость.
Ольсена кладут на носилки, которые задвигают в машину.
К Врачу подходит Полицейский, держащий под руку растерянного и обмякшего Аркадио.
Полицейский. Простите, мне кажется, задержанному нужна медицинская помощь: он неадекватно реагирует на действительность.
Аркадио (услышав, что сказал Полицейский). Как же вы можете такое говорить?! А-а-а, я понял! За то, что я вам всё рассказал, вы хотите сдать меня в сумасшедший дом! Чтобы вместе со мной запереть на ключ и правду?! Да вы сам преступник!! (Обращается к Врачу.) Он преступник! (Показывает на Полицейского.) Вместе со мной он хочет упрятать и правду! Вызывайте срочно полицию! Срочно!
Полицейский. Успокойтесь, полиция на подходе: я сам её вызвал.
Аркадио (удивлённо). Ах, вот как?.. (Догадывается.) А-а-а, вызвали подкрепление! Таких же продажных полицейских! Испугались! (Врачу.) Я всё понял: этот полицейский знал, что доктор Сальватор не умер! Значит, знал и то, что доктор получил невероятный симбиогенез в результате серии симбиозов! Знал! Но молчал! Коррупция! Везде и всюду! Вы будете свидетелем…
На площадь въезжает полицейская машина и тут же вслед за ней машина Спасателей. Марк подбегает к Спасателям.
Марк. Пожилой мужчина и молодая девушка упали в океан! Поскольку они до сих пор не всплыли, я делаю вывод, что всё закончилось трагично! Умоляю, надо поднять их! А вдруг ещё не поздно?! Вдруг ещё можно их спасти?!
Сцена двадцать пятая.
Буэнос-Айрес.
Водная гладь.
Мария, поддерживая одной рукой бесчувственное тело Педро,
плывёт к берегу.
Педро (открыв глаза). Гуттиэре?.. Ты пришла увести меня за собой в подземное царство?
Мария. Боже мой, в этом городе все сошли с ума! Какое подземное царство?! Тогда уж, скорее, в подводное!
Педро (счастливо улыбнувшись). Подводное? Пусть, в подводное… Это уже не имеет существенного значения. Главное то, что ты пришла ко мне! Ты… всё-таки… пришла… (Снова теряет сознание.)
Мария (удерживая Педро). О, бабуля!.. Ну, ты и посдвигала мозги доблестным кабальеро! Полвека прошло, а они всё бредят тобой!.. А мне теперь - расхлёбывай!.. (Подплывает к берегу.) Дева Мария, как же я его на берег-то вытяну?! О-о-о, тут и самой-то не вскарабкаться… Вот влипла – так влипла!
Педро (бредит). Жена моя… Любовь моя… Вернулась… За мной!..
Мария, услышав это, ахнула.
Сцена двадцать шестая.
Буэнос-Айрес.
Набережная торговой площади.
У перил столпились спасатели – готовят к спуску водолаза. Марк, сжав кулаки, мечется по набережной, всматриваясь в водную гладь. Вдруг взгляд его скользит в сторону – и он видит, как Мария, поддерживая бесчувственного Педро, подплывает к берегу. Марк бросается к спасателям.
Марк. Скорее к берегу! (Показывает рукой.) Скорей, они там!!! Помогите ей!!! Скорее же!!!
Сцена двадцать седьмая.
Пригород Буэнос-Айреса.
Дом Педро Зурита.
В одной из комнат на роскошном диване перед столиком, сервированным фруктами, сидит Мария. Входит Марк с бутылкой шампанского в руках.
Марк (показывая этикетку). Сладкое, как вы и заказывали. Хотя, это меня очень удивило: девушки, ведь, в основном, заказывают полусладкое. Правда, есть ещё единицы, которые худеют и поэтому пьют брют, а вот чтобы сладкое… С таким я столкнулся впервые. (Открывает бутылку, наливает.)
Мария. И, наверное, впервые видели, чтобы девушка, не соблюдая никаких приличий, ела столько, сколько кочегар после смены! Да?
Марк. Ну, вы ведь и на самом деле откочегарили на все сто! (Протягивает ей бокал.) Мария, разрешите ещё раз выпить за вас – у меня нет слов! Но всё же… как вы смогли это сделать?! Как решились?! Там ведь такая высота!
Мария. У меня не было возможности размышлять: старик упал – значит, надо было спасать. Вот и всё.
Марк. Вы профессионально занимаетесь прыжками в воду?
Мария. Да что, вы! Я это сделала впервые.
Марк. Не может быть! Это же невероятно!.. (С восхищением целует ей руку.) Да, повезло же моему деду!..
Мария. Ему повезло в том, что скорая во время оказала ему квалифицированную помощь…
Марк. Если б вы его не вытащили, скорой некому было бы оказывать помощь! Так что, наша семья теперь в долгу перед вами – просите всё, что хотите!
Мария. Чего же я хочу? Прогуляться! Я устала уже есть и пить… Может, покажете мне свой, как я уже успела понять, совсем не маленький дом… Согласны?
Марк. Конечно.
Мария. Как чувствует себя ваш дед?
Марк. Уснул… Я только что заглядывал в его комнату.
Мария. Вы уверены, что ему здесь лучше, чем в клинике?
Марк. Дед не выносит клиник! К тому же, зачем ему оставаться там, когда в доме целых два врача?
Мария. А ваш отец уже приехал?
Марк. Ещё и не выезжал даже: у него какая-то очень сложная операция… (Загадочно сверкнул глазами.) Так что, никого нет и никто нам не помешает сделать всё то, что мы захотим… (Помогает ей встать с дивана.) Вы согласны со мной? (Двусмысленно.) Абсолютно всё… А?
Мария (рассмеявшись). Что?.. Ой, Марк! Ну, не смешите меня больше так, хорошо?
Марк (стушевавшись). Да… Пожалуй, вы правы… (Вздыхает.) Что ж, пойдёмте… В нашем доме есть на что посмотреть…
Сцена двадцать восьмая.
Барселона.
Дом семьи Сальвадор.
Ихтиандр, закрыв ладонями лицо, сидит на диване. Гуттиэре беспокойно
ходит по комнате. Алеф разговаривает по телефону.
Алеф (в трубку). Конечно, детка, конечно… Мы очень рады, что ты там уже успела обрести друзей. Друзья – это богатство, которое не купишь ни за какие деньги!.. А как дела с ожерельем?.. Что ты говоришь?! Ольсен попал в больницу?… Упал и подвернул ногу?… Ну, со старыми людьми такое бывает… Завтра непременно навести его и обо всём договорись. Кстати, он уже знает, кто ты?.. Знает. Значит, Ольсену ты всё рассказала?.. Да что ты?! Сам узнал в тебе Гуттиэре? И ты не стала отрицать?.. Нет, нет, конечно, ты поступила правильно. А твои новые друзья… знают?..
Ихтиандр, всплеснув руками, приподнимается, Гуттиэре замирает.
Ещё не говорила? (Очень деликатно.) Доченька, может, пока и не говорить? Ты же сама сказала, что Марк Зурита не верит в человека-амфибию – мало ли, что они могут подумать о тебе… Да и будет, наверное, просто не скромно… Не спеши, да?.. С чего ты взяла, что мы волнуемся? Чего нам волноваться? Ты у своих новых друзей… Как у нас?! У нас тоже всё прекрасно!.. Как дедушка с бабушкой? Да они спят уже давно!.. Это у вас ещё вечер, а у нас уже ночь… Мария, а дом твоих новых друзей далеко от гостиницы?.. А как ты будешь добираться?.. Марк обещал отвезти? Прекрасно. Приглашай и его к нам в гости – будем очень рады…
Ихтиандр сокрушённо разводит руками, Гуттиэре тут же садится рядом с мужем, обнимает его.
Конечно, доченька, до завтра. Целую тебя. (Прячет телефон, подходит к родителям.) Ну и что за паника?!
Ихтиандр. Ты совсем ещё недавно говорил, что у них нет шансов встретиться! А она уже даже у них в гостях!
Алеф. И что?! Они не знают, кто она… Она не знает, кто они!
Ихтиандр. Догадаются! Узнал же Ольсен в ней Гуттиэре!
Алеф. Допустим, что так и случится… Ну и что?!
Гуттиэре. Ой, дева Мария, сколько же мы в своей жизни наделали ошибок! А то, что не подготовили внучку – самая главная! (Подходит к сыну.) Я думаю, надо ехать, сынок.
Алеф (вздохнув, достаёт телефон, набирает номер). Аэропорт?.. Я могу сегодня вылететь в Буэнос-Айрес?.. Только утром?..
Сцена двадцать девятая.
Буэнос-Айрес.
Дом Педро Зурита.
Марк и Мария проходят сквозь очередную комнату.
Мария. Марк, вы можете мне не поверить, потому что это на самом деле странно, но ваш дом – это почти копия нашего!
Марк (усмехнувшись). Не хочу вас обижать, но это мало вероятно… Наверное, вам просто так показалось… А чтобы убедить вас в том, что дом моих предков уникален и существует в единственном экземпляре, я покажу вам ещё одну комнату - совершенно фантастическую. Пройдёмте…
Марк открывает двери, пропускает Марию в огромный совершенно тёмный зал.
Мария (смеясь). Ну, такие комнаты есть абсолютно во всех домах… Только сейчас это совсем не к месту, Марк… Вам не кажется? Зажгите немедленно свет!
Марк. Не волнуйтесь, это не подвох и не намёк – просто я почему-то не могу найти выключатель… Да где же он, в самом деле?! А-а-а, вот… Итак, приготовьтесь: включаю!
Зал озаряется ослепительным светом.
Мария видит перед собой стену, которая является стеной огромного аквариума, точно такого же, как и в её отчем доме. Она потрясена.
Ну, что я говорил?! Где ещё можно увидеть такое?! Что молчите, Мария, впечатляет?
Мария (берёт себя в руки). Да… Впечатляет…
Марк. Это наша гордость.
Мария. Бесспорно! Только зачем?
Марк. Зачем?.. Странный вопрос! Это же красиво! И как грандиозно!
Мария. И никакого функционального значения?
Марк. А какое значение у океана?! Через стекло же практически океан.
Мария. А кто создал всё это?
Марк (в замешательстве). Архитектор неизвестен. К сожалению. Сейчас уже к сожалению… а вчера я об этом даже не задумывался… Да, как в жизни всё быстро меняется!
Мария. Да… К сожалению… К ещё большему сожалению…
Марк. Почему, к ещё большему?
Мария. Потому что я только что вспомнила, что мне срочно нужно в гостиницу! У меня назначена встреча, а я бессовестно о ней забыла!
Марк. Не надо так огорчаться: я и довезу вас, и подожду…
Мария (вздохнув). Нет, ждать не надо – это долгая история… К тому же, нужно же и отдохнуть – столько событий за один день …
Марк (с сожалением). Ну, что ж, понимаю… Настаивать не буду… Завтра ведь снова будет день.
Мария. Будет. Обязательно будет. И не только в Буэнос-Айресе…
Сцена тридцатая.
Барселона.
Дом семьи Сальвадор.
Утро следующего дня.
Алеф с дорожной сумкой у ног разговаривает с родителями.
Алеф (с беспокойством). Вы хоть часок вздремнули?!
Гуттиэре (отводит взгляд). Ну-у-у… Да…
Алеф (махнув рукой). Считайте, что поверил… Но как только я уеду – сразу в постель! Хорошо? Так… Билет забронирован, багаж собран, машина ждёт… Вот только не знаю, звонить Марии или нагрянуть сюрпризом?
Гуттиэре. Звонить.
Ихтиандр. Сюрпризом!
Алеф. Значит, решать, как всегда, самому.
Ихтиандр. Сюрпризом! Мария сама бы так сделала, если бы была на твоём месте, Алеф.
Гуттиэре. Потому что это ты так её воспитал! А я всегда за то, чтобы сначала подготовить человека, предупредить… В данном случае неожиданный приезд Алефа может напугать Марию, обидеть даже... Подумает, что ей не доверяют…
Увлечённые беседой, родственники не замечают, как в комнату тихо входит Мария с распущенными волосами и в платье Гуттиэре. Она бесшумно проходит за спинами разговаривающих, садится в кресло.
Ихтиандр. Сейчас надо думать не об этом! Её безопасность – вот что главное! В сложившейся ситуации лучше уже не предупреждать, чтобы она с перепугу не наделала глупостей…
Гуттиэре. Вот если ты хочешь, чтобы она не наделала глупостей, то предупредить надо!
Ихтиандр. Если её и надо о чём-то предупредить, так это о том, что негодяй, из-за которого умер в тюрьме Сальватор, а нам пришлось бежать из страны – это Педро Зурита!
Гуттиэре (с горечью). Да как же теперь ей сказать об этом?! Ведь подлец Педро Зурита - дед очаровательного Марка…
Ихтиандр (вздыхая). Да…
Мария выходит из тени.
Мария (резко). Раньше надо было об этом рассказать, а теперь я уже и сама обо всём догадалась!
Все ахают и на какое-то мгновение замирают.
Ихтиандр (восхищённо). Невероятно! (Поворачивается к жене.) Если бы тебя не было рядом, то я бы подумал, что это ты! Только… Только полвека назад…
Гуттиэре (очарованно). Неужели я была такой красивой?
Алеф (опомнившись). Мария?! Ты откуда?! И что это за платье на тебе?!
Гуттиэре (вскакивает, подбегает к внучке). Милая, где ты взяла это платье?! Это же… Это же… это…
Мария. Да, бабуля, да! Это твоё платье! Твоё. Ольсен сохранил.
Ихтиандр. Не может быть…
Мария. Я тоже раньше думала, что такого быть не может, а вот теперь увидела, что может! Может мужчина всю жизнь любить одну единственную женщину!.. (Гуттиэре.) Да и если бы только Ольсен, а то ведь ещё один человек всю жизнь жил с твоим именем в сердце, бабуля… Догадываешься, кто?.. Молчишь? Дед, и ты не догадываешься?.. Этот человек – тот самый Педро Зурита! Помните, сколько вы мне рассказывали в детстве о нём, как о злодее…
Гуттиэре. Но мы не называли тебе его имени, с чего ты взяла, что это Зурита?!
Мария (усмехнувшись). Так вы же только что сейчас разоблачили его, и имя назвали… А мне говорили, что забыли, как зовут этого негодяя…
Гуттиэре. Он не достоин того, чтобы помнить его имя!
Мария. Наверное… Вам видней… А между тем, Педро Зурита с трепетом и нежностью полвека вспоминает свою любимую жену, которая однажды ночью бросилась с обрыва в океан… Жену!
Гуттиэре. Да, я была обвенчана с ним, но женой ему никогда не была… И он на самом деле негодяй! Я сейчас всё тебе расскажу…
Мария. Не нужно, бабуля – я всё поняла сама. Сложила кубики – и получилось ваше прошлое… (С грустью.) Жаль, что я это поняла так быстро! (Вздыхает.) А, может, и хорошо – кто знает, что было бы через день? Тем более, через два, ведь эту страшную фамилию носят и другие люди!..
Гуттиэре. Девочка моя, никто из его родных не должен отвечать за то, что совершил Педро полвека назад.
Мария (грустно усмехается). Конечно, не должен… По идее… Но только – по идее…
Все растерянно и задумчиво смотрят в «темноту»…
Алеф (опомнившись). Послушайте, так, значит, я уже никуда не лечу?
Гуттиэре. Конечно, нет. Мария за один день выяснила, увидела и нашла всё, что только было можно!
Мария. И даже успела заснять на камеру.
Ихтиандр. Фантастика! (Идёт к внучке, обнимает её.) Я знал, что ты способный ребёнок, но чтобы такой! Нет слов!
Мария (сдерживая слёзы). «Ребёнок»… Как жаль, дед, что я уже не ребёнок!.. Как жаль…
Алеф (решительно). Так, быстро собирайся - и назад! Билет забронирован… В машину!
Мария. Нет, папа, нет…
Алеф (деликатно). Но… Марк ведь… Он ведь уже есть! Он уже вошёл в твою жизнь…
Мария. Ты забыл, чем закончилась история Монтекки и Капулетти? А у нас, как я поняла, ещё похлеще – даже время в полвека не затупило остроту…
Все молчат. Гуттиэре бессильно опускается на диван.
Алеф (взглянув на часы). А как ты добралась, дочь? Самолёт из Буэнос-Айреса прилетел меньше часа назад… Если он не приземлился на соседней улице, то ты должна была бы появиться здесь не раньше, чем (смотрит на часы) ну… хотя бы минут через десять…
Мария (улыбнулась). А я на перекладных через Мадрид… Не могла больше оставаться там… Боялась наделать глупостей, о которых только что говорил дед… К тому же, я ведь выполнила программу… (Встрепенулась, схватилась за сердце.) Нет! О, Дева Мария! Как же я… Что же теперь… (Подбегает к Гуттиэре.) Я же не привезла ожерелье! Ольсен ведь попал в клинику, а я уезжала поздно вечером… Бабушка!…
Гуттиэре. Значит, так тому и быть…
Алеф (усмехнувшись). Или, всё же, придётся вернуться! А?..
Раздаётся звонок в дверь.
Это водитель… Так отпустить его или, может, всё же…
Мария. Нет… Нет, нет, нет!!! Я счастлива, что снова дома! А сожалеть могу только об ожерелье… Хотя, что это мы так переживаем?! Его же можно будет получить и по почте! Адрес и телефон Ольсена у меня есть… Так что, всё прекрасно!.. (Всплескивает руками.) Дева Мария, откуда прекрасно?! А фонтан?! Я ведь его так и не нашла!
Алеф (радостно). Ехать!
Мария (растерянно). Но никто его не помнит…
Ихтиандр. И не надо… Да, собственно говоря, это ведь не фонтан и был… Так, труба, из которой в небольшой бассейн лилась вода… Полвека прошло – кто будет сохранять корыто с водой?
Мария (с сожалением). Значит, ехать больше незачем… (Бодро.) Ехать больше не-за-чем! Папуль, слышишь? Иди, отпускай водителя… если это водитель…
Звонок повторился.
Алеф. Что ж, пойду… А вы поднимайтесь и готовьте праздничный завтрак. Ведь и на самом деле всё прекрасно!.. Отец, доставай, наверное, свой пиратский коньяк - ты ведь держал его на «самый-самый» случай… По-моему, он настал! (Идёт к выходу.)
Ихтиандр (с сомнением). Пожалуй… Хотя… я держал его совсем для другого…
Гуттиэре (растерянно). Конечно, для другого… (Алефу вслед.) Алеф, это не тот случай!..
Слышится звук открываемой двери.
Алеф (голос). Простите…
Марк (голос). Здравствуйте. Здесь живёт Мария Сальвадор?
Мария, ахнув, медленно поворачивается в сторону двери.
Сцена тридцать первая.
Пригород Буэнос-Айреса.
Дом Педро Зурита.
Раннее утро.
Педро Зурита, нахохлившись, понуро сидит на роскошной кровати в своей спальне, уставившись в одну точку. Эмилио осторожно приоткрывает дверь, заглядывает в комнату.
Эмилио (входит). Отец, ты почему не спишь?! (Наклоняется к нему.) Как чувствуешь себя? Ну, чего молчишь?.. Так, давай-ка, я дам тебе ещё успокоительного… (Наливает в бокал лекарство, подносит его Педро, но тот не реагирует.) Отец, да что с тобой, в конце концов?! Всё же было хорошо… Очнись! (Тормошит отца.) Ну, что случилось?! (Всматривается в его лицо.) Ты меня слышишь?! Если ты сейчас же не начнёшь мне отвечать, я верну тебя в клинику! А сам уеду! И пусть тобой занимаются специалисты! Давно пора! Заодно и от алкоголизма вылечат!
Педро (услышав последние слова, вдруг вздрагивает). О-о-о… Да.
Эмилио. Что, да?
Педро. Да. Плесни…
Эмилио (возмущённо). Что?!
Педро. Немного. Совсем немного. Мне надо…
Эмилио. Лечиться тебе надо, а не пить! Господи, и как ещё только твоё сердце выдерживает такую нагрузку?! (Протягивает отцу лекарство.) Выпей лучше это…
Педро (резко). Я сам знаю, что для меня лучше… (Смягчившись.) Плесни – так я скорее приду в себя… Плени, плесни… Поздно мне уже что-то менять.
Эмилио (недовольно). Отец, у тебя от природы крепкий организм, но если ты сейчас не поможешь ему, то... Ну, ты слышишь меня?! Бросай пить! (С упрёком взглянув на отца, он всё же наливает в другой бокал немного коньяку.)
Педро. Зачем?.. Зачем бросать пить?! Зачем помогать организму?! И в чём помогать?! (Задумчиво.) Она уже позвала меня! Сама! Пусть… в другой мир, но позвала! Даже пришла за мной! Сама!.. ( С досадой.) Зачем они помешали?
Эмилио (протягивая бокал). Кто, она?! О ком ты? И в чём тебе помешали?
Педро (бережно берёт бокал). Кто она? Гуттиэре… Та единственная, которую я любил… Да, я всё-таки любил… Хотя, может, тебе и трудно в это поверить, но это было… (Подносит к губам бокал, как умирающий от жажды человек, с наслаждением делает глоток, опускает бокал.) А они мне помешали уйти с ней… Как было бы всё просто, если бы не эти чёртовы спасатели! (С досадой.) А теперь мне придётся самому её как-то искать! А где? И как?! И ещё неизвестно, какие там у них порядки...
Эмилио (встревожившись). Отец, ты как себя чувствуешь? (Подходит к нему, наклоняется.) Ты видишь меня?.. Узнаёшь?.. Как меня зовут?
Педро (раздражённо). Брось ты эти докторские штучки! «Узнаёшь, как зовут?»… Достали уже, ей-богу! Думаешь, я рехнулся?.. (Обиженно.) Не дождётесь! (Пьёт.)
Эмилио. Я не хотел тебя обидеть, но подумай сам: ты всё время говоришь о женщине, погибшей полвека назад, как о живой! Более того, говоришь, что она приходила…
Педро (с досадой бросает бокал на пол). Да тому уйма свидетелей!
Эмилио. Какие свидетели?! Никто твоё приведение не видел! И не буйствуй!
Педро. Да как же так?! Её все видели!.. (Вспоминает.) Сначала я хотел поговорить с ней… Но мне не дали… А потом мы полетели…
Эмилио. Куда вы полетели?!
Педро. Наверное, в другой мир…
Эмилио. Это ты падал в другой мир, а не летел… Когда свалился с утёса…
Педро. Ну, да, сначала падал… Но ведь потом она подхватила меня, обняла - и мы полетели!
Эмилио. Так, послушай ещё раз, как всё было… Когда ты упал с утёса, тебя бросилась спасать девушка, знакомая нашего Марка. Больше там никаких женщин не было! Значит, её ты и принял за свою Гуттиэре… В таком состоянии всё возможно…
Педро. В каком состоянии?! Гуттиэре я увидел на набережной до того, как всё произошло… Хотел с ней поговорить, но этот Ольсен!.. Вечно он путается под ногами! Он ещё пятьдесят лет назад пытался увести у меня Гуттиэре, представляешь?! Заговаривал ей уши рассуждениями о братстве, равенстве, свободе… Хотя, о чём же ещё ему, голи перекатной, было с ней разговоры вести, если не о равенстве? Денег-то у него отродясь не было!.. (Радостно вскрикнув, поднимает указательный палец вверх.) О, Ольсен! Ольсен-то что говорит?! Он же тоже её видел!.. Я подошёл к ним, когда они уже разговаривали!..
Эмилио. Ольсен разговаривал с Гуттиэре?!
Педро. Конечно! Можешь его спросить… А я сам сейчас ему позвоню… (Оглядывается.) Ты не видел моего телефона?
Эмилио. Не видел… Да он и не нужен - Ольсен после операции, и тревожить его нельзя.
Педро. После операции? А что случилось?
Эмилио. Его ранил Аркадио.
Педро (удивлённо). Аркадио?! Зачем?
Эмилио. Не знаю… Похоже, наш главный ихтиолог сошёл с ума… Сейчас им занимаются и врачи, и полиция… Я хотел у Марка хоть что-то разузнать, да его нет дома… А телефон недоступен… Где его всю ночь носит?
Педро (категорически). Как это - нет дома?! Что значит, недоступен?! Это что ещё за вольности такие?! Что он себе позволяет?! (Гневно.) Немедленно разыскать! К тому же, у нас сегодня вечером встреча с будущими родственниками! Тебя это тоже касается, Эмилио, не вздумай и ты куда-нибудь исчезнуть! И не придумывай никаких экстренных операций – я проконтролирую!.. (Прижимает ладонь к груди.) Ладно, давай своё успокоительное… (С отвращением пьёт.) Фу, какая гадость!.. (Смотрит на часы.) А Ольсена надо навестить – он всё и подтвердит… (Задумчиво.) Надо же, Ольсен ранен… Странно: он-то тут при чём?.. А может, она за нами обоими приходила?..
Сцена тридцать вторая.
Барселона.
Дом семьи Сальвадор.
Мария почти бежит к входной двери. Увидев Марка, она замирает.
Марк, рванувшись, было, к ней, заставляет себя остановиться, смотрит на неё во все глаза.
Марк (переведя дух). Доброе утро, Мария… (Протягивает ей старинный футляр для украшений.) Ты забыла забрать у Ольсена ожерелье твоей бабушки… (Покачнувшись, он всё же бросается к Марии.)
Обнявшись, они долго стоят, забыв обо всём вокруг.
Гуттиэре, Ихтиандр и Алеф понимающе переглядываются.
Ихтиандр (Алефу). А насчёт коньяка ты был прав: это как раз тот случай.
Алеф. То-то же! В следующий раз прислушивайся к моим словам! (Марии.) Мария, может, ты всё-таки представишь нам своего гостя?
Мария (смущённо отстранившись от Марка). Ой, конечно… Родные мои, это… он. Вот такой... (Повернувшись к Марку.) А это… мои родные.
Одобрительно закивав, все стали дружно подходить знакомиться.
Алеф (Ихтиандру). Ну, отец, неси уже своё пиратское сокровище! (Берёт Марка под руку). Молодой человек, хочу вам сообщить, что вы удивительным образом успели к неповторимому застолью: такого завтрака в нашей семье ещё никогда не было и уже точно никогда не будет!
Марк. Почему же?
Ихтиандр (уходя). Потому что осталась всего одна бутылка!
Марк (улыбаясь). Вот как? Значит, были и ещё? Значит, всё-таки, подобное уже было?
Гуттиэре. Было ещё две бутылки. Первую выпили на свадьбе родителей Марии – за здоровье молодых. Вторую - уже за здоровье самой Марии, когда она родилась. А теперь вот третья… Дождалась-таки, голубушка…
Марк (потрясённо). Что же это за напиток такой ценный, если вы так долго его хранили? И что за исключительный случай сегодня, ради которого решили выпить данный напиток?.. И не свадьба, и не рождение, как было в предыдущих случаях…
Гуттиэре. Сегодня у нас, может, даже больше, чем свадьба и рождение! Сегодня мы встретились со своим прошлым, которое мучило нас полвека, и не ощутили боли! Мы поняли, что зря так тщательно скрывали его и боялись! Зря, потому что наше прошлое давно осталось в прошлом! А сейчас вовсю бушует настоящее! И это настоящее наконец-то прорвалось! Прорвалось любовью и надеждой! И мы счастливы!.. А что касается напитка… Это коньяк. С одного затонувшего пиратского корабля… Может, он и не настолько вкусный, как сегодняшние коньяки, но уж выдержанный – это точно! К тому же, Ихтиандр сам поднял его со дна моря.
Мария (опомнившись). Бабуля, милая! Посмотри же, что привёз Марк! (Протягивает футляр Гуттиэре.)
Гуттиэре взволнованно берёт футляр.
Гуттиэре. Что это?
Марк. Это от синьора Ольсена. Он очень просил передать футляр Марии.
Мария. Это ожерелье, бабуля.
Гуттиэре, закрыв глаза, прижимает футляр к груди.
Открывай… Ну, открывай же, не томи!
Входит Ихтиандр с бутылкой коньяка в руках. Гуттиэре растерянно поворачивается к нему.
Ихтиандр (взволнованно). Открывай…
Алеф. Да открывай же, мама!
Гуттиэре открывает футляр и замирает. Ихтиандр передаёт бутылку Алефу, достаёт ожерелье и надевает его на шею жене. Все в восхищении замирают.
Гуттиэре (задумчиво). Это ожерелье подарил мне доктор Сальватор, когда я была ещё ребёнком. Я очень хорошо всё это помню… Тогда ещё была жива моя мама… В тот день мы пошли с ней на Торговую площадь за рыбой. Там было очень скользко, я упала и вывихнула ногу. На моё счастье в это же самое время делал покупки и повар доктора. Он-то и привёз меня к Сальватору… Помню, я плакала, брыкалась – мне ведь было больно… Да и страшно. И тогда доктор, чтобы хоть как-то отвлечь меня, дал это ожерелье. Не знаю, что меня тогда в этих жемчужинах так поразило, но я залюбовалась ими настолько, что успокоилась. Не плакала даже тогда, когда мне вправляли ногу! Сальватор был так удивлён, что оставил мне это ожерелье навсегда. Мама отказывалась от такого безумно дорогого подарка, а доктор спросил, хочет ли она, чтобы её дочь больше никогда в жизни не плакала? Конечно, мама хотела. Он сказал, что в таком случае надо этот жемчуг взять…
Марк. И вы больше никогда не плакали?
Гуттиэре (рассмеявшись). Конечно, плакала. Но в тот период жизни, когда это ожерелье было со мной, я даже в самые страшные минуты не отчаивалась!
Алеф. Просто ты была молодой…
Гуттиэре. Ну, это, конечно, тоже играло свою роль, но и в жемчуге этом что-то такое всё же было… Оно каким-то образом влияло на меня, успокаивало, вселяло уверенность… Ожерелье стало моим талисманом.
Мария. Как же тогда ты отдала его Ольсену?! Тебе не было страшно расстаться с ним?
Гуттиэре. Нет, страшно не было. К тому времени у меня появился новый талисман. Даже больше, чем талисман – мой ангел-хранитель!.. Да что я говорю! У меня к тому времени (загадочно улыбается) появилось нечто такое, что заменило мне весь мир!
Мария (игриво). О, а я знаю, что тебе тогда заменило мир! (Смотрит на Ихтиандра.) Вернее, кто заменил… А? Я права?!
Гуттиэре (целует Ихтиандра). Да! Ты права!
Мария. Боже, как это здорово! А как красиво! Почему же ты никогда мне раньше об этом не говорила?
Гуттиэре. Я говорила. Но ты не слышала…
Мария. Разве?
Гуттиэре. Да, моя девочка, да… А вот теперь другое дело… Теперь тебе уже и говорить ничего не надо будет – и так всё увидишь и всё поймёшь.
Алеф. Друзья мои, а вам не кажется, что если мы сейчас не сядем за стол, то вскоре наш завтрак можно будет уже смело назвать обедом?
Гуттиэре. Ты прав, сынок, прав. Синьоры, прошу к столу!
Все дружно отправляются в столовую. Мария, взяв Марка за руку, немного задерживает его.
Мария. Как чувствует себя твой дед?
Марк. Думаю, вполне комфортно. Во всяком случае, я ещё ни разу не слышал, чтобы у него когда-либо была бессонница.
Мария. Удивительно… Марк, прости, если мой вопрос покажется тебе бестактным, но… как прореагировали твои родные на столь поспешное решение отправиться вслед за мной?
Марк. Пока ещё никак.
Мария. То есть, как?! Они, что, ничего не знают?!
Марк. Пока ещё нет.
Мария. Но как же так?! Как же ты мог так поступить?! Ты уехал ко мне без их благословения?!
Марк. Не к кому было обращаться за благословением – все спали. А будить отца, безмерно уставшего после сложнейшей операции, и деда, пережившего такой стресс, я не решился. Думаю, и ты бы поступила так же… А не ехать я тоже не мог…
Мария (смягчившись). Да? Ну… теперь-то ты уже можешь им позвонить. (Смотрит на часы.)
Марк. Через часок… Это у вас уже одиннадцать, а у нас ещё только семь. Они могут ещё спать.
Мария. У вас ещё только семь… Надо же, только семь… Только семь?! Послушай, а как же Ольсен передал тебе ожерелье? Когда? Ведь ночь же была! А в клинику ночью не пускают!
Марк. Во-первых, ты забыла, что я сам врач, поэтому меня всё равно бы пустили. Во-вторых, он лежит в клинике моего отца, а это, в принципе, и моя клиника тоже. А в третьих, сеньор Ольсен, придя в сознание после операции, сам попросил меня приехать.
Мария. Сам?
Марк. Да… Дело в том, что в клинике пациентам не рекомендуется держать драгоценности – некому отвечать за их сохранность. Поэтому Ольсену предложили не оставлять ожерелье в палате, а незамедлительно передать его своим близким. Он позвонил тебе в гостиницу, но там сообщили, что ты только что освободила свой номер. Ольсен решил, что ты переехала ко мне, и позвонил мне... Я тогда ещё даже домой не успел доехать… Можешь себе представить, как я воспринял эту новость… В общем, я помчался назад в гостиницу, а тебя уже нет! И никто мне ничего объяснить не смог… А вот Ольсен всё растолковал…
Сцена тридцать третья.
Буэнос-Айрес.
Клиника Эмилио Зурита.
По коридору к палате Ольсена стремительно идут Педро и Эмилио Зурита. Перед дверью Эмилио придерживает отца.
Эмилио. Отец, ну, тебе же сказали, что Ольсен ещё слаб…
Педро (отстраняет от себя сына). Ольсен слаб, но в своём же уме! В отличие от меня!.. Вот пусть он всё и расскажет, а то я уже заметил, как ваш психиатр слюну глотал, на меня глядючи!
Эмилио. Да брось ты выдумывать!
Педро. Выдумываешь, как раз, ты, а я говорю правду…
Эмилио. Ну, да… День, наверное, уже говоришь… Ладно. Пойдём. Но только успокойся сначала.
Педро. Я спокоен.
Педро и Эмилио входят в палату.
Ольсен, увидев их, понимающе усмехается.
Ольсен (тихо). Жив, Зурита?.. И на этот раз вышел сухим из воды… Что же за ангел-хранитель у тебя такой?! Ведь нисколько не заслуживаешь! Слушай, а не с самим ли дьяволом ты в сговоре?!
Педро. Может, и с дьяволом тоже, но хранит меня уже полвека моя жена Гуттиэре.
Ольсен (иронично). Да что ты говоришь?! И каким же образом она тебя хранит?
Педро (вспыхнув). В другое время я бы послал тебя подальше, но сегодня, надо признать, не та ситуация, поэтому объясняю: Гуттиэре, моя жена, уже полвека неотлучно находится рядом со мной! И днём, и ночью! Во всех делах моих и на отдыхе! В радости и печали!
Ольсен. Вот как? Интересно, как это возможно в нашем материальном мире, если она проживает в Барселоне, а ты в Буэнос-Айресе?
Педро (застыв на ходу). Что… В какой Барселоне? Что ты сказал?!
Ольсен. Да, Педро, В Барселоне. Гуттиэре жива… Она тогда не бросилась с обрыва, а уехала с Ихтиандром. Сначала в Австралию, где Ихтиандру сделали операцию по пересадке лёгких, а потом – в Европу, где они сейчас и проживают.
Педро (повернувшись к сыну). Ты слышал?.. (Вдруг обмякает.) Гуттиэре жива? И Ихтиандр… Значит, она не приходила за мной?.. (Протягивает руку к сыну.) Зови своего психиатра, сын… Если до сего момента я и чувствовал себя в своём уме, то с этой минуты разум мой отказывается понимать действительность…
Эмилио. Успокойся, отец, всё же нормально! Это же здорово, что она жива! Ты сможешь с ней увидеться, поговорить…
Педро (опускаясь на стул). Что ты говоришь?! Вот что ты говоришь?! С кем встретиться?! Зови врача! Зови же, мне плохо! Я не шучу…
Ольсен. Возьми себя в руки, Педро.
Педро. Я сошёл с ума… Я всё-таки сошёл с ума! Подумать только, я ведь так ясно всё помню: я приехал на Торговую площадь, чтобы встретиться с Марком, и вдруг увидел, как Ольсен разговаривает с Гуттиэре! (Трёт ладонями виски.) То, что это была Гуттиэре, у меня даже сейчас сомнений нет! Даже платье на ней было из того времени!.. Я решил, что она пришла за мной…
Ольсен. Шла за тобой, а пришла ко мне, да? Нелогично рассуждаешь, Зурита…
Педро. Да, теперь понимаю… (Поднимает глаза к небу.) Что же тогда это было, дева Мария?!
Ольсен. На этот раз ты прав: это была Мария…
Педро (потрясённо). Какая Мария? Сама Мария?! Мать Христа?
Ольсен (рассмеявшись). Сама Мария - внучка Ихтиандра!
Сцена тридцать четвёртая.
Пригород Буэнос-Айреса.
Дом Педро Зурита.
Сгорбившись, Педро сидит на своём любимом месте в саду. Он раздавлен, потерян. Эмилио наливает в бокал вина, подаёт отцу.
Эмилио. Держи.
Педро (рассеянно взглянув на бокал). Что это? Не хочу.
Эмилио. Это вино. Лекарства не даю: всё равно оно тебе сейчас не поможет…
Педро (холодно усмехнувшись). А вино?.. Мне уже ничего не поможет! Гуттиэре жива, понимаешь?! Жива! А я полвека оплакивал её! Я даже ходил в церковь!.. Тайно, чтоб никто не видел – ведь Педро Зурита из камня! И всё человеческое ему чуждо!.. А я ходил… И ставил за её упокой свечи… И желал ей царствия небесного, а она спокойненько живёт в Барселоне! С Ихтиандром! И даже родила ему сына!!! Ты понимаешь, о чём я говорю, Эмилио?! Не у меня сын, а у Ихтиандра!
Эмилио (с упрёком). А у тебя нет сына?!
Педро (резко поднимается, неловко обнимает сына). Прости, прости… Я не так хотел сказать… Понимаешь, она ведь моя жена… А родила не мне…
Эмилио. Да всё я понимаю…
Педро. И у них есть внучка… Копия Гуттиэре… Как сейчас сказали бы: клон… (Садится, но тут же вскакивает снова.) Послушай, они живут в Барселоне?! А как же тогда Мария оказалась здесь?
Эмилио. А почему она не может оказаться здесь?! Дела… Или ещё что…
Педро. Вот именно: или ещё что!.. Не просто же так она оказалась на Торговой площади в то время?! Да ещё с Ольсеном! Да ещё в платье Гуттиэре!
Эмилио. Ой, отец, ты сейчас напридумываешь! Будто кто-то знал, что ты там появишься!.. Она ждала Марка… Он ходил по делам в лабораторию Аркадио…
Педро. А почему она была с Ольсеном и в платье Гуттиэре?!
Эмилио. Потому что Марк завёл её к Ольсену в музей… Чтобы она не скучала… А тот, поразившись её сходству с Гуттиэре, нарядил её в это платье...
Педро. Постой, постой… А как она, вообще, оказалась с Марком?!
Эмилио. Честно говоря, я сам не знаю… Он делал ей в моей клинике кое-какие анализы… А потом решил показать город…
Педро. Город?.. Когда? Вчера? О-о-о, слушай, так Мария - это, наверное, и есть те самые коллеги Марка из Барселоны, о которых ты мне вчера говорил? Выходит, это он её развлекал, позабыв про все свои дела?!
Эмилио. Да. Скажу тебе больше: он влюблён в Марию… И наверняка сейчас с ней…
Педро. Что?! Ни-ког-да! Не будет этого! Через две недели у него свадьба с другой! И сегодня мы все вместе обсудим детали этого мероприятия… А Марию надо вывести на чистую воду: ведь не просто же так она появилась в нашем городе да ещё и влюбила в себя Марка!
Эмилио. А если это случайность?
Педро. Да? И то, что она объявилась именно тогда, когда из прошлого вынырнул Хосе с разоблачающими меня документами, тоже случайность?
Эмилио. В жизни ещё и не такое бывает…
Педро. Вот только не надо мне рассказывать про то, что бывает в жизни!..
Раздаётся звонок мобильного телефона.
Эмилио, взглянув на телефон, качает головой.
Эмилио. Надо же, лёгок на помине… Долго жить будет…
Педро (язвительно). Может, и богато? По божьей милости…
Эмилио (в трубку). Я слушаю тебя, сын… Как чувствует себя дед?! (Смотрит на Педро.) Сразу видно, любящий внук звонит: первый вопрос – о деде. Чувствует он себя, по-моему, неплохо: активен, строит планы на будущее и самое главное - если стоишь, то сядь - он бросил пить!.. Я тоже очень этому рад. Да и сам дед, думаю, тоже. Кстати, а ты где?.. Где?!! В Барселоне у Марии?!!
Педро (гневно вырывает у Эмилио трубку, подчёркнуто холодно). Что я слышу? Или я что-то не понял? Так где же находится мой любящий внук?.. Ах, в Испании… Вот как… Значит, всё же, я ещё хорошо слышу… А как ты там оказался? Просто шёл, шёл – и оказался в Испании?.. Ах, всё не так просто. А как?.. Да что ты! Улетел делать ей предложение? Не спросив у нас благословения?.. А-а-а, у нас – потом, когда она согласится. Что ж, разумно. А теперь слушай меня внимательно, внук: сегодня в двадцать ноль-ноль ты должен будешь…
Эмилио с силой вырывает у отца телефон и отключает его.
Педро (потрясённо). Ты что это себе позволяешь?!
Эмилио (срывающимся голосом). Скажи, отец, ты счастливо прожил свою жизнь?
Педро. Мне не на что жаловаться…
Эмилио. Нет, ты ответь на мой вопрос: счастливо?!
Педро. Я не допущу, чтобы мой внук, моя кровь, женился на внучке Ихтиандра!
Эмилио. А на внучке Гуттиэре?! Ты только подумай, как распорядилась судьба! Как она догнала твою мечту, твою любовь – и решила соединить твоего внука с внучкой Гуттиэре! Не смотря ни на что, твоя любовь победила! Ты только вдумайся, отец! Ну, вдумайся же!!!
Педро. Господи, ну, почему он выбрал её? Вокруг столько девушек, а он!.. Почему?!
Эмилио. Может, голос крови? Гуттиэре очень похожа на свою бабку, а Ольсен сказал, что Марк – вылитый ты в молодости… Вот и осуществилась ваша с Гуттиэре любовь… Только через них… Так помоги им...
Педро (передразнивает). Помоги им… Как? Мои люди уже подтвердили, что Хосе снял с документов копии и передал их отморозку Перлу и своей ненаглядной доченьке! С последней-то мне справиться – раз плюнуть, а вот с Перлом… А уж он, если что, случая такого не упустит...
Эмилио. Может, ещё не поздно что-нибудь придумать?
Педро. Что тут придумаешь, что?! Если бы их удовлетворила моя смерть, я бы не задумывался, но им нужно всё, что принадлежит мне! В том числе и моя фамилия! Наша фамилия! Наше положение в обществе! Престиж!
Эмилио. Отец, ради счастья Марка я пойду на всё! Слышишь? Я верю, что выход есть! Давай думать!
Сцена тридцать пятая.
Барселона.
Дом семьи Сальвадор.
Марк и Мария сидят в саду, очень похожем на сад Педро Зурита. Марк в очередной раз пытается набрать телефон отца, но номер не соединяется.
Марк (обескуражено). Надо же, не дозвониться!
Мария. Может, у него села батарейка?
Марк. Вряд ли…
Мария. Набери деда.
Марк. Набирал – не отвечает… Да к деду, вообще, звонить бесполезно – он всегда забывает телефон в какой-нибудь комнате и, естественно, звонка уже не слышит… Ладно, позже ещё попытаюсь…
Мария. Может, они сами перезвонят.
Марк. Может… (Поворачивается к Марии.) Мне безумно не хочется уезжать!
Мария. Мне безумно не хочется, чтобы ты уезжал!
Марк. Что будем делать?
Мария. Любить друг друга на расстоянии.
Марк. Это иллюзия…
Мария. Нет, так живут многие. Например, мои родители. Они довольно-таки редко бывают вместе, но зато когда бывают – то у нас в доме фиеста!
Марк. Мне бы не хотелось так жить… Я много раз наблюдал, каким одиноким и беспомощным становится мой отец по вечерам… Но моя мать умерла. А твои живы! Почему они не вместе?
Мария. Не знаю. Не задумывалась даже. Так было всегда… Мама - морской археолог. Она безумно любит свою работу, море… Когда она дома, они с дедом буквально не выходят из аквариума – всё время что-то там строят, благоустраивают, наблюдают за своими подопечными… А папа море не любит. Наверное, он пошёл в бабушку… Бабушка любит землю, сад… (Оглядывается вокруг.) Вот за этими джунглями, например, мы ухаживаем сами. Я, папа и бабушка… Красиво?
Марк. Очень.
Мария. Наверное, поэтому я и профессию такую выбрала … Но море я тоже люблю. Когда приезжает мама, то и меня не вытащить из аквариума!.. (Поворачивается к Марку, кладёт руку ему на плечо.) Тебе пора собираться.
Марк. Да что мне собираться? Я налегке.
Мария (рассмеявшись). Приехал налегке, а уедешь с полным чемоданом подарков! (Резво вскакивает.) Пойдём укладываться!
Марк. Пойдём… (Поднимается и, не удержавшись, обнимает Марию.) Милая моя девочка, ты думаешь, я не понимаю, что в разных полушариях не может быть двух таких одинаковых домов, как наши! Это неспроста! И твой приезд в Буэнос-Айрес, и такой спешный отъезд… И деликатное нежелание твоих близких говорить о моём городе и моих родных... И о своём прошлом… И ты не хочешь уехать со мной… Это ведь что-то значит… Не хочется думать о таком, но… Но… Но неужели мы… Как бы это сказать? В общем, мы случайно не… родственники?!
Мария (рассмеявшись). Нет, ты мне не брат! Ты же об этом хотел спросить?
Марк (облегчённо вздохнув). Ой, слава тебе, Дева Мария! Да, об этом… Понимаешь, моя мама умерла при родах, а отец больше не женился… Не женился, но это же не значит, что у него не могло быть женщин… Наверняка были… К тому же, в молодости он часто бывал в командировках… Вот я и испугался… (Радостно целует Марию, тут же снова хмурится.) Но тогда в чём дело? Почему тогда вы все так загадочно себя ведёте? Ты, наверняка, знаешь разгадку…
Мария. Конечно. Разгадка в том, что человек-амфибия существует. И это - мой дед.
Марк (поперхнувшись). Не может быть!..
Сцена тридцать шестая.
Буэнос-Айрес.
Раннее утро.
Эмилио, встретив Марка в аэропорту, везёт его домой той же самой дорогой, какой двое суток назад ехала в город Мария.
Из магнитолы слышится тихая музыка, в которую периодически вклинивается ленивый голос диктора, рассказывающий, в каком месте в данный момент в городе пробки, какая погода ждёт жителей днём.
Марк замечает, что отец чем-то встревожен.
Марк. Отец, что случилось?
Эмилио. Случилось столько, Марк, что не знаю, с чего и начать…
Марк. Уж начни с чего-нибудь.
Эмилио. Вчера вечером у нас была очень важная встреча… Ты тоже должен был на ней присутствовать, потому что это касалось тебя… Особенно тебя…
Марк. Но я ничего не знал…
Эмилио. Да, конечно… Дед не успел тебя предупредить… Привык, что мы всегда под боком…
Раздаётся звонок мобильного телефона.
Эмилио берёт трубку.
О, вот и он… (В трубку.) Да, отец, я слушаю…
Педро (голос). Эмилио, ты встретил Марка?
Эмилио. Да, только что.
Педро (голос). Ты ещё не рассказал ему?
Эмилио. Нет. Когда бы я успел? Сейчас расскажу… Нам ехать к тебе?
Педро (голос). Нет, нет, ко мне не надо – я еду на встречу… Сын, у меня возник план… Если всё получится, как я задумал, то мы освободимся от этих подонков! Слышишь… сынок?
Впервые в жизни услышав от отца слово «сынок», Эмилио вздрагивает, нервно сглатывает.
И очень хорошо, что ты ещё ничего не успел рассказать Марку! Просто прекрасно! Может, нам и не придётся ничего ему рассказывать… Очень на это надеюсь. Знаешь, мне вдруг так захотелось понянчить нашего с Гуттиэре правнука! Нашего с Гуттиэре…
Эмилио. Это было бы просто великолепно… А что ты задумал?
Педро (голос). Потом, всё потом – я очень спешу.
Эмилио. Скажи хоть, куда едешь?.. Ты чего молчишь? (Кричит.) Отец?!!
Педро (голос). Ну, что за истерика? (Резко.) Сказал же, потом…
Эмилио. А с кем встреча?.. Ну, почему ты всё время молчишь?.. Отец, ты куда опять пропал?!
Педро. Тут я, тут… Припарковывался… О, меня уже ждут… Ладно, пока. Потом позвоню. Да, Эмилио, ещё секунду… (Сдавленным голосом.) Я люблю вас!
Эмилио (испуганно). Мы тоже… Отец, что ты задумал?! Где ты?! Кто тебя уже ждёт?.. Аллё! Аллё!!! (Марку.) Он отключил телефон!
Марк (спокойно). Ну, не в первый раз… А что ты так встревожился?
Эмилио (дрожащим голосом). Да, не в первый раз, но так – впервые. И ещё он сказал, что любит нас.
Марк. Да? Здорово!.. Хотя… странно, как-то…
Эмилио. Вот в том-то и дело!
Марк. А что ты должен мне рассказать?
Эмилио (удивлённо). Тебе?!
Марк. Не мне? Я подумал, мне…
Эмилио. Нет, не тебе… Это я сегодня должен встречаться… там… у-у-у… В общем, не тебе…
Марк. А-а-а… У деда какие-то очень важные дела?
Эмилио (всматривается вперёд). Видимо…
Марк. Ты не в курсе?
Эмилио. Да, важные. Очень.
Марк. А почему это касается меня? Особенно, меня...
Эмилио. Может, и не касается… Ещё не знаю…
Марк. Да? Странно как-то всё это…
Эмилио. Ну-у-у… Я уже говорил тебе, дед хочет, чтобы ты женился…
Марк. И что?
Эмилио. Есть кое-какие проблемы… Вот дед их сейчас и решает…
Марк. Ой, боже мой, какие проблемы?! Хотя, есть… Она не хочет жить в Буэнос-Айресе. А я, естественно, не могу представить свою жизнь без вас с дедом… И без клиники… И без нашего дома… И вообще…
Эмилио. И это ты считаешь проблемой?! (Оглядывается.) Пробка, что ли, впереди? Что-то больно уж медленно едем…
Марк. Да.
Эмилио. Что, да?
Марк. Считаю это проблемой.
Эмилио (грустно смотрит на сына). Господи, сын, да разве это проблема?!
Марк. Смотри-ка, точно, пробка.
Эмилио. На мосту, наверное, что-то…
Марк (показывает на магнитолу). А что ж это наш ленивый диктор ничего не сообщает?
Словно услышав замечание Марка, диктор, кашлянув, заговорил быстро и взволнованно.
Диктор (голос). Уважаемые автолюбители, мне только что сообщили о страшной автомобильной аварии на Каменном мосту: буквально несколько минут назад чёрный Мерседес, с огромной скоростью мчавшийся по Набережной, влетев на мост, резко вывернул руль к ограждению и, пробив его, упал с моста в Рио-де-ла- Плата.
Эмилио, вздрогнув, резко добавил громкость.
Как говорят свидетели, в машине было три человека. К месту аварии уже выехали спасатели.
Эмилио (хрипло). Что сказали?! Чёрный Мерседес?!
Марк (взволнованно). Да мало ли в городе чёрных Мерседесов!
Эмилио. Да, да… Конечно.
Марк. Конечно!
Эмилио. Марк, мне что-то не по себе…
Марк. Но сказали, в машине было три человека!
Эмилио (взволнованно). Три человека?! Дева Мария, это он!!! Сын, это он!!! Он ведь сказал, что они его уже ждут!
Марк. Кто они?
Эмилио (растеряно). Не знаю… Но, это точно машина деда!
Марк (решительно). Выходим!
Сцена тридцать седьмая.
Буэнос-Айрес.
Клиника Эмилио Зурита.
Из операционной выходит Марк. Сорвав маску, он идёт по коридору, входит в кабинет отца, падает на диван. Вслед за ним входит Эмилио.
Марк (вскинув руки вверх). Что, что мы сделали не так?!
Эмилио. Всё так… Всё, что было в наших силах… Остальное – в руках божьих.
Марк. Но почему?! Почему это произошло?
Эмилио. Узнаем, когда он выйдет из комы.
Марк. Ты уверен, что он выйдет?
Эмилио. Я надеюсь. И верю.
Слышится стук в дверь, и в кабинет входит Комиссар полиции.
Комиссар. Разрешите?
Эмилио. Да, комиссар, проходите.
Комиссар. Мне сказали, операция прошла успешно…
Эмилио. Можно ли так говорить, когда человек в коме?.. Мы сделали всё, что могли, а остальное - в руках божьих…
Комиссар. Сеньор Зурита, вы уже знаете, что в машине вашего отца на заднем сиденье находились ещё два человека. Их тела уже опознали – это ранее судимый Перл и сын бывшего начальника тюрьмы Хосе. У Перла в кармане куртки мы нашли пистолет. Другой пистолет лежал на полу машины. Ситуацию можно представить так: преступники захватили вашего отца с целью ограбления. В машине завязалась драка, в результате чего был совершён наезд на ограждение. Скорость была большая, ограждение было пробито, и машина упала с моста. Задние дверцы оказались заблокированы, поэтому преступники выбраться не смогли, а вот сеньор Педро выбрался, всплыл, но полученные при падении ранения…
Марк (нервно перебивает). А почему не сработала подушка безопасности?!
Комиссар. Это нам ещё предстоит выяснить… Но если бы она сработала, то Педро Зурита не смог бы выбраться из машины самостоятельно. Во всяком случае, так быстро… Так что, неизвестно, повезло ему в данном случае, или нет?
Эмилио. Повезло. Иначе бы он утонул. А так… Есть надежда.
Комиссар. Сеньоры, я буду просить вас дать показания. Возможно, благодаря этому, мы сможем прояснить ситуацию… Уголовное дело уже заведено.
Эмилио. Даже не знаю, чем мы можем помочь следствию… Мы представления не имеем, как преступники оказались в машине отца.
Комиссар. А где вы были в это время?
Эмилио. Мы ехали из аэропорта домой. Я встречал своего сына Марка, он сегодня утром прилетел из Барселоны. Вы можете проверить.
Комиссар. Да бог с вами, зачем? Вы не подозреваемые, чтобы вас проверять! Я думал, что вы, возможно, могли знать что-нибудь о планах своего отца…
Эмилио. Увы…
Комиссар. Что ж… Будем надеяться, что сеньор Педро скоро очнётся и сам нам всё разъяснит… (Протягивает руку, прощается.) Всего доброго.
Эмилио. Мы сами очень на это надеемся… (Пожимает комиссару руку.) Всего доброго.
Комиссар уходит. Марк вскакивает.
Марк. Отец, а ведь ты что-то скрываешь!
Эмилио. Поверь, мне нечего тебе сказать! Пока ещё нечего...
Слышится звонок мобильного телефона.
Марк (с нежностью). Это Мария.
Сцена тридцать восьмая.
Барселона.
Аэропорт.
Мария достаёт телефон, набирает номе. Рядом с ней стоят её родные.
Мария (волнуясь). Ну, если он и сейчас не ответит…
Алеф. А зачем звонить? Всё равно летишь…
Ихтиандр. Согласен. И поспеши: посадка уже заканчивается.
Гуттиэре. Нет, нет! Пусть звонит.
Ихтиандр. Зачем?
Гуттиэре. А куда она полетит? К кому?!
Алеф. А к кому она недавно летала? Ни к кому. И не пропала.
Гуттиэре. Но теперь-то обстоятельства изменились…
Мария (в трубку). Аллё… Марк?! Слава богу! Что случилось?! Где ты был?! Я чуть с ума не сошла?... Что? Какая операция? Всё же было хорошо… Авария?! Напали грабители?! И что?.. Педро в коме?! Не может быть!.. И что же теперь делать?.. Ждать?.. Да, конечно, будем ждать. Я верю, что он очнётся! Что?.. Как дела у меня?.. Теперь уже не знаю…
Слышится голос диктора, который объявляет, что заканчивается посадка на рейс в Буэнос-Айрес. Родные Марии спешно целуют её и подталкивают к выходу на посадку, не давая возможности ей договорить.
Ма… Марк… (Ихтиандру.) Ой, дед, куда ты меня… (В трубку.) Марк… (Подталкивающим её к выходу родным.) Да вы что?! Куда вы меня толкаете, ведь ещё ничего не решено?! К тому же, изменились обстоятельства… Ой!..
Алеф (отобрав у неё телефон). Тем более, надо лететь! Быстро доставай билет!.. (В трубку.) Извините, Марк, она не может больше с вами говорить – у неё уже заканчивается посадка… Что? Куда летит? А она разве вам не сказала?.. Надо же, как неловко получается… (Марии.) Ну, что же ты копаешься?! Давай, я тебе помогу… Отец, возьми… (Отдаёт телефон Ихтиандру.)
Ихтиандр (приложив к уху трубку). Аллё… Марк? Вы ещё на проводе?.. Куда улетает Мария? Как, куда? Замуж выходить… Вы ничего об этом не знаете? Странно. Почему же Мария не предупредила вас... А? Что? Желаете ей счастья?...
Спешащая Мария не слышит, о чём Ихтиандр разговаривает с Марком, но Гуттиэре разговор не нравится, она отнимает телефон.
Гуттиэре (в трубку). Извините, Марк, но почему вы желаете счастья Марии? Это похоже на прощание… Что?... Она вас не предупредила, что выходит замуж? Да, нехорошо как-то. Наверное, ей показалось, что всё и так понятно… Не понятно? А может, тогда, она хотела сделать вам сюрприз и сказать всё при встрече?... Что ей передать?.. Нет, это уж слишком! (Марии.) Мария, ты никуда не летишь! Возвращайся! (В трубку.) Что вы сказали, Марк?.. Не стоит из-за вас отменять такое мероприятие? Так лететь ей или не лететь?.. Пусть решает сама? (Протягивает Марии телефон.) Так, ответь, пожалуйста, Марку… По-моему, он сам не знает, чего хочет…
Мария (в трубку). Марк, так ты не рад?.. Кто тебе такое сказал? (Рассмеявшись.) Так я же к тебе лечу, глупый!.. Как, зачем? Замуж выходить!.. За тебя! А за кого же ещё?! (Родным.) Он сейчас сойдёт с ума!
Ихтиандр. Так беги скорей на самолёт, а то и правда ещё сойдёт! Сумасшедших нам только и не хватало!
Алеф. Имей в виду, главная свадьба – у нас!
Гуттиэре. Лети, ты ему сейчас очень нужна. И будь счастлива!
Мария, помахав родным, исчезает за дверью. Гуттиэре берёт
Ихтиандра под руку.
Гуттиэре (задумчиво). Ты слышал про Педро?
Ихтиандр. Слышал… Он в коме…
Алеф. Кто в коме?!
Ихтиандр. Педро Зурита. Как я понял, на него напали грабители…
Алеф (искренне). Надо же! Никому не пожелаешь такого…
Ихтиандр. Да… Страшное наказание.
Гуттиэре. Может, как искупление?.. Мальчики мои, а мы ведь давно простили ему всё! Ведь правда?! Пойдёмте в храм, поставим свечи… А там… пусть бог решает.
Сцена тридцать девятая.
Пригород Буэноса-Айреса.
Дом Педро Зурита.
Свадьба.
Мария в платье Гуттиэре под восторженные рукоплескания родных и гостей танцует с Марком танец, какой когда-то в молодости танцевали Гуттиэре и Ихтиандр.
Сцена сороковая.
Буэнос-Айрес.
Клиника Эмилио Зурита. Реанимация.
На безжизненном лице Педро Зурита вдруг появляется робкая счастливая улыбка.
Конец.