2001, Ивановская область.
Жара! Июньская жара ударила по апрелю. Растерянно погнали листья деревья, опередив лесную траву: летний лес шумит листвой над сухими полёгшими стеблями. Папоротник ещё только пробивается тугими ворсистыми палевыми барашками скрученных вай, трава ещё не прикрыла новой зеленью старых бумажных листьев.
Вода… Она заполняет колеи лесных дорог, приманивая тритонов. Иногда она хлюпает под ногами. Просеки неожиданно заканчиваются в новорожденном озере, уставленном полузатопленными ивами и берёзами.
Ожили болота: сфагнум, ещё смятый тяжёлым зимним снегом, полёгший полосами, уже залился зеленью по верхушкам, оттеняя белые основания стебельков. На земле куски коры, старые оленьи орешки, следы…
Следы лосей, собак, даже медведя – маленького, годовалого. Он где-то невдалеке хрустит валежником и сопит, ломится через лес. Услышав голоса, замирает и уходит, оставив на память в вязкой глине смешной широкий человечий след с круглой пяткой.
Здравствуй, лес! С Новым тысячелетием!
Не исчерпал лес подарков. Вот среди коры набычились головы строчков, великих грибных мыслителей. Ножка вросла в землю, оплела травинки и хвою – где гриб где почва? Шляпки лоснятся, выпирают из земли извилинами. На разрезе – самый настоящий мозг. Их и есть как-то неудобно – вдруг у тебя на тарелке самый умный мозг леса в жаренном виде?
Вроде бы уже прошёл брачный сезон тереревов и глухарей, но там, за деревьями, кто-то явно токует: угукает горловым голосом и хлопает огромными крыльями. Ему вторит неутешная кукушка: всегда вдалеке. Иди за ней по лесу часами – а она опять вдалеке. Оперный голос у птицы!
Повеселела дубрава. Под голыми остовами ещё спящих дубов сияют жёлтые ветреницы; прячутся за поваленными стволами крошечные кустики фиалок с первыми огромными сиреневыми цветами – глазами; глубоким фиолетовым пылают цветки лесной чины; качаются, осыпая пыльцу, колоски осоки, словно сбежавшие от ив пушки-цветочки, что расселись по стебелькам.
А ивы! Крошечные, до колена, болотные деревца, и серокорые кусты с зелёными, гордо задранными ввысь червячками – женскими серёжками. И жёлтые цветы, усыпавшие мужские растения, опередив листья. Дрожат веточки, качаются жёлтые пушки, игрушечное дерево вспыхивает под солнцем, пробравшимся сквозь ветви сосен…
Сосны и ели спешат: гонят побеги, закладывают шишечки. Лето! Неважно, что апрель. Лето!
Можжевельники похожи на невыспавшихся небритых мужчин: всё ещё помяты снегами и никак не проснутся. Даже не пахнут. Вот они такой ранней побудки не приемлют. У них всё будет в срок, как положено, чтобы успеть умыться, побриться, надушиться – и в рост.
Исчерпавшая себя поздним ноябрьским цветением кассандра тоже не выспалась, вся сероватая и усталая. Ей расцветать не скоро.
В тени прячутся от жгучего солнца редкие цветущие майники, и начинает осваивать пустую территорию кислица. Пока травы проснутся, она успеет разрастись. Среди кислицы торчат смешные тонконогие сероголовые грибки – однодневки. Уже завтра скорчится ножка, почернеет шляпка, и ляжет грибок на землю. Но сегодня он свеж, изящен, и даже удержал на шляпке капельку росы.
Черника распускает нежные листочки, из-под них уже выглядывают крохотные зелёные бутоны.
В полях ещё апрель. Тот, настоящий, а не жаркий, словно июнь. Там зеленеют кустики полыни, пышно раскинули ажурные листья горные васильки, начинает окрашиваться после зимней блёклости крошечный очиток. Дань жаре: новенькие листья кустика ивы изъедены большими мохнатыми гусеницами. Скоро нас окружат стаи бабочек. Пока бабочки встречаются в полях нечасто, они предпочитают сад, порхают над душистым незабудочником.
Мать-и-мачеха по обочинам дорог тоже ошеломлена жарой: стебельки цветов вытянулись, цветки измельчали, поникли – осот, а не мать-и-мачеха.
В небе соревнуются жаворонки. Полевой солист токует: порхает, снижается по спирали, резко падает вниз и поёт, поёт… Ему вторит рюм. Его песня громче, звонче, но печальнее. Полевой жаворонок своей песней уносит в небеса, рюм придавливает к земле. Плотность жаворонков приближается к критической: птицы вспархивают из-под ног одна за другой.
Жаворонков затмевает из маленькой рощи одинокий соловей: начинает глубоким треском, потом распевается и глушит птичьи трели: царь! Пел ночью, а теперь – в полдень. День, видно, хороший, не спится.
Вдали у болот кричит и деловито ищет мышей пустельга. Большой ястреб пересекает её территорию. Меняет место жительства, перебирается в лес.
На закате и ночью соловью подпевают перепела, призывая всех срочно полоть, прямо сейчас!
Большая Медведица стоит в зените и падают звёзды…
Странный апрель.