УТРО. БЕСКОНЕЧНО ДЛИННЫЙ коридор госпиталя, заполненный нестерпимо белым светом. Догадаться о том, что сейчас именно начало дня, можно только по часам, свисающим с потолка, потому что окон в коридоре нет совсем. Чего в нём с избытком, так это дверей. Через каждые несколько метров – аккуратный прямоугольник из светлого дерева. Справа от них, на уровне груди, прикреплены стеклянные карманы для планшетов. Некоторые из них пусты, многие - нет.
Недовольное гудение ламп разбавляет только мерный стук каблучков по гладкому зеркалу пола. И стоит этому звуку послышаться в дальнем конце коридора или за ближайшим углом, как пациенты тут же перестают ворчать, а сёстры почтительно опускают глаза. Хозяйку этих каблучков бесконечно уважают и слегка побаиваются, потому что она - Domina Medicus. Госпожа доктор. Леди в белом.
Что ж, вот и она. Как всегда оправдывает своё имя. Сегодня на ней белоснежный халат до колен, облегающий, но в то же время совершенно не стесняющий движений, благодаря множеству потайных разрезов. Красивые полные губы и слегка курносый нос скрывает широкая маска из плотной материи, так что видными остаются только глаза: огромные, глубокие, цвета грозового октябрьского неба. Густые каштановые волосы зачёсаны назад и аккуратно убраны под небольшую круглую шапочку, открывая высокий мраморно-бледный лоб.
В дальнем конце коридора, у одной из неисчислимых дверей, стоит медсестра и быстрыми отрывистыми движениями заполняет карточку на планшете. Ровные буквы и цифры выстраиваются рядами, разбавляя узкие молочные линии строчек сиреневым узором. Леди
направилась к ней.
- Госпожа доктор, - медсестра оторвалась от планшета и кивнула в знак приветствия.
- Кто у нас здесь?
- Мужчина. Только что доставили. Множественные осколочные, глубокое проникновение, - медсестра несколько смущённо протянула небольшой планшет с историей болезни. Она, так и не сумела привыкнуть к близкому присутствию доктора, хотя работает уже довольно давно, по здешним меркам. «Спокойствие, доведённое до предопределённости», пожалуй, именно так медсестра описала бы ауру, излучаемую Леди, если бы кто-нибудь задал ей подобный вопрос. Но задавать было некому: остальные сёстры чувствовали примерно то же самое, а пациентам, как всегда, не до этого.
- Молодой, - то ли вопрос, то ли утверждение, голос доктора звучит отчётливо, но без эмоций.
Так и не решив, что же это было, медсестра сочла самым благоразумным молча кивнуть.
- Молодые всегда самые сложные, - опять та же неопределённая интонация.
- Да, - поспешила согласиться сестра. - Но ведь и поправляются они быстрее всего, - быстро добавила она.
- Это так, - Леди задумчиво кивнула несколько раз. - Готовьте седьмую кардио-операционную восточного блока, сестра.
Не дожидаясь ответа, Леди зашагала дальше по коридору.
ДЕНЬ. ПРОСТОРНАЯ ОПЕРАЦИОННАЯ. Если вам показалось, что в коридоре слишком светло, то вы быстро осознаете свою ошибку, хотя бы мельком заглянув сюда. По сравнению с этой комнатой в коридоре приятный полумрак. Стены, пол и потолок выложены идеально квадратными плитками кафеля. В центре большой прямоугольный стол с множеством приспособлений и трубочек, укрытых в его высоком основании. Рядом с большим – железный столик поменьше. На его поблёскивающей холодной поверхности аккуратными рядами разложены инструменты самых причудливых форм и таких же назначений. Возле этих двух столов стоит Леди и что-то говорит лежащему юноше...
- Сначала удалим самые маленькие осколки – reminiscentia. В этом нам поможет вот этот пинцет, - Леди взяла со столика инструмент с причудливо изогнутыми концами и показала его юноше.
- Может, существует какой-нибудь другой способ? - голос наполнен слабой надеждой.
- Нет, - доктор покачала головой. - Не волнуйся и постарайся расслабиться, этим ты облегчишь мне работу, - закончила она короткий инструктаж. - Ты готов?
- Нет, - раздраженно бросил юноша.
- Тогда начинаем.
При первом прикосновении холодной хирургической стали, его кулаки сжались, сминая белоснежную простынь. Комнату заполнил треск рвущейся ткани и душный металлический запах...
Сознание вернулось резко, как вспышка маяка вдали. Что-то очень холодное гладило его грудь. Потребовалось несколько минут, прежде чем он понял, что это «что-то» - пальцы доктора.
- Действует лучше нашатыря, правда? – Леди убрала ладонь с его груди и потянулась к столику, чтобы положить пинцет. - Рада, что ты снова с нами.
Юноша пробормотал ответ, но доктор не обратила на это ни малейшего внимания.
- Теперь займёмся теми, что побольше. Они называются – usus, - доктор взяла с подноса небольшие щипчики. – Тебе интересно?
- Очень, - процедил пациент сквозь зубы.
- Что ж, приступим. И начнём, пожалуй, вот с этого…
Последнее, что он запомнил, было то, как щипцы ухватили и заставили шевелиться что-то невероятно острое, а затем мелодичный голос Леди и залитый светом потолок операционной растворились в багровом тумане...
На этот раз он приходил в сознание гораздо медленнее. Кусочки пространственной мозаики всплывали один за другим, постепенно складываясь в очертания знакомой комнаты.
- Готово, - с металлическим звоном Леди положила щипцы обратно на столик. Она полностью отвернулась к инструментам, и операционная наполнилась щёлканьем и царапаньем стали о сталь.
- Мы почти закончили, - начала она, не поворачиваясь. - Осталось удалить всего один осколок, но самый большой – studium, - пояснила Леди. - Для этого нам понадобится особенный инструмент, который называется экстрактором.
- Никогда о таком не слышал, - юноша нервно облизнул сухие горячие губы.
- Ещё бы, - Леди издала неопределённый звук, который с равной вероятностью можно было расценить и как усмешку, и как вздох сожаления. - Он немного страшноватый на вид, - продолжила она, - но ты не бойся. В умелых руках он не опаснее медицинского шпателя.
- Приготовься, малыш, сейчас будет больно, - раздался резкий щелчок.
- Больно? Больно?! – прохрипел юноша, - Тогда что же было до сих пор?
- Дискомфорт.
С этими словами доктор закончила возиться на столике и повернулась к юноше с инструментом в руках. Леди казалось, что её пациенту просто невозможно стать ещё бледнее, но ему удалось.
- Ну, начали…
У дверей операционной, веером рассыпая инструменты, из рук вздрогнувшей от прокатившегося крика медсестры, выскользнул железный поднос.
УТРО. МАЛЕНЬКАЯ ПАЛАТА. Пластиковые пальцы жалюзи фильтруют тусклый солнечный свет, благодаря которому стены кажутся тёмно-персиковыми. Напротив окна – кровать, у изголовья, которой - тумбочка, рядом деревянный стул, на нём сейчас сидит медсестра, и ещё один такой же напротив двери. На тумбочке идут механические часы, вокруг них рассыпаны красные, похожие на гранатовые зернышки, пилюли. В рыжем глиняном горшке на подоконнике зеленеет цветок.
Дверь тихонько приоткрывается
- Доброе утро, госпожа, - сестра быстро обернулась к двери, и ей пришлось приложить все свои силы, чтобы не подпрыгнуть от неожиданности. Всего лишь седьмой раз в своей жизни сестра видела Леди без маски, и зрелище это было без преувеличения потрясающее.
- Как он? – мягкий шепот доктора вывел сестру из оцепенения.
- О-отдыхает. Швы срастаются на удивление хорошо, - ответила она тоже шепотом, не глядя расправляя и без того идеально ровный уголок одеяла.
- В таком случае, его скоро можно будет выписывать, - задумчиво заметила Леди.
- Насколько скоро, госпожа? – медсестра встала, укладывая выбившийся локон обратно под шапочку.
Леди прошла в глубь палаты и осторожно присела на краешек кровати. Придирчиво осмотрела бинты, стягивающие грудь юноши и удовлетворенно кивнула сама себе.
- Через полгода, самое большее через год, я думаю. Тебя что-то тревожит, дитя?
- Да, госпожа доктор.
- Говори же, не бойся.
- Иногда он говорит во сне, - медсестра кивнула в сторону лежащего на кровати юноши.
- Бредит? – придавив двумя пальцами запястье юноши, Леди принялась отсчитывать пульс, беззвучно, одними губами.
- Нет, госпожа, нет, - смутилась сестра. - В основном, зовёт по имени какую-то женщину.
- Ты же знаешь, такие повреждения не проходят бесследно, - Леди разочарованно покачала головой. - Все осколки из сердца удалить просто невозможно... Это уменьшится со временем, может быть, даже пройдёт совсем. Когда-нибудь, – Леди оглянулась на сестру, не отпуская руки юноши. - Это причина твоих волнений?
- Нет. Да… Нет!
Леди вопросительно приподняла бровь.
- Иногда он говорит какие-то слова, всего два, - смутилась медсестра и даже чуть-чуть покраснела. - Но я не понимаю их, и это меня беспокоит, госпожа. Вы же знаете, как строго следят старшие сёстры, за тем, чтобы мы постоянно совершенствовались в человеческих языках.
- Безусловно, - кивнула Леди. - Что же это за слова, дитя, что тебя так насторожили? Ты сможешь их повторить?
- Думаю да, во всяком случае, я постараюсь. Он говорит: «Tempus Curat».
А дальше произошло то, чего медсестра не видела никогда, и что даже самые опытные сёстры видели крайне редко. Леди не смотрела на всё ещё рдеющую медсестру, она смотрела на лежащего юношу и гладила его пальцы, лежащие в её ладони.
- Ты прав, малыш, я лечу, - Время ласково улыбалось.
-----------------------------------
Reminiscentia – воспоминание.
Usus – привычка.
Studium – привязанность.
Tempus Curat – время лечит.