Александр Толстик.
Азов рисунками.
Тогда я делал первые шаги в турбизнесе, и мои амбиции сильно преобладали над знаниями и опытом. Скромная тур-фирма, в которой я работал, готовилась к предстоящему сезону, и штат новоиспеченных менеджеров, едва оторвавших головы от конспектов, делил сферы влияния. Кто-то тянул на себя Турцию и Египет, более опытные и менее амбициозные ставили на вечный Крым, но никто в серьез не думал об Азовском море. Наверное, от того, что я больше всех потешался над «горящими турами» в жемчужину Приазовья Бердянск, а так же смехотворной ценой на этот отдых сия чаша меня не миновала. Моя идея заработать на океанских круизных лайнерах постепенно захирела сама - собой виду того, что оба минских олигарха уже отдохнули зимой в Куршевеле… Пришлось отложить амбиции и глянцевый каталог с пальмами и лайнерами в тумбочку и по заданию директора поехать вместе с первой, по старым связям, набравшейся группой на Азовское море.
От Минска до восточного побережья Азовского моря, где в устье реки Берды сто лет назад основали Бердянск, примерно 20 часов езды на автобусе и это - 1200 км. Во времена основания город закладывался как порт, а сегодня, благодаря теплому морю, степному климату и наличию лечебных грязей, Бердянск - один из самых крупных бальнео-грязевых курортов на Азове, готовый одновременно принимать до пятнадцати тысяч человек в семидесяти лечебно-курортных учреждениях.
Мое знакомство с городом началось с радушного приема хозяина пансионата, в который я привез гостей из Минска. Усатый, дородный хохол, в широченных штанах усадил меня завтракать, потом подтянулись его «коллеги по цеху» - владельцы обширного частного сектора со всеми удобствами - и начали обсуждать перспективы беларуско - украинского партнерства. Несмотря на то, что джентльмены до пяти не пьют (тем более все на работе) из погреба появился графин холодного розового вина собственных виноградников, и за затянувшимся завтраком меня расспрашивали о жизни в Беларуси и рассказывали мне о Бердянске. Оказалось что Азовское море - это хоть и маленькая, но все же часть бассейна Атлантического океана, максимальная глубина здесь всего 14 метров, и, соответственно, это самая мелкая и теплая часть, но по биологической продуктивности море занимает первое место в мире! Отдельной графой шли восхваления знаменитой Бердянской косы, о которой я раньше не слыхал. Осоловевший после выпитого розового вина и бессонной ночи в автобусе я одобрительно кивал головой, вспоминая поговорку о том, что каждый кулик свое болото хвалит, и подкладывал себе очередной вареник – местные вареники с творогом и вишней действительно стоят любых похвал. На стене столовой, где мы завтракали, висела репродукция картины - «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану» и это не случайно, Бердянск - территория Запорожской области. Бросая взгляды с шедевра Ильи Репина на краснощекие лица за столом, я видел в окруживших меня людях прямых потомков персонажей картины, колоритная «украинска мова» в купе с розовым вином и «Репиным» пронизала меня какой-то особой атмосферой, определившей все мои последующие эмоции на Азове. Наконец-то графин опустел, я рвался на море, и меня провели за калитку, поставили прямо и сказали никуда не сворачивать и через триста метров выйдешь к пляжу. Все восточное побережье Азовского моря и есть огромный пляж, остается подобрать себе место на вкус. Я оказался на городском пляже, в окружении ребятни из детских, нынче лечебно оздоровительных, а при старом режиме - пионерских, лагерей с ностальгическими названиями «Горнист», «Молодая Гвардия», «Искра», «Красная гвоздика». Вообще тут от многого сквозило застойными временами , в хорошем их проявлении, казалось вот-вот увижу на информационных щитах плакат советской пропаганды, где серьезные лица комсомолок с рубленными скулами, в красных косынках с горящими глазами будут вещать народу фразами Маяковского. Пляж советского образца: длинные, под шиферной крышей на металлических столбиках навесы вместо платных зонтиков; душ, где надо одной рукой тянуть за цепочку чтобы пошла вода; деревянные крашенные зеленым кабинки для переодевания, из которых торчат ноги и голова, пляж, как и «зонтики», тоже абсолютно бесплатный, и места там вдоволь и ребятне из здравниц и просто семьям с детьми. Наконец-то я добрался до моря, и, вот не задача - вроде и выпил немного, а море все по колено и по колено. Это местная шутка, но для детского отдыха самый лучший вариант - начало сезона, а вода уже теплая, никаких камней, острых кораллов и прочих опасностей. Не даром значительная часть побережья в этой части города выделена под многочисленные детские лагеря и учреждения.
Первый день на Азовском море я провел на городском пляже, но, приехав через неделю со следующей группой земляков, от предыдущего заезда услышал, что Бердянская касса - это бесподобно, в Беларуси ничего похожего точно нет. Информация из незаинтересованных источников, так что басня о том, что каждый кулик свое болото хвалит, уже не подходила.
Бердянская коса - причудливое творение Природы: песчаный пляж шириной от десятка метров до двух километров, брошенный огромной двадцатикилометровой изогнутой удочкой в теплые, богатые воды Азовского моря. Приезжая каждую неделю с новой группой я все дальше и дальше продвигался в своих исследованиях вдоль песчаных пляжей. В начале коса достаточно широка, и тут уместились и казино, и аквапарк, и отели, есть кемпинги со стоянками для машин, палаточные лагеря, и даже рынок. Дальше, где море с двух стон сжимает косу узкой полоской и нет никаких строений, только пляж пляж пляж, иногда встречается прокат водных аттракционов, редкие кафе, есть много и уединенных мест, где можно в одиночестве насладится морем и солнцем. В конце косы - маленький уютный рыбацкий поселок, утопающий в садах. Рыбалка тут просто сумасшедшая - судак, пелингас, белуга, осетр, камбала. С той стороны косы, где она смотрит на город, море совсем мелкое, там всегда полно птиц и берег часто в сплошь покрыт тростником, зато противоположенный берег – сущий рай для купания, здесь в воду входишь стремительно погружаясь и уже через двадцать метров не достаешь до дна. Песчаные пляжи, пересыпанные мелкими белыми ракушками сердцевидками, здесь огромные, есть место и для пляжного волейбола, и для катания на квадроциклах по дюнам, и для площадок под ночные дискотеки.
Пусть их эти круизные лайнеры, сидел бы целый сезон в офисе, а так каждую неделю я ездил на море – красота, свежие, тут же выловленные и сваренные креветки с холодным пивом, копченая рыба, новые знакомые из местных – такое ощущение что по выходным приезжаешь из Минска к себе на дачу и фруктов тут как и моря - тоже по колено.
Погода всегда была солнечная и теплая, метеорологи утверждают, что здесь на 400 солнечных часов в год больше чем в Сочи. За весь сезон садоводы и огородники вымолили у Бога всего несколько дождливых дней, а в остальное время - все силы и средства брошены на развитие туризма в регионе. Хотя однажды мне повезло увидеть настоящую бурю с картин Айвазовского. Для большинства таких же экстремалов как я сумасшедшая волна была бесплатным аттракционом, опасные в крымских скалах и глубинах огромные волны, здесь были просто американскими горками, швыряющими весело орущих туристов по пляжу. Волны сбивали с ног и тащили за собой в море или выбрасывали на берег, подбрасывали и переворачивали, а если стать спиной к большой накатывающей волне и вовремя подпрыгнуть, то лежа на ней можно метров тридцать «лететь» до берега вместе с потоком и мягко пришвартоваться в песке. Потом уже бушевавший где-то далеко в открытом море шторм нагнал грозовые тучи и солнце спряталось.
Я сидел за столиком кафе на краю пляжа, спешно обедал в надежде опустошить тарелку раньше, чем меня накроет гроза, и наблюдал, как на другой стороне косы, уже начинается ливень. Он шел на меня вместе с порывами нарастающего ветра и уже принес свежесть, прохладу и удивительную прозрачность воздуха. Все вокруг стало четким и ясным, я отлично видел, как в километре от меня ветер пригнул и затрепал редкие кусты, а потом, пройдя твердой широкой ладонью по зарослям тростника, положил его живым зеленым ковром и ворвался ко мне на пляж. Шумно хлестнув по столу, ветер вырвал из опрокинутого стакана стопку бумажных салфеток, и они запрыгали и заплясали в воздухе стаей белых испуганных чаек, застигнутых врасплох бурей. Я с удивлением смотрел, как салфетки взлетают выше и выше, разворачиваясь и подергиваясь в рваном предсмертном танце, ветер трепал их по темному кипящему небу, будто они - привязанные на ниточку марионетки из кукольного театра, и невидимая и неумолимая рука сознательно тащит их в сторону почерневшего моря, где через несколько минут первые редкие крупные капли дождя беспощадно собьют их в бушующие мутные волны. Жаль, что я не могу рисовать как Айвазовский, ведь налетевший сырой ветер сдернул привычную пыльную, в мутном от жары мареве занавеску, и в этом промытом далекой грозой воздухе - резкий контраст белых, легких трепещущих листиков на фоне тяжелого свинцового неба и синего моря скрипел по чувствам так же ощутимо и реально, как скрипел на зубах мелкий песок, брошенный ветром с пляжа ко мне в тарелку.
Все отдыхающие схлынули с косы, и переполненный древний «ПАЗик», курсирующий маршруткой от косы к городу, скособочившись увозил меня с моря. В узких местах , где дорога шла совсем недалеко от воды , ветер швырял нам в лобовое стекло клочья желтоватой пены, которую он срывал с разбивающихся о берег волн, а потом гроза налетела на нас и забарабанила по крыше и стеклам крупными каплями, и тут же стало так темно что автоматически включились фонари уличного освещения и длинной цепочкой потянулись к городу. Гроза кончилась так же внезапно, как и началась, и остаток дня я посвятил изучению города. Справа от частного сектора и здравниц - высотные новостройки, большая красивая набережная с парком аттракционов и многочисленными кафе, здесь есть музей изобразительного искусства, а вдоль моря - бетонированная набережная. Впрочем, это не мешает многим любителем цивилизации загорать на бетонных ступеньках и купаться прямо тут же, с бортика. Дальше вплотную к городу подступает порт, океанических лайнеров нет, но корабли и красивые яхты швартуются здесь регулярно.
Перед отъездом я всякий раз забирался на большой волнорез, огромную груду камней сваленных в двухстах метрах от берега, и созерцал море, городской пляж, косу и порт. Здесь всегда много местных и отдыхающих рыбаков, и в удовольствие посмотреть как среди камней рыбаки ловят на удочку бычков, эти удивительные рыбки клюют в любую погоду, не зависимо от времени суток и на все что придется. Бычок - с виду маленькая и простенькая рыбка но, узнав, что вместе с балластной водой судов в 1990 году рыбка незаконно иммигрировала в Великие озера США, я проникся к ней глубоким уважением. Бычок, прижившись и расплодившись в Штатах, и составляет там здоровую конкуренцию местным аборигенным видам. А в центре Бердянска стоит большой бронзовый памятник бычку-кармильцу, спасшему город от голода в годы войны, сейчас это любимый объект для фотографий, и он как и многие памятники густо оброс легендами, считается, что если подергать рыбу за хвост, это принесет… – впрочем просите все что угодно. Описывать вкусовые качества бычков не стану, кто постарше, тот помнит «бычков в томате», кто не пробовал – сочувствую…
Когда уже давно кончился туристический сезон, и Азовское море остыло, я случайно нашел затерявшегося в кармане рюкзака высохшего в пыль соленого бычка. Очищая рыбку, я выкладывал на ладонь маленькие белые ракушки сердцевидки, которые составляют основной корм бычка. Там на море пустые панцири сердцевидки стелются белым хрустящим ковриком вдоль многих пляжей и являются неотъемлемой частью Азовских пейзажей. Вкус бычка и разложенные на ладони ракушки включили встроенную машину времени и потащили меня к Приазовью. Я снова видел проплывавшие мимо меня ранним утром пейзажи, вывешенные за окнами автобуса - Поль Сезанн – тополя, вытянувшиеся как свечки вдоль обочины, ровные и симметричные и немножко тусклые от придорожной пыли. Между стволов тополей вспышками мелькает солнце. В его красноватом утреннем свете на холмах появляются новые и новые спокойные в размытой акварели картины. Некоторые находятся в поле зрения по три-четыре минуты и их можно рассмотреть как в художественной галерее. Сад на далеком пригорке обрамлен в рамку убранного пшеничного поля, и зеленый в этой картине лег разными оттенками, смешался в сплетении ветвей и смазан сквозь гнутое автобусное стекло. Это похоже на работы Поля Мане... После него за окном черным и желтым вывешены подсолнухи Винсента ван Гога. Тяжелые и спелые они плывут совсем рядом и уходят за горизонт, подсолнухи завораживают своей бесконечностью и погружают в задумчивое созерцание. Вперемешку с пейзажами на обочине выставлены натюрморты маленьких придорожных стихийных рынков, где на складных столиках и в корзинах выставлены персики, яблоки, груши, помидоры, рядом на легких вешалках из тонких длинных ореховых прутьев связками висит сушеная рыба и грибы. На земле рядом со столиками большими пирамидами сложены арбузы и дыни. Натюрморты мелькают быстро, едва успеваешь уловить цвета и краски. Продавцы за столиками чаще всего остаются блеклыми размытыми силуэтами, но иногда на дороге встречаются и прекрасные выразительные и запоминающиеся портреты. Мальчишки идут по обочине на рыбалку, у них длинные самодельные удочки, они босые и загорелые, останавливаются чтобы посмотреть на нас, разного роста худенькие и веселые, я вспоминаю себя в детстве и не могу отвести от них взгляд, чтобы дольше держать их в поле зрения, прижимаюсь щекой к прохладному стеклу, а они машут рукой в след уходящему автобусу...
Таким я узнал и запомнил Азов: здесь тихое маленькое море, много-много солнца и песка, крики чаек и плеск волн, девчонки с которыми играл на пляже в волейбол, дочерна загоревшие ребята со спасательной вышки, холодное розовое вино, сладкая красная мякоть арбузов в жару, эти рисунки выхваченные памятью с Азовского моря, быстрые и точные, хватающие саму суть и идею, без фальшивых нарядов и без поз, честные и живые рисунки простых людей, в прекрасном простом без вычурности месте.
20.03.08.