Глава 5. Пастов.
… Пастов поднял трубку и набрал номер…
…помню я - ее, в редакции у нас крутилась, журналистка-неудачница, типа – меня. Никто ее, кроме как Лидочка не называл, писала она, как сейчас помню, из рук вон – плохо, материалы ее в печать, в основном, не брали, и на что она существовала, было для всех загадкой. Тем более, что была она уже тогда дамой в возрасте, да и красавицей назвать ее было – затруднительно. Но вот чего у Лидочки было не отнять, так это всезнайства конгениального! Она знала все – про всех, была вхожа во все окололитературные тусовки, и дружила с кем придется, даже если дружить было не выгодно, а подчас и вредно. Так вот с Трубецкой она точно дружила, и вполне могла быть на ее похоронах…
- Алле? – голос, низкий, с хрипотцой, свидетельствовал толи о похмелье, толи о том, что человек спал, и достаточно крепко, не смотря на середину дня.
- Добрый день, я могу поговорить с Лидочкой? Ой, то есть с Лидией? –
- Я это… кто это? –
- Ого! Лидочка! Не узнал – богатой будешь! Это – Пастов! –
- Ааааа… Пастов… какой такой Пастов? – в мужской бас вплыли девичьи нотки – Аааа…. Пастов.. помню… так чего ты там, про богатство то? –
- Лидочка! Маленькая! Я так по тебе соскучился! Давай увидимся, прямо сейчас, а? Ты чем занимаешься? –
- Сплю я… дома… кажется… устала просто, вот и сплю. Хочешь – приезжай! Коньяку привези и пожевать…шоколадку, что-ли? –
- Это я мигом! Только адрес напомни? –
Жила Лидочка в центре, в огромной, полупустой квартире, сохранившей признаки былого величия, но уже изрядно обветшавшей. Судя по всему, работы постоянной у нее так и не появилось, и перебивалась она случайными заработками, с хлеба на квас, а скорее, судя по ее теперешнему состоянию – на коньяк. Выглядела она –« намореиобратно». Собственно, Лидочка и раньше красотой не блистала, но «изюминка» присутствовала. Да и одевалась она модненько, несколько эпатажно, на мой вкус, но модненько. Однако то, что открыло мне дверь, назвать женщиной – язык не поворачивался. Засаленный, некогда – элегантный пеньюар, стоптанные тапки, торчащие волосы, эдакий «дыбок 220w.», и оплывшие от беспробудного пьянства глазки непонятного цвета. Впечатляет портрет?
- А ты - быстро! Где-то рядом был? Заходи, я сейчас… -
- Привет! Чудно выглядишь! Мне куда, на кухню? –
- Не…. Там не прибрано, проходи в спальню, я на журнальном столике накрою. –
- Рюмки давай, и дощечку – лимончик порезать… -
Лидочка выставила пузатые рюмки, приволокла доску с ножом, и даже сахар и кусочек сыра. Я открыл коньяк, плеснул в рюмки на пару пальцев и вопросительно посмотрел на Лидочку.
- За то, чтобы все…. – видимо это был дежурный тост Лидочки, я проследил как она лихо, одним глотком справилась со своей дозой, налил еще по глотку и озвучил свой дежурный…
- Поступило предложение, подкупающее своей новизной!!! А не выпить ли нам??? –
Тост был принят на «ура», мы чокнулись, и я налил по третьей – «запсютздесьдам!!!»
- Ну ладно, ты раздевайся, а я сейчас – проворчала «псютздесьдама» и испарилась из спальни.
Я внимательно себя оглядел, и понял, что кроме джинсов, майки, и нижнего белья, собственно, снимать то мне было нечего.
– Оговорилась – подумал я, плеснул себе еще коньяку, и включил телевизор. Не знаю почему, но вместе с телевизором включился и видеомагнитофон… мндаааа… на экране три здоровенных негритоса с огромными «агрегатами» с видимым удовольствием естествовали хрупкую блондинку с огромным силиконовым бюстом!!! Хрупкая блондинка с не меньшим удовольствием воспринимала эти «ухаживания», честно отрабатывая, видимо, не хилый гонорар. Я, было, покривился, но процесс того, что вытворяла эта четверка, меня увлек, и не на шутку.
– Ооооо – подумал я – Однако, какие странные реакции! Как бы Лидочка не заподозрила меня в нездоровой страсти к ее телу! –
Помяни черта… на пороге спальни стояла Лидочка, свежая после душа, умело подкрашенная, причесанная и одетая в черные чулочки – сеточки и босоножки на шпильке. Я не оговорился, кроме этого на ней больше ничего не было! А вот это уже было откровением! Я взирал на точеную фигурку с нескрываемым удовольствием, и с удивлением думал, что никогда, собственно, не воспринимал Лидочку – как женщину. А зря, собственно! Стройные ножки, небольшая, очень красивой формы – грудка, чисто выбритый лобок, татушка в виде ящерки на гладком животике… все это ласкало взгляд, и реакцию вызывала – не однозначную!
- Ты чего не разделся? Наливай – давай! Может – в душ? – Лидочка процокала ко мне каблучками, наклонилась и крепко меня поцеловала, рука чувственно скользнула под майку, бутылка уже занесенная над рюмкой дрогнула, и несколько драгоценных капель пролилось на журнальный столик…
…- А ты молодец! Догадливый, что вторую взял! –
- Ага! Пошли одного дурака - за водкой, он одну и принесет! –
- И в постели ты – ас! Я и забыла, как с тобой хорошо… -
- Лид! Я тебе один умный вещь скажу, только ты, пожалуйста, не обижайся… у нас с тобой не было ничего… никогда…-
- Ой! Иди ты… ты позвонил, и я подумала… оба-на! Как же это я… -
- Ну-ну! Ты еще пожалей обо всем, об этом! Давай еще по глоточку? –
- Давай… жалеть не буду, все классно получилось! Чего же это мы с тобой раньше то время теряли? Ладно, я в душ, не надолго… не уходи ни куда. –
Да, давно у меня не было такого бешено – безумного, полноценного секса! Я не отшельник и не ханжа, но с этой работой… просто времени на поиск партнера – не хватает, а все, что было в последнее время, это так, преснятина, на пол часика, безникакого удовольствия! Однако, я забываюсь… как бы Лидку потактичнее про Трубецкую-то повыспросить? Ведь начнешь выпытывать, она решит, что я ради материала с ней… и я решил плюнуть на все рукой! Потом соображу, как ловчее, а сейчас в душ, а перед душем – еще «грамульку»… Совместное принятие душа тоже особым расспросам не способствовало, и плавно перетекло «в продолжение банкета» в спальне.
… и вот когда закончилась «вторая часть Марлезонского балета» и я благодушный, с бокалом в одной руке и сигаретой – в другой, умиротворенно откинулся в подушки, а Лидочка пристроилась щечкой на моем поникшем «дружке». Вот тогда и пошел у нас разговор, плавный и спокойный, обо всем, что было нам интересно, в силу нашей профессиональной деятельности. Оказалось, нет ничего проще - вызвать Лидочку на откровенность. Я просто честно рассказал ей о странном происшествии с Вовчиком Морозскиным, поделился своими опасениями, что все это – неспроста, и началось то, собственно, все с похорон Трубецкой…
- Ты была на похоронах то? Вы вроде дружили? –
- Ха! Так чего я в «запое» то! С поминок – никак остановиться не могу… мы дружили с ней с института еще, она тогда уже надежды подавала! Боже мой! Что с ней жизнь то натворила! Девка то какая талантливая была… а жизнь – через жопу! Все у нее было, талант, деньги, муж богатый, мужики вокруг вились роем… все просрала! И сдохла, как собака – в психушке… -
- Слушай, а ты ее в гробу то видала? Ничего тебе странным не показалось? –
- Ой, не спрашивай! Ужас! Вспоминаю – вздрагиваю! Скелет – скелетом, как будто ее голодом заморили, и руки все в дырках от уколов! Представляешь? Кисти рук? Видно вен уже не осталось, так ее в кисти кололи! –
- А на голове ожогов не было? -
- Голову не видала, врать не буду, она в косыночке уже была, а что? –
- Боюсь я, в психушке этой над ней эксперименты незаконные ставили… -
- Ой, давай тему закроем, на ночь то глядя… наливай давай и баиньки –
Я долил в рюмки остатки второй бутылки, мы выпили и как-то незаметно провалились в сон…
Проснулся я оттого, что кто-то теребил мой, по утреннему восставший «ствол», очень нежно и не навязчиво. Приоткрыв глаза, я увидел Лидочку, ласкавшую меня с видимым удовольствием на лице. По-моему, она еще не проснулась, и мешать я ей не стал… чуть позже ласки переросли в обоюдные, потом в «ленивый» утренний секс, потом я поскакал в душ, и, пообещав созвониться – испарился… Лидочка так и не проснулась…