Во время привала командир представил нам «найденыша»:
- Это мой старый боевой товарищ, с которым мы прошли все круги ада, мастер ножа и скрытных перемещений, за что и получил свою кличу – Потрошитель.
- Ну, не настолько уж я и хорош – вон как просто ты меня вычислил…
- Это не я, - сказал Командир. – Это наш разведчик Вошь; он тебя еще при предварительной вылазке засек.
- Да? - Потрошитель с любопытством посмотрел на нашего разведчика. – А я даже и не заметил его. Видно старею.
- Все мы стареем. Но если ты все также владеешь оружием, то думаю, мы могли бы объединиться, по крайней мере на время.
Ах вот что затеял Командир! На таком задании лишним не будет никто. Хотя не нравится мне этот… Но Командиру видней.
Вечерело. Костер, разогревший нам пищу, доживал свои последние минуты. Как только более-менее стемнеет он будет потушен дабы не привлечь к нам внимания: если днем и вечером бездымный костер практически незаметен стороннему, то ночью он может вывести врага прямо к лагерю. Многие из предосторожности вообще обходились без огня, но Командир считал, что хоть раз в день солдат должен есть горячую пищу.
Командир и Потрошитель отошли в сторону и о чем-то говорили. Выглядели они примерно одного возраста – только седина да легкие морщины на лице Командира указывали, что он все-таки старше. Поразительно – мне всегда казалось, что Командир практически не меняется. Сколько уже лет прошло с тех пор, как он нашел меня Тогда, а выглядит все таким же – лишь седина появилась да морщины вроде поглубже стали...
Я смотрел на огонь и погружался в воспоминания. Я возвращался в Тогда...
***
- Сынок! Иди быстрей кушать – яичница остывает!
- Иду, мам! Только умоюсь...
Потирая глаза я выхожу из своей комнаты и поворачиваю в сторону ванны. Но, как обычно, буквально перед носом отец закрывает дверь.
«Опять не успел первым! Завтра обязательно встану пораньше, чтобы пойти первым!»
Практически каждое утро у нас начиналось так: мама вставала раньше всех и готовила завтрак, потом звала нас к трапезе. И всегда я не успевал обогнать отца и мне приходилось ждать своей очереди. Но так как отцовский утренний туалет занимал много времени я успевал поесть, собраться, а иногда и одеться.
В этот день я поступил точно так же: потоптавшись у дверей я спустился вниз на кухню.
- Что на завтрак?
- Яичница, сосиски и кофе.
- Но мам – ты обещала блины!
- Ой! Совсем забыла! Но завтра обязательно...
Маму прерывает жуткий крик сверху – из ванной.
- Дорогой, что случилось?!
Она резко встает из-за стола и делает пару шагов по направлению к лестнице. Крик не прекращается, слышен звук выламываемой двери и на лестнице появляется Он... Я не могу назвать его отцом – хоть несомненно когда-то он был им. Но сейчас левая половина лица представляет из себя череп, обтянутый нитями ссохшихся мышц и сухожилий. Но, как ни странно, они прекрасно выполняют свою функцию. Это напоминает картинки из учебников об анатомии, где люди нарисованы без кожи. Только кости и мышцы – пожелтевшие, ссохшиеся мышцы и безумно вращающийся глаз.
Мама вскрикивает, прикрывает рот рукой и встает передо мной, как бы защищая своим телом. Я не вижу и не слышу, что происходит. А потом мама наваливается на меня и я чувствую, как что-то липкое течет на меня. Это кровь.
- Беги... - шепчет она и из последних сил подталкивает к двери. За моей спиной продолжает раздаваться все тот же жуткий крик – правда теперь, кажется, в нем звучат новые нотки...
Я бреду по городу в апатичном состоянии. Вокруг паника, крики, шум, слышаться выстрелы – но я не обращаю внимания. Я продолжаю идти вперед...
- Как тебя зовут?! Где твои родители?! Где твой дом?!
Какой-то солдат трясет меня. Я понимаю, что он задает эти вопросы уже не первый раз. Но мне все равно. Я тупо смотрю в его глаза... сквозь его глаза... сквозь весь мир...
- Молчит, Командир! У мальца шок. Но, похоже, он чист.
- Хорошо. Я отведу его к машине и отправлю с остальными на базу. А вы продолжайте прочесывание.
- Есть, Командир!
Так я с ним познакомился. Он ведет меня к военному грузовику, полному кричащих, ноющих и плачущих детей, среди которых мечется пара взрослых. Среди них я похож на робота. Но мне все равно.
- Я навещу тебя, когда вернусь на базу. - Командир треплет мне волосы. Когда он убирает руку, то видно, что она испачкана в крови. Это кровь моей матери - но мне все равно...
Через пару дней Командир действительно наведался ко мне и долго говорил. Через пару дней еще раз, и еще... Со временем моя апатичность рассеивалась, я с жадностью ждал Командира и внимательно слушал его рассказы. Затем я начал выходить из своей палаты, пошел в некое подобие школы, после окончания по совету Командира подался в «военные» - а именно на курсы снайперов...
Остальной мир тоже не стоял на месте. Наш городок был первым местом заражения. Но буквально через пару дней «проклятье» объявилось и в других городах. Через неделю появились сообщения из других стран. Обстановка все сильней накалялась: росла паника, правительства пытались взять ситуацию под контроль любыми способами, кругом лилась кровь и бушевали беспорядки. А число «проклятых» продолжало расти в геометрической прогрессии...
Точно сказать, когда наступил «судный день» сейчас никто не может – после «ПВИ» (последней вспышки инфекции) на базе было окончательно нарушено представление о текущем времени. По моим наблюдениям прошло несколько месяцев с момента моего прибытия на базу. Хотя утверждать не буду. Да это и не столь важно.
То ли желая «очистить землю от этих проклятых», то ли в порыве «ПБИ» (первичного безумия инфицированного) были запущены первые ядерные ракеты. Кем? Без разницы: за ними последовали следующие, а после и другое оружие массового поражения. Огромные территории, крупные города и даже некоторые страны оказались сметены с лица земли или заражены чем-нибудь несовместимым с жизнью. Проклятые как будто и не заметили этих катаклизмов – ни радиация, ни прочая гадость им нисколько не вредила. Коммуникации были нарушены, связь затруднена (а некоторые районы вообще «экранировались»). И самое главное – проклятые. Лишь базы смогли относительно обезопасить свое население.
Прогнозируемая ядерная зима не наступила, пылевые бури в большинстве улеглись в течении нескольких лет, а вслед за ними начал снижаться уровень радиоактивного и биологического загрязнения. Ученые лишь многозначительно кивали и говорили о каких-то мерах, предпринятых еще до «проклятья». Но факт оставался фактом: буквально через 10 лет можно было снова без особой опаски выходить из базы. Нужно было лишь остерегаться особо загрязненных зон (которых с каждым годом становилось все меньше) и крупных скоплений «проклятых». А со временем вылазки стали просто необходимы...
***
- Рядовой, едит твою налево! Я тебе еще пять минут сказал погасить костер, а ты все пялишься в него! Быстро выполняй приказ и отбой – заступаешь в караул через 4 часа!