Прошло время, и безвозвратность потери прояснила память. Через это время, как через увеличительное стекло, стало чётче видно все, что было важным. Начиная с самого нашего детства и до дня моего осиротелого прощания с Маришкой. И пока у всех её помнящих звучит внутри Маришин голос, пока нам хочется слушать, вспоминать и говорить о ней, пусть всё это сложится в воспоминания. И все мы объединимся вокруг неё хотя бы мысленно…
Дорогая Рахиль Соломоновна, любимая тётя Роша, Вам несравнимо больнее потеря такой необыкновенной и достойной дочери. И Вам нужнее всех наша общая память о Мариночке. Память родных, память друзей, память художников. Всем, кто проходил своей судьбой рядом с её обаятельным и красивым миром, есть, что сказать об этой, даже единственной, встрече. А мне повезло на общения с ней, пожалуй, как немногим.
Говорят, что мир - тесен. И, правда ведь, при всей огромности Москвы и Подмосковья, вряд ли случайно, в наших биографиях встречаются одни и те же географические названия населенных пунктов и мест проживания. Даже отчество было одинаковым – у обеих папы Леониды!
Самое малое неосознанное детство - станция Перловская по Ярославской железной дороге. У обеих там школа №7 и первый класс, и мы еще не подозреваем друг о друге. Ведь в этом возрасте расстояние в полтора года - пропасть для общения. Общались наши родители, знавшие друг друга несколько раньше.
А потом - разные школы, но бабушки и дачи вместе с нами переместились на станцию Хотьково, и мы уже подросли настолько, чтобы ездить друг к другу на автобусе, не замечая разницы в годах.
Но совпадения продолжаются. И наша новая квартира приблизила меня по "ветке метро" к месту Маришкиного обитания. Стало очень удобно ездить в центр и в театры, встречаясь по дороге. А двери её школы были напротив входа в Третьяковскую галерею, и это тоже было замечательно. И родители, подружившись не меньше нас, находили многочисленные поводы для чаепитий и приятного совместного времяпрепровождения.
Все наши встречи были просто праздником ещё и потому, что они и приходились на выходные чаще, чем на будни. По будням была школа, разная у неё и у меня, и ежедневные телефонные разговоры к досаде взрослых, лишенных возможности нам дозвониться. Это и впрямь было трудновато, потому, что мы делали друг другу открытия.
Дочка моя - уже счастливое другое поколение, которое не понимает слова "дефицит", особенно - "дефицит информации, дефицит книг". Она удивляется тому, что не всегда на полках были Ахматова и Мандельштам, Цветаева и Пастернак, Галич и Высоцкий… Уже и я напрягаюсь, вспоминая кого мы "открывали". Потому, что "открыв" писателя или поэта он уже оставался с нами навсегда, и мы не представляли, что можно было когда-то пройти мимо…
Тогда мы с радостью первопроходцев доставали переписанные или переснятые на фотопленку стихи и песни Булата Окуджавы или Новеллы Матвеевой и хватались за телефон - делиться. Пока ни придут чьи-нибудь родители, и не восторжествует дисциплина телефонного общения. Делились мы и школьными событиями, и тихо сплетничали о друзьях-подругах, и планировали что-нибудь эдакое, например, сходить на выставку или устроить вечеринку… А ещё я писала стихи и первым шквалом обрушивала всё на Маришку.
Она не была шумной заводилой компании и лидером. Зато все краски эмоций, переживаний и увлечений выплёскивала на свои холсты. Скромная и воспитанная девочка, тихая как мышка, выросла в большого яркого художника. Но я с детства и навсегда оставила за ней кличку Мышка, Мыша… И дочкино домашнее прозвище в честь нее, тоже - Мыша, только белая, потому что блондинка. А "тётя Мыша" была тёмноволосой.
Когда, после бесчисленных поисков себя, мой ребёнок принял решение стать художником, большая Мыша за руку вела маленькую в главную школу своего детства. И я вижу, что дочка никогда не жалеет о выбранной дороге жизни.
Мои воспоминания детства и юности полны нашего смеха, путешествия в сказочный Таллин, успехов и солнечного моря, тихих прогулок в Абрамцево с дачи, и утомительно-счастливых походов за грибами, совместных поездок, риска, находок, потерь, ошибок и покаяний.
Когда мы чуть-чуть повзрослели и нас стали разлучать жизненные ситуации в виде институтов и полного несовпадения ритмов жизни и орбит вращения, мне пришлось пережить наше удаление друг от друга. (Хотя, некоторые совпадения продолжались. И изо всех 365 дней в году именно в один день, 17 июня был день рождения и у неё и у моего мужа!..) Тогда казалось, что контакт потерян. Время показало, что это был миг в нашей жизни. Но осталось моё стихотворение, напоминающее, что в нашей жизни было много "волн", и мы были то дальше, то ближе, но промежутки эти были так незначительны… Ведь мы всегда находились под рукой друг у друга, только телефон набери… А сейчас казню себя за редкость общения последних лет…
Понимаю, принимаю,
В состоянии забот
Время всё течёт вперёд
Жизнь частями забирает,
А назад не отдаёт.
Принимаю, понимаю,
Расставанье быть должно,
Только это не смешно,
Если я не занимаю
В сердце места твоего.
И растерянно и мудро
Я пытаюсь, как могу,
Задержать в ладонях утро
На далёком берегу.
Но далёкий берег – утро
Мы покинули давно,
И понятно мне одно,
Что, наверное, вернуться
Нам с тобою не дано.
(1980, июнь)
Удивительно легко после любой длительности расставания мы "склеивались" вновь. Я не помню ни одного выяснения отношений, ни одного упрёка за исчезновение надолго. Наверное, нам обеим была дорога эта лёгкость возвращения и встреч.
А как я гордилась, когда Мыша приглашала меня на свои выставки… Даже если там была всего одна её работа, я ощущала всеми клеточками своей души её праздник. Так же, как сейчас воспринимаю вернисажи моей дочери.
Самое печальное совпадение лучше бы никогда не происходило… Прощались мы все с Маришей в день моего рождения. Тоже ведь, изо всех 365 дней выпало это число…19 ноября.
Последняя выставка Маришиных картин (уже без неё) вызвала множество грустных размышлений. Как рано она ушла в последний путь, какой радостью была для неё живопись, каким мастером стало меньше, как мало я видела её творчество, как жаль, что маленькой Мыше не услышать "полезных советов" от большой Мыши… И ещё одна, очень важная мысль: как мало можно взять с собой уходя навсегда, но как много хорошего и нужного можно после себя оставить на земле.
2002, май
КО ДНЮ ПАМЯТИ
Чем ближе день Марины - тем больней.
Не досмеялись, не договорили,
Не выпили вино в кругу друзей,
Не до встречались, и не до любили.
И я не написала для неё
Всего того, что так сказать хотела!
И даже тихо за руку её
Не задержала. Просто не успела.
ноябрь 2002