В двери решительно повернулся ключ. Она быстро вошла в кухню, села на своё любимое место- между пеналом и швейной машинкой. Уронила связку ключей на пол. Заплакала.
- Он не хочет, - дочка взяла себя в руки. Утёрла ими слезы. Набрала в лёгкие побольше воздуха. Сильная.
- А ты хочешь?- мать подняла ключи.
- Нет. И я не хочу.
Снова заплакала.
Видеть слёзы взрослой дочери не просто. Чувствуешь, как внутри образовывается маленькая ранка и громко кричит. Ранку хочется заклеить умным пластырем цвета ничтонестоитвоихслез, но, крик слышен и через него...
- Что он сказал?
- Сказал, что рожать сюда людей, это плохо и безответственно. И что жить со мной он не хочет. Сказал что у меня красивая попа, грудь и машина, что иногда я говорю умные вещи, но я слишком гендерно - чувствительна и вызываю у него регрессивные состояния.
- Вот сволочь.
- Сказал, что ребенок забирает много энергии и требует немалых вложений, а он собирался в этом году на лыжи в Гималаи и на стажировку в Килиманджарскую республику и диссертацию опять писать и вообще.
- Придурок.
- Мама, я обычная тупая самка, я не прощу себе этого разговора, я не должна была показывать ему свою слабость, я не знаю, как это получилось, - и первый раз в жизни громко в голос зарыдала.
- Не плачь,- мать почти никогда не прикасавшаяся к дочери протянула к ней руку, но тут же опустила. Сильная.
- Ты должна была его поставить в известность. Эти мужские сволочи, чем выше интеллект, тем осознанней они не хотят детей. И я их понимаю, между прочим. Только потом состарятся, приобретут синдром Беллерофонта и будут рюмсать: где мой сынок.
- Не плачь,- она всё- таки прикоснулась дочери и даже притянула ее голову к себе.
- Ненавижу его, себя, свою глупость. Почему я забыла тогда выпить таблетку? Почему я у тебя такая дура?- плакала тридцатилетняя дочка, доцент и альпинистка.
- Все б дуры такие были,- ранка затягивалась от тепла дочкиной головы и даже заулыбалась. - Да, случаются неприятности. Меня тоже никто не спрашивал, рожать ли меня сюда. Ну, что ж теперь делать? Ну, родишь. Хоть бы и мальчика. Назовем Евлампием, каким- нибудь.
Дочка опять заплакала.
- Он сказал, чтобы я больше отдыхала, чтобы ела шпинат и плавала.
- Вот тварь.