Давясь рыданиями, Фаина снова и снова перечитывала письмо мужа, написанное тупым карандашом: «…Сейчас бы я сидел дома и на коленях молился на тебя, мое солнышко. И зачем меня Бог послал на эту землю – такого ласкового, нежного, заботливого, но совершенно беззащитного со своими слабостями?...»
Чудовищная ошибка, несправедливость! Уж ей ли не знать Андрея? Застенчивый фантазер, за четверть века не сказавший ни единого грубого слова, и вдруг – тюрьма?! Ведь засудят за чужие грехи…
* * *
Опять электричка хвост показала, что ж за наказание! Запыхавшаяся старуха остановилась у подножия лестницы, ухватившись за перила. Навстречу спускались единственные сошедшие на тихом полустанке пассажиры: высокий худощавый мужчина и мальчик лет десяти. Они увлеченно разговаривали о марках. Вот ведь бывают отцы на свете! Человек - сразу видно - непьющий, культурный. Очки, как у профессора, при портфеле и шляпе. Улыбка приятная, располагающая… У такого парнишка хулиганом и алкоголиком не вырастет.
Старуха проводила взглядом удаляющуюся вдоль путей пару, с грустью вспоминая своих охламонов. Откуда ей было знать, что мальчик Олежек не вырастет вообще? Никто не увидит его больше ни живым, ни мертвым. До поимки человека, чье имя станет нарицательным, оставалось восемь лет и около пятидесяти изуродованных трупов, найденных в лесополосах.