Или секс в жизни детей.
В качестве предисловия.
Подсмотрено на улице.
Маленький мальчик рисует мелом на асфальте. Получается очень плохо, каляки-маляки сплошные, просто пучок белых линий, и вдруг, чуть отступив от основной композиции, мальчик рисует овал в «шапочке» и на колесиках. Стилистически этот новый рисунок очень напоминает примитивную настенную живопись подростков, озабоченных своим либидо.
Короче говоря, это член, мальчик впервые самостоятельно нарисовал член.
- Мама, - кричит ребенок, - посмотри, что у меня получилось.
Мама отвлекается от журнала, смотрит на каляки своего сына и сконфуженно спрашивает:
- Что это?............ По-моему, похоже на листочек.
- Нет, - отвечает ребенок, - это никакой не листочек, а просто напросто билибон.
Я родилась незадолго до смерти Советского Союза, и у меня, невзирая на общепринятое мнение, что в Советском Союзе секса не было, он, этот самый секс, был.
Да, обломитесь те, кто был в то время взрослым, и кто только мечтал об этом, пуская слюни на подушку, а у меня был секс. Это, наверное, потому, что я никогда не считала себя составляющей частью какой бы то ни было страны, я всегда считала себя отдельным государством, и соблюдала только свои собственные законы. Позднее, в подростковом возрасте, я даже написала конституцию своей страны.
Конечно, в детстве мне были доступны не все аспекты секса, но я об этом ничуть не жалею. Первый сексуальный опыт со мной случился в возрасте шести лет. Моему партнеру было четыре, звали его Максимка Сопливый. Так его моя бабушка звала, из-за хронического ринита. Произошло сиё знаменательное событие в деревне у бабушки, в огромной песочной куче возле Максимкиного дома.
На мне были, как щас помню, красные колготки, собранные в гармошку над ремешками сандалий, серый целомудренный сарафан, сшитый бабушкиной подругой, и белая панама, скрывающая от любопытных взглядов мою нечесаную голову. Причесываться я не любила, но это к делу не относиться. Мой кавалер также был в колготках, какой-то кофточке, но без штанов. С поблажкой на его возраст, ему это прощалось.
Развлекались мы в этой песочной куче прокладыванием трасс для машинок. Залезали наверх, на самую вершину, и на попах спускались вниз. А колготки эти, советские, словно специально были разработаны для прокладывания таких трасс, их рельефная лапшевидная фактура оставляла на песке великолепные узоры.
Это развлечение всегда являлось прелюдией к нашим детским шалостям. Точнее, шалил то в основном Максимка, видимо, спуск с песчаной горы, который одновременно являлся неплохим массажем для попы, оказывал на его потенцию благотворное влияние.
Он тут же завалил меня на песок и начинал на мне елозить как червяк, обеспокоенный своей эрекцией, пыхтеть и блудливо поглядывать на окна своего дома, не смотрит ли мама.
Невзирая на то, что я его была старше и выше на полголовы, скинуть его с себя не могла, он был на удивление сильным, цепким и тяжелым. И мне приходилось терпеливо ждать, глядя в синее небо, когда приступ похоти у Максимки пройдет. Я лежала и думала, что теперь то уж точно заставлю его играть со мной в куклы, как я с ним в машинки играю, это будет платой за секс.
Должна сказать, мне это елозенье абсолютно не нравилось, и поэтому я никак не участвовала в процессе. Из секса на тот период времени мне нравилось только одно, чувствовать себя абсолютной шлюхой и мечтать, что, когда я вырасту, то обязательно стану проституткой, красивой девушкой в мини-юбке с растрепанными волосами, которую любят мужчины.
Иногда в разгар наших песочных развлечений появлялась Максимкина мама, и начинала его ругать, и однажды прямо при мне отшлепала. Ох, как он тогда ревел.)))
Но никакие угрозы и страх перед наказанием не могли отвратить Максимку от секса, и от меня, как от женщины и друга. А жаль, тогда мы могли бы страдать из-за жестоких взрослых, которые нас разлучили, а получилось совсем не романтично.
Я вероломно бросила своего юного мужчину ради другого, золотоволосого Ромки. У него была сломана рука, и это делало его в моих глазах почти героем, ему было семь, его папа иногда катал нас двоих на мотоцикле по деревне. Определенно Ромка был куда лучшей партией, чем Максим, и, кроме того, Ромка каждое утро появлялся под моим окном с букетом одуванчиков и умел целоваться по-французски, а в разговоре с девочками он иногда очень забавно шутил. Говорил загадочно:
- Я знаю, чего ты хочешь.Что всем вам надо.
- Ну и чего? Чего? - спрашивали его.
Тогда Ромка сгребал в кулачок своё нехитрое хозяйство, через шорты, естественно, взвешивал в ладошке пару раз и со смехом отвечал:
- Вот чего.