- Если они ещё раз положат в мышеловку такой противный сыр, я сбегу! Ну честное слово, неужели они думают, что мы такие тупые?
Я растерянно смотрела на свою сестрёнку. Красивенькая… Один раз её даже приручить пытались. Не вышло… Беленькая с чёрными глазками, лапками, ушками, хвостиком. У неё забавная шёрстка – с чёрными пятнышками.
- Нет, ну разве так можно? Хоть бы кошку купили бы, и то приятнее было бы! – причитала она. А я смотрела вверх. Там было что-то голубое- голубое! И зелёное, и розовое, и жёлтое, и красное… Такое количество красок в одном месте и в одно время! Меня всегда зачаровывало это место. Но однажды я тронула его лапкой. И оказалось – это просто картинка. Хотя я видела, как туда просовывают руки дети. Ну, человеческие малыши. Хотя, тоже мне малыши! Настолько больше нас и боятся. Люди вообще странные…
- Манька! А ты куда смотришь? И о чём думаешь? Опять про закрытую для нас картинку? – дёрнула меня за хвост сестра.
- Да! - сказала я. Мы не приучены врать. А вот человеки (или как их там правильно?) часто говорят неправду. Например, один съел шоколад. Не знаю, что они в нём находят? Сладко до ужаса – и мне совсем не нравится! Ну, и к нему подошёл большой и спросил: «Куда делся шоколад?». А маленький ответил бы, что это всё мыши. А зачем? Ну, захотел он шоколадку, что - нельзя? Сестра больно схватила меня за ушки и ударила лапкой по лицу. Затем она вытянула мои усики, заставив посмотреть на неё:
- Ты хоть понимаешь, как мне приходится трудно? После того, как родителей не стало, я всё делаю для тебя! И это твоя благодарность? Переселила в хороший дом, где мы не одни. Достаю для тебя еду, помогаю! На Сырном празднике нашла для тебя кавалера – из хорошей семьи, между прочим! Он бы переселил тебя в ещё более хороший дом, вы бы жили счастливо! Нет, надо было отказать ему, закричать, переполошить всех! Хватит мечтать! Мы рождены, чтобы добывать еду. Нам не подвластна эта картинка, она подвластна лишь людям! И другим существам – и то не всегда! А нам – никогда, – сказав это, сестра ещё раз ударила меня по мордочке и толкнула к норке. Я было побежала, но споткнулась и в норку покатилась кубарем. Следом вошла она. Маря подняла меня на лапках и засунула в спичечный коробок. Я привыкла. Постоянно тут сижу. Это у нас наказание такое. Но сегодня Марька долго меня не выпускала и еды не приносила. А я что? А я ничего. Нельзя сестру ослушиваться – а то ещё потом схлопочу. Да так, что мало не покажется… В темноте было неуютно и противно. Почему простые мыши не могут попасть за пределы картинки? Не могут потрогать её, пощупать, понюхать или погрызть? Да и что она привязалась ко мне со своим кавалером? Не нужен мне этот Сыроед! Ну, честное слово, не нужен! Правда, правда! Он ещё такой противный был, жирный… Фу! Вдруг мои размышления прервал крик сестры. Она воткнулась в коробок и никак не могла его открыть. Наконец, я была на свободе. Сестрёнка стояла запыхавшаяся, испуганная. Левое ушко было порвано.
- Кошки… - прошептала она, - Хозяева привезли двух кошек! Ну, помнишь? Там одна ещё беременная была? Она тут день провела и её увезли? Так теперь… - сестра отдышалась и продолжила, - так теперь у неё котятки. Выросли. И их сюда привезли…
Я испуганно посмотрела на неё. Шутит? Нет. Точно нет. Так не шутят. В дрожащих лапках Мари было что-то маленькое. Я вырвала у неё это из рук. Та вдруг набросилась на меня и вырвала кусочек сыра зубами. Так вот что это… Но ещё утром сестра говорила, что больше не станет есть этот сыр! Я удивлённо воззрилась на сестру. Она оскалилась и отвернулась. От былой красоты не осталось ничего. Шёрстка стала грязной и потрепанной. Чёрные глаза засветились яростью, превратившись в серовато-зелёные. Лапки дрожали. Ушки были в крови. Половины усов не было, носик тоже дрожал. Хвост хотелось взять и оторвать – до того он стал противный! Скользкий, постоянно двигающийся, как змея. Затем сестрёнка схватила меня за усы (не забыв ударить лапкой напоследок) и вышвырнула из норки. А сама забралась в спичечный коробок. Несколько минут я стояла просто так и принюхивалась. Она рассказывала мне, что появление нескольких кошек одновременно превращает мышей в озлобленных и кровожадных животных, но не так же быстро! Хотя, кто знает, сколько времени я провела в коробке? Засыпала, просыпалась… Грызла спичку… Сгрызла восемь… Значит – восемь дней или больше! Тогда понятно… Я обернулась - человеческий детёныш наклонился в картинку и достал оттуда кошку. Значит, там есть кошки? А может – эта единственная?
- Как тебе не стыдно, Мурлыка? – спросил детёныш и бросил кошку на пол. Рыжая оскалилась, промурчала что-то в ответ и убежала. Видимо, им там появляться нельзя… Сама не знаю, как я оказалась у картинки. Оттуда дул ветерок. Лёгкий, приятный. Немножко сдувал меня, но это ничего.
- Ну что, Манька? Сбылась твоя мечта! – пискнула я. В нос забирался приятный аромат. Свобода, цветы, деревья, травка… Как хорош!… Вдруг я услышала за собой дыхание. Кошка или человек? По спине пробежали блошки. Одна из них укусила меня около хвоста. И повернулась к дышащему за моей спиной. Кошка… Во мне всё замерло, и я не смогла пошевелиться. Это был явно котёнок, и обращаться с живой пищей он не умел. Последнее, что я увидела – своё отражение в стекле. Серая, обыкновенная. И я вспомнила сестру. Её горящие глаза. Последняя мысль пронеслась в голове: «Я прожила жизнь достойно, не сошла с ума, не потеряла гордость и саму себя. Я попала в картинку – хоть и на секунду». Нет, до падения были ещё мысли, вроде того, что жизнь кончена. Что я буду скучать по сестре и по родителям и тому подобное. Котёнок испуганно смотрел на меня. До земли оставалось буквально ничего. Я прикрыла глаза. В последний раз нюхнула резкий аромат картинки. Теперь он показался мне противным, горьковатым. Я схватила лапками хвост, вспомнила все свои ощущения: боль, когда сестрёнка била меня по мордочке; запах сыра из мышеловки; испуг перед большими людьми; вкус шоколада, который мне так не нравился…