Он, замаскированный в меру, лежит неподалеку от железнодорожного полотна. Ждет состав. И пропускает один за одним.
Составы, пассажирские и товарные, груженые отдыхающими, тушенкой или долгожданными машинами марки "тойота" с востока или там "вольво" с запада, пропускает один за одним. И нету у него бомбы, дышите спокойно. Не про терроризм эта история.
Работа у него изнурительная, изо дня в день он лежит здесь и ждет своего часа.
Сразу видно, что я не работаю перебежчиком. Перебежчики ненавидят шаблонно-канцелярское мышление и ждут не банального часа, а спиралью закрученного рывка. Наш перебежчик давно на самом главном курсе и курсирует не чаще, чем раз в год. Задача его курсовой работы ясна и не требует доказательств. Просто терпение, скорость и бесконечное рабочее время.
Когда два состава понесутся навстречу друг другу по параллельным путям и он, опытный курсовик-перебежчик, обожженный криками локомотивов, просунет все без малейшего остатка свое тело на противоположный откос, время завершит его работу. Даст ему 17-дневный оплаченный отпуск. Такая вот служба. Не хуже других. Полное отсутствие придурковатого начальства, умничающих и скандальных подчиненных, коллег, требующих внимания по половым и неполовым признакам.
Эти две с неполной половиной недели он потратит с удовольствием, которого не доставляют ему ни деньги, ни смертельная опасность, ни многотысячная армия поклонников. Он станет неспешно беседовать со своей женой.
Он скажет жене: "Как ты?"
И она ответит: "Все хорошо". Ответит, не глядя в глаза.
Он спросит: "Что нового?"
И она с теплыми нотами в голосе вспомнит все новости их небольшого мира, где женился Вася, где куры стали хуже нестись, и это уже не развлекает туристов так, как развлекало их раньше. Где все чаще приходится увозить в больницу ее отца (тоже потомственного перебежчика), потому что домашние симуляторы опасности уже не дают нужного эффекта...
Он обнимет, она доверчиво прижмется. И это будет продолжаться 17 дней. Целую вечность.
Шли годы, умер ее отец от передоза адреналина, и в полном согласии с общечеловеческими ценностями любовь только крепла и раздвигала рамки курсовых возможностей.
По правилам он лежал в 50 метрах от насыпи, соответственно, должен был точно определить именно те два состава, которые сойдутся в минимальном от него отрезке пути. Он ведь не бродячий пес, чтоб на все, что движется бросаться. Он совсем напротив — ждать обязан. За него деньги плачены, на его жизнь большие миллионы ставлены, а тысячи поклонников играют против. Так заведено, и менять тут нечего. С каждым удачным курсом сумма на кону увеличивается.
Но крепнет любовь. Подгоняет. Вкладывает в голову то, что нужно сказать скорее. А ноги тренированы, дышать необязательно, составы сойдутся в 55, в 60, в 62 метрах. И он рвется. И он прыгает, завершая свой курс.
В отличие от сотен предшественников, ему не суждено погибнуть. Его любовь никогда не подведет и не погонит его на забег в 70-75. Никогда! Курсовая работа будет сдана вовремя, и он снова скажет ей свое "Ну как ты", и она на 17 дней забудет о соседях, о китайских туристах, выхлапывающих из кур яйца, и о многом другом, что неважно до тех пор, пока он возвращается.