Дом, милый дом

В моем доме как всегда пусто. Там нет ни гостей, ни разговоров, ни переживаний. Только мои мысли, которые разрывают мою голову на части, отдаваясь от мягких белых стен и оставаясь смотреть мне в глаза. Знаете, перед тем как переехать в это скромное жилище, я зашил себе веки, чтобы никогда больше не видеть того, что съедает мой разум изнутри. Стало лишь хуже. Каждый искаженный образ моего больного сознания появлялся еще чаще, обрисовывался все четче и реалистичнее. Чаще всего ко мне приходит девушка. Садится напротив меня, смотрит мне в глаза и молчит. А потом, о боже мой, как я боюсь ее. она начинает истерически смеяться, царапая себя до крови грязными отросшими ногтями, и ее смех переходит в долгий и изматывающий плач. Из век вместо слез течет кровь, и в конце концов девица уходит вся заплаканная. И конечно же, мне никто не верит. Я показываю им капли крови на своем белом мягком полу, пытаюсь засмеяться тем самым истерическим смехом, а они все равно не верят. Лишь переоденут меня в белую рубашку с рукавами-оковами и уходят, оставляя смотреть на голые белые стены. Если долго смотреть, нет я не вру, на них появится танцующие марионетки. Их танец быстрый. чем-то похожий на ирландский, всегда заканчивается одинаково. Оба танцора сгорают, и вся моя комната полыхает огнем. Я кричу, задыхаюсь от дыма. Вновь прибегают они, пожар тухнет. Я показываю им на следы огня, языки пламени, которые напоминают о моем кошмаре, но они лишь сильнее связывают мои оковы. Стоит мне закрыть глаза и открыть их вновь, как на полу жалобно скуля и истекая кровью, лежит раненная собака. Она умирает, истошно лает, смотрит мне в глаза. А я что? Мне остается лишь снова звать на помощь, ведь мои руки в оковах. Но они уже не приходят и оставляют меня наблюдать, как умирает бедное животное. Потом кошмары прекращаются. У меня остается немного времени, прежде чем жуткие слайды моего сознания вновь не появятся на стенах моего дома. За это время стальное окошечко моей двери откроется, в нее посмотрят два пустых и бездушных глаза, и скроются снова. Так проходит день, неделя, месяц. Мой дом не меняется. он все такой же мягкий, нерушимый, держащий на привязи. Если вам вдруг станет не с кем пообщаться, приходите ко мне в гости. Успокойте ту рыдающую девушку, порвите нити, на которые подвешены марионетки, и, пожалуйста, спасите умирающую собаку, только она может заставить меня рыдать. Я буду ждать. Приходите.