Глава 1
«Да здравствует Великий и Могучий Русский Язык!!!»
Люблю читать на досуге толковый словарик… Вот он, на второй полке старенького секретера. Синяя, потертая обложка и грустный взгляд Сергея Ожегова на второй странице… Необходимый атрибут домашней библиотеки, полезный справочник, прекрасный путеводитель по русской словесности, замечательное, «общедоступное пособие, призванное содействовать повышению культуры речи народных масс и быть руководством к правильному употреблению слов», этак прррэлестно пиарит творение Сергея Ивановича издательство «Русский Язык». Э-э-эх, не мешало бы на этом месте влепить три, а то и четыре восклицательных знака!!! И воскликнуть: «Да здравствует Великий и Могучий Русский Язык!!!» А вообще ничего не имею против, толковый словарь – довольно полезное, весьма познавательное, весьма занимательное чтиво…
Скажу даже больше. Сверх захватывающее, доводящее до исступления, поражающее воображение, мысли, чувства, ощущения, оставляющее неизгладимый отпечаток, сильный и несмывающийся, наводящее на сумасшедшие размышления, будоражащее сознание, не дающее покоя… Разве понимает редакция «пособия» для повышения культуры речи, ЧТО на самом деле кроется под синей коркой выпущенного ими бесценного издания.
Да уж, недоумение в глазах нормального, здравомыслящего и… конечно, трезвого читателя этих строк я уже ощущаю на себе почти физически. Каких только извращенцев не развелось в наши дни: педофилы, фетишисты, некрофилы, зоофилы… всего и не перечислишь, а тут еще одна… с нездоровой любовью к Толковому Словарю Русского Языка!
Дабы не осрамиться в глазах того самого здравомыслящего и трезвого читателя этих строк, дабы не ударить в грязь лицом пред тем единственным и неповторимым, кто удостоил своим вниманием эту бессмысленную писанину, попытаюсь объяснить столь страстную рецензию на довольно привычное для всех нас издание.
Итак, открываю «привычное издание» на первой попавшейся странице… Вижу… Буква П… , 14е слово сверху… Цитирую…
Потеха, - Забава, развлечение. На потеху всем. Устроить что-н. для потехи.
Четко! Ясно, понятно, донельзя понятно. Потеха – развлечение! Развлечение – потеха. Начинаешь думать. Потеха…, почему-то ассоциируется со словом утеха…А почему бы и нет? Созвучно, корень один, рифмуется… и т.д. Все понятно, все логично… Но…теперь развлечение… и опять почему-то вспоминается та же самая …утеха? Интересно, а какой эмоциональный окрас имеют эти слова? Давай по буквам П-О-Т-Е-Х-А, У-Т-Е-Х-А… О чем думаешь?… Ну же…?
О бездумном, безответственном, пошлом, плотском… Нет? Поздравляю… Ты – единичный случай.
Идем дальше… Листаем ритмично… Буква «С»…, глаз падает на второе слово сверху во втором столбце. Цитирую…
Спешка, - Старание сделать что-н. как можно быстрее, торопливость. Зачем такая с.? В спешке забыл взять книгу.
Замечательно! А то мы с тобой и раньше не знали, что такое спешка… Старание, быстрее, торопливость… Ассоциаций из жизни море… Приятных? Ну если да, то ты просто эталон! Тогда брось читать, эти бездарные строки, сожги их, сомни, убери с глаз долой!
Помню, совсем недавно, бежала на работу, грязь, слякоть, холод - обыкновенный набор нашей российской осени - сопровождал меня в который раз. Опаздываешь на пол часа, впереди разговор с ненавистным толстопузым директором, груда рутинной работы, а в самом ближайшем прошлом милые сердцу воспоминания - прожженная утюгом белая блузка и пролитый в спешке кофе … Да уж, ничего приятного! Ну, а у тебя с этим как? Примерно те же воспоминания? Спешка… Вдумайся… Нервы, беспокойство, хлопоты, ерзанье, столкновение плечами, грубые прохожие, переполненный автобус, взбешенный начальник, злобный преподаватель, испорченное настроение… Так или нет?
А что ж так? Пессимизм…? Почему не вспомнишь, как спешил на первое свидание, с предвкушением покусывая губы, как спешил в долгожданный отпуск за три девять земель?…Как спешил сбросить с себя одежду и окунуться в прохладное, ласковое, море… Почему? Почему спешка ассоциируется с автобусом, а утеха с развратом?
И пусть бросит в меня камень тот, кто оспорит этот факт, я буду только счастлива, я буду рада получить этот камень в свою физиономию! Но… оспорьте, убедите…!
Ну, что… дальше? 754 страница, буква «Х», 2й столбец, 3е слово сверху… Совершенно простое, нейтральное, пресное слово «хотя». Всего лишь союз, служебная часть речи.
Хотя – 1. Употребляется для выражения предположительного условия в значении: даже, если, несмотря на то, что. Хотя и согласился, но остался недоволен. 2.Однако, но (разг.) Учился хорошо, хотя поленивался.
Очень люблю такие союзики – хотя, но, если, если бы…,предлоги, частички всякие разные, междометья Ох, Ах, Ой-ой-ой…. Столько в них смысла бессмысленного, столько в них экспрессии, недомолвок, жеманства, недосказанности, интриги. Настоящие женские части речи!
Вот тебе и хотя… Хотя… «употребляется для выражения ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНОГО УСЛОВИЯ». Как звучит, а? Предположительное условие! Вот, на мой взгляд, условие, оно на то и условие, чтобы не быть предположительным! Условие, это то о чем уже условились, о чем известно заранее. Да, что тут мудрить, проконсультируемся здесь же, как говориться, не отходя от кассы… Условие – 1. обстоятельство, от которого что-н. зависит. 2. Соглашение о чем-н., договоренность. Короче говоря, условие – дело серьезное… А «хотя» это условие подрывает, вносит какие-то недомолвки, неопределенности. Хотя – оно и есть «хотя». Я отдам тебе долг, хотя… Он меня любит, это точно, хотя… Мы обязательно поедим на море в это воскресенье, хотя…Вы нам подходите: высшее образование, трудолюбие, креативность, хотя…
В общем, ничего хорошего от этого хотя…
Удивительно, сегодня как назло словарик полон негатива. Что ни возьми, сплошная гадость, тупость, размытость…Листаю назад… Буква «О» оттепель… противно, мокро, скользко… Буква «Н», оох да тут вообще целый букет словечек для подпитки депрессивного настроения: невзгоды, невзрачный, негодование, нелепость, нервы, несчастье, неудача, неурядица… Да уж, сочетание НЕ, наверное, придумал близкий к суициду человек. Так же как и сочетание «БЕЗ»: бездарь, бездарность, безволие, безобразие, безразличие, безвыходность, безутешный…
Кстати, о суициде. Да… еще раз о нем, банально, глупо, даже уже смешно. Суицид везде: в жизни, в кино, в сознании, в бессознательном… Например, художественная литература, кажется, просто не предполагает другого финала повествования… Милые сердцу юные романтичные максималисты Ромео и Джульетта – суицид. Сергей Есенин, глубокие строки: «…в этой жизни умереть не ново, но и жить на свете не новей…» И в итоге… суицид… Апатия, безысходность, отчаяние. Везде суицид и тьма… Где ж он, лучик света в темном царстве? Ну как же, «где»?… Островский, «Гроза», прекрасная Катерина… В общем лучик света все туда же… измучилась, отчаялась, исстрадалась и… в реку…Опять с у и ц и д! Каренина – суицид, Данко – благородный, героический, но… все-таки суицид, Братья Карамазовы…ох, уж лучше суицид!
Что ж, времена меняются, Неудачи, Несчастья, Невзгоды, Неурядицы остаются! Так же как и спешка и бесконечное «хотя»… Однако, романтика нашего времени и состоит в том, чтобы меньше высокопарности, больше прагматики… Так что, «НЕ» в наши дни скорее не торжественно-трагическое, а мелочно-трагическое… Как впрочем и вытекающий из него суицид…
Глава 2
Начало
«Начало – 1. Первый момент или первые моменты какого-н.
действия, явления 2. Исходный пункт, точка.
3. Первоисточник, основа, основная причина.
С.И. Ожегов
30 лет – прекрасный возраст, полный перспектив, стремлений, надежд… Квартира в центре города – прекрасное место жительства, полное удобств, преимуществ… Работа менеджера, начальника отдела с возможностью роста финансового и статусного – прекрасная работа для человека 30 лет, так же полная перспектив, стремлений и амбиций…
Считается примерно так, но то, что считается - не совсем то, что есть на самом деле. Для человека, давно отвыкшего анализировать и копаться внутри себя и других, Алла жила довольно неспокойно. Не было в ней легкого восприятия мира, чувства беззаботности, светлого оптимизма, непосредственности и простоты. При том, при всем, чрезмерным драматизмом, декадентским мироощущением ее сознание так же переполнено не было… Драматические нотки порой звучали в ее беспокойном внутреннем мире. Но связаны они были далеко не с трагическим ощущением неустройства и пустоты реального мира. Трагическое неустройство и пустота собственной квартиры куда больше заботило девушку, чем эти абстрактные мысли. Помимо всего прочего, в голове 30-летней холостячки сидели самые разные по глубине и величине навязчивые идеи. Перекраситься в рыжий цвет, сменить имидж, а еще недавно видела в Соsmo чудненькую комнатку в восточном стиле… Не мешало бы заняться декором собственной спальни… Что-то происходило с лицом… первые морщинки, небольшая пигментация на левой скуле… На полке тысячи разноцветных тюбиков с масками, кремами, скрабами, лосьонами, гелями. Против морщин, против пигментных пятен, антицеллюлит, отбеливающий, противовоспалительный, ночной, дневной, для кожи вокруг глаз… и т.д. и т.п. Кулинарная книга на кухне, открытая на 36 странице с рецептом запеченной форели, так же не давала покоя… Нужно все попробовать, нужно все успеть… Иначе какая ж из тебя леди… А еще нужно закупиться продуктами на неделю, нашить прелестных разноцветных бабочек из бархата на занавесочку в спальне и многое-многое другое…
Зазвонил телефон. Звонили подчиненные ей агенты. Говорили нагло, с претензиями. О каторжном труде, проделанном ими, и о сорвавшейся сделке, произошедшей, естественно, не по их вине. Какие-то документы, какие-то бланки, составленные неправильно. Непредупрежденный администратор, сломанный транспорт… Алла слушала довольно спокойно и совершенно не вдумывалась в смысл излагаемого. Она знала, что в течение 4х месяцев скрупулезно шла к намеченной цели, просчитывая каждую деталь, процеживая каждое слово, не советуясь ни с кем, не доверяя ответственности никому. Если бы не общепринятая иерархия труда, она бы работала и организатором, и агентом, и водителем, и продавцом, и уборщицей собственного офиса одновременно… Она была совершенно уверена, что поручив последний этап бездарным и безответственным молодым агентам, пустила коту под хвост всю кропотливую 4х- месячную работу. Однако в ней не было раздражения, в ней не было злости.
- Хорошо, завтра на работу. И обсудим новый проект – на другом конце провода самодовольно ухмыльнулись и нарочито вежливо попрощались.
Удивительно насколько неблагодарно она растрачивала свое время и свои старания.
Положив трубку, она перевела свой вечно стеклянный, бессмысленный взгляд на полочку с аккуратно расставленными тюбиками. Выложив из сумочки еще одну, купленную сегодня утром, розовую коробочку, она посмотрела в большое зеркало. Обнаружив еще одну морщинку на лбу, она отошла от зеркала и вздохнула весьма глупо и смешно.
Минуту спустя Аллу озарила мысль, о том, что день не совсем потерян… С невероятно тупым бессмысленно-счастливым выражением лица она направилась к белой двери с маленьким изображением силуэта девочки под душем. На полке в ванной лежала коробочка с краской для волос медно-рыжего цвета. Замечательно было бы поднять себе настроение таким грандиозным преобразованием своей наружности. С предвкушением Алла направилась в ванну, на губах отпечаталась улыбка, такая же глупая и смешная, как тот бестолковый вздох по поводу появившейся на лбу морщинки.
Управившись с процедурой окрашивания, она села на мягкое кресло сушить волосы. Специально не взяла зеркало, чтобы насладиться предвкушением и эффектом внезапности этой глобальной перемены.
С наслаждением водя феном по влажным волосам, она представляла себя рыжей бестией, носящейся по необъятным просторам неведомой, сказочной страны верхом на резвом червонном жеребце. Представляла себя в длинном черном платье в ресторане с белым роялем и свечами, благородный свет которых отражался в ее пышных медных волосах. Она представляла себя танцующей, звонкий счастливый смех ее заливал прекрасную залу, глаза блестели от счастья и беззаботности. Длинные воздушные волосы развивались в танце… Ее воображение унеслось в далекую сказочную страну, в то время как эмоции оказались настолько знакомыми и до боли родными. Безграничное счастье, переполнявшее все ее существо, звонкий смех, исходящий из глубины души, глаза, сверкающие дьявольским огоньком озорным и беззаботным… Как это было давно, как это было странно.
Не было тогда этой квартиры, не было работы, бесконечных тюбиков и глянцевых журналов Cosmo.
Досушив волосы, Алла подошла к зеркалу. Долго смотрела на свое отражение. Глупо и смешно вздохнув, направилась в ванну.
Глава 3
Суицид
«Суицид (анг. Suicide) - акт самоубийства, совершаемый
человеком в состоянии сильного ду-
шевного расстройства или под вли-
янием психического заболевания.»*
Сергей сидел в больничной палате. В который раз он ругался с женой из-за этой безалаберной странной женщины. Сейчас она в коме с перевязанными запястьями и изуродованными венами. Выкарабкается ли? А если нет? Что тогда? Облегчение? Или опять гнетущее чувство вины? Кто она для него, и почему он здесь уже 4й день подряд? Почему он постоянно чувствует ответственность за нее, почему она лежит сейчас там, между жизнью и смертью, беспомощна и как всегда одинока.
Сергей смотрел на безразличные лица людей в белых халатах, бездушные желтые стены и ему стало тоскливо и немного холодно. Он подумал о пропущенной рыбалке и еще раз чертыхнулся по поводу этого бестолкового неудобства, которое Алла причинила ему на сей раз.
Зазвучала знакомая музыка - Марш Мендельсона, звонила жена…
- Алле
- Где ты? – строгий голос жены в моменты ее недовольства был похож на голос его начальницы. Холодный, официальный, высокомерный. Не было истерического визжания, звенящих слез в голосе и повышенных тонов. К великому счастью….
- В больнице. – Сергей не умел врать, что совершенно не нравилось ни одной женщине, находящейся рядом с ним. Женщина должна слышать то, что она хочет слышать, а не то, что ее непременно расстроит. Сергею почему-то всегда попадались весьма проницательные дамы, которые элементарно уличали его во лжи, после чего он чувствовал себя довольно глупо. Больше всего на свете он не любил чувствовать себя глупо, поэтому женщинам приходилось часто слышать весьма неприятную правду, вместо полезной для здоровья и успокаивающей нервы сладкой лжи. Одни видели в этом благородство, врожденную честность, прямоту. Другие - безразличие, высокомерие, хамство. Еще бы сказать жене без зазрения совести прямо и открыто: дорогая, все нормально, просто я четвертый день сижу возле палаты бывшей любовницы – хамство да и только!
Тем не менее правы были и те, и другие. Хотя скорее, наоборот, ни те ни другие правы не были. Он был слишком неартистичен, чтобы красиво успокаивать и слишком самолюбив, чтобы делать это некрасиво. Поэтому предпочитал не заниматься этим вовсе, скрываясь под маской врожденной честности и неумения врать.
Тем временем подошла врач с приглашением войти в палату к больной. Подошла весьма вовремя, отвлекши Долотова от прослушивания монотонного упрека прерывистого телефонного гудка. На другом конце повода, как и предполагалось, бросили трубку…
Закрыв за собой дверь, Сергей последовал за врачом к кровати жалкой растрепанной Аллы.
Вскоре, оставшись наедине с больной, он ощутил знакомое чувство неловкости и смятения. Эта глупая непреодолимая эмоция… Как она была невыносима и как ассоциировалась с Ней… Долотов посмотрел на ее лицо, неподвижное, бледное… «Как хорошо что закрыты глаза…» - Сергей вздрогнул, ему показалось, что эту мысль он все-таки озвучил.
Вот уже несколько лет он практически не смотрел в эти глаза. Для него они были источником самого большого беспокойства и напряжения, немым упреком, будившим невыносимые воспоминания и чувство стыда за себя и за нее…
А в коридоре продолжалась больничная суета, слышалась торопливая возня и шорох накрахмаленных халатов. Вскоре эта унылая симфония разбавилась зычным женским голосом: «Аркадия Викторовича в операционную срочно! Прокофьев 9 палата, повторный суицид»…
Долотов устало посмотрел на дверь, разделяющую его и зычный женский голос. «Суицид, суицид… что за слово-то – громкое, холодное, стальное. Самоубийство – куда более душевное, трагичное, родное…» - подумав немного, Сергей усмехнулся непроизвольно получившейся рифме: «стальное – родное, хм…» - и сразу же ужаснулся собственным нелепым мыслям, покраснел и вышел из палаты.
Выходя, он еще раз окинул взглядом безжизненное тело. Затем пристально посмотрел в закрытые глаза ее. Смотрел пристально и внимательно. Вдруг, дыхание ее участилось, а веки дрогнули. Сергей побледнел и спешно попятился к двери. Очутившись в коридоре, он позвал медсестру. Сообщив о том, что больная, возможно, приходит в себя, он вышел из больницы и направился домой. Всю дорогу он ненавидел себя за то, что не остался рядом с ней, не смог взять ее за руку и выдержать вновь ее холодный бессмысленный взгляд. Он не смог объяснить свое бегство из палаты, произошедшее практически рефлекторно. Он был недоволен собой, недоволен медсестрой, которая окажется сейчас с Аллой в момент ее пробуждения, он был очень недоволен…
Глава 4
Несчастья, Невзгоды, Неудачи…
Алла не чувствовала боли, не ощущала себя вовсе. Она видела перед собой огромную залу, слышала музыку и звонкий смех счастливой женщины. Сердце наполнено добром и любовью, а глаза слезами умиления и восторга. Милое эфемерное существо, рожденное для того, чтобы восхищаться и восхищать. Стоп… картинка исчезла. Стихла музыка. Послышалась другая… похоронный марш и рыдание – настоящее - грудное, из самых глубин, из самого нутра. Рыдание непрекращающееся, со спазмами, от которых болит в груди, болит лицо, и голова, кажется, вот-вот разорвется от нарастающего давления внутри нее. Она не могла смотреть, закрывала глаза, убегала, отворачивалась; не могла слышать, закрывала уши… кричала, пытаясь заглушить сводящие с ума звуки похоронного оркестра. Впереди несли гроб, к которому ее уже не пускали на расстояние метра. Ей казалось, что маленькому тельцу, лежащему внутри него ужасно холодно и страшно. Она пыталась взять его на руки, согреть и унести с собой. Но его отрывали от нее и помещали вновь в ненавистное ложе.
Это воспоминание уже давно стерлось из ее памяти. Вернее память просто вытеснила его: инстинкт самосохранения взыграл у сознания. Были какие-то проблески, какие-то эмоции, но реального воспоминания не было в ее жизни. В ее жизни существовали лишь бесконечные тюбики и журналы «Соsмо».
Воспоминание не прерывалось. Продолжался похоронный марш. А рядом слышался зловещий старческий шепот. «Довертелась, допрыгалась. Что с ребенком сделала…», «Родила, да не уберегла. Говорили, не рожай…» «Что за мать из нее, о себе-то позаботиться не может. Сгубила мальчишку…»
Слезы продолжали душить, стучало в висках, болело все тело, болела душа…
Ощущения не утихали, менялись лишь кадры. Вот он, злополучный вокзал, злые босоногие мальчишки курили бычки и матерились хриплым голосом. Вот она, растрепанная и сгорбленная идет с 3-летним сынишкой, тихо всхлипывающим от холода, жажды и бесконечного недосыпания. Безвыходность, Безысходность… Идти не куда. Ивашка не кричал и не капризничал, тихо пошмыгивал носом и грустно смотрел на худые и крепкие руки матери, отчаянно пытающиеся обхватить все его маленькое холодное тело. Сидели на морозе несколько часов, нестерпимо хотелось есть. Хорошо, что ребенок заснул… Укутала его в старую холодную куртку и замерзала в дырявой кофтенке.
«Никуда это не годится. Только бы доехать до М***, а там отдам Ивашку в приют на время, пока все не устроится. Мучается со мной, голодает, болеет. Бедный сынок мой. Говорили ж отдай в детдом, там ему лучше. Но плачет же, хочет с мамой. Молчит, все терпит, есть даже не просит, только бы с мамой…» Никогда она не забудет, как массивная угрюмая воспитательница беспощадно отрывала от нее плачущего Ивашку. Не забудет хриплый от рыданий голос его: «Мама, не уходи!» Злая тетка с силой дергала его за руку и уводила с собой. Нет, все-таки хорошо, что она выкрала его из детдома. Каким осунувшимся и молчаливым она увидела своего жизнерадостного ребенка, красные глаза говорили, что слезки не успевали засыхать в них. Как он радовался, когда она тихо позвала его по имени. Как бежал к ней, спотыкаясь и падая. «Мама, забери меня! Мама, забери!»- Ивашка плакал от горя и счастья и разрывал ей сердце.
Навернулись слезы. Алла поцеловала родное маленькое личико. Слезы застыли в глазах, она поцеловала еще… Холодные щеки его повергли в ужас. Ледяная волна прошлась по всему телу. Лихорадочно сорвала потрепанную женскую куртку, в которую был завернут мальчик. Трясла его, кричала… Ивашка не издавал ни звука. Сердце его уже не билось.
Момент… Ивашкино лицо огрубело, появились морщины, грустный взгляд его стал жестким и недовольным, седые брови угрожающе вздымались вверх. Вокзал исчез, Алла с ужасом отпрянула от полного, угрюмого человека. Отчим корчил гримасы и с презрением смотрел на нее. Миловидная молодая женщина как всегда молчала и с безразличным добродушным спокойствием наблюдала за смятением падчерицы. Голос отчима раздавался откуда-то издалека. «Болезнь», «Завещание», «Неблагодарная», «Ничего не оставлю», «Убирайся», «Мать – шлюха», «Сын – ублюдок-безотцовщина», «Бестолочь безалаберная», «Сдохнешь под забором» …
Голос становился громче и громче, плавно переходил в звонкое визжание. Визг усиливался с каждой секундой. Слов уже было невозможно разобрать. Непрерывный визг. Перед ее лицом возникло жирное, грязное отвратительное рыло свиньи.
Свинья разрослась до невероятных размеров и растворилась в воздухе. Город в грязно-розовой дымке, которую безобразное животное оставило после себя, жил своей жизнью и ослеплял разноцветными огнями. Витрины магазинов, жалкое подражание гламурности, претенциозные вывески с названиями салонов красоты… Все-все-все… как полагается, как мечталось когда-то. Вновь знакомое чувство необъяснимого беспокойства. Попытки что-то вспомнить. Медленно идет по мокрой улице, напоминая самой себе бестолковую фифу в белом плаще с дорогой сумочкой, едва вмещающей в себе миленькое зеркальце. Как всегда ощущение непреодолимого дискомфорта. Душевное смятение и страх. Пришла в собственную квартирку в центре города. Уселась в собственное кресло. Дискомфорт усилился. Как будто вот-вот придет хозяин этого жилища и попросит ее отсюда… И так изо дня в день и из года в год. Неужели так и проходила вся ее жизнь… Неужели так она и пройдет. Сергей говорил, что все хорошо, что так оно и должно быть. Престижная работа, квартира, шмотки, украшения… Откуда же это чувство беспокойства? Тюбики, баночки… Этот ужас в зеркале, этот взгляд… Нужно купить капли, капли для глаз, от покраснения… Точно. А еще покрасить волосы в рыжий, точно… в рыжий и только в рыжий. Медный… Яркий, Сочный, ЖИВОЙ.
Вновь послышалась музыка и звонкий смех счастливой женщины. В сердце умиротворение, а в глазах слезы восторга. И вновь все исчезло. Как яркая вспышка погасло воображаемое ощущение счастья. На его место явилось другое…
Тишина и темнота, густая и душная. Настолько густая, что можно физически ощутить ее каждой клеточкой неподвижного тела. Попыталась открыть глаза, не получилось. Темнота душила, а тишина оглушала. Тишина зазвенела, звенела с нарастающей силой все громче и громче. Звон оборвался, а перед глазами возникло лицо. Ужас прокатился по всему телу. Ощущение падения с огромной высоты, сердце замерло, захотелось отвернуться но… слабость… и повернуть голову нет сил. Огромные прозрачные бессмысленные глаза. Вытянутое худое лицо болезненно желтого цвета. Перекошенный в недоуменной тупой гримасе рот и рыжие мокрые волосы, прилипшие к лицу. Она видела свое отражение так близко, что могла дотронуться до него рукой. Отражение все приближалось и приближалось медленно, плавно. Прозрачные глаза впились в ее глаза. Началась паника. Что угодно, только бы проснуться… Или заснуть навсегда, без видений, без Нее! Руки, поднимитесь, оттолкните же Ее… Убежать… нет сил. Пожалуйста, только бы отвернуться, нет сил… Помогите! Прочь, слабость… О, Боже… Уберите ее! Глаза приближались медленно и спокойно. Уберите! Уберите!!! Стоп… двойник исчез, почти дотронувшись кончиком носа до ее лица.
Медсестра с недоверием посмотрела на Сергея. Едва заметно пожав плечами, она все-таки направилась в палату, из которой только что спешно вышел этот растерянный мужчина. Вид больной не подавал никаких признаков скорого пробуждения. Лишь на секунду ей вдруг показалось, что веки Аллы задрожали. Молодая сестра немного вздрогнула. Ей почему-то представилось, что больная вот-вот встанет и накинется на нее. Немедленно взяв себя в руки, она взглянула на электронный аппарат, фиксирующий пульс, давление и другие физиологические показатели человека, в данный момент соединенные с ним прочной и, казалось бы, неразрывной связью, коими являются множество прозрачных трубок и шнуров. Показатели были тождественны вчерашним. Веки Аллы были неподвижны, пульс в норме. Девушка в белом халате, едва заметно пожав плечами, вышла из палаты, подумав немного, легкой походкой направилась в ординаторскую.
Глава 5
Хотя…
Сергей вернулся домой в 6м часу. Света не разговаривала с ним, с надменным видом она молча занималась своими делами, не обращая никакого внимания на мужа. Ужин был готов, квартира убрана. Сергей был практически доволен. Он еще раз подумал, что Света – идеальная женщина. Никогда в жизни она не опустится до истерики, повышенных тонов и взаимных претензий. Она красива, умна, горда, самостоятельна. Возможно, она не будет замечать его присутствие еще неделю, а может и две. Какая разница? Сергей любил одиночество, ему абсолютно не претило общество самого себя. Зато не придется оправдываться, не придется принимать на себя накал негативных эмоций. Она – молодец, она - сильная женщина. Никогда не поступится своими интересами ради кого-то, даже ради него. Иногда он спрашивал себя, а любит ли она его. В ответ сам смеялся практически вслух. Она никого не любит – таков был ответ. А какая разница, им хорошо вместе, им вместе комфортно. Может это и есть любовь. Хотя… Что-то было не то, он даже догадывался что или кто является носителем этого «не то». В то время, как он догадывался, Светлана была уверенна. Бесконечной обузой была эта несносная женщина, которая не давала покоя всю их совместную жизнь. Для Светланы Алла давно уже перестала быть соперницей. Скорее она воспринимала ее как бессмысленное хобби Сергея или старую реликвию, которая совсем уже никому не интересна, да и к тому же занимает слишком много места. Хотя выбросить ее все-таки жалко из-за связанных с ней воспоминаний. Эта женщина приносила немало хлопот, однако была слишком ничтожным поводом, чтобы порвать с мужем.
Сергей сидел на кухне, попивал кофе и листал газету. Наткнувшись на заметку о самоубийце в разделе криминальной хроники, его мысли вновь вернулись в злосчастную 9 палату в Центральной Городской Больнице. Он опять содрогнулся и попытался отогнать от себя навязчивые мысли. Однако они возвращались снова и снова. Образы сменялись один за другим. Всплыли воспоминания давно минувших дней.
Сладостные, живые воспоминания, от которых щемило сердце и болела душа смешивались с болезненным и неприятным ощущением вины и стыда.
«Что-то случится, что-то нехорошее» - послышались откуда ни возьмись слова, сказанные Аллой, кажется, сто, а то и двести лет назад. «Опять...» - с презрением подумал Сергей в том же глубоком прошлом. «А ведь все было так…»
После долгой разлуки они вновь были вместе. Ощущение пьянящего, возбуждающего дискомфорта, которое всегда переполняло его рядом с ней, вновь вернулось в его жизнь. Она лежала рядом, крепко обнимая его. До боли родной и знакомый запах ее волос вновь разрушал реалистичное сознание. Запах детства, их совместного детства, беззаботного, свободного.
Яркая, стремительная, резкая, откровенная чрез меры - до самых недр души … Сейчас эта поражающая все и вся искра в обличие женщины лежала в его объятиях в самой обычной квартире, в самой прозаичной обстановке. Как часто он боялся ее, как часто не понимая ненавидел, но сейчас она спокойная, кроткая была практически счастлива в этот обычный день, в старой коммунарке на сырых простынях и рядом с ним. Он молчал, боясь разрушить этот действительно знаковый миг «между прошлым и будущим».
Она сама разрушила эту идиллию. «Что-то случится, что-то нехорошее»… Повернув ее лицо, Сергей увидел слезы. Ему вновь стало больно, страшно и… обидно. «Опять...» - с досадой подумал он, а через несколько секунд с презрением озвучил это. Сергей сходил с ума от непредсказуемой интуиции своей подруги. Ему казалось, что она специально притягивает к себе несчастья. Зачем? Возможно, она получает от этого какое-то мазохистское удовольствие… Но это ее проблемы, зачем вовлекать в эти извращения его или кого бы то ни было? В ответ на презрительную реакцию любимого, в глазах Аллы появились гневные отблески уже вспыхнувшего где-то глубоко внутри пожара негодования и обиды.
Жизнь складывалась медленно, но верно. Налаживались отношения с начальством, работа спорилась, посыпались предложения, появились перспективы. Продолжал ходить в театр, не переставая восхищаться безумной энергетикой рыжеволосой лицедейки. Трепетное чувство торжественности, своеобразной сладостной и сладострастной трагичности, приближения чего-то иррационального, душевный упадок и подъем – то, что он испытывал в театре, то, что давал о ему заряд энергии, непонятно: положительной или отрицательной. Это было не столь важно для него, он не мог без этого, так же как не мог без нее.
Вечера в театре и ночи с его примадонной. Восторг от постановок и блаженство в объятиях их героини. Смена декораций, череда масок и характеров. Он любил их всех. Всех, чьи души она умело примеряла на себя. Всех, в чьи костюмы и судьбы она облачалась.
Завораживающая атмосфера театрального шарма сменялась рутиной будних дней и амбициями современного человека. В одной из командировок познакомился с обаятельной молодой девушкой - Светой. Студенточка 3 курса, на 6 лет моложе его. Милая девочка, общительная, целеустремленная, с хитринкой в глазах. А как флиртует… Лиса.
Возвращался домой с приятными новостями. Близилась поездка на Север. Пол года исследовательских работ, все условия, и большое вознаграждение. Был практически счастлив, хотя тревожила одна мысль. Рыжеволосая Алла… дождется ли, нет? А нужно ли, что бы ждала? Ведь как жизнь сложится за пол года… А может и к лучшему, забуду... Театр, слезы, предсказания …весь этот бред!
Она позвонила поздно, как всегда нежданно… Произнесла что-то невнятно. Сергей опять не понял, пьяна ли его Актриса сегодня? Договорились на утро. В кафе на углу Б. Садовой и пр. Буденновским.
Утро выдалось ненастным. Она опаздывала. Дверь резко открылась. Она в черном плаще и длинных сапогах, высокая, стройная, полная энергии, непонятно: положительной или отрицательной, легкой, стремительной походкой направлялась в его сторону. Как всегда, ее персона привлекла всеобщее внимание, он привык к этому… он восхищался ее таинственным обаянием грациозной фурии.
- Я – беременна – бросила она
Она сказала это, не отводя жесткого пытливого взгляда своих медных глаз, сверкающих непонятным блеском, означающим не то гнев, не то вызов. Его передернуло. Он кажется не понял, что она сказала ему. Ощутил лишь чувство досады. Солнечный день и легкое настроение вдруг исчезли куда-то, сменившись тяжелым металлическим взглядом и неприятным известием. Драматические игры ночных встреч зашли в тупик и теперь вмешивались в его стабильную жизнь. Это очень не нравилось ему. Он не желал этого ребенка, и она не нужна была ему в роли матери их общего дитя. Он не знал, что делать и что сказать. Стыдно признаться, но… он хотел убежать! Все это Сергей понял сейчас. Но ведь она… Она не знала этого! Или знала? Быть может, все это читалось в его лице. Но она ненавидела его, гораздо раньше. Она ненавидела его за все, что он понял только сейчас.
Через пару недель он уехал на Север. Вспоминалось чувство предвкушения новой захватывающей жизни. Амбициозные планы доводили до сладкой дрожи. Он уезжал с легким сердцем и чистой совестью, материалы были собраны, прежнее место отдано полному благодарности и уважения товарищу. Сладкая грусть томила немного и давила на сердце, дополняя некую изюминку в приятное чувство волнительного ожидания. Вчера был чудесный вечер. Она все поняла, она будет ждать. Она сказала ему тысячи слов, в интонациях, которых он не слышал никогда и ни от кого. Он был любим, его ждут. Его ждут там и здесь, он востребован и счастлив.
Наконец подъехал поезд.
Она смотрела ему в след, понимая, что видит его в последний раз.
To may be continued...