Пилите Шура, пилите!

       

       На второй оперативной стажировке, в 1977 году, мне довелось проходить практику в учебном отряде надводного плавания в гарнизоне Мамоново, что на Балтике, у выпускника нашей Школы капитана 3 ранга В.П.Сильницкого.
       Помимо недюжинных оперативных способностей Вадим Петрович обладал здоровым чувством юмора, знал массу веселых анекдотов и баек, в связи, с чем был «на короткой ноге» практически со всеми офицерами части.
       Нужно отметить, что во время войны Мамоново был сугубо немецким городом, именовался Халингенбайль и оборонялся фашистами столь же яростно, как и Кенигсберг. А к тому имелись все условия. В городе, на территории нынешнего учебного отряда, у них располагалась танковая школа с новейшей техникой, на побережье залива базировалось соединение надводных кораблей и подводных лодок, а в окружающих Халингенбайль лесах находился глубоко эшелонированный укрепрайон с многочисленным гарнизоном, артиллерией и подземными аэродромами.
       Тем не менее, наша армейская группировка, во главе с танковым соединением полковника Мамонова столь успешно захватила город, что отступившие немцы даже не успели взорвать свои основные военные объекты. И в том числе танковую школу, порт, аэродромы, а также находившиеся в лесах фортификационные сооружения.
       Естественно, что этим всем воспользовались победители. За исключением окружающих Мамоново лесов. Собрав в них трофейную технику и демонтировав кое-что из обороны, леса признали миноопасными, окружили колючими заграждениями и запретили местному населению посещать их.
       Но русский человек от природы любопытен, особенно если рядом что-то запрещенное. Не исключение и гарнизон. Военнослужащие, в первую очередь офицеры и мичмана, стали похаживать в лес, тем более что там было полно грибов, ягод и разнообразной дичи.
Так все и оставалось, на время моей стажировки.
       А сделал это отступление я специально, чтоб было понятнее то, о чем расскажу.
       В один из дней, после обеда, мы с Сильницким стояли у штаба отряда, где он дискутировал с замполитом и еще несколькими офицерами по поводу состоявшегося накануне матча между московскими «Спартаком» и «Динамо». Дискуссия была живой и темпераментной.
       В это время из дверей штаба вышел толстый капитан 3 ранга с повязкой «РЦЫ» на рукаве кителя и болтающимся у бедра пистолетом.
       - Никак снова дежуришь, Сергеич!?  - весело спросил его замполит.
Тот что-то «рыкнул» и хмуро продефилировал мимо группы.
       - Пилите, Шура, пилите! - раздался ему вслед чей-то возглас, и все присутствующие взорвались смехом.
       «Кап три» вздрогнул, полуобернулся и, покрутив пальцем у виска – мол «чокнутые», двинулся дальше по аллее, затем споткнулся и едва не упал. Хохот усилился.
Я тоже улыбался, хотя ровно ничего не понимал.
       Заметив это, багровый от смеха замполит в чине капитана 2 ранга обратился к Сильницкому, - Петрович, ты поведай как-нибудь, своему старшине о нашем Шуре. А то действительно подумает, что мы «того», и тоже повертел пальцем у виска.
       - Непременно, - улыбнулся тот, и когда мы вернулись в свой кабинет, расположенный в ближайшей казарме, рассказал следующую историю.
       Этот капитан 3 ранга, командир роты рулевых-сигнальщиков, был «притчей во языцех» в гарнизоне. Служил он исправно, но был непередаваемо скуп и всячески старался улучшить свое благосостояние. То разводил помидоры на своем приусадебном участке за домом, чтоб затем продать – они у него померзли. То пытался собирать на берегу моря после шторма янтарь, чтоб реализовать его перекупщикам – едва не унесло морем. Затем стал разводить кроликов – те подохли. Короче не везло.
       - Зная такую слабость за коллегой, - повествовал Сильницкий, -офицеры часто над ним подтрунивали, предлагая самые невероятные способы обогащения. Один даже посоветовал сдать на выходные в аренду курсантов роты, которой тот командовал, мол председатель соседнего колхоза обещал хорошо заплатить. Штурман обиделся и подал на доброхота рапорт замполиту.
       Прошлой осенью, пытаясь реализовать очередную свою коммерческую задумку, наш «купчик», как его тогда звали, пригласил своего близкого приятеля – тоже командира роты, и, кстати, моего помощника, в лес за грибами.
       Мол, наберем, насушим и свезем в Калининград. Там кооператоры предлагают хорошую цену. А урожай на них, и особенно боровики, в наших местах в тот год, между прочим, был небывалый.
       Сказано-сделано. Экипировались, изготовили примитивные щупы, чтоб на минах не подорваться и двинули в лес.
На опушке, за остатками «колючки», грибы были так себе, расхожие - волнушки да моховики. Белых – единицы.
       Побродили там с час – притомились, перекусили, и, приняв грамм по двести спирту для бодрости, решили пойти вглубь.
При этом «купчик» предложил напарнику идти первым – ты минер (тот командовал ротой торпедистов) – тебе и карты в руки.
Пошли. И не ошиблись. Вскоре набили боровиками рюкзаки и прихваченные с собой объемистые полиэтиленовые пакеты. Да вот незадача, заблудились. Бродили-бродили и вышли к старым немецким укреплениям.
А тут ливень. Делать нечего, забрались в какой-то вросший в землю бункер, благо имелся электрический фонарь.
       Внутри остатки солдатских нар с заплесневелым тряпьем, на полу несколько касок «фельдграу», пустые разбросанные ящики и коробки от противогазов. Минер сел на какой-то ящик и закурил, а «купчик» стал шариться по бункеру – вдруг, что полезное для хозяйства найдется.
       И в углу, под ржавой кроватью, обнаружил запертую металлическую шкатулку.  Когда приятели вскрыли ее имевшимся у них туристическим топориком, то обнаружили там пачку полуистлевших рейхсмарок, покрытый плесенью фотоаппарат «Ролленкорд» и матово сияющий граненый слиток. Был он сантиметров десять в диаметре, длиной вдвое больше и весело искрился в лучах света.
       -Золото!  - прохрипел штурман и прижал слиток к груди.
       - Вряд ли, - ответил минер, и офицеры стали внимательно рассматривать находку. По длине слиток имел двенадцать граней, был не по виду тяжелым и клейменым – на торце миниатюрный орел со свастикой.
       - А я тебе говорю золото, - вновь заявил «купчик». – Смотри, все признаки налицо: и цвет и вес и клеймо. Я такое, кстати, уже видел у одного из наших офицеров на трофейном серебряном портсигаре.
       - Ну и что будем делать? Сдадим государству? Премию получим. Тут килограмма три будет – взвесил на руке слиток минер.
       - Ты что, совсем от службы охренел?!  - взвился приятель. - Дадут жалкие копейки, потом век себе не простим. Такой шанс бывает раз в жизни. Нужно продать. А деньги поделим!
       - Ну.., я не знаю…
       - А я знаю! У тебя, слышал, знакомый ювелир в «Кенике» есть?
       - Да, брат жены.
       - Ну вот, все в руку! Через нее установим, какой пробы это золото, сколько за него можно запросить и через кого «толкнуть». Только в гарнизоне не болтай. Ни дай бог до особиста дойдет – сядем.
       На том и порешили. Слиток «кап три» сунул в свой мешок, поручив товарищу пока договориться о встрече с родственником.
На следующий день, на конспиративной встрече – продолжил Сильницкий, - помощник рассказал обо всем мне. И мы приняли решение не торопить событий, и точно выяснить, что же это за слиток. Ну, а затем действовать по обстоятельствам. Тем более, что время не торопило. В ближайшие дни, понукаемый «купчиком» минер созвонился с кенигсбергским ювелиром и договорился о встрече.
       Затем выехал к нему, имея в кармане пакетик с несколькими граммами металлических опилок от того слитка, полученных от приятеля.
       Как показал проведенный там анализ, золота в слитке не было ни грамма. Присутствовали, латунь, бронза и еще какой-то неизвестный металл. Хотя клеймо действительно имело отношение к банковскому ведомству третьего Рейха. И это не удивительно, к концу войны Германия испытывала хронический недостаток в цветных металлах и считала их стратегическим сырьем. А может быть из таких слитков они собирались чеканить монеты. Кто знает?
Кстати, аналогичное заключение я получил и по своим каналам. Перед поездкой помощник поделился несколькими крупинками «золота».
       Короче, никакого «сигнала» заводить не стал.
       И тут мой каплей – торпедист попросил «добро» на розыгрыш приятеля. Тем более что после возвращения еще не встречался с ним – того на несколько дней отправили в командировку за молодым пополнением.
       - А каким образом?  - поинтересовался я, - он человек своеобразный, шуток не приемлет, как бы тебе это боком не вышло.
       - Ничего, - смеется каплей. -У меня даже сценарий есть. По «Золотому теленку». Там Остап Бендер Шуру Балаганова «развел», предоставив ему делить якобы золотую двухпудовую гирю. Помните его крылатую фразу? – Пилите Шура, пилите, она золотая!
       - Ну, что с тобой делать?  - развел я руками, - давай, коли так. Для пользы дела. Тем более что проучить нашего штурмана стоит. Очень уж силен в нем дух стяжательства, а это к добру не приведет.
       И минер организовал такой розыгрыш, что, как ты видел, памятен и сегодня.
       Для начала, посвятив в свой план еще двух отрядных «хохмачей», сообщил вновь испеченному «Корейко», что по заверению ювелира опилки и впрямь золотые, но в целях определения пробы, ему необходим весь слиток.
       После долгих препирательств тот согласился передать «сокровище» минеру для вторичного вояжа в Калининград, но предварительно взвесил слиток и заявил, в случае, если тот попытается его «кинуть» - пристрелит.
       В очередное воскресенье каплей действительно съездил туда, но, естественно, не к ювелиру, а по своим делам.
       А, вернувшись, под всякими предлогами стал уклоняться от встреч с приятелем. Да так, что на их игру в «кошки-мышки» обратили внимание многие сослуживцы.
       - Ты что, наверное, задолжал «купчику»? Чего он за тобой носится как борзая?
       - Требует проценты по долгу, - не отрицал минер, - вы ж знаете, какой он скупой.
       В конечном итоге капитан 3 ранга прижал его в темном углу и стал укорять в нечестности, требуя разделить слиток и расстаться по хорошему.
       - А как сбывать будешь?  - сделал круглые глаза минер. – Это ж не картошка. Родственник обещал нам помочь. Но чтоб и его взяли в долю.
       - Хрен ему, а не долю,- прошипел «купчик». - Давай делить, а то я за себя не ручаюсь.
       Делить, так делить. Определили место – минно-торпедный кабинет, благо там были слесарный верстак, тиски и все необходимые инструменты. А также время – в пятницу, в 18.00.
       А перед этим коварный юморист сообщил о дележе остальным участникам розыгрыша, что б те под разными предлогами наведались в кабинет, вроде бы случайно обнаружили слиток и потребовали взять их в долю.
       Так и сделали.
       Как только приятели уединились в кабинете и жертва, тщательно вымеряв слиток и подложив под него бумагу (что б ни одна пылинка не пропала), стала елозить тупой пилкой по неподатливому металлу, в запертую дверь кабинета кто-то постучал.
«Старатели» замерли и прислушались.
       - Минер, открывай, я знаю, что ты здесь!  - раздался из-за двери чей-то голос.
       - Не вздумай, - прошипел «купчик».
       - Открывай, я на минутку, - продолжал тот стучать.
       - Да хрен с ним, пусть войдет, это «химик». Ты ж знаешь, какой он настырный, ни за что не отвяжется.
Прикрыли тиски газетой, открыли.
       - Чего зашхерились, наверное, спирт пьете? Я в доле, - пробасил вошедший капитан 3 ранга.
       - Какой спирт? -  так просто сидим.
       - Ну, да, так я и поверил, а это что? – сдернул газету.
       - Мать честная, да это ж… золото. Откуда!? Выпучив глаза, уставился на офицеров.
       Те стали плести что-то несуразное и выпроваживать химика из кабинета. А тот ни в какую.
       - Мы ж друзья, отрежьте и мне грамульку, жене на кольцо.
       «Купчика» едва удар не хватил, но что делать. Отказать болтливому химику было нельзя – растрезвонит по всему гарнизону. И злобно матерясь, он отпилил тому немного от слитка.
       - На, и двигай отсюда. Да поменьше болтай, сам понимаешь, это не картошка. Тот побожился, что будет нем, как рыба и быстренько покинул кабинет.
       Снова закрылись. Брюзжа, «купчик» переметил слиток, и снова стал его пилить. От злости у него дрожали руки, и полотно ножовки лопнуло. Как только его сменили и поменялись ролями – теперь пилил минер, в дверь снова забарабанили.
       - Товарищ капитан 3 ранга, откройте, это я, мичман Ящук!
       - А этому, какого хрена нужно?  - уставился минер на «купчика», - тебя требует.
       - Откройте, я знаю, что вы здесь, мне химик сказал!- продолжал орать мичман.
Наученные горьким опытом, приятели вытащили слиток из тисков и, спрятав его в шкаф, открыли дверь.
       - Какого х… ты вопишь?!  - насел на мичмана штурман, - совсем мозги пропил?!
       - У нас в роте того, «ЧП» - два матроса подрались.
       - Ну, так отправь их на «губу» или учить надо?!
       - Есть! Я только хотел доложить. А это что у вас, никак измазались? – тычет пальцем в рукав кителя штурмана. – Блестки то, какие, ну, чисто золото!
       - Какое еще золото?!  - взвился тот, - пшел вон отсюда, идиот, я с тобой завтра разберусь!
       - Ну, ну, - попятился к двери мичман, - завтра, так завтра.
       Когда минер запер за ним дверь, «купчика» трясло от ярости.
       - Ну, суки, как мухи на мед летят, больше никому не открывай! И на хрен я с тобой связался?
       Операцию закончили в полном молчании. Взмыленный штурман спрятал свою долю в заранее принесенный кейс, а затем тщательно собрал все «золотые» опилки, ссыпал их в пустой спичечный коробок и сунул в карман.
       - Это тоже мне, за хлопоты и работу. Ну, а дальше будем действовать врозь. Как говорят дружба дружбой, а денежки врозь.
На том и расстались.
       А в субботу он рванул на своем «Запорожце» в Калининград. С кем там общался и что делал неизвестно. Но в понедельник явился на службу мрачнее тучи.
       Когда в перерыве между политзанятиями зашел в курилку у штаба, где дымили сигаретами офицеры, те встретили штурмана веселым хохотом.
       Ничего не понимая, он заозирался вокруг и уставился на минера.
       А тот, невозмутимо пуская кольца дыма, вынул из - под лавки свою часть слитка, и со словами, - пилите, Шура, пилите!  - протянул ее штурману…
       - Что было потом, объяснять, я думаю излишне , - завершил рассказ Вадим Петрович. – С тех пор, нашего штурмана и прозвали «Шурой». Даже курсанты так между собой кличут.
       А ему, что с гуся вода. После того случая он занялся сбором цветных металлов.