Меня зовут…А впрочем, это неважно. Друзья называют меня Лин. Чуточку раскосые, прозрачные как вода глаза, подрагивающий от невесомой улыбки рот, длинное вытянутое тело – все это, Лин. Короткий, отрывистый, но звонкий звук рождает меня. Мне 21 год 8 месяцев и 25 дней от роду, по гороскопу я – овен. А еще – студентка, немного модель, местами актриса, чуточку специалист по связям с общественностью, бармен, няня, сестра, дочка, любимая, нелюбимая ну и как получится…
Еще у меня есть дурацкая привычка – записывать все свои мысли. Нет, ну, конечно, их больше этих самых привычек, как то: жевать жвачку, курить Vogue, не к месту напиваться, складывать свои и чужие вещи в такие места, где их уже точно никто не найдет, а еще влюбляться не в «тех парней», причем, чем они больше «не те» – тем лучше. Но, прожив на свете почти 22 года, а из них четыре в свете неоновых ламп, закулисий и творческих личностей, я подметила нехитрую истину – этим страдают все…ну или почти все. А вот мыслительно-атакующая графомания – это достаточно редкий зверек в нашем лесу…Так вот, это история про меня.
Это мои мысли и чувства, это Я.
Сначала я его встретила, а уже потом только заметила. Что произошло в моем сознании в тот момент, когда это случилось, не скажу даже я. Почему и зачем, я, словно сняв с себя плотные солнцезащитные очки, взглянула прямо на солнце и, не ослепнув, полюбила это сияние всем своим сердцем.
Почему он беспардонно выдернул меня из привычной жизни и заставил
смущаться, чувствовать, мечтать, желать и добиваться, когда до этого мы просто вместе работали, учились, как-то жили, а я это позволила. Почему он вдруг перестал быть как все и стал ВСЕМ. И когда я начала писать – для него, только ему и без всякой надежды на то, что он когда-нибудь это прочтет…
Поскрипывание шариковой ручки по поверхности тетрадного листка, вздох ветки, которую только что покинула птаха, водопадное кружение листа, потерявшего свои корни и пустившегося в путешествие, первый вздох новорожденного. Звук. Звук рождает образ. Образ, преодолев на своем пути мысль, сомнение, лень, вырастает в действие. Действие – жизнь.
Услышав его вздох, поднимаю глаза, но так, чтобы никто не заметил, играю в шпиона, тщательно изображая НЕ. Неприсутствие, невозмутимость, невлюбленность, незаинтересованность в НЕМ. Ведь вокруг живут люди, пишут, читают лекцию, за окном почти летают бабочки и внутри все почти легко и ярко.
Маршрутка скособочено бежит по гудящему центру города. Внутри у нее тоже все гудит и живет. Уткнулась в «ажаровское»* переживание болезни и борьбу с действительностью. Со стороны – полностью в недосягаемости, но маленький «шпион» внутри меня всегда включен. Он отслеживает все взгляды «чересчур» чужих «шпионов» и держит под контролем невыспанное тело. Все должно соответствовать выбранному на сейчас и здесь образу. Умна – читает каждую свободную минутку, юна – карамельно-розовые оттенки в одежде и косметике, раскованна – на в меру розовой футболке вырез «не в меру» и «как бы так )) »… Образ готов. Вот она я, ловите!
10.05 - маршрутка распахивает свои объятия, и я почти вылетаю из нее. Никто не ловит, улыбаясь тавтологии, врываюсь в муравейник человечества и опаздываю. Все уже прилично шевелят усиками за своими партами и таскают поклажи из знаний. Кто сколько унесет. Впрочем, изначально все поклажи одинаковы, а вот насколько оказываются прилежными насекомыши, показывает только самая старая реалия мира – время. Конечно, дверь хлопает, конечно, ручки падают и конечно он хмурится в перерывах между основами маркетинга и расшифровкой абривиатуры «pr». Потом вздыхает, шпион следит особенно тщательно. Ведь ему предстоит все мне в подробностях пересказать, а я, уже затем должна, подумать, а чаще додумать – зачем, почему, для кого.
«Шпион» безупречно быстро докладывает мне о быстром, задержавшемся взгляде на мелькнувшей полоске загорелой кожи там где «не в меру». Тело без подсказок изгибается так чтобы «не в меру» было больше, карандаш, которым только что прилежно выводила схемы и таблицы, тянется к губам, сжимается и возвращается влажный и немного покусанный. Инстинкты живут сами по себе, не слушая мое «Я-разум». И зная о том, что никогда не быть «для него», всеравно от бессилия и на зло его неразумной и причудливой природе делают то, что делает и самка шимпанзе перед самцом: заманивают, соблазняют, дразнят и обещают. Воспаленное, полуслепое «Я» видит перед собой любовно-слепленный образ, а «Я-разум» отмечает - 35 лет, детей нет, не женат и никогда не был, высокие ботинки с ярко-оранжевой шнуровкой, а на полях ежедневника кропотливо выведено одно слово – любимый…и на день рожденье любимому тысячи белых роз. Кто из Вас двоих больше любим? Как однажды из одного стало двое? Я могу лишь догадываться, о том, как Он возводил идола для своей души и тела. Как на лекциях замирали все его чувства и тоненький нерешительный мальчик следил за каждым движением своего учителя, боясь даже подумать, что когда-нибудь он устало упрекнет свое Божество или утонет в его объятиях, подставит свое тогда еще не крепкое плечо, когда тому будет нужно. Не доверяя матери, а в последствии и общему образу женщины, ты выбрал надежность мужчины. А тот, вероятно, от скуки и пресыщенности, с интересом стал наблюдать движения и колебания твоей привязанности вокруг него. Возможно, все было и не так. И наоборот, зрелый преподаватель университета пленился юным вертлявым студентом, и когда обычное рукопожатие затянулось медлительно-ласковой прилипчивой патокой, из двух противоположностей – родилось одно общее, болезненно- крепкое, страстное чувство, которое затянулось вот уже на семь лет.
Каждый ли год, на день рожденье, ты дарил ему розы? Этого я знать не могла, но в этот раз, ты гордо привез целую охапку, и твои глаза светились тем белым сиянием, которое исходило от этих нежных созданий, выбранных, по одной, так тщательно и с безусловным чувством.
В одном лепестке розы - бескрайний океан любви и нежности, в тысяче – вся вселенная и Ты отдаешь ее ЕМУ, а я, молча улыбаясь, кладу аспирин в ведра для Вашей вселенной.
Мое Я никогда не будет принято твоим…Пока мне холодно, тебе горячо
Ты смотришь на меня сквозь и никогда в…
Когда ты улыбаешься, то лучики твоих морщинок не для меня,
Я – то, кем ты, может, хотел бы быть, но никогда не то, для кого
Мои волосы однажды не заструятся в твоих
И глаза никогда не проснутся напротив
Я то, что навсегда для тебя и никогда не нужно… -
- Выводит моя рука в конспекте нагло подхихикивая надо мной.
Но я есть, я – тысячу тысяч мыслей и я – действие. А раз так, мысли увлеченно воркуют и вьются кусачими мошками у его рук, глаз, улыбки, а действие неизменно одевая ботинки покрепче топает к нему, то приближаясь, а то засмущавшись скачет на одной ножке прочь, словно длинноресницый лазореглазовый малыш с пушистой улыбкой.
Действие становится для него тенью. Оно обволакивает, внушает, успокаивает, превращается в привычные домашние шлепанцы. Но конечная цель – воздух. Бесконечное доверие, перемешанные переживания, переплетенные ручейки и линии на ладонях, первый легкокрылый поцелуй и полное принятие – вот его формула. Здесь нельзя спешить и поэтому сквозь нетерпение прорастают ростки веры и надежды. В себя и свои силы, в него, в Господа Бога, в Судьбу.
Дотронуться до твоих губ, легонько, словно крылом бабочки, ненастойчиво, как пугливую лань приручить к своим поцелуям и уже дышать у самого твоего уха, подстраиваясь под биение твоего сердца, скользить ресницами по твоей щеке, дышать одним запахом и видеть с тобой одни и те же краски.-
Поселяется еще одна жительница-надпись в моем конспекте, слегка потеснив задачи public relations.
В ход идет все. Все становится любящим оружием, созданным созидать любое проявление чувств и подкреплять его. Женская красота, мальчишечьи повадки, создание образа «нужности», виртуальный транссексуализм по ночам. Пресытившись красотой, люди ищут изощренного уродства, находя его в ломаных линиях и искореженных чертах, в музыке, полной атеистического безумства, в холодном ужасе создаваемом по ту строну экрана или монитора. Пресытившись любовью – мы начинаем искать ее разных проявлений. А стоит несмелым лишь раз обжечься – бежим от нее в нереальность, какая бы она не была.
Бродя однажды по бесконечным, как тогда казалась, пространствам Интернета, набирая в поисковой системе, тот или иной запрос, моя рука насмешливо вывела – мужчина ищет мужчину. Я нашла то, что искала. Я нашла то, что не хотела найти. Я смотрела на знакомый поворот головы, я видела сильные руки в мельчайших частичках теплого песка на фотографии, где глаза скрывались за темными очками, но сквозь стекла я без труда дорисовывала их знакомый коньячный цвет. Возраст, знак зодиака, интересы и главное – кого я хочу найти…Тебе хотелось общаться с молодостью, я видела с какой болью и неохотой ты отдаешь времени себя. Ты оттягивал каждый день и час и упивался звонкими голосами юности, окружавшей тебя. Нет, ты не искал Там друга. Он у тебя уже был, но от его частого неприсутствия в твоей жизни, ты пытался падать в объятия тех, кого ты там находил.
Даже не особо задумываясь, я лепила образ, от которого тебе было бы трудно отказаться. Юный бунтарь, сумасшедший кудесник, крылатый паяц, нагло, но абсолютно уверенно заявивший, что станет для тебя воздухом. И ты не сможешь отказаться, всего лишь потому, что захочешь дышать. Без особого колебания, словно, точно знала, что будь я мужчиной, меня звали бы только так, я дала ему имя – Роман, дату и год рождения, которая состарила меня на пару лет, но все еще оставляла Романа достаточно юным для Тебя.
Теперь ночью для него я стала полуночником, виртуальным романом, который должен был оборваться сразу, как только Роман узнал бы зачем, для кого и ради живет ОН.
Я стала кукловодом, водящим на тоненьких ниточках крылатого лицедея. Прислушиваясь, подстраиваясь, пытаясь предугадать каждый ход, выдумывая новые, еще более витиеватые, я пыталась и стремилась изо всех сил понять его, понять лучше, чем саму себя. Иногда это доходило до ночного безумия, когда Лин полностью исчезала под напором рожденного ею Романа. Ночь была его временем суток. Кукловод менялся, и уже стиралась та грань, за которой было видно, кто сейчас будет дергать за ниточки – Лин или ее порождение - Роман. Встречаясь утром с Твоими уставшими глазами, я торжествовала маленькую победу. Я знала, где Ты был, во сколько и когда. Точная машина всегда безошибочно выводила время твоего прихода и ухода. И возможно, что Роман был не единственным ночным собеседником, но главное – что он был, и я всегда могла, лишь слегка пошевелив пальцами, вызвать улыбку или недоуменно-язвительную усмешку на твоем лице и неизменно мигающее ответом окошко.
И даже то, как начать разговор, он подсказал мне сам. Там, в виртуальной реальности рядом друг с другом, Он построил два своих мира, две почти одинаковых анкеты, к которым можно было придраться или пройти мимо, оставив незамеченными. Созданный мной крылатый паяц, не только не прошел мимо, но беспардонно вторгся на эту территорию чужого поиска.
Роман 11 февраля 2006 в 01:28
2 анкеты подряд для убедительности?))))
Он 12 февраля 2006 в 20:00
для объемности твоего впечатления обо мне, дружище )))
Роман 13 февраля 2006 в 01:19
Я впечатлен твоими глазами. Я впечатлен сильными пальцами и переливами мышц на твоей груди, но не 2 анкетами, мой милый друг :)
Но так или иначе....а я впечатлен))
ОН 13 февраля 2006 в 01:31
Рассмотрел бы ты все это если бы их не было две ?
Во всем есть своя сермяжная, полуночник.
Роман 13 февраля 2006 в 01:36
А вдруг я изо всех своих сил искал именно твои руки?
Облетев все планеты и миры? Можешь убедить себя в обратном, но только я буду знать, так ли это на самом деле))).
Сон бродит где-то рядом, но не с моей дверью...
Роман 13 февраля 2006 в 01:41
Но ты прав. Каждая претензия имеет право на двойной интерес.
ОН 13 февраля 2006 в 01:41
Витиеват, артистичен, непостоянен, двойственен, ОПАСЕН ))))
Роман 13 февраля 2006 в 01:58
Зато это вызывает интерес, не так ли?
А еще - ведь ты не из пугливых? ))))))))))
ОН 13 февраля 2006 в 13:04
В этом пространстве трудно напугать) "призрачно все, в этом мире бушующем" )))
Роман 14 февраля 2006 в 00:34
В этом пространстве можно жить, а можно не жить, можно быть королем и самым последним нищим, а еще можно, зацепившись раз, остаться здесь навсегда. Что сюда приводит? Что ты ищешь? От чего бежишь?
ОН 14 февраля 2006 в 00:46
Приводят такие как ты)
хотя, надо сказать, и бежишь-то, порой, от таких же как ты))) парадокс )
Роман 8 марта 2006 в 01:56
Прав. Убегаем от боли. Ищем ее же. Зачем?
.....А наша зима
Перестала быть смелой.
А наша зима
Обнаглела до края!
И я соблазняю
Тебя своим телом,
Я знаю, как ты
От любви умираешь...
Прекрасное, казалось бы чувство (еще одно из многих), от которого действительно иногда легче умереть....
ОН
А мне в эти моменты так хочется жить, жить долго, бесконечно долго.
Роман 8 марта 2006 в 01:09
В моменты любви?
Прав...Живи, долго живи, весь мир, всю вселенную, бесконечно и счастливо....чтобы сердце стучало и глаза любимого отвечали)))
И чтобы на всю жизнь и чтобы без перерыва, NON STOP....
……….
Роман 9 марта 2006 в 01:20
Ты давно здесь? Встречал что-нибудь интересное?
Он
7 лет, людей очень много, интересных и достойных предостаточно.
Роман
Ничего себе... Долго))). Я обычно выдерживаю месяц, а потом дальше брожу)) надоедать буду, не забудь "брысь" сказать )))
Он
Я вообще довольно постоянный ))) сроки постоянства меняются, а качество неизменно )
Роман
Постоянство и время разные вещи?...)))Качество, количество...)))Кому чего, а мне вот не хватает постоянства...В самом себе, не имея этого, нельзя и от людей требовать, так? )))
Он
Сорри, но это чушь (((
Тренер требует от спортсмена золота и рекордов, которых сам не способен завоевать. Дело спортсмена внимать тренеру, а дело тренера организовать процесс. Вдвоем они сила, по одиночке - зеро.
Роман
Ну не знаю.
Я бы, конечно, внимал этому тренеру, но меня постоянно грызли бы всякие мысли: "ишь, какая зараза, сам - то так... И кривенький, и косенький, а чего от меня хочет? Требует на каких основаниях?" А тренеру каково? Представил? Мы ведь всегда прежде всего себя любимых в пример ставим ))), а тут? Что он такому замечательному скажет? Как уколет и т.д.?
А с другой стороны, кто-то ждет и терпит, а кому-то летать и гулять, такой мир, такие люди. Есть черное и белое, горячее и холодное, закат и заря...Ну вот, неизменно тянет к размытости форм, мыслей и очертаний. Ты уж меня сори))))
ОН
По-моему, в твоем случае слишком много внимания к собственной персоне, остынь, относись к себе с иронией, не нужно так серьезно. Это заблуждение молодости ), что мир вокруг меня, УВЫ, это миф, а заниматься ВСЮ жизнь мифотворчеством, мне кажется, неразумно, но это только МОЯ точка зрения )))
РОМАН
))) Мне это уже говорили (о большем, чем нужно, внимании к своему Эго).
С иронией отношусь ко всему миру, а так как я, конечно же, не малая часть этого самого мира, то и к самому себе.
МОЯ точка зрения, по заблуждению молодости, конечно же, что каждый из нас все-таки так или иначе пытается вращать мир вокруг себя, играть в свою игру, вовлекая в нее других. А иначе в чем тогда смысл? В проживании жизни просто потому что она дана? Или жить ради жизни другого? Но даже если и так, то этот другой - часть нашего же мира.
И не такая у нас большая разница в возрасте, десять лет - не пропасть, а особенно если думать не о человеческой жизни, а о жизни мира. Ты всего лишь на десять лет успел опередить меня в своем жизненном опыте и еще неизвестно, чей опыт принес больше усталости и сложившихся мнений.
ОН
Об усталости не может быть и речи, жизнь обидно коротка, так что на эту эмоцию времени минимум )
РОМАН
Тогда остаются сложившиеся мнения от тех или иных ситуаций.
))))Прав, больно смотреть в пустые, усталые и старые глаза на молодом лице, а таких хватает.
А если МИР не вокруг меня, то где он?
ОН
Если верить философам, в частности Шопенгауэру, то "явления мира - это наше представление", следовательно, мир - это я, я - источник счастья и бед, боли и наслаждений и т.д. Это теория мне вполне близка, на сегодняшнем этапе жизни, что дальше - вопрос )
РОМАН
Т.е. если МИР - это Я, то Я не может быть вокруг самого себя?
Мне кажется, это еще более эгоистичный подход. Получается, что кроме Я ничего из ВНЕ на МЕНЯ влиять не может? Нет обстоятельств, нет случаев и нет судьбы? Атеистично...
ОН
Я могу/хочу/должен увидеть твое лицо без грима?
РОМАН
Ты можешь, ты хочешь, кому-то должен)))
Под гримом - маска, а за ней, еще одна. Не злись, это так)...
Что даст тебе мое лицо?
ОН
Часть правды
РОМАН
Правды? Какой? Что можно увидеть в чертах и линиях? Ты можешь каждый день просто смотреть на меня, но что ты узнаешь? Узнаешь о чем я думаю? Чего хочу и к чему изо всех сил бегу или от кого?
Какую правду ты хочешь?
ОН
Всякая правда будет, в первую очередь, моей правдой ) Для того чтобы ее иметь, необходимо некоторое количество информации, иначе "представление о тебе" будет слишком иллюзорным. Такой тип сверх виртуального общения мне не очень нравится. Люблю реальные живые лица - 70 % коммуникатива, все остальное слова - купированные мысли (((
РОМАН
А кто сказал, что будет что-то сверх виртуального общения?))
Оно и будет. Пока терпишь и окончательно не скажешь "брысь". Я, конечно, расстроюсь, но что поделать? Я и есть иллюзия, может, немного надоедливая, но пока отвечаешь, я радуюсь))
Но неужели, некоторое количество информации обо мне, это мое лицо? А не то, что я обычно ем на завтрак, какую музыку слушаю, какие книги читаю и какие мысли устроили тарарам в моей голове за 25 лет жизни?
ОН
Только лицо, иначе "брысь"
РОМАН
Интересно...Я уйду, но последний вопрос. Почему?
Ты судишь людей по лицам? Какое лицо должно быть для тебя?
ОН
Одухотворенное.
По лицам, мыслям, делам. Виртуальность - повод, - не смысл, не цель!!!!!!!!!!!!!!
РОМАН
Я буду писать иногда.
Не отвечай.
Но ОН отвечал. И возможно Роман не стал для него воздухом, но, вне всякого сомнения, был легким ветерком, который приятно холодил разгоряченное лицо или наоборот, согревал своим присутствием, когда в душе все сжималось от холода.
РОМАН
Ты дождь или ливень? Какое ты время года? Какого цвета небо, когда ты на него смотришь? От чего на нем появляются тучи ?.... :)
ОН 9 марта 2006 в 14:53
Я ливень, я жаркое ослепляющее солнцем тропическое лето, небо цвета индийского океана, а тучи появляются только тогда, когда я их выдумываю )
Роман 10 марта 2006 в 01:35
Я никогда не видел индийского океана...
Я очень рад, что твои тучи выдуманные и не тревожат тебя, если с ними серьезно поговорить и разобраться )))
А отчего появляются звезды?
Чьей рукой рисуется радуга?
Встречает ли тебя на пороге плюшевый щенок?
И надувает ли пузыри золотая рыбка в твоем аквариуме? ))))
Моцарт или Бетховен?
Красный или серый?
Любимый или любящий?
Толстой или Достоевский?
))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))
Если не могут атаковать мысль, атакуют мыслителя...:)
ОН 10 марта 2006 в 11:14
Звезды - от желаний-мечтаний
радуга - творцом и этот творец - я
плюшевый кот
и не один
легкий, поверхностно-воздушный Моцарт
красный
периодами
исключительно Толстой!!!!!
Пока философы спорят, что является главным - добродетель или наслаждение, ищи средства обладать и тем, и другим
Роман
Как поживают твои рыбки и плюшевый кот?)))
ОН
Смотрят на меня влюбленными глазами
Роман
Видишь, у тебя уже есть влюбленные глаза)))
ОН
Желаю глаза лицедея и ангела.
Роман
А ты уверен, что от влюбленных глаз крылатого лицедея будешь счастлив?
ОН
Уверен, что будет счастлив лицедей.
Роман
Самоуверен))))
От чего я должен быть счастлив?
ОН
От меня.
Роман
Не бросайся такими словами, я могу в них поверить...
Скажи, ты одинок?
Что ты здесь ищешь?
ОН
Однокрылого Пьеро, хочу помочь ему взлететь.
Роман
По-моему, мы сейчас в разных полярностях, я как-то серьезно)))а ты - так, полушутливо))) если я с тобой не растеряю тут остатки своих перьев, то обязательно взлечу)))
Он
Я редко шучу.
Роман
Не верю))))в твое редкошутие.
Он
Верь мне, дружище, я ведь счастье твое. Воздух, сценическое пространство жизни
Роман
А что тебе надо для счастья?
Он
Тебя среди прочего.
Роман
Счастье ты мое))))
Он
Господи, как долго я к тебе стучался (
Роман
А ты стучался?
Мне кажется, это я играл роль дятла)). А еще... Ну откуда тебе знать, что я тебе нужен?
Он
Откуда? Ты же мне сам постоянно об этом пишешь. Добился своего, стал, осталось только вдохнуть меня, прикоснуться…
И внутри все вскипает.
Роман
Хочу прикасаться, дышать с тобой, смотреть на тебя, слышать, как стучит твое сердце....
Но все уже кому-то подарено. А Лин, заставив Романа на время затаиться, поспешно закрывает все горящие окошки и, переведя взволнованное дыхание, выводит строчка за строчкой свои грустные мысли в новом текстовом документе.
Нежный мой, милый мой, звездочка,
Зарыться в твоих объятиях, гладить твои волосы, вдыхать твой запах,
Слышать твой смех и смотреть на лучики разбегающихся морщинок в уголках твоих глаз, весело и обыденно забивать с тобой гвоздь в стену, чинить старенький утюг и вместе смотреть сказку о Золушке.
Так немного…и так вселенски всеобъемлюще.
Но все это ты уже даришь. ДРУГОМУ.
***********
Я попрошу у звездопада
Одну звезду мне подарить
Одну – мне большего не надо.
Одну ее хочу любить
И пусть в круженье звезд прекрасных
Из миллионов тысяч глаз
Она одна мне дарит счастье,
Она одна не даст пропасть.
Спустись ко мне – я буду верной
Я убаюкаю тебя
Из миллионов звездопада
Ты для меня – одна звезда
Согрей меня – я буду нежной
Я подарю тебе себя
Один, другого мне не надо
Я стану небом для тебя.
*************
Шурша усталыми крыльями
Бреду по мокрой траве
Цепляясь острыми мыслями
Я возвращаюсь к тебе
Нам не дано было выстрадать
В разлуке вечной любовь
И на осколках отчаянно
Вскипала юная кровь
Нам не дано было высказать
Все «за» и «против» тогда
Смотря в глаза мои пристально
Ты ускользал от меня
А я с улыбкою страшною
Вонзала нож себе в грудь
И разжимая объятия
Боялась просто вздохнуть.
Боялась выдать нечаянно
Мольбу и слезы в глазах
Держась за гордость отчаянно
Топила душу в слезах
Скользнув усталыми крыльями
По мокрым впалым щекам
Я улыбалась Отчаянью
Сжимая Гордость в руках.
**********
Вздох.
Шелест, согретых дыханием губ
Звук.
Замирающий в вечной материи сна
Ярко горящие миром глаза.
Стук.
Убеждающий наши сердца.
Жить.
Жить для того, чтоб друг друга любить.
……….
Роман 11 марта 2006 в 01:40
Почему жертвы? Разве когда любишь, отдать все - это жертва?
почему частями? Кому - то сердце, кому - то душу, а кому - то тело?
ОН 11 марта 2006 в 01:50
Одному, но последовательно. Жертвы, потому что живые, пронизанные нервами, части себя
Роман 11 марта 2006 в 01:59
А как же можно отдать одному последовательно душу, сердце, тело?))
Тогда получается что сегодня физическая близость, а завтра - духовная?
Я так не умею))). Отдать себя - всего, не частями.
А целуя, помнить какое мороженое он любит и как он его ест))
ОН 11 марта 2006 в 02:00
Мы разные - это счастье
Роман 11 марта 2006 в 02:06
Мы разные)))
Но мне почему-то кажется, что ты тоже, если любишь, отдаешь...
Но это только мне кажется))
И еще непонятно, кстати, что большее счастье - брать или отдавать.
ОН
Счастье – иметь обе возможности
Роман 11 марта 2006 в 02:11
Да.
Но всеравно, для меня нет большего счастья, чем видеть счастье в глазах любимого человека, но это мое счастье. Хотя брать тоже приятно))
ОН 11 марта 2006 в 02:12
У тебя есть такая возможность ) Предлагаю свои глаза )
Возможности нет, как нет и самого героя романа. Роман сбежал, растаял, оставив после себя виртуальный воздух, наполненный разделенными, но не существующими в реале атомами желания осязания и встречи на двоих. А быть может это мое эгоистичное, ревнивое «Я» убило его, не захотев делить ЕГО еще и с этим звенящим от нервов, пронизанным болезненной артистичностью персонажем on-line.
Теперь не было больше ночных замираний и стрекочущих щекотных мурашей от бегущих строк на мерцающем экране уставшего компьютера. Не было игры в догонялки, когда ОН или он угадывал, вспоминал, находил продолжение другого – во фразах, стихотворениях, мыслях.
Моя любовь к тебе – бескрайний океан
Она взрывается от твоего волненья
И крылья вверх взвиваются в ночи
Дыханье сбив от нетерпенья
Сорвав покров последний у земли
Бежим по бесконечной благодати
Но за чертой нас поджидают псы
И по счетам мы им еще заплатим
Счет выставлен. Все включено.
Запреты, осуждение, насмешки
Достаточно. И торжествует ЗЛО
Оно получит бонус в этой спешке.
У времени украв 11 минут*
Мы дышим как одно, глаза в глаза.
11 минут и 2 минуты сна,
Друг с другом, рядом.
На века…
На 2 минуты…
Дверь.
Открыта дверь. За ней черта.
И ожидают два голодных пса,
Последний раз. Глаза в глаза.
Надену маску, два крыла,
и только ветер иногда,
тебе напомнит про меня…
Искал ли он потом своего Романа? Думаю, да. Иногда казалось, что он пытается примерить к каждому крылья или маску. Цепляясь за его взгляд, я невольно пыталась делать тоже самое. Но каждой «золушке» туфелька оказывалась либо чересчур мала, либо просто не «вписывалась» в общий образ мерившей ее.
Виновато потупив глаза, плетется «Нужность», сегодня фортуна не на ее стороне. Нужность бледнеет, страшась услышать самую уничтожающую для себя фразу с отрицательной частицей НЕ. Она звучит как оглушающая пустота разрывающая слух своими высокочастотами – НЕ-НУЖ-НА. Целый день рядом с ним и за тысячу миров от него, по другую сторону. Соприкасаясь локтями, оставляю след от мокрой ладошки на до обидного ровном и чистом столе, и уместно-умные слова профессора теряются, затухают в гомоне ярко окрашенных чувств. Увидит, обязательно увидит, вон какое пятно – ворчливо вещает мой шпион, вместо того чтобы увлеченно штудировать ЕГО реакции. Мы так близко, что даже страшно дышать. Муравейник сегодня на редкость переполнен, плечом к плечу, подглядывая друг к другу в конспект, изучая чье-то ухо или пытаясь заглянуть на третий этаж сквозь потолок, насекомыши жуют основы маркетинга. Мне же на завтрак подали жаркий коктейль и разновкусную кашу из смятения, волнения и восторга, приправленную пряной горечью. От недосягаемой, но близости, тело застывает в одной единственной позе, словно боясь разрушить композицию прилежного приемника знаний. А внутри, так чтобы не один чужой шпион не пронюхал, обрушивается леденеющая лава. Ее горячие многоголовые языки поднимаются от самых кончиков пальцев, нежно облизывая каждый оголенный нерв, они переливаются к самому низу живота, сворачиваясь там на доли секунд тягучим горячим шоколадом и взрываясь несутся уже бескрайней неисчерпаемой нежностью по всей вселенной моего Я. Он сидит рядом и не слышит этого сенсорного цунами, иначе давно сорвался бы с места и унесся от меня прочь, плотно и надежно отгородившись в своем поднебесье шестицветной радугой*. А пока в ней есть лазейки спокойного доверия и даже интереса, маленькие, щекотливые, умиротворяющие всякую настороженность, щупальца осторожно проникают в нее. Без излишнего напора они раздвигают разнорадужную плоть и уже оттуда синеглазо хлопают кокетливо накрашенными ресницами.
Щеки только что получили две кровенеющие пощечины от Я-разума, мысли как всегда легко сбежали, выставив доказательство своего присутствия на легковерной плоти.
Жар окутал все лицо и оставил липкий след на ладонях на протяжении всей лекции, дороге до метро и кафешке, где мы и остальные мураши решили насытить свои голодно-урчащие желудки.
Решает куда сесть, и мы, после непродолжительного колебания, опять рядом. Еда превращается во что-то неукладывающееся, смотрящее на меня из тарелки, неаппетитно ухмыляясь, и в результате решительно отодвигается, под его шутливо-недовольные комментарии, прочь.
Еще один день. Сладостно-замирающе-горький, где за каждым словом, вздохом и глотком кофе пробираются вкрадчивые целующе-порхающие образы, исчезающие перед отрезвляющей в своем шестицветии радугой его Я.
Гудящая масса из рук, ног и голов, вторгаясь в пространство друг друга, сталкиваясь и задевая, разбегается по своим точкам пребывания. Кто-то на них уже стоит, призывно протягивая тебе газету, листовку, букетик ландышей или затягивая – «широка страна моя родная…». 5,5 млрд. терпит на себе Земля. 5, 5 млрд. едино-кишащего разума скрытого в материальной и такой хрустально-хрупкой оболочке.
Если не задумываться и скомкать все оболочки, как исписанный тетрадный листок, то это действительно одно единое существо, чудовище со множествами отростков и одинаково стучащими сердцами. Но если разложить этот листок по фразам, словам, буквам, молекулам и атомам получается что это не так и нет тогда единоразмышляющего вселенского чуда. Одно из составляющих чудовища с двумя ногами, руками, десятью пальцами, ртом, глазами, рассуждениями и проблемами, давно нашло доказательства этому. Оно повсюду начало создавать свои миры и отражением этих миров стали книги, фильмы, картины, войны, перестройки. Строя, создавая, разрушая и вторгаясь, оно лепило и ваяло вселенную за вселенной. И так появилось доказательство существования млрд. миров, где у каждого своя история и свой сценарий по которому он дышит.
Я твердо шагаю по серому дождливому асфальту, ваяя свой сценарий. Вдыхая R 729* и пропуская его через себя, рождаю лесенку из историй, образов, проблем и их решений.
Карабкаясь все выше, смело смотрю вниз, но с еще большей дерзостью заглядываю наверх, цепляясь и иногда сдирая руки в кровь, до слез, но упрямо закусив губу, взбираюсь в заоблачность. Три Я плотно пульсируют в моем стремящемся сознании:
- Я могу
- Я хочу
- Я сделаю
И я шагаю.
Губы дрожат. Внутри все горячеет и наполняется чем-то звенящим, только и ждущим вырваться наружу и пронзительно, где-то на повышенно-визгливо-срывающихся тонах отзвенеть свою обиду. Обидел, задел за самое трепещуще - живое, раздраженно повышая на меня голос и выплескивая ядовито – язвительную иронию, от которой внутри у меня нет защиты. И только внешне я продолжаю шагать, тщательно скрывая все свои спотыкания и стертые подошвы ботинок. Неправда кривляясь легко срывается с моих губ, а его колко ей вторит
– Нам незачем работать вместе, у нас нет ничего общего, мы не можем придти к чему-то единому, видимо кому-то из нас нужно уйти. Я подумаю! – взвиваются и переходят на крик два голоса как один. Дальше натянутая струна и противно - напряженное жужжание в отношениях и взглядах весь день и утро следующего. Фальшиво и притворно не единого взгляда друг на друга и моя независимая топотня по лужам в компании зонта и лениво тлеющей сигареты в замерзших мокрых пальцах.
Смотришь в мои глаза холодно и сердито, а они полны соленых снежинок. Снежинки мокрые и колючие от твоей жесткой и насмешливой улыбки. Они замерзают на лету от холодности и безразличия, от твоего желания выместить на мне свою боль, причиненную тебе человеком, которого ты любишь… Я согрею свои снежинки и подарю тебе теплую капель, они не будут больше царапать мои щеки, а понесутся весенними ручейками по нашим чувствам, играя в них разноцветной радугой. И ты подаришь ЕМУ частичку меня с моей любовью к тебе и всего себя…И никогда больше у вас не будет соленых снежинок…
Весь конспект по такому нужному и важному предмету, как public relations, давно превратился в исписанный дневник переживаний и мечтаний. На его страницах затаились шуршащие образы и мысли, то подтрунивающие друг над другом, то над его хозяйкой.
Движения нет, ровная металлическая поверхность, не потревоженная и не подернутая рябью от течения, застыла. В каждой черточки моего зрачка отражается абсолютная обездвиженность. Пытаясь погрузиться в густую труднораздвигаемую массу, не чувствую не единого всплеска НА. НАвстречу, в НАграду, НАконец-то, НАедине, НАвсегда. И только воображение в компании с Надеждой, вооружившись красками и мольбертом, рисуют всплески, волны и извержения вулканов.
Я верю.
Днем следующего дня мое заявление в пространство – хочу сладкого – было подхвачено и торжественно обращено подобревшим волшебником в воздушно-аппетитные пирожные. Трое мишек на бело-голубом, с прищуром, улыбались мне из детства, мой волшебник ерзал в ожидании чая, а я, позвякивая чашками, снова жила в сказке, где не было места холоду, безразличию и жестокости. И я кружилась, качалась, летела и соприкасалась…
Благословенны небеса за то,
Что я увидела тебя
И наслаждаться красотой
Души твоей могла
Пусть пять минут издалека
В волшебную страну
Нас подхватила фея сна
И унесла в мечту
И мы кружились там вдвоем
Смеясь и хохоча
Скрипела что-то карусель
Таинственно шепча
И тихо тявкал добрый пес
Уткнувшись мне в ладонь
Была я счастлива тогда
Смотря в твои глаза…
Мой нежный принц,
Я наяву во всех глазах
Твои ищу
Мой милый друг из тысяч рук
Твою ладонь найду
Пока я верю – я дышу
Пока дышу – живу
Благословите небеса мечту мою…
Замерев от удивления, я с волнением вглядываюсь в радугу и как дошколенок перечисляю считалочку:
Каждый – красный
Охотник – оранжевый
Желает – желтый
Знать – зеленый
Где – голубой
Сидит – синий
Фазан – фиолетовый
Семь. Все слова и цвета радуги на месте. Шепчу ее еще раз, тщательно разглядывая каждый лоскуток - теплый, солнечно-ласковый. Зажмурившись и открыв глаза, вижу перед собой водопад, уносящий каждый всплеск МЕНЯ навстречу черным, внимательно-умным крапинкам его глаз и уже заглядывая в них, понимая, что нужно вздохнуть, выдыхаю его имя и смешиваю со своим, сорвавшимся с его губ. Имена, переплетаясь и сжимая друг друга, соединяют, дразнят, дрожат на губах и где-то в глубине, замирают от янтарно-медового привкуса.
И только тогда я понимаю, что такое воздух, и только тогда я чувствую, что не смогу дышать без него, и только тогда я ощущаю, что значит не удержать и потерять... И когда настойчиво-наглый будильник отнимает у меня этот сумбурный вихрь сомнений-пониманий, я почти с благодарностью выныриваю из навеянных объятий и со свистом хватаю ртом воздух, как выброшенная на раскаленный асфальт рыбка. Прохладная вода, бодрящиеся с утра телеведущие и чашка кофе привычно желают мне доброго утра и плодотворного дня, а в голове неуместно бьется – с четверга на пятницу сны сбываются… пятница, 9.30. ))
Стадо крокодилов, так и норовящих отодрать от тебя кусок ну хоть чего-нибудь. А самое обидное, что стадо это состоит из людей, которым ты пытаешься верить, которые еще пару дней назад плакали в твой непромокаемый жилет и делали вид, что подставляют тебе свой. А сейчас, воспользовавшись услугами какой-нибудь ультрамодной клиники, они нарастили себе парочку отменных клыков и когтей, и теперь вгрызаясь в твою уязвленность, обиженность и непонимание пытаются сожрать тебя всего. Закон выживания и хождения по головам суров и холоден в своем безразличие кого ему жрать на этот раз. Место под солнцем оказалось всего одно и теперь надо лишь успеть пододвинуть туда стул покрепче и усесться на него.
Тяжело бороться с самой собой и выхолощенными родительскими принципами, интеллигентно поправляющими на переносице очки в позолоченной оправе. Их видите ли не устраивает резня, грызня и бойня за местечко потеплее, даже несмотря на свои промерзшие тонкие косточки, однако и быть основательно погрызенными они быть не желают. Поэтому все совещание я сижу молча, пытаясь унять свое уже не стремящееся, а буйствующее сознание. Поэтому, срываюсь сразу после его окончания и бреду прочь, отгоняя холодные и колючие снежинки, царапающие глаза, поэтому сквозь непонимающую обиду прорывается упрямое желание бороться, пусть не теми же методами, принятыми, оказывается, в творческой среде обитания, но другими. Беря крепость мозговым штурмом, упрямым сидением по ночам перед компьютером, до звездочек в глазах, самопознанием, самоощущением, самосозиданием и выдачей в кратчайшие сроки анонсов, новых идей и креативно-бодрого IQ каждое утро. Закон выживания и хождения по головам в приторно - творческой среде обитания выучен. Улыбаясь, оглядываю ухоженные пальчики с новым ярко-острым маникюром.
Планета сходит с ума
В водовороте времен
Ее полюбит она,
Он тоже будет влюблен
Сплетаясь в жарком клубке
Дыханье мир затая
Раскроет жизнь их тебе
И нить развяжет судьба
Он мог ее не любить,
Он мог быть счастлив с другой
Но уцепившись за нить
Он увязался за той…
А та любила ее
И не могла не любить
Ведь для нее для одной
Она хотела бы жить
У них одно на троих
Биенье сердца в груди
И боль, и радость для них
Одна на всех впереди…
И тихий шепот «Люби»
Срывался с губ на троих
И в танце плавился он
Как воск послушной свечи
Сплетались руки в одно
Смешались краски и звук
Она вплеталась в него
В слиянье тел, губ и рук
И ничего не могли
Поделать люди с собой
Судьба играла в игру
С названьем вечным Люби…
Твой взгляд пытливо и нарочно останавливается на маленькой рамочке в прыгающих сердечках на моем столе. Пытаешься вызывающе втянуть меня в словесную дуэль, я иронично не сопротивляюсь и нарочито показно в нее вступаю. Ты однажды сказал, что в доме каждого, должен быть тот, кто встречает тебя с работы ласковым взглядом, тот, кто ненавязчиво разбудит утром и согреет ночью. Семья, любимый, любимые.
Лин, Инь и Янь – я, Он и Она. Мы были переплетенным целым. Не мужчиной и двумя женщинами, не друзьями, даже не любовниками в полном понимании этого слова. Мы были. Друг у друга, не каждый в отдельности друг у друга, а все у каждого. У каждого из нас троих была своя история, свой неповторимо-созданный мир, и объединившись, мы попытались воссоздать его в реальности. Пронеся свою боль сквозь пространство и время, свои мечтания и искания, мы окунулись в чувственный мир призраков, заменивший нам реальность. Она…она была для меня моим ангелом-хранителем, готовым на все ради меня, но это все иногда носило пугающий характер на время затихающей бури, готовой разразиться когда угодно. Появившись ниоткуда, раз и навсегда выбрав меня, ее уже никто и ничто не остановило бы. С одной стороны, это пугало, с другой – завораживало…
И когда, в очередной раз, мое непокорное сердце стремилось и томилось в ожидании, ее теплые руки убаюкивали мою тяжелую голову на своих коленях, а глаза дарили свет, надежду и неоспоримую, неподвластную никаким сомнениям веру в меня. Почему я? – тысячу раз задавая этот вопрос себе и миллионы ей, я получала разные ответы. У любви нет принадлежности к полу и различии между мужчиной и женщиной сделаны лишь для естественного продолжения рода? Любовь – это нечто неподвластное природе и ее стремлению к размножению? Что такое любовь? Нежность, смешанная с умилением, восторгом, желанием отдавать все ради любимого? А что есть тогда материнская любовь? И не значит ли, что она не искала во мне черты своей матери недоласкавшей ее в детстве?
Страсть и желание окрашены природными яркими тонами и всплесками, тогда как любовь – нечто неосязаемо-воздушное? Тогда почему, так трогательно, но настойчиво твоя ладонь проводит по моим волосам, а твои губы пытаются пробовать на вкус мои? Что мы путаем? Неотделима ли любовь и страсть? Не одно ли это и тоже? В наших разговорах рождалась истина, но истина, живущая только по нашим законам. Дорога в наш мир была закрыта для многих. Но Он в него попал. Мужчина. Один из носителей y-хромосом, которых она не принимала, не терпела, в особенности рядом со мной. Он вписался. В силу своих страданий и убеждений, непохожести и некоторой одаренности сосуществовавшей вместе с некой ущербностью, которая несомненна была и в нас. Понимая невозможность нашего воздушного замка, мы все же продолжали возводить его: появляясь втроем в веселых компаниях, греясь у костра, прижавшись друг к другу, приобретая в магазинах нелепые покупки и вызывая недоуменные взгляды продавцов, нежась в мягкой уютной постели и в шутку устраивая перепалки по поводу, чья очередь мыть посуду, требуя утром кофе в постель и отчаянно где-то глубоко внутри боясь услышать правду о том, что кроме нас никто не видит прекрасного замка с еще недостроенными башенками и маленьким садиком для будущих принцев и принцесс.
А больше всего, я боялась, что в один прекрасный момент, я не увижу его сама, когда он будет так мне необходим. Когда в очередной раз, прячась от запутавшейся реальности рядом с Тобой, я протяну ладони к ним и тогда…
И тогда, его руки прижмут меня и защитят от грусти, которую я принесу с собой от тебя, ее легкие поцелуи растопят снежинки в моих глазах, когда ты неосторожно, но нарочно обидишь меня. Они мои… Любящие
И если бы на Земле могло существовать шестирукое, шестиглазое ЛЮБЛЮ, мы бы им были. Но пока наши Я плотно цепляются за сознание, мы есть только как тончайшая паутина, любовно сплетенная юным кудесником, который из любопытства создал ее, но еще не отвечает за последствия…
Размытое светлое теплое и любящее обволакивает меня, проникает со всех сторон, порхающим мотыльком дарит поцелуи и шелковистые прикосновения. Срывающееся дыхание подхватывается и становится Непрерывностью, ласкающей слух и чувства каждого. 30 пальцев зарываются в черно-русо-пламенеющие влажные волосы, разметавшиеся по лицам. Каждый ловит звук каждого, каждый слышит сердце друг друга, каждый знает чувства всех. И каждый одновременно срываясь в пропасть из острого наслаждения, рождает волну нежности необыкновенной мощи, окутывающую всю вселенную для троих.
Чувствуешь ли ты все это на одной фотографии? Я не успеваю этого заметить за уже твоей привычной терпковато-горькой иронией. И когда
в моей руке ее ладонь, а в твоей чья-то, но только не моя – рождается ОНА.
Пока…
Привет…
Лестница. Дверь. Глаза в глаза.
За тобой поднимается красивый ухоженный мальчик, а за мной спускается она. И в моей руке ее ладонь.
Мы идем в разные стороны, вверх и вниз, ты прикрываешься им, я – ей.
Изо всех сил и в разные стороны друг от друга, мы получаем одно – опустошающую боль.
ОНА – это опустошающая боль. И как она рождается, в каких муках появляется на свет, кому из нас больнее, может рассказать только история и сценарий каждого из нас, по которому она пишется.
Кричать от боли глухому
Просить о силе и вере
Скользить по краю и выжить
В пространстве боли – не верю…
Две пачки выкуренных сигарет и наполовину опустошенная бутылка Henessy* перед нетрезво-прыгающими строчками. Финиш. Что это? Неужели и в правду конец. The end, только отнюдь не Happy… За все полгода, месяц за месяцем, сменяющими друг друга, от дрожащих -20 до плавящихся, как воск в горячих руках + 30 неоправданных надежд и веры во что-то? Мелькающие семерки на автомобильных номерах и циферблат, показывающий 22.22 когда, зажмурившись, загадываешь желание, всего лишь игра надеющегося разума? Он поедет, в одном вагоне мчащегося вдаль поезда, он будет, он возьмет ее за руку, а я останусь вдыхать воздух без него? Не будет крыльев и не будет сказки о золушке, не будет линий и точек соприкосновения.. И слова, сказанные однажды окажутся для другой…Что это? Судьба, зацепившись когда-то, решила что я сорняк, который надо, непременно надо, выдернуть с корнем, избавиться как от чего-то мерзкого в своей утробе, вытравить неразумно-надеющийся на существование и рождение плод.
Я исчезаю, утопаю, пытаясь погрузиться как можно глубже и зарыться кончиками пальцев ног в илистое жаждущее дно.
У меня появилась навязчивая подружка, готовая сопровождать меня везде - боль…
Боль взорвалась и разлетелась по сознанию осколками, терзающими все на своем пути, стирающими радость и свет, оставляя мокрые дорожки на щеках. Опять.
Но в награду за мою терпимость мне даются заботы – одна другой зубастее, температура и головная боль, отвлекающие подружку на терзание тела. Подходит участливое НАДО и я, уже закрутившись в этом вихре, понимаю что должна непременно всплыть, потомучто без меня не расквитаться с бесконечно зудящей НАДО моим близким, людям, которых я когда-то приручила и если верить Сент-Экзюпери, теперь в ответе за них.
Я не увижу тебя неделю, я буду сражаться и биться до последнего вздоха, но уже не за тебя. За родных, близких, любимых, нуждающихся во мне, за правду вопреки насмешливо-подкупленному закону.
И если, взяв ее за руку, ты услышишь ее сердце, я, сквозь боль, день за днем, проращу маленькие нежные росточки радости за тебя. Неделя, радуга, семь дней, семь цветов. И если каждый день, рядом с ней, ты будешь видеть новый цвет, я встречу эту новость с подращенной мною радостью за тебя.
Я тихонько и просто поплачу
Тихо-тихо, немного совсем
Постучалась опять неудача
В домик карточный мой по весне
А удача с другой упорхнула
Улетела как птица стремглав
Я понять не успела, вздохнула,
Усыпила сомненье и страх
А она не простясь взлетела
За другой погналась, а я…
Я поплачу немного и тихо
Вдруг услышат меня в небесах.
Радости нет. И от этого торжественно и с задиристым превосходством на неоправданность смотрит мое взлелеянное ЭГО. Его ладонь не услышала ее сердца, ее пальцы не подарили ему седьмого цвета. А от этого распустилось не нежное трепетно-стерегущее его счастье создание, а маленькое колючее и упрямое, не желающее думать от чего все произошло именно так, а не иначе.
В начале творенья, как будто вчера,
В забавно разыгранной драме,
Понравится сердцу живая игра
Друг друга касаться губами.
Всю вечность отдать за единственный миг,
Забыться минутой поспешной,
Разбитой душою к душе я приник,
К такой же заблудшей и грешной
Вдвоем мы бы вызвать прощенье могли,
Но ты в этот миг прошептала
«Какое блаженство! Его мне продли, мгновенья мучительно мало…»
И вот, я впадаю, срывая запрет,
В блаженство небесного блуда,
Где буду любить тебя тысячу лет,
А после – навеки забуду…
Маленький щенок с влажными карими глазами. У него красивое тело, и от его присутствия во мне проносится волна узнавания и предчувствия остро-сладкого прикосновения напополам с терпкой горечью после. Его взгляд знаком и пытлив. Его руки ищут мои ладони, а на моем телефоне вот уже неделю неизменно появляется его имя, призывно просящее меня отвечать. Отвечать его взглядам, голосу и рукам. И я с некоторой иронией и отстраненностью вступаю в эту игру. Игру, в которой финал известен вот уже на протяжении многих тысячелетий. Он кружит меня в танце и прижимает к себе так, будто от наших соприкосновений зависит возможность дышать. Чувствую, слышу, вижу каждый всплеск его пульса, каждый задохнувшийся атом его тела, юношески крепкого и обволакивающего меня волнами трепетного волнения, сдерживаемого и рвущегося на волю, желания. Пьянею от его врывающегося в меня взгляда и качаясь на волнах беззаботного острого забвения, позволяю… Позволяю его горячему дыханию смешиваться с моим, пробовать на вкус его робость и зарываться пальцами в шелк его волос, цепляться за них и с интересом наблюдать новый взрыв инстинктов, перемешанных с человечной нежностью на его лице.
- Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя, слышишь?!
Я люблю тебя всегда и уже тысячу лет, ты всегда была со мной, и моя ладонь помнит твою. Я – это продолжение тебя, Я нет, есть только МЫ.
Но забавно разыгранная, а все же драма. Сердцу нравится стучать в унисон с чьим то еще, и губам – прикасаться друг к другу, плечу – чувствовать тяжесть свернувшегося рядом шелковистого клубочка, вечности отдать себя всю целиком за единственный миг и забыться… Но вечность коварна в своей многовековой памяти. И я вижу перед собой другие глаза, слышу иронично-привычное, манящее, дразнящее мою надежду сорвать то самое запретное и блаженное.
И гаснет в глазах щенячья преданность, сменяясь растерянностью и щемящей обидой.
- Я забуду…а я этого не хочу. Ты слишком хорош, я не то, что тебе надо…
Дежурная фраза, брошенная щепоткой соды в ложку уксуса, она вскипает внутри, навсегда обезображивая нежные всполохи чувств. Кто дал право судить, что нужно другому, кто нужен? Почему не хватает сил признаться в собственной трусости и не сказать ту правду, которую вижу сама. Нельзя желая соленого заменить его сладким. И пусть это будет даже самая приторная восточная сладость, она не утолит жажду соли. Нельзя искать знакомые черты и запахи в другом, нельзя пытаться уловить сросшуюся с тобой привычность в чужом. Нельзя обманывать и манить надеждой и желанно обманываться самой.
Иду прочь, не оглядываясь назад, стараясь не чувствовать спиной застывшие слезы в несправедливо обиженных глазах. Горько улыбка касается моих губ. Мы вместе подарили эту обиду и сбросили с обрыва, доверчиво глядящего на нас щенка, барахтаться и, наконец, выплыть из глубокой мутно-переменчивой воды жизни.
Господи мой боже!
Зеленоглазый мой!
Пока земля еще вертится,
И это ей странно самой,
Пока ей еще хватает
Времени и огня,
Дай же ты всем понемногу...
И не забудь про меня.
- Стихов значительных много, вот еще одно симпатичное )))
- говорил Ты своему вирт-флирт Роману, а мне так хочется протянуть руки и погладить каждую черточку и завитушку на буквах, которые напевно и хороводясь прочно зацепились за мое сознание. Господи мой боже, помоги и подскажи, не отворачивайся от меня, пожалуйста, я тебя очень прошу…Но и это уже было…
Пожалуйста….
Я тебя очень прошу…Подари мне радугу…
Я буду танцевать с ней, радоваться ее теплу и вспоминать твой свет…
Не бойся, не убегай, ведь в тебе столько света, а мне так холодно и темно…
Подари мне радугу…
Пожалуйста…
Я отдам тебе столько огня – сколько захочешь,
Во мне его очень много, ты это знаешь
Но он не греет, и света от него нет…
Иногда он сжигает дотла, но я не дам ему причинить тебе боль.
Пожалуйста, подари мне радугу…
Я буду носить ее на руках, и петь колыбельные песни,
Она будет самой красивой и самой разноцветной…
Нашей…радугой…
Пожалуйста….
Не уходи, мне так холодно, холодно и бесцветно,
Пожалуйста,…останься и подари мне радугу…
Я тебя очень прошу…
Кто ответит мне на мои молчаливые, ровно выстроившиеся в ряд просьбы? И кому не жалко будет принять от меня часть меня и одарить собою мое просящее крошечку счастья, только моего счастья, сознание?
На осколках мироздания
Тень упала в объятия мои
Утонув в глубине сознания
Истерзала остатки души
Жадно лаской моей упиваясь
И вгрызаясь в останки любви
Танцевала она, ухмыляясь
Над потугами жалкой души.
Срывается и падает вниз, нисколько не боясь, большая гордая птица. Ее полет завораживающе-стремительный, даже не полет, а отчаянное падение ниц. Она проносится мимо меня, она – это я. Это я, широко расправив крылья, со свистом врываюсь в воздушное пространство, рассекая его своим телом. Я становлюсь воздухом, тем воздухом, которым лишь однажды ты позволил быть для тебя…
Теперь, я все вижу сквозь подернутое пеленой марево, бутылочное стеклышко, запотевшее от дыхания, причудливый сон и утро следующего дня, наполненное легкими прикосновениями тонких дрожащих пальцев и алкогольными парами. Обычный день, обычный вечер, медленно и неохотно перетекающий за ту грань, когда все становится странно-необычным, исполнимым и нарисованным волшебной кистью волшебника или человека желающего поверить в волшебство. Что и как побуждает к этому течению?
Обсуждение новой идеи сначала в наигранно-официальной обстановке, а затем в более фривольной с появлением пузырящегося напитка в твоем бокале? Исчезновение людей, служащих до этого некой сдерживающей чертой и призывающей всю компанию собравшихся к излишней официальности? Или взгляды, цепляющиеся друг за друга, так откровенно, что забываешь вовремя кивнуть или вставить нужную фразу в разговор…Когда все мешающие факторы устранены, а нужные, наоборот, подталкивают и манят в нужное русло, остаются только участники волшебной игры.
Их трое. Сигаретный дым вьется вокруг них, забирается в волосы и остается там напоминанием. Двое мужчин, разных и сильных. Они давно и надежно вместе, но еще есть она. Ее глаза легким крылом накрыла бабочка, но ее крылья слишком тонкие и слабые, чтобы прогнать прочь зияющую черную пропасть, в которую с готовностью срывается девушка. Она юна и тонка, как эта бабочка, она тянется к огню с желанием и страстью, слишком сильными для такого эфемерного создания. Воздух наэлектризован волнами желания, проникающими сквозь одежду, тела и мысли людей. Обнажая себя, они сбрасывают не только одежду. Каждый из них дарит другому свою душу, раздевает кричащие от боли и томления нервы, удивляет и удивляется. Утонув в любимых, выстраданных и насмешливых глазах, которые сейчас потемнели и затуманились, она вскидывает гибкие руки-веточки в умоляющем жесте принятия.
- Ты уверен, что от влюбленных глаз крылатого лицедея, будешь счастлив? -
Шепот, почти на задохнувшемся вдохе.
После секундного колебания, показавшегося вечностью, в его глазах из волны удивления рождается узнавание.
- Уверен, что будет счастлив лицедей.
- А если Мир не вокруг меня, то где он?
- Мир – это я…
- Что ты здесь ищешь?
- Однокрылого Пьеро. Хочу помочь ему взлететь.
Он не откажет, он заметит, он поднесет ее ладони к своим губам, а тот другой, увидев этот всплеск, отступит на шаг, удивляясь этим судорожным до всхлипываний объятиям. Он посмотрит другими глазами на своего друга и увидит в нем средоточие всего небольшого мира для этой девушки, всю ее жизнь, пульсирующую сейчас в этих руках и то, что его друг для нее значит, и то, что он этого достоин, и то, что его глаза устремлены на него, и то, что в них зеркальным отображением рвутся наружу кусачие, томящиеся чувства, предназначенные только ему. И тогда он подойдет к ним, отгоняя прочь досадливую несправедливость и укроет обоих своей нежностью, пламенем опаляя голодных мотыльков, прибившихся к дыханию плотной и твердой свечи.
А ОН… он утонет в прозрачных глазах, растает в них холодной льдинкой, которой был до этого. И впервые в жизни поймет, что для НЕЕ - он весь мир, что несмотря ни на что, ОНА никогда не отвернется от него, как сделала еще в далеком детстве его мать, что ее тело прекрасно, а в душе плещутся маленькие золотые рыбки, готовые исполнять каждое его желание. И когда, все цвета радужной плоти, пульсируя, сольются для него в ее губах и руках, впервые родится Желание и с огромной мощью, прорываясь сквозь все НЕ – изольется и прорастет в НЕЙ принятой, разделенной и понятой Любовью.
Она струится в ЕГО ладонях, сердце взволнованно отбивает четкий ритм замирающего счастья. Прижимаясь к теплому, родному телу и ощущая его повсюду, она вдыхает и вбирает его всего без остатка. Она готова ласкать и лелеять каждый миллиметр его, еще робкого от женского внимания, сознания. Поймав свое имя на его губах, она возвращает его повсюду, касаясь каждого желающего и замирающего от нетерпения атома в его теле.
И заглянув в глаза его друга, ОНА молча попросит, и он, отступит, наблюдая как ОНА гибкой и сильной лианой обвивает и заполняет собой его друга, вытесняя все страхи, сомнения и недоверия в нем.
- А что тебе надо для счастья?
- Тебя среди прочего.
- Счастье, ты мое. Ты. Мое. Счастье.
И тогда, стирая все грани между временем и пространством, сегодня и завтра, правдой и ложью, они все вместе и каждый по отдельности, увидят и поймут, почувствуют и примут, изливаясь одновременно в длительном агонизирующем экстазе. И обессиленные вместе уснут, переплетаясь в одно, чтобы на утро, проснуться и с тревогой, задохнувшимся от волнения сердцем, но новорожденной радостью посмотреть друг другу в глаза, разные по цвету, но одинаковые по своему выражению. Проснуться, как никогда раньше, по-новому ощущая мир, себя и тот дар, который каждый из них получил и прочно воздвиг рукотворно-душевной крепостью в своем Я.
Это история про меня. Она сильными толчками по венам проносится через мою жизнь. Навсегда. Проснувшись утром, я родилась. Так же, как каждый из них. Родилась, впервые в жизни увидев Любовь и подарив ее, с острым наслаждением от возможности это сделать. Отдать ее.
- Брать или отдавать?
- Лучше иметь обе возможности – говорил мне Ты.
Но отдавать и видеть, как волна любви и нежности перетекает от тебя к любимому, как она наполняет его, чтобы заполнить до краев для возможности подарить ее уже тебе и миру – это счастье. Особое, наполняюще-захлестывающее и всепоглощающее счастье. Счастье – видеть его в глазах любимого…
Я ушла из их жизни. Бережно и нежно простившись, тихо и незаметно.
Они подарили мне мое Счастье, а я… Я была проводником их.
Тонкая и прозрачная Лин стала радужной гибкой веточкой, которая может согнуться от сильного ветра, но ни за что не сломается. Мой воздушный замок превратился в небольшой домик, где на кухне посапывает чайник, а большой лохматый пес весело пыхтит в приоткрытую дверь, где привычно склонившись, пока есть на это время, я ваяю историю за историей и мои пальцы порхают над клавиатурой компьютера, наводя ироничный мозг на сравнение их с бабочками или затейливыми феями из очередной сказки.
И каждый день я смотрю на искристые, пока мягкие, но такие родные и чуточку насмешливые в будущем, цвета теплого коньяка глаза и маленькую ямочку на подбородке моей дочери… Она самая упрямая девочка на свете. И самая любимая. Ева. Первая женщина. Первое чувство. Первое открытие и откровение. Первая и единственная.
Но это уже совсем другая история…Хотя…
Так или иначе, когда это предопределено кем то свыше, рисующим твою судьбу, дороги и линии обязательно пересекаются, чтобы соприкоснувшись раз, соединяться снова. Сбежав однажды от своей судьбы, никто не убережет тебя от того, что поздним вечером или ранним утром, она снова не постучится в двери, за которыми окажешься ты. И тогда, просто потому что должно быть именно так – ты откроешь их, слегка покачав головой и просто скажешь:
- Привет. Как дела?
А Судьба, переминаясь с ноги на ногу, ответит:
- Привет. Вот не думал, что увижу тебя здесь.
- Конечно. А разве я могла быть где-то еще? Ведь ты пришел именно сюда.