Вторжение
Где-то у шкафа отчётливо послышался шорох. Я замер от удивления. Потом звуки
стихли и, началась другая возня, похожая на ту, - когда пытаются открыть незнакомую
дверь. В мгновение ока, я оказался на противоположной стороне - между боковой стенкой
шкафа и проёмом окна, в очень небольшой, узкой нише. Раздались приглушённые голоса,
шёпот.
- Тсс! Тихо, тихо.
- Бут нас не пощадит…
- Замолчи, и, не ной!
Послышались шаги, снова какие-то шум и возня. И вот уже рядом, мимо меня, про –
шмыгнули две низкорослые тени. В темноте я оставался незамеченным, и с затаённым ды –
ханием внимательно наблюдал за развёртывающейся предо мною сценой.
Незнакомцы спешной украдкой подошли к дверце шкафа и, привычным, с виду, движе –
нием, свидетельствующем о не первом их «посещении», распахнули её. Один из них, муж –
чина, насколько об этом можно было судить при подобных обстоятельствах, властным взма-
хом руки указал своему спутнику, или спутнице – тени, в сторону той двери, в которую мы
недавно вошли с Мольтке. «Тень» молча, повинуясь, подошла и замерла возле неё, напря –
жённо прислушиваясь. «Распорядитель» же, спокойно принялся нагружать карманы сво-
его плаща или пальто, больше похожее на сутану, всем содержимым. Когда, наконец, шкаф
оказался снова запертым, оба облегчённо вздохнули.
- Ну вот, мы опять – как нормальные люди, - пробасил он, и направился к большому
дивану. – Садись, не бойся. Все давно уже дрыхнут. Не веришь?.. Да я и сам раньше думал,
что если чего-нибудь съем, то… того, – Богу душу отдам. А попробовал – и ничего. Всё как
на Земле, понимаешь? Да не трусь ты, садись! Я уже раз сто это проделывал.
- Но, магистру всё известно. Я боюсь, - отвечала его спутница. Теперь я уже не сомне –
вался: двое были – мужчиной и женщиной. Голоса их слишком явственно обличали.
Любопытство моё возрастало.
- И спать можно, если сильно захотеть. Снов, правда, не увидишь, - продолжал предво-
дитель. – Знаешь, однажды, когда я ещё прислуживал Буту, я случайно заглянул к нему в
кабинет. И что же ты думаешь, я там увидел, а? Он – спал! Точно так же, как спят все нор –
мальные люди на Земле: на кровати с матрацем, подушками, одеялом… Спал сном младен-
ца. Клянусь нашей прежней жизнью!
- Я слышала это уже, но всё равно тебе не верю! Ты просто завидуешь магистру, Мольт-
ке…
- Что, завидую? Кому, Мольтке? Да ты в своём ли уме, Гарриет? Если бы я отсюда не
ушёл, Мольтке так и остался бы вездесущей корабельной крысой, но только за бортом, по –
нимаешь? За – бортом!
- Все знают, - отвечала ему Гарриет, как я успел расслышать её имя, - что ты не сам
ушёл отсюда, а тебя выгнал – магистр. Зачем ты врёшь? И вообще, если тебе нравится зас –
тавлять себя есть, спать, и всё такое прочее, - от чего мы так зависели раньше, то, пожалуй-
ста: ешь, спи…
- Гарриет, - перебил её спутник, и его тень начала быстро к ней приближаться. – Гар -
риет, ну один, всего один поцелуй…
В полной тишине раздался громкий звук пощёчины.
- Ты что, как ты смеешь? Да если об этом станет известно хоть одной живой душе, нам
не сдобровать. Подлец!
- Гарриет! Выслушай меня, пожал…
Но благочестивая спутница, по-видимому, «удалилась по Английски»: послышались
быстрые шаги, скрежет отодвигаемой мебели, и…
Дальше произошло непредвиденное.
Произнося вслух проклятия и в адрес Гарриет, и в адрес владельца замка, «безымянный
разоблачитель», этакий «Робин Гуд», начал, зачем-то, передвигать всю мебель. Что он де –
лал конкретно, сказать было трудно. В комнате царила лишь кромешная тьма, и хорошо уже
мне знакомые звуки.
- Здесь, где-то здесь, - вырывалось иногда у него.
Вдруг, я почувствовал сильный толчок и невыносимую боль в ногах. Диваном или крес-
лом, этот «коварный обольститель», нечаянно, но очень сильно, наткнулся на меня. От бо –
ли, а ещё, наверное, больше от неожиданности, я застонал. Что тут началось! Спотыкаясь и
разбивая, вероятно, похищенное из шкафа, несостоявшийся Дон Жуан, продолжал сыпать
проклятия вперемешку с вопросом: «Кто здесь?!» до тех пор, пока не выскочил, в невесть
откуда взявшуюся дверь, как раз напротив того места, где я стоял.
Еле-еле пробивающийся из-за облачной пелены лунный блик высветил в образовавшем-
ся пространстве, - удаляющуюся фигуру. Точно такую же тень, какую мне кое-как удалось
рассмотреть по воле случая, несколько минут назад рядом с собой.
Вырвавшись из злополучного плена, я присел на диван. Ушибленная правая нога горела
огнём, а уставшее без движения тело сводила судорога. Но длилось это недолго. Очень ско-
ро я вышел на свежий воздух и, без каких-либо опасений, побрёл вперёд.
…К свободе!
Лёгкий ночной ветерок нежно прикасался тёплым дыханием, трепал волосы. Кустарники
по обочинам широкой, мощёной дороги, казались тёмными сказочными существами, закол-
дованными злой волшебницей; разливался какой-то редкостный аромат цветов, но самих
цветов не было видно; где-то вскрикивала неизвестная птица… Природа отдыхала. Всё сно-
ва и снова готовилось повториться, всё заново спешило навстречу Жизни!
Так я шёл прямо, никуда не сворачивая и никого не встречая на своём пути, пока внезап-
но, невзначай, не наткнулся на неприветливый, совершенно неприметный в густых кустарниках шиповника, домик. Одноэтажный, он распластался по земле гигантской змеёю. Таких сооружений мне раньше видеть не доводилось. Подойдя ближе, я заметил, что большую часть стен, - заменяли стёкла. Постройка напоминала оранжерею. «Может какая-нибудь лаборатория? – пронеслось у меня в уме. – Только бы здесь, наконец-то, оказался нормальный человек, который смог бы мне всё объяснить и помочь выбраться из этой дурацкой истории!» Содержимым усердием я принялся искать входную дверь, стучаться в окна…
- Кто вы? – раздалось у меня за спиной. – Что вам нужно?
Я обернулся. Передо мною стоял достаточно-таки высокий, суховатый, явно немолодой
мужчина, - с крупными глазами, длинным прямым носом, густыми бровями и, роскошными,
взлохмаченными русыми волосами, оканчивающимися густыми же бакенбардами ниже
ушей. Было в этой фигуре нечто аристократическое.
- Кто вы такой? – повторил он всё тем же высокопарным тоном хозяина.
- Я… - я опешил. – Я нуждаюсь в помощи. Возможно даже в вашей, помогите…
- Интересно. Очень интересно. Что же с вами, молодой человек, такое произошло, что
вы взываете о помощи?.. Ну да, ладно. Идите за мной.
Не знаю, что растрогало этого человека (то ли мой внешний вид, то ли слова, которые я
и впрямь из себя выдавливал, уже ни на что, не надеясь), но только он меня принял, с вели –
кодушием.
Следуя за моим «новоприобретённым» спутником, я не переставал заслоняться от ярко-
го, падающего (откуда-то) со всех сторон, света. Везде стояли, висели, выглядывали из стен,
- софиты. Больших, средних, совершенно невзрачных размеров, и одинаково до боли режу –
щих глаза своими замысловатыми оттенками всех цветов радуги.
Как всё странно.
- Присаживайтесь, - обратился он ко мне, указывая на один-единственный табурет, сто –
щий посреди огромной, захламлённой и в тоже время совершенно пустой комнаты. – Пов –
сюду были расставлены, накрытые холстом мольберты; незавершённые скульптуры из гли-
ны; различные ёмкости, коробочки, из которых торчали кисти, стамески… Разбросаны –
мелки, ветошь. На полу, где местами проглядывал паркет, лежал такой слой пыли, что лю –
бое движение, неизбежно, оставалось запечатлённым. Мне этот «порядок» был очень хоро-
шо знаком. Именно в такой «непринуждённой» обстановке, чаще всего и работает худож –
ник у себя в мастерской. Творец не видит и не замечает ничего и никого вокруг, кроме…
Её Величества – Музы! Кроме того Идеала, к которому он дни и ночи напролёт так стара –
тельно приближается. Иногда месяцами, иногда годами, а нередко – всю свою сознательную
Жизнь!
- Ну, рассказывайте, что там у вас приключилось? – снова обратился он ко мне, засучи-
вая рукава и снимая холст с одного из мольбертов.
- Со мной случилось несчастье, я потерпел кораблекрушение…
И мне пришлось заново поведать историю моего «приключения». Мастер, художник,
иногда застывал с поднятой к верху кистью, и, с нескрываемым изумлением, сверлил меня,
чуть прищуренным взором своих крупных глаз. Акварель застывала, и он опять вынужден
был разводить нужную краску.
- Я сожалею, коллега, - сказал он, когда я закончил. – Не думаю, что вам следовало вот
так, покидать замок магистра. Позже, вам непременно бы помогли. Вы зря поторопились.
Но, что сделано, то сделано. Да, извините, - забыл представиться: Кетле. Художник и скуль-
птор – Кетле. Даже не знаю, с чего начать. Времени у меня, что называется, в обрез… хотя…
- А который сейчас час? – перебил я его.
- Уже предутренний. Не удивляйтесь. Вам многое у нас покажется в диковинку. «…Тысяча лет, как день вчерашний…»
- Да я понял это, или точнее – продолжаю ничего не понимать, - ответил я.
- Мы с вами отправимся прямо сейчас к нашему органисту, очень мудрому человеку. Уж
он-то, точно что-нибудь придумает. И незабудьте, пожалуйста, когда будете ему рассказы –
вать всё то, что я услышал от вас, упомянуть и про ту, таинственную парочку… Ну вы, по –
няли. Это неслыханное дело. Успокойтесь. Всё образуется.
Кетле тоже что-то недоговаривал. И это меня ещё больше насторожило. Более того, ког-
да я начал ему рассказывать о внезапном ночном «визите», он страшно смутился и, как
мне показалось, сильно испугался.
- Как вы сказали, звали ту женщину? – переспросил он меня во второй раз.
- Если я не ослышался: Гарриет.
- Гарриет… - произнёс он задумчиво. – Г а р р и е т.