Лето заканчивалось, приближалась осень. До основного сбора урожая оставалось совсем немного времени, а ещё надо успеть забрать мёд у пчёл, обработать рамки, собрать мёд и много другой пчеловодной работы сделать.
Отец ходил на пасеку и возвращался оттуда с тяжеленным, ароматным магазином. Пчёлы сердились на такое воровство, нападали, кусали. Поэтому детей отправили в соседнюю деревню к бабке Настасье.
Любопытный Сашка не мог усидеть в гостях, и как баба Настасья не старалась, всё-таки сумел улизнуть и тайком возвратиться домой. Он затаился на чердаке и долго наблюдал за происходящим. Но когда отец в очередной раз направился к пчелиным ульям, Сашка чихнул от сенной пыли, был пойман и сажен под арест.
Сорванцу же только того и надо было. Питал Сашка к сладостям слабость. И вот усевшись за стол, он наблюдал, как отец вскрывает рамки горячим специальным ножом, складывает сладкие обрезки в огромный таз, а затем вставляет рамку в медогонку. Рука сама тянулась к медовому складу. Сашка жмурился от удовольствия, рассасывая воск, добывая из него мёд. Разжёвывая воск до белоты. А потом складывая отплёвыш в приготовленную для этого банку.
Родитель долго за этим наблюдал. Много мёда опасно есть…
- Поди-ка, Санька, сызнова до бабы Настасьи, - приказал отец. Сашка отцу перечить не смел, поднялся и вышел из избы, понурив голову шел он в соседнюю деревню.
До вечера маялся Сашка на горе, где жила бабушка. Нетерпелось ему возвратиться, но приказа нарушить побоялся он. Выходя на дорогу, он подолгу вглядывался вниз, в горизонт, силясь разглядеть родную избу, узнать как там дела. «После ужина, Настасья домой отправит. Батя говорил, что справиться к этому времени», - размышлял Сашка, в нетерпении ожидая конца ссылки.
Бабушка Настя поставила на стол чугунный котелок с картошкой, миску с малосольными огурцами и постное масло. Ребятня, как галчата, налетела на еду, лишь Сашка, держа в руке надкусанную картошину, неотрывно следил за бабушкой и ждал разрешения покинуть дом.
Баба Настасья расцеловала детей и проводила до конца деревни, потом долго ещё следила с горы, как они входят в свою деревню. Только Сашку давно не было видно, он давно умчался вперёд.
Дома пахло мёдом и прополисом. Пустые магазины составлены друг на друга и прикрыты холстиной. Бак с мёдом отставлен в угол. Лишь на столе таз, заполненный с верхом медовыми обрезками. Сашка рванул к столу.
- Стоять, - поймал его отец, смеясь, - тебе на сегодня хватит, а то лишка будет.
Подошли сёстры с братом. Радостные уселись они за стол. С горячим чаем, вприкуску ели они медовые обрезки и смеялись. Горько стало Сашке, обидно, он вышел из дома, забрался на свою любимую берёзу, улёгся меж трёх толстых ветвей, обнял одну крепко-крепко, прижался щекой и щедро поливал её слезами. В окно видать было, как веселятся в доме.
Наутро за завтраком Сашка снова не удержался и съел дневную норму мёд за раз, рассчитывать на сладкое больше не приходилось. Он загрустил, вышел во двор. Раздосадованный он пнул ногой землю, в воздух взлетел прутик. Круговорот мыслей захватил ум Сашки. Он поднял прут и отправился на пасеку.
- Не дают мёду, так сам возьму, - бурчал себе под нос Сашка, уверенно приближаясь к улью. Он походил вокруг, прислушался к гулу внутри, прищурился. Примерился и… сунул прут в леток.
- Эй, пчёлы, дайте мне мёду, - кричал Сашка и вертел прутом в летке. Пчёлы услышали его зов и вышли к незваному гостю…
Отекшего, искусанного Сашку отец внес в дом на руках. Почти неделю просидел он дома, пока спали отёки, раскрылись глаза, стали шевелиться на руках пальцы, а ноги могли ходить, не мешая друг другу. Пока Сашка выздоравливал, у него было время подумать.
- Всё из-за того, что пожалуйста не сказал… невежливо, надо ласково было и без палки… А как без палки? Надо у бати спросить, научиться… Э-эх никуда без отцовской науки. А потом отец сахарку пчёлкам взамен даёт, а я своровать хотел, даже спасибо не сказал… не успел, - вздохнул малец.
Когда стемнело, Сашка пробрался к улью и прошептал:
- Вы простите меня пчёлы, я не буду так больше. Я научусь как надо. Давайте дружить?