Небо нависло застиранной простыней. Глохли звуки машин, терялись голоса людей. Мутный пасмурный вечер дышал теплым смогом. Серый город, засыпанный мусором и людской ненавистью, уходил в сумерки.
Я сидела в своей квартире, бессмысленно уставившись в телевизор. Экран пестрел яркими картинками рекламы. Мне было все равно, что смотреть, полная апатия, лень даже переключить канал. Меня давил приглушенный гул за окном и это тяжелое небо. Мое тело, погруженное в мягкость кресла, не желало повиноваться импульсам мозга. Сам же мозг прокручивал раз за разом одну и ту же картину, виденную сегодня во сне: я стою на абсолютно ровной белой поверхности, которая простирается до горизонта. Ни впереди, ни позади нет никаких предметов.И вдруг появляется огромный белый шар- метра три в диаметре- который медленно и беззучно катится, приближаясь ко мне. Этот сон беспокоил меня.
Я выключила телевизор и легла на диван. Теперь меня охватывало совсем новое ощущение, необычное, даже приятное. Тяжелая мысль шевельнулась в поисках причины. Оказалось, это был звук, музыка. За шторами, за двойными стеклами, снаружи тянулись божественные сочетания неслыханной по красоте мелодии флейты или дудука.
Я отдернула штору, резким движением вырвала затвор шпингалета. Горшок с цветком сорвался с подоконника и грохнулся на пол. Я едва заметила это. Распахнула окно. Снаружи поднимался ветер. И в шуме шуршащих об асфальт мятых газет, окурков и семечной шелухи я четко слышала тихую музыку. Она манила и звала. Мне стало страшно интересно, что является источником этих звуков. Тесный двор не дал мне ответа. Наспех закрыв дверь, я вышла на улицу. Странное дело, оказалось, музыка привлекла не только меня. Из всех подъездов и домов выходили люди. Они шли из двора на улицы. Людские ручейки сливались в один поток. Живая река растянулась на несколько кварталов. Улицы едва вмещали такое количество людей, возникали заторы, пробки, движение замедлялось, но было неуклонным.
А музыка дразнила и звала. В нетерпении я протискивалась вперед, обгоняя сотни завороженных людей. Я почти бежала, не понимая только, как мне это удавалось в такой давке.
И вдруг моим глазам открылась ужасная картина: люди покорными рядами подходили к берегу реки Ионесси и шли в воду. Вода доходила до колен, до пояса, потом до плеч. Те, что были впереди, безропотно тонули, их сносило течением. Те, что шли за ними, не начинали паниковать, а продолжали свое движение, теснимые прибывающей толпой, потерявшей разум. От тысяч копошащихся тел вода бурлила и пенилась, превращаясь в поток грязи. И над всем этим играла музыка, прекрасней которой не слышал человеческий слух.
Я видела в толпе своих знакомых, сослуживцев, бросалась к ним, трясла их за плечи, орала, пытаясь остановить, но все было напрасно. Это было похоже на массовый гипноз, кошмарный сон, но это было наяву. Я билась в бессильном ужасе. Меня тоже притягивала темная вода, уже поглотившая сотни жизней; жизней в принципе не нужных никому, кроме родных и близких; жизней наполненных суетой, страданиями и ложью. Все они на моих глазах уходили под воду.
Меня охватила жалость и отчаяние. Я остановилась. Мимо меня по прежнему шли и шли, не замечая меня люди. Одна цель и одно стремление связывало их – в воду! Я подняла руки и крикнула что было мочи серому, тяжелому небу:
- Господи! Что происходит?
И тут, мне показалось, с неба послышался громовой голос:
- Это - Армагеддон. Конец света наступил. Не беспокойся. Лучших здесь нет, они уже спасены. А эти погибнут. Их ничто не остановит. Ничто.
Голос утих. Нежная мелодия по-прежнему манила, как крыс, нелепые толпы полугрешников и злодеев.
И тут только я поняла, что все годы своей жизни провела, как попало. Да, я не делала никому зла, но и добрыми делами себя не утрудила. И что давно потонула в серой вонючей жиже мелкой лжи, безделья, пустословья, безвредной зависти, скромного тщеславия. Что никого по-настоящему не любила, даже себя. Я считала себя хорошим человеком. А оказывается, и мне дорога туда.
Обида на себя, злость и отчаяние погнали меня прочь от страшной воды. Я бежала со всех ног, зажимая уши руками, что бы не слышать чарующих звуков.
Вот мой район. Но что-то совсем не так, как обычно. Ни в одном окне не горит свет. В сердце усиливается тревога. Я взбежала по лестнице, лифт не работал. Стала искать ключ, но дверь оказалась открытой. Я вошла, привычно нашаривая рукой выключатель. Моим глазам открылась следующая картина: быстрое разложение пожирало все, находящееся в квартире. На моих глазах теряла цвет и разваливалась мебель, отклеивались обои, истлевали ковры, рассыпались в прах книги. Начал проваливаться пол. Я еле успела выскочить на лестничную площадку. Все рушилось. Бездомная и напуганная я оказался на улице. Девятиэтажки складывались, как карточные домики. За несколько минут все окружающее превратилось в развалины.
Очень странно было то, что целым осталось только небольшое здание на берегу реки, бывший Дом Рыбака и Охотника. Желтым квадратом одиноко светилось его окно, такое живое и настоящее, единственное, что напоминало прошлый мир. Я пошла туда.
В небольшой комнате на стуле сидел человек. Он бросал в разведенный на полу костер растрепанные книги и кипы бумаг. Листки чернели и сморщивались, плевали искрами в облупившийся потолок. Человек молчал.
Я нарушила тишину:
- Вы знаете, там все погибли.
- Знаю, - он не отрывал взгляда от огня. Отблески пламени играли на его суровом лице.
- А почему остались мы?
Он пожал плечами.