Терпи, красавица БАРБИтурата!..и, право же, не стоит ждать боженьку в свежевыстиранных панталонах... приснится?.. ну, тогда спроси его о гребаной парадигме... и про то, какие шнурки оттуда сверху смотрятся презентабельней...
... повсюду кишки... за стеклом наспех протертых витрин на ярмарках съедобной плоти, в твоем лысеющем холодильнике, под пестротой савана от кутюр... и даже многочисленные твои парики восседают памятником на кишках... для раздумий... ты права - шаг вперед прямо пропорционален количественно-качественному соотношению эндорфинов в крови и прочности стенок, поделенному на совокупность внешних воздействующих факторов. Да-да, грубая арифметика. Тебе ли не знать, Барби, тебе ли не знать... сколько?.. сколько уже нужно, чтобы приснился боженька?..
...я все еще помню, как ты хотела жить. За это и любил. Помнишь тот прозрачный вечер?Ты тогда была в белом платьице, смеялась, откидывая со лба непослушную прядку. Мы говорили стихами и гуляли по трамвайным рельсам. Вышли на мост. До сих пор чувствую этот запах!.. твой запах... карамель и еле слышный Мальборо с ментолом... Ты назвала меня материалистом и попросила дать ключи от дома. Нашарив связку в кармане, я положил их в твою протянутую худенькую ладошку. "Я просто хочу, чтобы ты все понял! - крикнула ты, отбежав от меня на несколько шагов. - В них нет правды! То, чем ты дышишь ненастоящее!". В доказательство сказанному ты подошла к перилам, выпустила связку и, не сказав больше ни слова, зашагала в противоположную сторону. А я?.. я лишь теперь осознал: любовь. Только вопреки!..
... карамель и еле слышный Мальборо с ментолом... так пахнет яростная нежность...
Нет, Барби, не искал...что-то мне подсказывало: не зря! она вернется...
В один из тех промозглых октябрьских дней, когда, знаешь ли, хочется, как можно меньше думать, что же будет дальше либо же вовсе ничего не хочется, по выработанной с годами привычке я нагрянул в библиотеку.Выбор пал на "Театр" Моэма. Читать начал уже в автобусе. Ну а закончил(если, конечно, это можно так назвать) следующим вечером уже дома. Глаза всецело во власти печатного психодела - осталось три страницы. Две. Одна. Тут я помянул чью-то мать и смачно сненормативил. Текст обрывался на переносе слова. Не хватало, как минимум, одной страницы. И она была у тебя, Барби. Ибо дальше твоим почерком размашисто выведено: "...и все-таки это не конец!.. буду там же...6.32". Так ты вернулась. Спустя год, четыре месяца и шестнадцать дней.
Терпи, красавица БАРБИтурата... и даже это еще не конец... вернись!..
Раньше мы убегали из дома и гуляли всю ночь напролет. Ты не умела засыпать под невыносимое брюзжание холодильника и ломала заведенные веками биоритмы. Помнишь, как мы делали дымовуху? Ты стащила из дома пакетик сахара и бутыль селитры. Варили у меня. Помешивая все это безобразие, ты заговорщицки кривила улыбкой и поразительно напоминала ведьмочку из старого детского комикса. В какой-то момент мне стало до жути не по себе и я задал тебе вопрос "кого бомбить будем?". "Нашего главного врага," - ответила ты, снимая с плиты булькающий тазик.
Мы выползли на улицу. Я тщетно боролся с иллюзорностью, а ты напевала себе под нос "Родиться, чтобы потерять" Сида Вишеса. Если бы ты только видела всю эту калейдоскопичность твоего замысла в моей голове, которая начиналась разбитыми витринами VIP - магазинов и визгов с призывом "ловите гадов!", а заканчивалась нашей фотографией в местной газетенке и крайне поучительной статьей о том, что бывает, когда нехорошие девочки и мальчики гуляют на свободе. И все же было чертовски мило с твоей стороны кинуть дымовушку в моего невесть откуда взявшегося препода по риторике!..
Потом ты меня уверяла, что вышло просто шикарнее некуда. Ибо главный наш враг, нервно озираясь, вышел покурить. "Ты думаешь, мы в этого твоего Семеныча пальнули? Ни в коем разе. Только по Страху! И доченьке его. Несвободою кличут".
Барби, погляди, во что превратилась твоя свобода... вот ты лежишь, накрытая белой простыней, среди белых стен и не можешь пошевелиться... капельница... есть над чем задуматься... твой взгляд вопрошающе останавливается на моей скромной персоне... судя по всему, не помнишь... этого я опасался больше всего...
Барби, в который раз прошу тебя: вернись!.. наша песня еще не спета... born to lose...
Я так устал тебя терять. Искать, находить и терять по новой. Ты исчезала, а я случайно натыкался на тебя, просматривая чужие фотографии. Вот ты на каком-то оппозиционном митинге, а вот на флэту у Крамелева... уже через неделю ты оказывалась в Кёльне на концерте Нины Хаген, через месяц публиковала стихи в "Знамени", а еще через месяц в моем доме раздавался звонок и на том конце провода слышался до боли родной, самый любимый голос: "Привет. Как жизнь? Ты не поверишь, но нас снова засекли. Я в ментуре. Выручай."
Барби, спи, отдыхай... я завтра приду... и не плюй пожалуйста больше в доктора... он нам поможет идти дальше...
Ну здравствуй, милая! Доктор сказал - не все так плохо. Зачем ты опять в него плевала? Неужели, ты еще не поняла, что игры закончились? Слишком давно. Когда ты в первый раз примерила диэтиламидлизергиновые крылья. До сих пор падаешь. Умоляю, остановись...
Если на перекрестке нет светофора, лучше иметь при себе компас. Его я и подарю тебе первым делом, как только ты поправишься. Что-то мне подсказывает - потеряла...
Барби, сейчас тебе поставят укол. Потерпи чуточку, дальше будет легче.
Знаешь, у меня такое странное ощущение, будто через минуту-другую сюда войдет шумная куча людей, вразнобой орущих что-то типа: улыбнитесь, вас снимала скрытая камера! А ты, без труда встав с кровати, присоединишься к всеобщему улюлюканью. Черт, было бы это так...
"Я не знаю, чем заканчивается театр". Театр?!! "Театр"!!!!!! Ты вспомнила!!!! Доктор, доктор!...