Сегодня открыла дачный сезон.
Сели с подругой на автобус и поехали на край света. Там в густом, дремучем лесу вышли и пошли в одиночестве. Странно, больше никого. Только мы и лес. Идем по дороге. Опять никого: ни машин, ни собак, ни кошек, ни птиц, ни даже таджиков.
Сонное царство. Много снега. Вся дорога покрыта снежно-ледяными ухабами и рытвинами. Прыгаем по ним, как по кочкам, словно танцуем лебединое озеро, плавно взмахивая руками с тяжелой дачной поклажей при каждом очередном батмане и пируэте.
Прыжок большой, еще прыжок, маленький прыжок. Как напряжены ноги. Словно на них вместо бабушкинских черных ботиков, ослепительно белые пуанты с прозрачными бантиками.
Вращение на одной ножке вокруг откуда-то взявшейся лужи, заканчивается изящной арабеской. Наши лица сосредоточены, как у кордебалета на заднем плане сцены. Легкое, изящное покачивание бедрами,и тело плавной летящей волной перелетает через самую большую колдобину, за которой начинается чистый асфальт.
Ура, мы вышли на сухую дорогу. Мы сделали это. Мы этого достойны. И потому упрямо премся дальше, как танки в бурестаканной пустыне.
Поворот. И первая собака у крайнего дома, естественно, нас облаивает. Эт ладно. Но вот вторая собака, та еще та. Заранее внутренне напрягаюсь. Дрожащей рукой нащупываю в кармане конфету, оставшуюся там еще с осени, для собаки, вдруг клюнет на неё.
Наконец, различаю за массивными воротами черную, злую голову огромной собаки, которая меня почему-то не любит. Ну ладно, хоть на месте, за забором внутри.
Нас уже заметили. И хозяйка большого дома и злой черной собаки спешит к нам навстречу. Громкие приветствия, обнимансы, поцелуи. Во время троекратного поцелуя одним глазом косю на собаку, видит ли она, что с ее хозяйкой мы целуемся, хоть дородная , круглоликая хозяка явно гриппует. Но так жертвуем и пренебрегаем. Пусть собака видит.
Хозяйка с радостью нам сообщает, что к ней приехал зять, уже напился, накричал на свою собаку, та его цапнула, он с горя добавил и ушел спать под самую крышу. Ахаем. Охаем. Косимся на собаку. Она заметила, конечно, наши косяки.
И, как только, отцеловавшись, мы вырвались из объятий и пошли себе восвояси, собачища злобно облаяла нас трехэтажным собачьим матом. От которого мы вжались в дорогу, и шли кошачьим шагом с напряженными коленками вдоль всего забора, за которым она нас сопровождала, подглядывая в редкие щели.
Наконец, оторвались от лая и приблизились к своим участкам. Вот они родимые. Соскучились. Нахлынули последние осенние воспоминания, а которых я напрочь забыла зимой.
Вот и заветная калитка, родная, чуть потускневшая, честно ждавшая меня напрасно всю долгую зиму. С волнением ищу в сумке ключ. Вдруг забыла или потеряла? Ах. Где? Шарю рукой, ведь клала. Но вот он драгоценный. Здеся.
Замок на удивление легко открывется, как будто я и не расставалась с ним на эти долгие месяцы. Подхожу к домику. Сугробов намело, жуть. Взбираюсь на них, как на Эверст и на самой вершине прыгаю на крылечко. Здесь тоже замок очень легко открылся. Надо же. Помнится в прошлом году пришлось прибегнуть к соседской помощи. Ну да ладно.
Ставлю сумки на скамейку.На пол нельзя, вчера вычитала, а то денег не будет. Термос и бутерброды на стол. И иду делать обход. Мать честна, хорошо-то как, Господи! Воздух обалденный.
На клубничных грядках снег. Кое-где вылезают листья васильков и кончики нарциссов и чеснока.В редких проталинках зеленеют листочки клубники. Яблони и смородина черны и хмуры.Толи спят еще? Но снег вокруг них полностью стаял.
А это что за цветное телевидение? Нахожу под яблоней окурок Беломора. Обалдеть. Вот еще один. А рядом, не поверите, непочатая пачка холса, вся уже от снега промокшая. Эт кто ж тут с холсом и беломором шастал? Странное сочетание. Задумалась.
Но особо раздумывать некогда, надо и дела делать. Выкатываю бочку и начинаю наполнять ее снегом. Работа требует физических навыков, от коих за зиму почти отвыкла. Но бодрюсь, врубаюсь лопатой в снег и кидаю, кидаю, кидаю в бездонную бочку.
Наконец, наполнила ее с горкой. И начала заполнять другие емкости. И жалко было снег соскребать, но ведь весной, как всегда воды не будет.То трубы, то еще черти-что, а закончится, как всегда, очередным сбором денег, знамо дело, на ремонт.
Всегда дают людям прочувствовать, что ремонт нужен долгим невключением воды и перечислением всяких невероятных версий по поводу, вдруг воды долго не будет и почему.
Ну вот, вся работа сделана. В оставшиеся полчаса времени сажаю капусту"трансфер" в теплице и накрываю пластмассовым ведром. Потом бегу к подруге сообщать, что время истекло, у нее нет сегодня часов, и пора собираться в трудный и опасный обратный путь.
Бодренько шагаем по лесному шоссе к автобусу, снегу уже уменьшилось, исчезает на глазах. Долго и нудно ждем автобус, мерзнем, Спина от усталости уже никакая.
Приезжаем в родной город. Выхожу из автобуса и сразу чувствую, что нечем дышать в городе. Надышалась там на даче и стала оч. чувствительная. Невозможно в городе, воздуха совсем нет. Скорее бы опять на природу.