Каждое утро, ровно в шесть пятьдесят пять я сажусь в электричку. Проезжаю две остановки от города, пододвигаюсь поближе к окошку и смотрю. С правой стороны, по ходу движения поезда, за считанные секунды, я успеваю разглядеть маленький зеленый домик, вишни у крыльца, два окна и его. Он обязательно будет стоять у калитки, маленькой, едва различимой фигурой, в старом, но добротном тулупе, он будет махать рукой в след удаляющемуся поезду. Он не увидит меня, он не знает в каком вагоне я еду, у какого окна смотрю на него, но он знает, я там, и я его вижу.
И когда я вижу его, недолго, несколько вагонных тактов, я чувствую, как мое сердце начинает наполняться теплотой. Как в левой части груди становиться невыносимо жарко, а в отражении стекла катится слеза по моей щеке. И я знаю, это не плохо, это случается. Это от того, что он любит меня. От того, что он любит, а я это чувствую.
И пусть через пол часа железнодорожного стука будут другие дороги, другие дома в другие цвета, я все равно буду чувствовать его рядом. В смешных очках, слегка уставший, он дождется, когда поезд скроется за поворотом зеленых елей, постоит немного, докурит, скажет тихо «Повидались», и вернется в дом.
Он накипятит воду на маленькой конфорке, заварит чай в литровой эмалированной кружке, посмотрит на стол и улыбнется. На его круглом лице, в густой бороде будет прятаться милая улыбка. А там, на сбитом деревянном столе, рядом с его кружкой, будет стоять еще одна, поменьше, с оранжевым львенком. С нее давно уже не пьют, но она стоит. Он будет пить чай небольшими глотками смотреть на львенка, потом в окно, будет слушать шум проходящих поездов, и ждать завтрашнего утра. Повидаться.
И я знаю, что на сердце у него в этот момент так же станет тепло. Не от того что чай, и остывшая печка, а от того, что он любит меня. А я это знаю.